Порошенко выбирает войну

Время сейчас поистине страшное. Продажность стала чуть ли не правилом хорошего тона, и это полностью соответствует духу текущего века. Тот, кто своевременно понял этот «тренд», сегодня часто добивается успеха. И напротив, тот, кто держится за пустые иллюзии и «ничего не значащие слова», зачастую обречён на проигрыш. Почти всегда. Но не всегда.

Говорят, что Порошенко, назначая первую (позорно провалившуюся) дату «объединительного собора», был искренне удивлён и разочарован тем, что священники канонической УПЦ МП не кинулись наперегонки к нему с предложениями своих «услуг» по сознанию «новой, автокефальной» украинской церкви. Его органичная убеждённость (основанная на стереотипе) в том, что все вокруг – продажные трусы и шкурники, оказалась ошибочной.

Паскудный замысел дал сбой, и дату беззаконного сборища пришлось переносить на более позднее время, с не менее смутными перспективами. В настоящее время поступает информация о том, что священники УПЦ МП подвергаются беспрецедентному давлению со стороны украинских спецслужб, но уже ясно и то, что это давление, скорее всего, не даст ожидаемого результата. Как ясно и то, что обратного пути у Порошенко нет, и он будет идти к своей цели, не разбираясь в средствах. 

Тем временем на «западном направлении» в церковных делах у Порошенко и Варфоломея тоже не всё благополучно. По сообщениям СМИ, русские приходы в Западной Европе отказались подчиниться решению так называемого Вселенского Патриархата и «самораспуститься», как им было предписано. Как сообщается, они проводят службы в прежнем режиме.

Таким образом, Варфоломей был «послан», хотя и, по православному обычаю, пока мягко, всепрощающе. Есть некоторая надежда, что «Вселенский» наконец осознает всю неприглядность создавшегося положения, и попросит у своих хозяев «сдать назад», чтобы перегруппировать силы и в какой-то степени «сохранить лицо». 

В любом случае, Порошенко, загнанный в угол, будет обострять отношения с Россией до тех пор, пока его не остановят. Но грустный парадокс состоит в том, что для того, чтобы «кто-то» смог его остановить, он должен совершить нечто необратимое. Иначе, похоже, не выходит.