Александр Скрябин: «Иду сказать людям, что они сильны и могучи»

27 апреля исполняется 100 лет со дня кончины выдающегося русского композитора Александра Николаевича Скрябина. Эта загадочная своеобразная фигура стоит особняком в истории музыки. Конгениальных, да и вообще — сколь-нибудь значимых для развития музыки последователей у него не осталось, к наследию же предшественников сам композитор был равнодушен (лишь раннее его творчество насквозь проникнуто «духом Шопена»). Б. Пастернак, отец которого состоял со Скрябиным в приятельских отношениях, говорил: «Как Достоевский не романист только и как Блок не только поэт, так Скрябин не только композитор, но повод для вечных поздравлений, олицетворенное торжество и праздник русской культуры».

.
Скрябин был одержим идеей объединения искусств, его можно назвать изобретателем цветомузыки: в симфонической поэме «Прометей» он ввел партию света (или «световую строку»). Вообще, свет, огонь, пламя, полет, экстаз были его излюбленными художественными образами.

.

Исследователи считают, что «восприятие музыки Скрябина можно сравнить с созерцанием глубины звездного неба: именно в такой момент, когда из состояния растерянности и благоговейного восторга рождается чувство напряженного влечения, как бы выведения себя из пределов телесности, когда взор пронизывает безграничную высь, а дух в восторженном экстазе теряет всякую связь с материальностью, как бы преодолевая закон тяготения к земле. Эти звездные настроения являются самыми прекрасными. В них запечатлена наша связь со Вселенной».

.

Скрябин настолько остро чувствовал стихию творения, что подчас ощущал себя творцом всего мира. Известны свидетельства, когда современники в шутку благодарили его за прекрасную погоду, а он совершенно серьезно принимал благодарности. Посредством своего главного — неоконченного — сочинения, действа «Мистерии», А. Н. Скрябин собирался — ни много, ни мало — переломить существующий ход событий и «слить всю Вселенную в блаженном экстазе», освободив пространство для сотворения нового мира. Композитор планировал не только соединить в грандиозном сочинении все виды искусства, но и рассчитывал, что в действе будут участвовать животные, растения и даже камни.

.

Б. Пастернак считал, что поиск, стремление Скрябина к экстраординарному — исключительно русская черта: «Действительно, не только музыке надо быть сверхмузыкой, чтобы что-то значить, но и все на свете должно превосходить себя, чтобы быть собою».

.

Внезапная гибель композитора, вознамерившегося переродить Вселенную, выглядит как отголосок падения Вавилонской башни. Родившийся в канун Рождества (25 декабря по ст. стилю), а умерший на Пасху, А. Скрябин оставил только наброски «Мистерии».

Композитор говорил: «Чтобы стать оптимистом в настоящем значении этого слова, нужно испытать отчаяние и победить его. Иду сказать людям, что они сильны и могучи. Чтобы они не боялись отчаяния, которое одно может породить торжество. Силен и могуч тот, кто испытал отчаяние и победил его».

.

* * *

.

И если в музыкальном плане родословная Скрябина выглядит весьма усеченной, то Скрябин-человек явил собой представителя незаурядной семьи, которая проявила себя в разных сферах — от военного дела до монашества, обогатив русскую историю.

По отцовской линии в роду Скрябина преобладали военные. Прадед композитора Иван Алексеевич Скрябин происходил «из солдатских детей города Тулы», был награжден за храбрость в бою под Фридландом знаком отличия военного ордена св. Георгия и крестом для нижних чинов; дед композитора — Александр Иванович — по полученному чину подполковника внесен в 1858 г. во вторую часть родословной книги дворян Московской губернии. Отец композитора был видным дипломатом, работал в консульствах в Македонии, Греции, а также стал первым российским консулом в Лозанне.
.

Музыкальный «ген» Скрябин, по видимому, унаследовал по материнской линии: его мать Любовь Петровна (в девичестве — Щетинина) была одаренной пианисткой. Критик Н. Д. Кашкин вспоминал: «…Ларош и Чайковский, оба говорили мне о Щетининой, бывшей одновременно с ними в консерватории, как о самой талантливой пианистке класса Лешетицкого, которая, однако, не могла достигнуть блестящей виртуозности, вследствие своей физической слабости и болезненности». Несмотря на слабое здоровье, Л. Скрябина вела концертную деятельность — уже будучи в положении она совершила концертное турне со своей сокурсницей, знаменитой в тот время певицей А. Хвостовой, одной из первых исполнительниц романсов Чайковского.

.

.

За пять дней до рождения сына Любовь Петровна дала концерт в Саратове и вернулась в Москву. «Она чувствовала себя так скверно, что пришлось ее почти на руках принести наверх, а через два часа после приезда появился на свет Шуринька», — вспоминала Л. А. Скрябина, сестра Николая Александровича, тетя будущего композитора.

Л. П. Скрябина умерла от чахотки, когда маленькому Александру было всего 7 месяцев. Тем не менее, дивным образом ее тень продолжала влиять на судьбу сына. Тетя композитора, которая взяла на себя его воспитание, вспоминала: «А. Г. Рубинштейн был одно время учителем матери А. Н., когда она была в Петербургской консерватории. Он очень ее любил и называл своей дочкой. Узнав, что она умерла и что Шуринька — ее сын, он с большим интересом отнесся к нему. Рубинштейн был поражен музыкальным талантом Саши и просил меня не заставлять его ни играть, ни сочинять, когда у него не было желания».

.

Известно также, что наиболее ярко Л. П. Скрябина интерпретировала произведения романтиков — Листа и Шопена. Примечательно, что именно эти композиторы оказали наибольшее влияние и на композиторский стиль Скрябина.

После смерти молодой супруги Николай Александрович женился второй раз — на итальянской подданной Ольге Фернандес. У них родилось пятеро детей. Одна из сестер композитора Скрябина, Ксения, впоследствии вышла замуж за российского дипломата с шотландскими корнями Бориса Блума, который служил в миссии в Бухаре, а в 1914 г. числился вице-консулом в Коломбо на острове Цейлон. 19 июня 1914 г. в Лозанне у них родился сын Андрей, то есть племянник композитора, который впоследствии принял монашеский постриг и стал известным проповедником, митрополитом Русской православной церкви, настоятелем храма Успения Божией Матери и Всех святых в Лондоне — Антонием (Сурожским), постриженным в мантию, к слову, в честь преподобного Антония Киево-Печерского.

У самого А. Скрябина было семеро детей: четверо от первого брака  — Римма, Елена, Мария и Лев (с пианисткой В. Исаакович) и трое  — Ариадна, Марина, Юлиан — от второго (с пианисткой Т. Шлецер). Трое из них умерли в детском возрасте.

.

.

Одна из старших дочерей композитора, Елена, стала супругой В. Софроницкого, выдающегося советского пианиста, тонкого интерпретатора музыки Скрябина, автора реплики:  «Жизнь, свет, борьба, воля — вот в чем истинное величие Скрябина».

.

Ариадна Скрябина, которой композитор дал меткое прозвище «стрекоза», была настоящей дочерью своего отца в плане «безумия и одержимости». Она проявляла себя как одаренная пианистка, учась в школе при Гнесинском училище, однако больше тяготела к литературным жанрам, особенно — к драматургии. В подростковом возрасте она загорелась идеей продолжить дело отца — завершить его «Мистерию». Ариадна сочла, что более актуальным станет выражение «решительного протеста против страдания человечества». Кульминацией действа по задумке школьницы должно было стать публичное самосожжение всех актеров. В одной из писем 15-летняя Ариадна сообщала: «Я уйду в народ… Я скоро буду совершать Великую Мистерию, у меня уже много последователей. Что ж такого, что я пострадаю, я очень рада этому, так же как радуюсь, что умру за Русский Народ. Простите меня за то огорчение, которая я приношу Вам. Прошу Вас, в эту трудную минуту моей жизни, поддержите меня Вашей дружбой и не разуверяйте меня в том, что я знаю — есть моя доля». Однако воплотить задуманное ей не удалось. После многочисленных злоключений семьи и смерти матери Ариадна оказалась в Париже, где вела активную литературную жизнь.

.

Выйдя замуж за поэта Довида Кнута (Фиксмана), она приняла иудаизм, которым увлеклась так же ревностно и фанатично, как и всем, что завладевало ее вниманием. В годы гитлеровской оккупации Франции Ариадна Скрябина была активным участником и одним из идейных вдохновителей еврейского Сопротивления, она действовала под подпольным именем Регина.  22 июня 1944 г. она была выслежена и застрелена вишистской полицией на явочной квартире в ходе миссии по переправке беженцев в Швейцарию. В Тулузе ей установлен памятник, а на доме, где погибла А. Скрябина, установлена мемориальная доска с надписью: «В память Режин — Ариадны Фиксман, героически павшей от рук неприятеля 22.07.1944, защищавшей еврейский народ и нашу родину, Землю Израиль».

.

.

О Юлиане, младшем сыне композитора Скрябина, говорили, что он едва ли не даровитей своего отца. Его мать, Т. Шлецер, сообщала в одном из писем: «Живу всевозможными заботами, хлопотами, воспоминаниями о прошлых радостях, а также иногда надеждами в будущем… Это случается тогда, когда я наблюдаю за развитием духовной жизни и музыкального таланта моего маленького Юлиана, с каждым днем делающегося все больше и больше похожим на отца и душой, и телом. Это моя надежда, моя радость, а также и мое постоянное беспокойство — так страшно иметь дело с таким хрупким мальчиком, так жутко!»

В десятилетнем возрасте Юлиан Скрябин поступил в класс композиции Р. Глиэра в Киевской консерватории. Мальчик был значительно младше своих сокурсников, однако ни в чем им не уступал. Одним из них оказался будущий музыковед А. Альшванг, оставивший наибольшее количество воспоминаний о сыне Скрябина: «… каждое его движение, каждый штрих его личности дышал сильным, хотя и неосознанным талантом… Испытание за фортепиано сошло у Юлиана блестяще. Ему дали длинный модуляционный план, и он, почти не задумываясь, сыграл ряд модуляций очень свободно и правильно, без изысков и молодечества, с красивым голосоведением. Помню, с какой глубокой нежностью смотрели на него члены комиссии — Глиэр, Яворский и Степовой. Эти столь различные люди, казалось, были в тот момент одушевлены одним ощущением, одной мыслью — об Александре Скрябине и о крупице его гениальности, воплощенной в этом хрупком создании…»

Юлиан Скрябин с отличием закончил первый курс, а через несколько дней после экзаменов был найден мертвым у берега Днепра. Обстоятельства гибели мальчика остались невыясненными.

Памяти молодого гения русский символист В. Иванов посвятил книгу «Скрябин». Вот что он писал об отце Юлиана, Александре Николаевиче, композиторе: «…Русский национальный композитор, представивший просторолюбивую стихию родной музыки в ее новом виде динамического перестроения и претворения в образы космической беспредельности, — аполитический художник в жизни, мирный анархист по своим безотчетным влечениям и по вражде к принудительному порядку, суду и насилию; демократ не только по целостной и чистосердечной проникнутости чувством всеобщего братства и трудового товарищества, но и по глубочайшему и постоянному алканию соборности; аристократ по изяществу природы и привычек, как и по своему сочувствию всем формам, в которых отпечатлелась непринудительная иерархийность творческих правд; истый всечеловек, каким является, по Достоевскому, прямой русский, — и вместе пламенный патриот по живому чувствованию своих духовных корней, по органической любви к складу и преданию русской жизни, по вере в наше национальное предназначение, наконец, по своему глубочайшему самосознанию, — самосознанию одного из творцов русской идеи...»