«Где сокровище ваше — там и сердце ваше»

«Где сокровище ваше — там и сердце ваше»

На 85-летие академика Олега Николаевича Трубачева (1930-2002)

23 октября нынешнего года академику Олегу Николаевичу Трубачеву  исполнилось бы 85 лет.

Гениальный и неутомимый исследователь славист и индоевропеист, лингвист-компаративист, основатель московской этимологической школы, по сути выведший этимологию как научную дисциплину на новые рубежи, историк культуры, неизменный борец за русскость русского человека, ученый прошел свой жизненный путь в науке честно и  непреклонно, не поддаваясь ни на какие компромиссы, не склоняя головы перед лжеумниками, не отступая от своих принципов чести и справедливости, твердо отстаивая научную истину.

Одной из главных своих задач Олег Николаевич видел в создании «Этимологического словаря славянских языков» (выходит с 1974 г., на сегодняшний день издано 39 тт.), который бы позволил  сопоставить все славянские языки в синхроническом и диахроническом разрезе. Этот труд стал новым явлением в отечественной и мировой славистике; и одновременно осуществилась  заветная мечта Трубачева — «громада двинулась». К сожалению, преждевременная кончина ученого не дала возможности довести эту работу до конца. Однако сегодня в Институте русского языка им. академика В. В. Виноградова продолжает трудиться над словарем коллектив авторов, «локомотивом» в этом многотрудном делании является ученик и последователь Трубачева, яркий российский этимолог Александр Константинович Шапошников. Между тем, коллектив испытывает определенные трудности: это и недостаточное финансирование (бич нынешнего времени в науке и не только), отсутствие молодых специалистов, отсутствие ставок для стажеров и прочие житейские неприятности. Это, конечно, делает перспективу завершения работы несколько неопределенной, этимологи порой чувствуют себя неуютно из-за этой, скажем прямо, несуразицы. Ведь делается дело общенационального, общеславянского  большого культурного масштаба.

В свое время  Олег Николаевич вспоминал, как он пришел к мысли о создании «Этимологического словаря славянских языков». А все началось с Фасмера (Этимологический словарь русского языка). Именно Н. И. Толстой (позже крупный академик-славист) предложил ему перевести с немецкого языка означенный труд Макса Фасмера. Это событие  оказалось поворотным, связанным с крутыми переменами в научных занятиях Трубачева. «Добрый Никита, уговаривая меня взяться за это дело (разговор конца 1958 г.) и заботясь о том, чтобы трудности и объемы меня не отпугнули, рисовал картину примерно так: “Олег, вы ведь можете заниматься просто вечером, за чаем…” А весной 1961 г., когда огромная машинопись русского перевода [словаря] Фасмера с дополнениями была готова, заполнила целый чемодан и в таком виде была отвезена [редактору], я уже начинал работать в другом академическом учреждении — Институте русского языка. Я пришел в Институт с созревшим и обдуманным планом — организовать работу по созданию у нас впервые этимологического словаря славянских языков. <…> Выполнить задуманное можно было, лишь пойдя на прямой контакт с академиком В. В. Виноградовым, организатором (с 1958 г.) и тогдашним директором Института. …тут мне помог Толстой [который, узнав о замысле]… немедленно отправился… к Виноградову. Тот откликнулся положительно, и моя судьба была решена. Надо ли говорить, что всякий раз, когда я возвращаюсь мыслью к этому поворотному моменту своей судьбы, я испытываю чувство самой глубокой признательности к Никите Толстому — за дружбу, за проявленное понимание, за дипломатичность». Добавим, что словарь Фасмера после работы над ним О. Н. Трубачева из 3-х томного превратился в 4-х томный — были введено множество новых этимологий, пополнен лексический фонд, сделаны добавления и пояснения… Сам Олег Николаевич очень ценил «русского Фасмера» и в Послесловии к первому тому второго издания (первое — 1964-1973 гг. разлетелось мгновенно), упоминая уже о работе над «Этимологическим словарём славянских языков», в частности, писал: «Словарь этот охватывает всё предположительно древнее лексическое богатство всех живых и мёртвых славянских языков. Ясна не только научная, но и общественно-культурная важность такого труда… На этом достаточно обширном древнем славянском фоне особенно впечатляет огромность собственно русского лексического вклада. И по-прежнему нельзя не сказать о чувстве неизменной признательности, которое испытывают к Фасмеру и его словарю практически на каждом шагу своей работы составители “Этимологического словаря славянских  языков”. Не будь своевременно выпущен труд Фасмера, наши дальнейшие исследования были бы во многом поставлены под вопрос. Преемственность поколений в науке и зависимость последующих успехов от первых надёжных шагов предшественников — это вещи в общем понятные». Что ж, благородному человеку всегда вменено чувство благодарности.

Одним словом, уже служа в Институте русского языка, О. Н. Трубачев  работал над славянским словарем. Профессор С. Б. Бернштейн (научный руководитель Трубачева по аспирантуре) писал о начале этих трудов следующее:  «На основе коллективно составленной картотеки весь текст словаря пишет Трубачёв. Этим объясняется однородность всех элементов словаря, его цельность, единство в подаче материала и его семантического и словообразовательного анализа. Такого единства нет в польском этимологическом словаре, выходящем под общей редакцией Ф. Славского. <…> Под руководством Трубачёва работать трудно, ибо он требует полной отдачи сил, чёткой организации труда, точного выполнения всех планов. Это однако никогда не вызывает нареканий или обид, так как к самому себе он относится ещё строже. Во многих отношениях Олег Николаевич может служить примером». До 13-го тома включительно весь текст словаря принадлежит О. Н. Трубачёву; далее словарь писался в соавторстве с сотрудниками Сектора этимологии Института русского языка РАН. Этот труд Трубачёва был отмечен золотой медалью им. В. И. Даля в 1995 г.

Имя академика О. Н. Трубачева широко известно в научных кругах всего мира. К сожалению, в последнее время в России оно как-то замалчивается. Вряд ли  мы услышим 23 октября в ТВ новостях или по радио о юбилейной дате великого русского слависта, зато о «крестинах и родинах» так называемых звезд шоу-бизнеса или еще каких либо «чебурашек» СМИ РФ охотно и смачно вещают. Прискорбно это, ибо как раз средства общественной информации имеют большие возможности именно для культурного просвещения нашего народа. Иной была ситуация, скажем, в середине 80-х гг., когда Трубачеву была предоставлена одна из самых массовых трибун: газета «Правда», выходившая о ту пору миллионными тиражами.  В1984 г. в газете была опубликована его статья «Свидетельствует лингвистика», она представила нашим согражданам, широкой аудитории Трубачёва-публициста. Поясняя необходимость выступления в широкой печати, Олег Николаевич замечал: «Речь идёт о том, что могло сохранить и развивать национальное самосознание, а, значит, помочь человеку познать самого себя, что во все времена считалось вершиной всякого серьёзного знания, и, если в наш технически и экономически ориентированный век заметна тенденция об этом забывать, тем острее надобно писать и напоминать об этом». А, к примеру, статья «Унаследовано от Кирилла и Мефодия», вся проникнутая мыслью ученого о славянском единстве, начиналась такими словами,  в которых слышится и по сей день боль гражданина за поруганное отечество: «В обстановке нынешнего ажиотажного спроса на «общечеловеческие ценности» некоторые уже не скрывают своих намерений спустить по умышленно заниженной, «деревяннорублёвой» также наши ценности национальные, этнокультурные, явно мешающие тем, кто претендует у нас на режим наибольшего благоприятствования. Сравнение с падением злополучного рубля не случайно, ибо и в одном, и в другом, к глубокому сожалению, слишком уж явно лезет наружу стремление угодить Западу, отныне уверенно вершащему наши судьбы (так, по крайней мере, думают те, кто ему угождает…)».  Здесь же, на страницах газеты «Правда», в 1987 г. впервые публично была высказана мысль о русском языковом союзе. Это одна из принципиальных позиций ученого, позже она была детально разработана в книге «В поисках единства». В частности, Трубачев напоминал, что «ни одна подлинно великая страна, не кончается там, где кончается её территория. Значительно дальше простирается влияние культуры великой страны, и это влияние идёт практически всегда через её язык».

Академик Трубачев оставил нам не только тома монографий, словарей, множество (на сотни исчисляемых) статей и выступлений в специальных филологических изданиях, но и богатое (качественно, отнюдь не количественно) публицистическое наследие. «Именно это наследие не в последнюю очередь подсказывает нам, что мы вправе говорить об О. Н. Трубачёве как о великом гражданине России и выдающемся славянофиле наших дней», —  справедливо однажды заметил писатель Ю. М. Лощиц.

Цикл статей Трубачёва «Славяне, язык, история» в 1988 г., а также ряд его монографий (История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М., 1959. Происхождение названий домашних животных в славянских  языках. М., 1960. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. М., 1962.  — в соавторстве с В. Н. Топоровым. Ремесленная терминология в славянских языках. М., 1966.  Названия рек Правобережной Украины. М., 1968.) выдвигались на соискание Государственной премии СССР в остро дискуссионных условиях; однако академический синклит отклонил сие предложение. Разные на то были причины. Как заметил в свое время киевский археолог Ю. А. Шилов: «Да, ему выпало немало сжигающих нервы годин; досталось от околонаучных политиканов и за ариев, и —еще более — за славян и за Русь». А пуще прочих причин — всего лишь обыкновенная зависть. Те, кто пытались вставать на пути Трубачева попросту были немощны перед ним: его научная интуиция, образованность, широчайший кругозор ошеломляли. Ну, хоть тот факт, что ученый работал с 63-мя языками! Говорил он на всех европейских языках (разумеем Европу до Урала).

Иногда можно услышать, де Трубачев был кабинетным ученым, человеком малодоступным в общении, но это совсем не так. Он принимал деятельное участие в общественной жизни. Это и праздники славянской письменности и культуры (Новгород, Киев, Смоленск, Минск, Симферополь Москва), выступая на которых О. Н. Трубачев неизменно подчеркивал, что этот день памяти — один из символов единства славянских народов. «Единство славян — важная тема, ибо сознание этого единства входит в самосознание самих славян. В нем никто никогда не сомневался, — подчеркивал ученый, — его не надо было доказывать, не требовалось насаждать путем просвещения.  Его боялись те, кто в этом единстве не был заинтересован, и свидетельства этой боязни доходят до нас из прошедших веков…  Историки отмечают такое далеко не повседневное явление, как сознание принадлежности не только к собственному народу болгар, мораван и др., но и ко всему славянству у современников Кирилла и Мефодия…  Дальнейшая история потрудилась, как могла, чтобы подорвать общее сознание этого единства. На результате сказались и роковые стечения обстоятельств, и усилия недоброжелателей. Подвижники времен Кирилла и Мефодия верили, что они работают во имя единства славян, просвещенных отныне единой верой».

Это и охотные выступления на Сергиевских и Кирилло-Мефодиевских чтениях (рук. Н. В. Масленникова) в Московском университете. «Высокое служение славянам» Олег Николаевич осуществлял и на поприще научно-просветительском. Он выступал с лекциями в лексикографическом семинаре «Славянский мир» (рук. д. ф. н. Г. А. Богатова), на факультете иностранных языков МГУ (декан профессор С. Г. Тер-Минасова), читал лекции по этимологии и ономастике в Институте русского языка РАН, Московском гос. педагогическом университете, университетах Пскова, Смоленска, Рязани, Твери, Днепропетровска, в ряде университетов Финляндии, ФРГ, США. Много сил и времени потратил он при разработке явившегося в конце 80-х гг. перспективного и заманчивого проекта «Русская энциклопедия». Он взялся за руководство этим  неохватным проектом (который, увы, оказался нереализованным), несмотря на невероятную занятость, руководствуясь следующими мыслями: «Русская нация, её история и культура, — отмечал Трубачёв, — оказались как бы растворёнными в общесоюзной истории и культуре. Существующие энциклопедии говорят о тех или иных аспектах жизни всего советского народа.  А это невольно создаёт впечатление о том, что русский народ уже исчерпал свою национальную самобытность. <…> Основополагающий принцип РЭ — глубокая демократичность, правдивость, полнота информации. Другой принцип, не менее важный — гуманитарность. Мы в большом долгу перед человеком в России, поэтому хотим любые знания рассматривать под углом зрения науки о человеке». Надо сказать, что этот проект вызвал широчайший интерес у нашей публики — к Трубачеву в институт русского языка шел буквально поток посетителей, из разных городов и весей нашего отечества приходили постоянно письма с одним вопросом: «Когда же, наконец, будет Русская энциклопедия?» В ту пору кабинет Олега Николаевича в институте напоминал нечто в роде штаба командования армии в период напряженных военных действий. Все это лишний раз свидетельствует о том, что русский человек, настрадавшийся, переживший целую вереницу унижений за десятилетия безбожной власти, буквально алкал вновь услышать, восстановить свое великое, честное имя, произнесенное во весь голос. Увы, развал СССР в 1991 г. остановил эту увлекательную работу, но она осталась как завет грядущим поколениям в XXI веке. И, наконец, это и борьба за сохранение от расхищений великого национального наследия, фондов  Российской государственной библиотеки. В 1991 г Трубачев вместе с В. Г. Распутиным, Ю. В. Бондаревым, С. Ф. Бондарчуком, Л. М. Леоновым, Б. А. Рыбаковым выступил с открытым письмом по вопросу выбора директора тогда Библиотеки им. Ленина. В письме, в частности, отмечалось: «Вопрос о директоре Библиотеки им. Ленина сегодня — это вопрос не только научного и культурного престижа. Это также  и вопрос высокой внутренней культуры и авторитета претендента, его эрудиции, жизненной энергии и деловитости. Это вопрос патриотизма, чувством которого претенденту обладать необходимо, ибо никакой директор, лишенный этого чувства, не сможет вывести хранилище обогащенным из сложнейшей реконструкции, которая, по самым оптимистическим прогнозам, продлится не менее десяти лет. Наши предки бережно и любовно собирали бесценный фонд румянцевского собрания, мысля его как центр просвещения, обладающий всеми спектрами знаний всех времен и народов. Долг нынешнего коллектива Библиотеки им. Ленина — приумножить это собрание». Напомним, что тогда, в 1991 г., при поддержке властей, на этот пост рвалась «ярая демократка» М. О. Чудакова. Но, к счастью, не сложилось (еще  в 1987 г. [«Советская Россия» 6.09, 13.09, 22.11, 1989 — 12.04, 1991 — 8.01, 12.05] сия «вдохновенная исследовательница» творчества М. А. Булгакова была одной из самых активных расхитительниц фондов писателя), и в этом видится заслуга наших выдающихся деятелей культуры. А участие в многочисленных, начиная с 1958 г., Международных съездах славистов; напомним, что с 1996 по 2002 гг. академик О. Н. Трубачев возглавлял Национальный комитет славистов и т. д.

Олег Николаевич Трубачёв был великим русским языковедом. В отечественной, да и мировой науке  он — явление своеобычное. Разумеется, и в славистике и в индоевропеистике у него были предшественники. Но, пожалуй, как и Пушкин в русской словесности,  в филологии он стоит одиноко-гениально. В своём «Слове памяти Трубачёва» академик Е. П. Челышев справедливо заметил: «Иногда говорят, что незаменимых людей нет, однако пример академика Олега Николаевича Трубачёва опровергает эту мысль. К сожалению, так получается, что в нашей науке трудно найти ему замену». О. Н. Трубачев являл собою образ настоящего русского ученого, работавшего в русле лучших традиций отечественной филологии XIX в., когда увлеченность, преданность научному деланию, честность и принципиальность, размеренный труд и свободный полет мысли были краеугольным камнем, незыблемыми принципами серьезного исследователя.

Конечно, Олег Николаевич, как  мы писали выше, работал со многими языками, занимался серьезными этимологическими исследованиями, сравнительным языкознанием, проблемами этногенеза славян… но родная стихия — стихия русского языка была всего дороже. Своеобычен и стиль его письма и язык его научных сочинений и выступлений — слово твердое, точное, краткое и вместе емкое, слово — будто золото. Очевидно, такой тип изложения определила его почти сорокалетняя увлеченная работа над избранным сокровищем своим — «Этимологическим словарем славянских языков». Он называл себя «человеком словаря». Всегда был предельно сосредоточен на своих ученых занятиях, кажется, и во сне трудился над словарем. Читаешь Трубачева, и веселится душа от игры «живого и бойкого русского ума». Родолюб и богатырь, хранитель русского языка, а стало быть, хранитель народа русского и седой  святой Руси, хранитель и патриот славянства!

Еще Н. С. Трубецкой заметил, что в русском — есть удивительное сопряжение церковнославянской и великорусской стихий, небесного и земного. «Где сокровище ваше — там и сердце ваше», — мудрые в простоте своей слова Н. С. Лескова (кстати, одного из самых любимых писателей Трубачева). А сокровище наше в нашем великом и могучем языке русском, в нем и ключ-разгадка к «загадочной» русской душе. Много потрудился академик О. Н. Трубачев, чтоб повернуть этот таинственный ключик и раскрыть русскому человеку бездонный кладезь народного богатства — родной язык, где не одно тысячелетие пульсирует богоносное русское сердце.

Н. В. Масленникова

На 85-летие академика Олега Николаевича Трубачева (1930-2002)

.

23 октября нынешнего года академику Олегу Николаевичу Трубачеву  исполнилось бы 85 лет.

Гениальный и неутомимый исследователь славист и индоевропеист, лингвист-компаративист, основатель московской этимологической школы, по сути выведший этимологию как научную дисциплину на новые рубежи, историк культуры, неизменный борец за русскость русского человека, ученый прошел свой жизненный путь в науке честно и  непреклонно, не поддаваясь ни на какие компромиссы, не склоняя головы перед лжеумниками, не отступая от своих принципов чести и справедливости, твердо отстаивая научную истину.

Одной из главных своих задач Олег Николаевич видел в создании «Этимологического словаря славянских языков» (выходит с 1974 г., на сегодняшний день издано 39 тт.), который бы позволил  сопоставить все славянские языки в синхроническом и диахроническом разрезе. Этот труд стал новым явлением в отечественной и мировой славистике; и одновременно осуществилась  заветная мечта Трубачева — «громада двинулась». К сожалению, преждевременная кончина ученого не дала возможности довести эту работу до конца. Однако сегодня в Институте русского языка им. академика В. В. Виноградова продолжает трудиться над словарем коллектив авторов, «локомотивом» в этом многотрудном делании является ученик и последователь Трубачева, яркий российский этимолог Александр Константинович Шапошников. Между тем, коллектив испытывает определенные трудности: это и недостаточное финансирование (бич нынешнего времени в науке и не только), отсутствие молодых специалистов, отсутствие ставок для стажеров и прочие житейские неприятности. Это, конечно, делает перспективу завершения работы несколько неопределенной, этимологи порой чувствуют себя неуютно из-за этой, скажем прямо, несуразицы. Ведь делается дело общенационального, общеславянского  большого культурного масштаба.

В свое время  Олег Николаевич вспоминал, как он пришел к мысли о создании «Этимологического словаря славянских языков». А все началось с Фасмера (Этимологический словарь русского языка). Именно Н. И. Толстой (позже крупный академик-славист) предложил ему перевести с немецкого языка означенный труд Макса Фасмера. Это событие  оказалось поворотным, связанным с крутыми переменами в научных занятиях Трубачева. «Добрый Никита, уговаривая меня взяться за это дело (разговор конца 1958 г.) и заботясь о том, чтобы трудности и объемы меня не отпугнули, рисовал картину примерно так: “Олег, вы ведь можете заниматься просто вечером, за чаем…” А весной 1961 г., когда огромная машинопись русского перевода [словаря] Фасмера с дополнениями была готова, заполнила целый чемодан и в таком виде была отвезена [редактору], я уже начинал работать в другом академическом учреждении — Институте русского языка. Я пришел в Институт с созревшим и обдуманным планом — организовать работу по созданию у нас впервые этимологического словаря славянских языков. <…> Выполнить задуманное можно было, лишь пойдя на прямой контакт с академиком В. В. Виноградовым, организатором (с 1958 г.) и тогдашним директором Института. …тут мне помог Толстой [который, узнав о замысле]… немедленно отправился… к Виноградову. Тот откликнулся положительно, и моя судьба была решена. Надо ли говорить, что всякий раз, когда я возвращаюсь мыслью к этому поворотному моменту своей судьбы, я испытываю чувство самой глубокой признательности к Никите Толстому — за дружбу, за проявленное понимание, за дипломатичность». Добавим, что словарь Фасмера после работы над ним О. Н. Трубачева из 3-х томного превратился в 4-х томный — были введено множество новых этимологий, пополнен лексический фонд, сделаны добавления и пояснения… Сам Олег Николаевич очень ценил «русского Фасмера» и в Послесловии к первому тому второго издания (первое — 1964-1973 гг. разлетелось мгновенно), упоминая уже о работе над «Этимологическим словарём славянских языков», в частности, писал: «Словарь этот охватывает всё предположительно древнее лексическое богатство всех живых и мёртвых славянских языков. Ясна не только научная, но и общественно-культурная важность такого труда… На этом достаточно обширном древнем славянском фоне особенно впечатляет огромность собственно русского лексического вклада. И по-прежнему нельзя не сказать о чувстве неизменной признательности, которое испытывают к Фасмеру и его словарю практически на каждом шагу своей работы составители “Этимологического словаря славянских  языков”. Не будь своевременно выпущен труд Фасмера, наши дальнейшие исследования были бы во многом поставлены под вопрос. Преемственность поколений в науке и зависимость последующих успехов от первых надёжных шагов предшественников — это вещи в общем понятные». Что ж, благородному человеку всегда вменено чувство благодарности.

.

Одним словом, уже служа в Институте русского языка, О. Н. Трубачев  работал над славянским словарем. Профессор С. Б. Бернштейн (научный руководитель Трубачева по аспирантуре) писал о начале этих трудов следующее:  «На основе коллективно составленной картотеки весь текст словаря пишет Трубачёв. Этим объясняется однородность всех элементов словаря, его цельность, единство в подаче материала и его семантического и словообразовательного анализа. Такого единства нет в польском этимологическом словаре, выходящем под общей редакцией Ф. Славского. <…> Под руководством Трубачёва работать трудно, ибо он требует полной отдачи сил, чёткой организации труда, точного выполнения всех планов. Это однако никогда не вызывает нареканий или обид, так как к самому себе он относится ещё строже. Во многих отношениях Олег Николаевич может служить примером». До 13-го тома включительно весь текст словаря принадлежит О. Н. Трубачёву; далее словарь писался в соавторстве с сотрудниками Сектора этимологии Института русского языка РАН. Этот труд Трубачёва был отмечен золотой медалью им. В. И. Даля в 1995 г.

Имя академика О. Н. Трубачева широко известно в научных кругах всего мира. К сожалению, в последнее время в России оно как-то замалчивается. Вряд ли  мы услышим 23 октября в ТВ новостях или по радио о юбилейной дате великого русского слависта, зато о «крестинах и родинах» так называемых звезд шоу-бизнеса или еще каких либо «чебурашек» СМИ РФ охотно и смачно вещают. Прискорбно это, ибо как раз средства общественной информации имеют большие возможности именно для культурного просвещения нашего народа. Иной была ситуация, скажем, в середине 80-х гг., когда Трубачеву была предоставлена одна из самых массовых трибун: газета «Правда», выходившая о ту пору миллионными тиражами.  В1984 г. в газете была опубликована его статья «Свидетельствует лингвистика», она представила нашим согражданам, широкой аудитории Трубачёва-публициста. Поясняя необходимость выступления в широкой печати, Олег Николаевич замечал: «Речь идёт о том, что могло сохранить и развивать национальное самосознание, а, значит, помочь человеку познать самого себя, что во все времена считалось вершиной всякого серьёзного знания, и, если в наш технически и экономически ориентированный век заметна тенденция об этом забывать, тем острее надобно писать и напоминать об этом». А, к примеру, статья «Унаследовано от Кирилла и Мефодия», вся проникнутая мыслью ученого о славянском единстве, начиналась такими словами,  в которых слышится и по сей день боль гражданина за поруганное отечество: «В обстановке нынешнего ажиотажного спроса на «общечеловеческие ценности» некоторые уже не скрывают своих намерений спустить по умышленно заниженной, «деревяннорублёвой» также наши ценности национальные, этнокультурные, явно мешающие тем, кто претендует у нас на режим наибольшего благоприятствования. Сравнение с падением злополучного рубля не случайно, ибо и в одном, и в другом, к глубокому сожалению, слишком уж явно лезет наружу стремление угодить Западу, отныне уверенно вершащему наши судьбы (так, по крайней мере, думают те, кто ему угождает…)».  Здесь же, на страницах газеты «Правда», в 1987 г. впервые публично была высказана мысль о русском языковом союзе. Это одна из принципиальных позиций ученого, позже она была детально разработана в книге «В поисках единства». В частности, Трубачев напоминал, что «ни одна подлинно великая страна, не кончается там, где кончается её территория. Значительно дальше простирается влияние культуры великой страны, и это влияние идёт практически всегда через её язык».

Академик Трубачев оставил нам не только тома монографий, словарей, множество (на сотни исчисляемых) статей и выступлений в специальных филологических изданиях, но и богатое (качественно, отнюдь не количественно) публицистическое наследие. «Именно это наследие не в последнюю очередь подсказывает нам, что мы вправе говорить об О. Н. Трубачёве как о великом гражданине России и выдающемся славянофиле наших дней», —  справедливо однажды заметил писатель Ю. М. Лощиц.

.

Цикл статей Трубачёва «Славяне, язык, история» в 1988 г., а также ряд его монографий (История славянских терминов родства и некоторых древнейших терминов общественного строя. М., 1959. Происхождение названий домашних животных в славянских  языках. М., 1960. Лингвистический анализ гидронимов Верхнего Поднепровья. М., 1962.  — в соавторстве с В. Н. Топоровым. Ремесленная терминология в славянских языках. М., 1966.  Названия рек Правобережной Украины. М., 1968.) выдвигались на соискание Государственной премии СССР в остро дискуссионных условиях; однако академический синклит отклонил сие предложение. Разные на то были причины. Как заметил в свое время киевский археолог Ю. А. Шилов: «Да, ему выпало немало сжигающих нервы годин; досталось от околонаучных политиканов и за ариев, и —еще более — за славян и за Русь». А пуще прочих причин — всего лишь обыкновенная зависть. Те, кто пытались вставать на пути Трубачева попросту были немощны перед ним: его научная интуиция, образованность, широчайший кругозор ошеломляли. Ну, хоть тот факт, что ученый работал с 63-мя языками! Говорил он на всех европейских языках (разумеем Европу до Урала).

Иногда можно услышать, де Трубачев был кабинетным ученым, человеком малодоступным в общении, но это совсем не так. Он принимал деятельное участие в общественной жизни. Это и праздники славянской письменности и культуры (Новгород, Киев, Смоленск, Минск, Симферополь Москва), выступая на которых О. Н. Трубачев неизменно подчеркивал, что этот день памяти — один из символов единства славянских народов. «Единство славян — важная тема, ибо сознание этого единства входит в самосознание самих славян. В нем никто никогда не сомневался, — подчеркивал ученый, — его не надо было доказывать, не требовалось насаждать путем просвещения.  Его боялись те, кто в этом единстве не был заинтересован, и свидетельства этой боязни доходят до нас из прошедших веков…  Историки отмечают такое далеко не повседневное явление, как сознание принадлежности не только к собственному народу болгар, мораван и др., но и ко всему славянству у современников Кирилла и Мефодия…  Дальнейшая история потрудилась, как могла, чтобы подорвать общее сознание этого единства. На результате сказались и роковые стечения обстоятельств, и усилия недоброжелателей. Подвижники времен Кирилла и Мефодия верили, что они работают во имя единства славян, просвещенных отныне единой верой».

.

Это и охотные выступления на Сергиевских и Кирилло-Мефодиевских чтениях (рук. Н. В. Масленникова) в Московском университете. «Высокое служение славянам» Олег Николаевич осуществлял и на поприще научно-просветительском. Он выступал с лекциями в лексикографическом семинаре «Славянский мир» (рук. д. ф. н. Г. А. Богатова), на факультете иностранных языков МГУ (декан профессор С. Г. Тер-Минасова), читал лекции по этимологии и ономастике в Институте русского языка РАН, Московском гос. педагогическом университете, университетах Пскова, Смоленска, Рязани, Твери, Днепропетровска, в ряде университетов Финляндии, ФРГ, США. Много сил и времени потратил он при разработке явившегося в конце 80-х гг. перспективного и заманчивого проекта «Русская энциклопедия». Он взялся за руководство этим  неохватным проектом (который, увы, оказался нереализованным), несмотря на невероятную занятость, руководствуясь следующими мыслями: «Русская нация, её история и культура, — отмечал Трубачёв, — оказались как бы растворёнными в общесоюзной истории и культуре. Существующие энциклопедии говорят о тех или иных аспектах жизни всего советского народа.  А это невольно создаёт впечатление о том, что русский народ уже исчерпал свою национальную самобытность. <…> Основополагающий принцип РЭ — глубокая демократичность, правдивость, полнота информации. Другой принцип, не менее важный — гуманитарность. Мы в большом долгу перед человеком в России, поэтому хотим любые знания рассматривать под углом зрения науки о человеке». Надо сказать, что этот проект вызвал широчайший интерес у нашей публики — к Трубачеву в институт русского языка шел буквально поток посетителей, из разных городов и весей нашего отечества приходили постоянно письма с одним вопросом: «Когда же, наконец, будет Русская энциклопедия?» В ту пору кабинет Олега Николаевича в институте напоминал нечто в роде штаба командования армии в период напряженных военных действий. Все это лишний раз свидетельствует о том, что русский человек, настрадавшийся, переживший целую вереницу унижений за десятилетия безбожной власти, буквально алкал вновь услышать, восстановить свое великое, честное имя, произнесенное во весь голос. Увы, развал СССР в 1991 г. остановил эту увлекательную работу, но она осталась как завет грядущим поколениям в XXI веке. И, наконец, это и борьба за сохранение от расхищений великого национального наследия, фондов  Российской государственной библиотеки. В 1991 г Трубачев вместе с В. Г. Распутиным, Ю. В. Бондаревым, С. Ф. Бондарчуком, Л. М. Леоновым, Б. А. Рыбаковым выступил с открытым письмом по вопросу выбора директора тогда Библиотеки им. Ленина. В письме, в частности, отмечалось: «Вопрос о директоре Библиотеки им. Ленина сегодня — это вопрос не только научного и культурного престижа. Это также  и вопрос высокой внутренней культуры и авторитета претендента, его эрудиции, жизненной энергии и деловитости. Это вопрос патриотизма, чувством которого претенденту обладать необходимо, ибо никакой директор, лишенный этого чувства, не сможет вывести хранилище обогащенным из сложнейшей реконструкции, которая, по самым оптимистическим прогнозам, продлится не менее десяти лет. Наши предки бережно и любовно собирали бесценный фонд румянцевского собрания, мысля его как центр просвещения, обладающий всеми спектрами знаний всех времен и народов. Долг нынешнего коллектива Библиотеки им. Ленина — приумножить это собрание». Напомним, что тогда, в 1991 г., при поддержке властей, на этот пост рвалась «ярая демократка» М. О. Чудакова. Но, к счастью, не сложилось (еще  в 1987 г. [«Советская Россия» 6.09, 13.09, 22.11, 1989 — 12.04, 1991 — 8.01, 12.05] сия «вдохновенная исследовательница» творчества М. А. Булгакова была одной из самых активных расхитительниц фондов писателя), и в этом видится заслуга наших выдающихся деятелей культуры. А участие в многочисленных, начиная с 1958 г., Международных съездах славистов; напомним, что с 1996 по 2002 гг. академик О. Н. Трубачев возглавлял Национальный комитет славистов и т. д.

.

Олег Николаевич Трубачёв был великим русским языковедом. В отечественной, да и мировой науке  он — явление своеобычное. Разумеется, и в славистике и в индоевропеистике у него были предшественники. Но, пожалуй, как и Пушкин в русской словесности,  в филологии он стоит одиноко-гениально. В своём «Слове памяти Трубачёва» академик Е. П. Челышев справедливо заметил: «Иногда говорят, что незаменимых людей нет, однако пример академика Олега Николаевича Трубачёва опровергает эту мысль. К сожалению, так получается, что в нашей науке трудно найти ему замену». О. Н. Трубачев являл собою образ настоящего русского ученого, работавшего в русле лучших традиций отечественной филологии XIX в., когда увлеченность, преданность научному деланию, честность и принципиальность, размеренный труд и свободный полет мысли были краеугольным камнем, незыблемыми принципами серьезного исследователя.

Конечно, Олег Николаевич, как  мы писали выше, работал со многими языками, занимался серьезными этимологическими исследованиями, сравнительным языкознанием, проблемами этногенеза славян… но родная стихия — стихия русского языка была всего дороже. Своеобычен и стиль его письма и язык его научных сочинений и выступлений — слово твердое, точное, краткое и вместе емкое, слово — будто золото. Очевидно, такой тип изложения определила его почти сорокалетняя увлеченная работа над избранным сокровищем своим — «Этимологическим словарем славянских языков». Он называл себя «человеком словаря». Всегда был предельно сосредоточен на своих ученых занятиях, кажется, и во сне трудился над словарем. Читаешь Трубачева, и веселится душа от игры «живого и бойкого русского ума». Родолюб и богатырь, хранитель русского языка, а стало быть, хранитель народа русского и седой  святой Руси, хранитель и патриот славянства!

Еще Н. С. Трубецкой заметил, что в русском — есть удивительное сопряжение церковнославянской и великорусской стихий, небесного и земного. «Где сокровище ваше — там и сердце ваше», — мудрые в простоте своей слова Н. С. Лескова (кстати, одного из самых любимых писателей Трубачева). А сокровище наше в нашем великом и могучем языке русском, в нем и ключ-разгадка к «загадочной» русской душе. Много потрудился академик О. Н. Трубачев, чтоб повернуть этот таинственный ключик и раскрыть русскому человеку бездонный кладезь народного богатства — родной язык, где не одно тысячелетие пульсирует богоносное русское сердце.