«Печальник горя народного»

К 175-летию со дня рождения Г.И. Успенского (1843–1902)

«Когда я читаю Успенского, то вижу перед собой всю горькую правду жизни...»
Сергей Есенин

Русский писатель Глеб Успенский жил и писал в пореформенной России. В 1861 году было отменено крепостное право и крестьяне обрели свободу, однако право наделять их землёй осталось за помещиками. Неохотно отпуская селян из своих усадеб, они всячески завышали стоимость крестьянских наделов. Выкупить их можно было только за большие деньги, а откуда им взяться у подневольного человека? Для такого остаться без своего кровного надела было равносильно смертельному приговору. 

На процессе «193-х» (15 ноября 1877 года) революционер-народник Ипполит Мышкин,  обвиняя царизм в преступлениях против собственного народа, сказал, что «... народ доведен до крайней бедности, до страшного голода, и вовсе не нужно обладать крайним радикализмом, чтобы усумниться в хороших качествах этой реформы для массы освобожденных крестьян». 

Юридически став свободными, но лишившись земли, крестьяне вынуждены были уходить в город на заработки. Для многих городская жизнь оказалась мачехой, здесь их никто не ждал, «вольные хлеба» доставались тяжким, непосильным трудом. 

Рассказы Глеба Успенского о беспросветной жизни крестьян и простых мастеровых людей в городе. Ужасающая нищета, бескультурье, просевшие, покосившиеся лачуги, в их окна смотрит «улица с измазанными грязью свиньями». Свинцовая грязь в отношениях. Всё в мире подвержено изменению, постоянны «только неудачи, несчастия и горе» простых людей. Уже родившись, человек обречён на горькое существование. 

Гнетущее чувство охватывает с первой страницы знаменитого очерка Глеба Успенского «Нравы Растеряевой улицы». «Принадлежа к числу захолустий, она (улица — В.Т.) обладает и всеми особенностями местностей такого рода, то есть множеством всего покосившегося, полуразвалившегося или развалившегося совсем. Эту картину дополняют ужасы осенней грязи, ужасы темных осенних ночей, оглашаемых сиротливыми криками «караул!», и всеобщая бедность, в мамаевом плену у которой с незапамятных времен томится убогая сторона». 

Разве могут в «мамаевом плену» ужасающей грязи и нищеты, духовной скудости и убожества чувств рождаться счастливые люди? Не от лучшей жизни совершали теракты, шли в ссылку и на виселицу народники. Для них рассказы Глеба Успенского были откровением, они обжигали своей непричёсанной правдой и звали к решительным действиям. 

Творчество Глеба Успенского оказало большое влияние на современников, о нём высоко отзывались уже признанные мастера слова: Владимир Короленко, Иван Тургенев, Михаил Салтыков-Щедрин. К нему тянулись начинающие свой литературный путь Горький и  Серафимович. Сергею Есенину принадлежат строчки: «Для того чтобы познать народ, не нужно было ходить в деревню. Успенский видел его и на Растеряевой улице. Он показал его не с одной стороны, а со всех. И смеялся Успенский не так, как фальшивые народники — над внешностью, а над сердцем своей правдивой душой, горьким словом Гоголя». 

Не всем горькое слово Глеба Успенского было понятно, но книги писателя-реалиста, рассказывающего о трущобах и захолустьях российской глубинки, вызывали чувство сострадания к нелепой народной жизни. Его книги, словно набат, будили совесть всех честных людей России, призывали встать на защиту обездоленных и угнетённых. 

Начало литературной деятельности Глеба Успенского припало на время, когда «даже малейших определенных взглядов на общество, на народ, на цели русской интеллигенции ни у кого решительно не было». Так написал он в своей автобиографии. Он сочувствовал русскому народу, считал его погрязшим  в духовном убожестве. Такие убогие люди в стремлении найти своё место под солнцем — пусть даже самое невзрачное, готовы на всякую гадость. И он клеймил позором такую жизнь, рассказывая о ней в своих очерках.

Отвратительных персонажей в его рассказах много. Как проживающий на Растеряевой улице рассудительный мастер токарных дел Прохор Порфирыч, намерения которого «были не совсем чисты». Смекнувший своим трезвым умом (не пил, окаянный!), что «своего брата, рабочего человека» надобно поощрять на запой и пьяное дебоширство, чтобы потом под такое «полоумство» тянуть из пропившегося бедолаги последние гроши.

Страстный обличитель пороков народной жизни бросал тень на существующие в царской России порядки. Ведь именно они доводили человека до непотребства. Царская охранка зорко следила за каждым шагом Глеба Успенского, он это знал, но не мог поступать иначе. Жить не по совести для него, восприимчивого к чужой беде, было тяжким грехом. Тонкий знаток человеческих душ, он глубоко чувствовал несправедливость, сострадание было мерилом его души. Однажды, возвращаясь домой из гимназии (это было в Чернигове), юный Глеб увидел у церкви нищих в лохмотьях, в язвах и ранах. Сняв с себя рубашку, он порвал её на лоскуты и стал перевязывать несчастных. 

Такая чувствительность к сторонней беде заставляла всегда переживать, свои семейные заботы тоже не давали покоя. Зарабатывал Глеб Успенский только литературным трудом, а нужно было содержать большую семью, денег постоянно не хватало. В мае 1891 года в письме к народовольцу С.Н Кривенко он сетует на свои финансовые трудности и просит, чтобы тот посодействовал ему занять денег у некоего Мишеля. По письмом подпись: «Отощавший литератор Г. Успенский».

Занимать приходилось часто, такая вечная жизнь «в долг» его беспокоила и обременяла, заставляла переживать за детей, а у него было два мальчика и три девочки. Вечная забота, чтобы они не бедствовали и получили приличное образование, довела Глеба Успенского до  нервного истощения, у него развилось тяжёлое душевное заболевание. Болезнь привела его в психиатрическую больницу. 

Человек, тонко чувствовавший несправедливость, вдруг обнаружил, что в нём уживаются две совершенно разные личности. Одной присущи все лучшие душевные качества, а другая была воплощением тёмных душевных сил. Десять лет терзали его душу эти фантомы. Они  забрали его ум, убили в нём личностное начало. Как лишённая всякого здравого смысла жизнь героев его произведений убила всё ростки человечности в их душе. 

На похоронах Глеба Успенского присутствовало много людей, они прощались с большим русским писателем — «печальником народного горя». Так сказал Достоевский о Некрасове, но эти слова вполне справедливы, когда заходит речь об Успенском. Он переживал за свой народ и искренне желал, чтобы русские люди подняли свой голос в защиту своих прав, за своё счастливое будущее. 

***

В юные свои годы Глеб Успенский несколько лет жил в Чернигове. Сюда перевели по службе его отца. Об этом периоде жизни гимназиста Успенского скупо сказано в его многочисленных  биографиях. В них можно встретить только общие фразы, что в домашней библиотеке читал книги, знакомился с появлявшимися в Чернигове передовыми журналами. В гимназии стал активным участником гимназического журнала «Молодые побеги». Восполнил этот пробел черниговский краевед Иосиф Давыдов. 

В детские годы Иосиф Давыдов ходил в литературный кружок при черниговском Дворце пионеров. Там заинтересовался творчеством Глеба Успенского. После школы поступил во 2-е Ленинградское артиллерийское училище. Воевал в Великую Отечественную войну. После войны окончил Ленинградский институт культуры имени Н.К. Крупской, работал ответственным секретарём Черниговской областной организации «Украинское общество охраны памятников истории и культуры», заместителем директора по научной работе Черниговского литературно-мемориального музея М.М. Коцюбинского. 

И вот в это время продолжил своё юношеское увлечение Успенским. Стал серьёзно изучать его творчество, посылал запросы в центральные и областные архивы России и Украины, побывал в фонде Успенского в Пушкинском доме (ИРЛИ) в Ленинграде, в Центральном государственном архиве литературы и искусства СССР (ЦГАЛИ) в Москве. В столице пытался отыскать улицу Большая Лубянка, где в мае 1891 в гостинице Пале-Рояль остановился Глеб Успенский. Желал соприкоснуться с миром, в котором жил писатель, однако гостиницы не нашёл. Слишком много лет прошло с того времени, и Москва выглядела уже совсем иной.

Иосиф Давыдов «нарыл» много интересного материала. И не только о черниговском периоде  жизни Глеба Успенского. А потом написал книгу «Сорок пять дней и вся жизнь...». Это довольно интересное и уникальное исследование. Мне уже приходилось пользоваться сведениями из этой книги. Кто интересуется, может почитать статью 2013 года в «Камертоне»: http://webkamerton.ru/2013/10/g-i-uspenskij-sploshnoj-dushevnyj-trepet

А почему книга так называется? Глеб Успенский приехал в Москву 21 мая 1891 года, а 27 мая выехал в Брест-Литовск, об этом доложил в департамент полиции московский обер-полицеймейстер генерал-майор Юрковский. А вернулся в Москву только 11 июля. По полицейскому недосмотру (или по «злому умыслу» Успенского?) целых 45 дней писатель оказался без присмотра. А это ведь не маленький мальчик, а неблагонадёжный для властей человек. Тут хоть караул кричи! 

Как написал Давыдов, «многолетний поиск позволил прочитать эту страницу жизни писателя». И не только прочитать, а уточнить некоторые спорные факты, касающиеся литературной деятельности Глеба Успенского. Вот пример. В 1984 году в издании «Пам'ятники України» была напечатана статья С. Кота, в ней утверждалось, что на выпускном вечере в черниговской гимназии Успенский прочитал своё первое стихотворение «К друзьям». Оказалось, что это в корне неверно. Стихотворение прочитал первоклассник Иван Успенский в 1848 году. К Глебу Успенскому никакого отношения он не имеет. Давыдов раскопал это факт в работе М.Т. Тутолмина «Столетие Черниговской гимназии 1805-1905», изданной в 1906 году. 

Учась в черниговской гимназии, Глеб Успенский читал не только книги в домашней библиотеке своего отца. Он стал заядлым читателем библиотеки Кранца. В центре города Марк Кранц открыл свой книжный магазин с библиотекой, сюда приходили черниговские интеллигенты, стекались на гостеприимный библиотечный «огонёк» гимназисты. Здесь часто бывал преподаватель гимназии, баснописец и редактор газеты «Черниговский листок» Леонид Глибов. Именно в библиотеке Кранца окрепли либеральные взгляды гимназиста Глеба Успенского, здесь он загорелся желанием стать литератором. И такой интересный факт из юной жизни Глеба Успенского, оказывается, он сам, по своей инициативе, записался в гимназический хор и пел в нём с большим удовольствием.

Много интересного в книге «Сорок пять дней и вся жизнь...» черниговского краеведа Иосифа Давыдова. В эти 45 дней, доставивших так много хлопот соглядатаям, когда Глеб Успенский исчез из поля зрения полиции, он побывал с сыном Александром в гостях у своего младшего брата Якова в Батурине. Городок после известных событий, связанных с предательством Мазепы, был в запустении. Только разрушающийся дворец графа Кирилла Разумовского и руины дома генерального писаря Войска Запорожского Василия Кочубея напоминали о былом величии гетманской столицы. 

Яков Успенский заведовал лесным хозяйством в Батуринском лесничестве. Жил бобылём, а все свои деньги тратил на книги, оказывал помощь многочисленным родственникам и нуждающимся. Занимался охраной природы: садил лес на пустынных песчаных почвах по берегам реки Сейм, озеленил Батурин и Бровары, новый бульвар в Чернигове. Своей природоохранной деятельностью он запомнился всем близко знавшим его людям. 

Глеб Успенский любил своего брата. «Яков Иванович просто прелесть! Такая добрая душа и умница, большой умница!», писал он своей жене из Батурина. Отдыхал он у брата почти три недели и чувствовал себя спокойно. Однако печальные думы не оставляли. Тяжёлая болезнь наваливалась и давала о себе знать. Спасала только работа, она помогала отвлечься от грустных мыслей, давала возможность чувствовать себя нужным людям.

В Батурине Глеб Успенский прочитал рассказ «Бегство в Америку» молодого писателя Александра Серафимовича Попова, в будущем признанного советского писателя Серафимовича (1863-1949). Рассказ о нелёгкой жизни поморов архангельской губернии ему понравился, в письме к редактору «Русской мысли» Гольцеву он написал, что «Бегство в Америку» «непременно следует напечатать», а сам писатель — «даровитейший молодой человек».

Глеб Успенский на протяжении всей своей литературной деятельности вёл большую переписку, активной его корреспонденткой была Христина Даниловна Алчевская (1843-1920). Родилась она в местечке Борзна Черниговской губернии. Этот городок известен в украинской истории. Здесь родился славный казак, белоцерковский полковник Семён Палий — недруг Ивана Мазепы. В Борзне не раз бывал Тарас Шевченко, в местной церкви с ним прощались борзнянцы, когда прах поэта везли из Петербурга в Канев. Там на высоком днепровском берегу нашёл он своё последнее пристанище. 

А писательница Христина Алчевская стала известным педагогом в России. Она открыла первую воскресную школу в Харькове, стала инициатором библиографического справочника «Что читать народу?». Глеб Успенский воспринял эту книгу с восторгом, в письме к Алчевской рекомендовал продолжить её издание. Второй том вышел в 1889 году, а третий — в 1906, но его Успенский уже не мог прочитать. 

***

Классик украинской литературы Михаил Коцюбинский (1864-1913), долгие годы живший в Чернигове (здесь он и похоронен), любил читать Успенского и говорил, что «это один из любимых моих московских авторов». 

А вот может ли так сказать о русском писателе нынешнее поколение украинцев? Вряд ли, они  его совсем не знают, в школе его творчество не изучают. В Чернигове на здании бывшей гимназии (теперь это исторический музей) снята памятная доска, напоминающая о Глебе Успенском. Нет уже в городе и улицы его имени. Правда, осталась мемориальная табличка на доме, в котором он жил. На ней написано, что это «будинок, у якому з 1856 по 1861 рр. жив письменник Г.І Успенський». Слово «русский» опущено. Сначала это вызвало у меня неприятие, а потом подумалось, что, может быть, так и к лучшему. Иначе уже бы давно её сорвали противники всего русского на Украине.