Эрнст Кренкель: лучший радист Арктики и Антарктиды

24 декабря исполнилось 115 лет со дня рождения Эрнста Теодоровича Кренкеля, легендарного советского радиста и полярного исследователя, занимавшегося своим трудным делом практически до конца жизни…

Родился будущий полярник в 1903 году в Белостоке, на территории современной Польши, в семье выходцев из Германии. Когда Эрнсту было 7 лет, родители переехали в Москву. Потом началась революция и связанные с ней катаклизмы. Талантливому юноше пришлось работать и разнорабочим, и клеить афиши. Еще он мечтал стать артистом, но, в конце концов, поступил на курсы радиотелеграфистов.
С 1924 года началась полярная карьера Кренкеля, продлившаяся практически до конца его яркой жизни. Легких путей парень не искал, а потому первым местом работы стала радиостанция на Маточкином Шаре, что на Новой Земле.   
Спустя два года молодому радисту пришлось «выполнять почетную воинскую обязанность» в более мягких широтах, впрочем, тоже по полученной основной специальности радиста. 
Кстати, именно во время «срочной» военной службы Эрнст познакомился с другим молодым солдатом, они тренировались друг с другом в «азбуке Морзе» чуть ли не круглосуточно. Потом, через многие десятилетия, выяснилось, что товарищем Кренкеля был знаменитый Рудольф Абель. Легендарный советский разведчик-нелегал, действовавший в США, и преданный своим помощником – прообраз главного героя популярной советской киноленты «Мертвый сезон».
Однако после увольнения на гражданку демобилизованного радиста вновь потянуло в Арктику. Видно, такова уж психология цельных натур, жаждущих не покоя, а новых свершений – их не тянет к «обывательскому» существованию.

***

А время тогда для таких людей было очень подходящее. Полярные исследования стали предметом заботы преимущественно не отдельных энтузиастов-меценатов, как до революции, но важным направлением государственной политики молодой Страны Советов. 
В 30-е годы на советские экраны вышла картина «Семеро смелых» – о трудных героических буднях высадившейся в бухте на берегу Северного Ледовитого океана семерки молодых полярных исследователей. Образ их, понятное дело, был, как говорится, «сборный». 
Но можно ли считать только совпадением то, что радиста этой группы в фильме зовут Куртом Шефером? Это ведь явный намек на немецкое происхождение, а много ли было тогда в Арктике радистов немецкой национальности, кроме Кренкеля?
С другой стороны, сам Эрнст Теодорович к 1936 году, когда вышли «Семеро смелых», был уже очень известных человеком. Ведь он принимал участие чуть ли не во всех наиболее известных зимовках и полярных экспедициях того времени, обеспечивая им устойчивую радиосвязь.
1929-30 годы – бухта Тихая на Земле Франца-Иосифа (в фильме «Семеро смелых» фигурирует «бухта Радостная»), несколькими годами позже – мыс Оловянный и остров Домашний на Северной Земле.
Кстати, именно из бухты Тихой Кренкель установил мировой рекорд дальности связи, связавшись с помощью любительской радиостанции на коротких волнах с американской антарктической станцией, расположенной аккурат на другом конце земного шара. 
1932 год – плавание на ледокольном пароходе «Сибиряков», впервые в истории прошедшего Северным морским путем с запада на восток за одну навигацию.
1933-34 гг. – еще одно плавание, к сожалению, менее удачное, но куда более знаменитое и героическое, на пароходе «Челюскин». Когда судно, затертое льдами, затонуло, экипаж и экспедиция высадились на дрейфующие льды. Для их спасения была успешно задействована авиация. Но успех даже самых героических летчиков (они тогда, кстати, стали первыми Героями Советского Союза) был бы немыслим без устойчивой радиосвязи с лагерем «Челюскинцев». А ее обеспечивал опять же опытный советский радист с немецкой фамилией.     

***

В 1931 году Кренкель стал даже воздухоплавателем на дирижабле «Граф Цеппелин», совершившим длительный полет над советской Арктикой. Дирижабль, конечно, был немецкий, и в его экипаже, естественно, должны были присутствовать и свои радисты. 
Но Арктика – не средние широты, тонкий озоновый слой, «северное сияние» обеспечивает далеко не самые лучшие условия для радиосвязи. Так что вроде бы вполне профессиональные мастера из менее экстремальных регионов за Полярным Кругом могут оказаться беспомощными на манер неопытных неофитов. Вот и решили немцы подстраховаться, взяв в экипаж действительно «профи»-полярника, да еще и владеющего немецким языком.
 Вообще полет «Цеппелина» был проведен, конечно, не только в погоне за рекордами, но и с вполне рациональными целями. А именно – проведения аэрофотосьемки приполярных областей. Доселе представлявших на географических картах либо «белые пятна», либо, в лучшем случае, лишь схематичные очертания наиболее крупных рек, островов и т.п.
Конечно, ни для кого не было секретом и то, что эти данные будут использованы и в немецком Генштабе. Впрочем, на то время побежденная в Первой Мировой войне Антантой Германия, до прихода к власти Гитлера, была скорее ситуационным союзником СССР, чем наоборот. Да и в любом случае Москва тоже получала свою копию с данных немецкой аэрофотосьемки, так что польза была обоюдной.
Но все-таки за такими, гм, союзниками, все равно нужен был глаз за глаз. Так что наряду с немецким экипажем, на «Цеппелине» была и «группа советских товарищей» – из соответствующих ведомств. Которым тоже было очень нелишне иметь под рукой независимый канал связи с землей. Да и опять же знание Кренкелем немецкого языка обеспечивало дополнительную «прозрачность» деятельности немецких союзников перед советскими «помощниками»-контролерами. Так что в этом смысле Эрнст Теодорович во время того нашумевшего полета выступал в роли не только радиста, но и сотрудника спецслужб. 

***

Но, несомненно, главной «вершиной» полярной карьеры Кренкеля стало его участие в дрейфующей станции «Северный полюс-1» в 1937-38 годах под руководством Ивана Папанина. Собственно, уже само почти годичное пребывание на довольно-таки ненадежном льду, над многокилометровой толщей океанской пучины – это испытание не для слабонервных. 
А ведь на радисте экспедиции лежала еще и забота об устойчивой радиосвязи с «Большой Землей». И для передачи промежуточных результатов проведенных метеорологических и океанографических исследований, и, к концу путешествия, еще и для обеспечения успешной эвакуации станции, которую провели два советских ледокола.
Однако, как вкратце писалось выше, радиосвязь в Арктике – испытание не каждому по плечу. Об этом можно судить, например, по автобиографической повести «Право на риск» Валентина Аккуратова, заслуженного штурмана СССР. В 1937 году входившего в экипаж одного из самолетов под командой летчика Мазурука, высаживавших «папанинскую четверку» на льдину. Аккуратову как раз и пришлось поработать внештатным радистом во время вынужденной промежуточной посадки своего воздушного судна на лед – вне основного лагеря экспедиции.
Достаточно сказать, что связь не удавалось установить из-за мощных атмосферных помех порой по несколько суток. В воздухе на мощном передатчике, работавшем от ветрогенератора на полной скорости полета – пожалуйста, но не с помощью куда менее мощной радиостанции, питающейся то ли от аккумуляторов, то ли от ручной динамо-машины. А ведь на дрейфующей льдине с мощным источником электроэнергии – тоже не очень, можно только представить, насколько сложно приходилось Кренкелю.

***

За участие в экспедиции на дрейфующей льдине заслуженный полярник, вместе со своим товарищами, получил «Героя». Получил и степень доктора географических наук «гонорис кауза» (за заслуги – без защиты диссертации), был избран депутатом Верховного Совета СССР. Членом партии, кстати, стал лишь в 1938 году, да и то, видимо, больше потому, что, такое членство тогда полагалось практически «по статусу» носителям подобных высоких «регалий».
Судя по всему, именно огромная известность и популярность Кренкеля и спасла его от возможных репрессий с началом Великой Отечественной войны. Репрессий не из-за каких-то его личных несуществующих преступлений, конечно. Просто с началом гитлеровской агрессии отношение ко всем немцам в СССР стало, мягко говоря, настороженное. 
Впрочем, в якобы сверхдемократических США в годы Второй Мировой этнических японцев из числа американских граждан отправляли сотнями тысяч в концлагеря без суда и следствия, формально извинившись перед ними лишь спустя многие годы.
Наверное, у наших «компетентных органов» тоже не раз «болела голова» от опасений – а не передает ли главный радист Севера важную информацию Берлину? Технических возможностей у него для этого – хоть отбавляй… 
Но Эрнсту Теодоровичу верили и не трогали его. Даже оставили работать на посту заместителя начальника Главсевморпути, отвечавшего в первую очередь, за организацию надежной связи. Разве что само Управление было переведено в глубокий тыл – аж в Красноярск.   

***          

После окончания войны Кренкель проработал еще некоторое время в Главсевморпути, затем сосредоточился на более близкой для себя «работе с техникой». Пробыл три года директором радиозавода «Волна», затем возглавил лабораторию по разработке автоматических метеорологических радиозондов, способных без участия человека передавать наземным метеостанциям во время полета ценнейшую информацию по состоянию погоды в труднодоступных местах, верхних слоях атмосферы и т.д.
В 1968 году заслуженный ученый, уже в последний раз, «тряхнул стариной», возглавив еще одну полярную экспедицию, только на этот раз уже в Антарктиду. Судно «Профессор Зубов» забрало смену полярников со станций «Беллингсгаузен» и «Мирный», доставило им замену. Но и после возвращения 65-летний «полярник от Бога» не хотел отдыхать – его назначили директором научно-исследовательского института ИИ гидрометеорологического приборостроения. 
Впрочем, наверное, уже во время антарктической экспедиции Кренкель что-то предчувствовал – начал писать мемуары. Его сердце перестало биться 8 декабря 1971 года.
Однако память легендарного исследователя Арктики продолжает жить. Его именем названа бухта в море Лаптевых, геофизическая обсерватория, улицы в 17 городах СССР, включая Москву, электротехнический колледж в Санкт-Петербурге, центральный радиоклуб в Москве, учреждены почетные дипломы, установлены мемориальные доски…
Но, наверное, лучшим памятником будет сама его героическая жизнь, прожитая не в погоне за комфортом, а во славу своей Родины, во имя служения науке.