Человек с тревожным сердцем. К 140-летию Александра Степановича Грина

Обычно Александра Грина считают чересчур оригинальным и своеобразным писателем, не опиравшимся в своих произведениях на реальность, создавшего свой фантастический («блистающий») мир, даже целую вымышленную страну под названием «Гринландия». Но так утверждают те, кто не принимает во внимание общую канву и стилистику литературы переломной для России, да и для всего мира, эпохи рубежа веков – ушедшего XIX и наступающего, рвущегося на всех парах к новой жизни века XX. Эпохе, этой новой бурной жизни, требовались сильные характеры, способные изменить действительность – и такие характеры появились, как в реальности, так и в литературе. Закономерно сошёл со сцены Чехов с его мятущимися слабыми героями с подавленной психикой, расстроенными нервами, персонажами, не знающими – зачем им жить? И у Чехова уже в произведениях 90-х годов проглядывали новые люди с иным, действенным отношением к жизни – таков фон Корен из «Дуэли». Таких жёстких и волевых людей Чехов видел во время своего путешествия в Сибирь и на Сахалин. Но он испугался их. По большому счёту он не знал, что с ними делать. А вот новые писатели, вступившие в литературу на рубеже веков, не испугались. Они смело вывели таких героев на страницы своих произведений. Зачинателем здесь был, конечно, Максим Горький с его знаменитыми босяками – гордыми и свободолюбивыми людьми, как он их представлял, с высокими мыслями о Человеке, что «звучит гордо», как у Сатина в «На дне». Пусть даже таких людей на деле и не было в России, мы же представляем себе жизнь босяка иначе. В нашей нынешней «демократической» действительности мы всё время видим современных босяков – «бомжей», жалких, потерянных людей, стёртых в грязь нашей бездушной системой. Таковы они были и во времена Максима Горького. Но в литературе важен миф, он ведёт за собой людей. Но миф возникает не на пустом месте – он прорастает из внутренней духовной потребности общества и человека, он должен отвечать запросам времени. Отсюда – истоки творчества и Александра Грина как одного из создателей такого мифа. Миф этот вёл за собой ведь не только Грина. А Леонид Андреев с его полубезумными героями, теми же чеховскими интеллигентами по сути, но ощутившими себя то ли полубогами, то ли демонами? «Люди как боги» – этот образ волновал не только русских писателей, он пришёл и из западной литературы, вспомните Герберта Уэллса с его одноимённым романом. Начиналось всё, конечно, с Джека Лондона, с его суровых и дерзких героев, покорителей севера, смело бросающих вызов жизни и судьбе. Отсюда, как ни странно, недалеко и до «конквистадоров» Николая Гумилёва, позже превратившихся в «капитанов», в «палладинов зелёного храма», что «...иглой по разорванной карте пролагают свой дерзостный путь».

Пролагал свой дерзостный путь по жизни и Александр Грин, который вовсе не был каким-то экзотическим цветком, неожиданно выросшим на серозёмной российской почве под вечно пасмурным и хмурым небом. Нет, российская жизнь начала XX века давала много пищи живому и протестующему молодому уму. Поднималась революционная волна, старая кондовая Россия трещала по всем швам, молодёжь бунтовала, даже ещё не осознавая, зачем она это делает и к чему это приведёт, но это была неизбежность, и эта волна захватила с ранней юности и скромного паренька из глухоманной Вятской губернии Александра Степановича Гриневского, сына ссыльного польского шляхтича (его имя изначально было Стефан), который в молодости, в 60-е годы XIX века, поучаствовал в польском восстании и затем всю жизнь провёл в российских ссылках, в глубинках великой империи, нашёл там свою судьбу. Нашёл там свою любовь, ибо попав на поселение в Вятскую губернию, в городок Слободской, он встретил совсем юную (16-летнюю!) русскую красавицу медсестру Анну Степановну Лебкову, родившую ему сына Александра, а потом ещё сына Бориса, дочерей Антонину и Екатерину – двух сестёр будущего великого романтика Грина.

«Грин!» – разумеется, так его сразу окликнут сверстники и однокашники из 4 класса Вятского городского училища, которое Александр с большим трудом закончил в 16-летнем возрасте, так как всю дорогу предпочитал не сидеть на скучных уроках, а читать без разбора, запоем книжки из библиотеки училища о дальних странствиях и приключениях, прерываясь иногда на походы на охоту в глухие вятские леса и болота, к чему его приохотил отец, вдруг осознавший, что из этого балбеса ничего путного не выйдет, так хоть охотой он сможет добыть себе пропитание. Александр ходить на охоту любил, вот только с добычей ничего не получалось: он не мог убивать живых существ, это претило ему, он сам слишком любил жизнь и свободу, все будущие его произведения – это сплошной гимн жизни и свободе человека.

Жизнь и свобода! Это как-то сочеталось в нём с представлением о море, морской стихии, «свободной стихии», каковой считал её великий Пушкин. И он, никогда море не видевший, решил броситься в его объятия. Ведь там, за чертой горизонта, маячили экзотические страны и необыкновенные люди. В 16 лет он покинул родную Вятку и отправился в Одессу, откуда, как ему представлялось, было уже недалеко до загадочных стран. Однако прозаическая реальность жизни быстро поставила его на место. Вместо дальних странствий и чудесного тропического мира, полного цветов, пиратов и приключений, Саша Гриневский оказался на скучном грузопассажирском пароходе «Платон», тупо совершавшем унылые челночные рейсы между Одессой и Батуми. Даже известная история о том, как молодой матрос оказался в египетском порту Александрии, где прекрасная египтянка подарила ему алую розу, так часто повторяющаяся в биографиях писателя, – скорее всего фантазия юного романтика, которому не хватало любви и красоты. И вскоре Александр оставляет морскую службу, чтобы больше уже никогда не возвращаться к ней! Романтик моря, как обычно представляют себе Грина, моря-то особо и не видел в своей жизни, а матросская служба вызвала у него только разочарование, он так никогда и не стал моряком. И в этой связи возникает вопрос: можно ли назвать писателя Александра Грина настоящим маринистом? Мы знаем его современника, русского писателя Новикова-Прибоя, автора трагической «Цусимы», романа «Солёная купель», повести «Женщина в море» и многих морских рассказов. Вот в этих произведениях представлена настоящая морская жизнь, тяжёлая и трудная работа тружеников моря, так как сам Алексей Силыч Новиков-Прибой долгие годы был матросом как на военных, так и на торговых судах, поплавал по всем морям и океанам и у него тоже в его сочинениях есть та своеобразная и грубоватая романтика, что всегда сопутствует всему, что касается морской стихии, но у Грина море – это не цель его творчества, а скорее – романтический антураж, целью творчества Грина является раскрытие потаённых причин и следствий тех процессов, что происходят в душе человека и вызывают рождение основных чувств: любви, ощущения красоты, восторга жизни, осознания себя причастным к созданию счастья на земле. Тех начал, что, собственно, и делают человека – человеком. Грин в иные моменты на страницах своих произведений похож на Бога-Творца, лепящего из грубой земной глины человека, в котором только начинают пробиваться ростки высоких истин.

Но до осознания этих истин Александру Грину пришлось пройти немалый и тернистый земной путь. Разочаровавшись в морской службе, он немало ещё постранствовал по России, берясь за любую работу для скудного пропитания, для элементарного выживания. Он проехал все южные города России, рыбачил, работал на нефтяных промыслах Баку, был чернорабочим, спал в асфальтовых котлах, как последний бездомный и бродяга. Побывал на Урале, где пытался мыть золото, ходил в тайгу. Можно сказать, он повторил путь юного Алёши Пешкова (будущего Горького) в своих странствиях по Руси, но если Горький довольно быстро нашёл цель своей жизни, определил свой путь как литератора и журналиста, то у Грина эта цель определилась не сразу. Литературная деятельность у него началась, так сказать, по партийному заданию, когда он спутался с эсерами – представителями партии социалистов-революционеров, самой боевой революционной партии России начала прошлого века. Эсеры считали себя продолжателями дела "Народной воли", дела террористов Желябова и Перовской и действительно, за их плечами стояла довольно длинная традиция революционной борьбы на просторах огромной, тяжёлой на подъём страны, в отличие от марксистов-западников, не знавших и не любивших стихийной крестьянской России. А эсеры, продолжая дело народников, сразу стремились перенести революционную работу, что называется, в массы, в крестьянскую и мещанскую российскую среду, поражая современников громкими террористическими акциями, разбрасывая листовки, засылая агитаторов в войска. Сгодился здесь и явно готовый ко всему юный, голодный, неудовлетворённый жизнью, но с большими задатками паренёк Саня Гриневский, не нашедший ещё своего призвания, но не желавший подчиняться обстоятельствам. Противник всякой приказной системы рядовой Оровайского пехотного батальона, расквартированного в Пензе, призванный на военную службу, как и предписывалось законами Российской империи по достижении 21 года, Гриневский дезертирует из своей части, видимо, подружившись с эсерами. Вскоре мы замечаем его уже в Севастополе, пишущим и распространяющим революционные воззвания среди матросов Черноморского флота, за что он год отсидел в крепостной тюрьме. Амнистия после известного октябрьского 1905 года Манифеста царя Николая II освободила эсера Гриневского из заключения, тем более, что на нём не было крови, как не склоняли его «друзья по партии» на участие в терактах, он на это согласен не был, хотя револьвер носил и даже однажды чуть не застрелил из него свою любимую девушку, тоже эсерку, Екатерину Бибергаль, дочь известного революционера. Вообще странная это была среда – подпольная Россия, куда попал юный вятчанин. С одной стороны, революционеры были люди жестокие и бескомпромиссные, фанатики своей смутной идеи, с другой – по-своему романтичные и даже сентиментальные, чувствующие себя одновременно и буревестниками революции, и её жертвами. Отсюда, из этого странного смешения романтизма и жестокости, фанатизма и чувствительности и вышли ранние герои Грина – первый сборник его рассказов «Шапка-невидимка» весь был посвящён обстоятельствам и типажам этой подпольной России. Вот один из героев этих рассказов собирается убить великого князя. Он подбирается к самой карете высокопоставленной особы, но в последнюю минуту опускает руку с бомбой – в карете вместе с князем едут два ребёнка – княжеские дети. Благородный революционер не может убивать детей... Но он не может и отступить от своего замысла, ведь вся «страдающая Россия» смотрит на него, как ему думается. И в следующий раз, когда в карете вместе с князем никого не оказывается, взрыв раздаётся – «тиран» погиб! Герой мужественно умирает на виселице, отказавшись раскаяться в содеянном. В этом рассказе Грин, разумеется, художественно воспроизводит трагическую историю убийства эсером Каляевым великого князя Сергея Александровича, губернатора Москвы в 1905 году. 

Но всякая кровь была не по нутру будущему писателю и певцу жизни. Грин – так, вспомнив, свою школьную кличку стал называться Александр Гриневский – отошёл к 1906 году от революционной борьбы и стал пробовать себя в прозе. Он таки пролил кровь любимой девушки – Екатерины Бибиргаль, когда из ревности чуть не застрелил её, но она не выдала своего бывшего возлюбленного и, раненая. скрыла от следствия имя покушавшегося! С женщинами Грину везло, у него было немало возлюбленных и они не раз спасали его в критические моменты жизни, хотя сам суровый Грин своих любимых не щадил и разгульной жизнью, порой, доводил до отчаяния. Одну возлюбленную, как я писал, чуть не убил, другая его любовь – Вера Абрамова, что сама объявила себя его женой, чтобы носить ему передачи в тюрьму и даже ездила с ним в ссылку, – в конце концов оставила его, не выдержав загулов своего мужа. Но зато он отблагодарил любимых, выведя их образы на страницах своих произведений в личностях высокоромантичных героинь его романов – пожалуй, более романтичных женских образов во всей русской литературе не найдёшь!.. До революции 1917 года Грин писал больше рассказы и у него сразу стали выходить полновесные сборники этих историй, где действовали вымышленные герои, украшенные нарочито нерусскими, а скорее – англо-романскими именами. Но так как сам Грин за границей и в Европах не бывал (за ним тянулась слава бунтовщика и он всегда был под наблюдением жандармов, даже высылался на север, в Пинегу в Архангельскую губернию, досиживал, так сказать, за свои старые грехи), то действительность, что представлена в его ранних произведениях, скорее, российская, конечно, только снабжённая непонятными «иностранными» названиями, и герои его тоже все сплошь носят чудные, но мужественные (если это мужчины) и романтичные, если это прекрасные девушки (а иных у Грина и не бывает) странно звучащие для русского уха имена.

К временам бурных событий 1917 года Александр Грин уже пришёл совершенно иным человеком, не таким, каким знали его в годы юности и эсеровских приключений начала века. Это уже был крупный писатель, публиковавший каждый год не менее 25 рассказов и маленьких повестей, автор уже многих книг, известный читающей публике России, осознавший всю важность своего дела, нашедший своё призвание в творчестве, желающий сказать людям что-то очень важное, что другие сказать не смогли бы. Но что-то от восторженной и тревожной юности оставалось в нём и события февральской революции в Петрограде вызвали в его душе прилив поэтического восторга, выразившегося в довольно громких, но пустоватых стихах: 

Звучат, гудят колокола,
И мощно грозное их пенье…
Гудят, зовут колокола
На светлый праздник возрожденья!..

А теперь сравните со строками о тех же событиях близкого знакомца Грина по жизни в послереволюционном Петрограде известного поэта Николая Гумилёва:

Над потрясённой столицей
Выстрелы, крики, набат...
Город ощерился львицей,
Обороняющей львят...

Совсем другая действенность и точность образной системы. Без всякого «гуда», «зова» и «праздника возрожденья», а картинка – словно вылитая! Убедившись в отсутствии поэтического таланта Грин, как рассказывают, впал в уныние. Революции (теперь уж октябрьской) он не принял, он вдруг понял, что его собственная революция и мечты о свободе находятся в области духа, в эмпириях, так сказать, а от политических потрясений ему ждать нечего. И это был правильный выбор цели и метода творчества. Но прежде, чем он смог заняться воплощением в жизнь своих творческих планов, ему пришлось пройти довольно суровые испытания. Закрываются либеральные газеты, где печатали его рассказы, а самого Грина, который не скрывает своих либеральных взглядов, таскают в ЧК за «контрреволюционную пропаганду», и ему грозит «высшая мера социальной защиты», то есть расстрел, позднее эта участь постигла великого русского поэта Николая Гумилёва, тоже ведь не занимавшегося политикой, тоже писавшего о дальних сказочных странах и романтических капитанах, как и Грин, но Грин был всего лишь прозаиком, а вот поэзия, как известно, всегда впереди на баррикадах истории. Ей и первая пуля... Грина призывают в Красную Армию, он переболеет тифом, едва не умрёт с голоду. В тифозных бараках в Москве его, полуживого, найдёт Алексей Максимович Горький (близкий друг Ленина) и выбьет ему академический паёк. Грину дадут комнату в «Доме искусств» в Петрограде, это, так сказать, дом творчества, организованный усилиями Горького, где Грин, не зря проедая небогатый паёк, и напишет в эти сумасшедшие и кровавые годы гражданской войны своё самое светлое произведение – роман-сказку «Алые паруса», которую, почему-то, назовут «феерией», хотя это, пожалуй, самая реалистическая сказка из всех романов-сказок» Александра Грина.

Как-то Константин Паустовский сказал, что «если бы Грин умер, оставив нам только одну свою поэму в прозе «Алые паруса», то и этого было бы довольно, чтобы поставить его в ряды замечательных писателей, тревожащих человеческое сердце призывом к совершенству». Это правда, но тут уместен вопрос: а если бы Грин написал бы всё, что он написал, но только не «Алые паруса» – этого всего было бы довольно, чтобы поставить его так высоко? И, пожалуй, назревает ответ: нет, не хватило бы всего его творчества, чтобы сравняться с этой одной, внешне безыскусной, но вечной сказкой. Сам того не ведая, в голодном и холодном Петрограде Александр Грин создал прекрасный миф о вечном поиске счастья и о неизбежности осуществления этого счастья, если сильно стремишься к нему. Я не буду пересказывать всем известное содержание этой сказки, но замечу только, что «Алые паруса» – это очень реалистичная вещь, она, в принципе, ничем не похожа на сказку, всё, что происходит там – всё могло случится и в действительности. Действительно, что необычного в том, что маленькой бедной девочке из рыбацкой деревни один прохожий добрый человек предсказал, что когда-нибудь к ней приплывёт принц на корабле с алыми парусами? Детям всегда рассказывают сказки. Могло быть и так, что в замке богатого владетеля подрастает сын, маленький мечтатель, начитавшийся приключенческих книг о морях и пиратах и пожелавший сам стать капитаном и странствовать по морям, не боясь никаких трудностей. Он бросает в 16 лет родной замок и уходит в море юнгой парусного корабля. Могло быть так! Юность всегда ищет воплощение своей мечты, такие случаи известны, вспомните историю Робинзона Крузо у Даниэля Дэфо, тоже сбежавшего из родного дома на морской корабль. Ну а потом, пройдя морскую школу, этот юноша, герой Грина, получает большое наследство от своего умершего отца и покупает себе корабль – трёхмачтовый барк «Секрет», и становится на нём капитаном – капитаном Грэем, влюблённым в море и дальние странствия. Как видите, ничего особо чудесного, всё в конечном итоге решают деньги – наследство папаши капитана Грэя. На эти деньги шьются и те знаменитые алого шёлка паруса, когда капитан Грэй случайно увидел в лесу у моря спящую прекрасную молодую девушку Ассоль, потом узнал от случайных людей её историю про предсказанные ей алые паруса и... соорудил себе такие паруса, купив две тысячи футов первоклассного шёлка цвета утренней зари. Потом он, конечно, приплыл под этими парусами в Каперну, Ассоль выбежала на берег и… всё. Дальше только любовь и счастье. Могло быть такое в жизни? Да, могло, если в жизни существует любовь и верность, а они существуют, несмотря ни на что. Так в чём же тут сказочность, почему это довольно похожее на правду повествование всё же оставляет у читателя впечатления сказки, чего-то нереального, даже фееричного, в чём тут секрет «капитана Грина»? Да вот в этом ощущении полного счастья, в ощущении, что постоянно нарастает и нарастает у всякого читателя «Алых парусов», пока не становится к концу повествования просто абсолютным и оттого нереальным. Ведь в обыкновенной жизни человека такого абсолютного счастья нет, не бывает, как это ни печально, это свойственно сказке.

И всё это Александр Грин знал, но создал необыкновенную сказку о чистых чувствах и необыкновенном счастье в условиях хаоса, разрухи, озлобления, вызванного жесточайшей гражданской войной в реальной стране. Были ещё люди в тогдашней России, сохранившие мечту и надежду на чудо. Тогда же, к примеру, в голодном и холодном Петрограде художник Рылов пишет изумительную картину «В голубом просторе», где шумит холодное сияющее море, виднеется неизвестная земля – то ли остров, то ли новый материк, плывёт маленький, словно игрушечный, парусный кораблик и летят сквозь всё полотно роскошные белоснежно-розовые от солнца полярные гуси. Огромные и торжествующие птицы летят к сказочным островам. Чем не иллюстрация к произведениям Грина? Художник писал это полотно в стылой студии, ведь в городе не было дров, в лютые морозы, отогревая краски своим дыханием... Тем и спаслась Россия в те страшные годы, оставались ещё в ней люди, хранившие человечность и надежду на грядущее счастье.

Надежда была слабой. В тот суровый 1921 год, когда Грин закончил свои «Алые паруса» и посвятил это произведение своей новой подруге Нине Николаевне Мироновой, ставшей уже до конца дней писателя его верной женой Ниной Грин, в тот год в августе умер великий поэт-романтик Александр Блок, символист, как и Грин, и был расстрелян чекистами «за недоносительство известного контрреволюционного факта» блистательный Николай Гумилёв, тоже великий романтик, путешественник, капитан дальних странствий, так похожий на капитанов Грина. Предположительно, что и сам образ капитана Грэя списан Грином с его друга – поэта Гумилёва. Он, как и наш герой, являлся частью той высокой романтической среды, что была так характерна для России «серебряного века», и Грин, хоть и не поэт, был не чужеродным творцом в тогдашнем творческом сообществе, а законным сыном этого расстрелянного века.

После создания «Алых парусов» Александр Грин проживёт ещё десять плодотворных лет. Это последнее десятилетие его жизни было словно «болдинская осень» – столько он сумел создать блистательных произведений. Тому способствовала относительная свобода творчества в условиях НЭПа в России, когда открылись частные издательства и ослабла цензура. Большевикам было не до слежки за писателями и художниками, они были заняты фракционной борьбой на партийных съездах, пока не одолел и не подмял под себя государство и партию великий вождь Сталин. А Грин словно не видел всего этого. Они с женой Ниной купили дом в Феодосии, в Крыму, где так всё было похоже на картинки из жизни Зурбагана или Гель-Гью – вымышленных городов Грина.

Роман «Блистающий мир» – фантастическая история летающего человека Друда, не желавшего иметь власть над людьми, чего хотела от него прекрасная и богатая девица Руна, полюбившая летающего свободолюбца и убившая его, так как он не захотел подчиняться ей и её непомерному честолюбию. Роман ещё не совсем совершенен, слишком мало в нём действия, а больше умозрительных размышлений главного героя и описаний его душевного состояния. Роману нужна живая интрига, увлекающая читателя и такую интригу, Грин даёт в следующем своём романе – «Золотая цепь». Там уже обозначена причина всех событий – это богатство, пиратский клад в виде выкованной из золота якорной цепи, наследие старинного пирата, что достаётся бедняку Гануверу. На это богатство он строит себе необыкновенный дом на высоком мысе над морем, дом, полный всяких чудес, где раздвигаются стены и происходят волшебные превращения. Всё доступно новоявленному богачу Гануверу, владельцу золотой цепи, но одно недоступно ему – он не находит своей любви, потому как настоящая любовь не покупается золотом, а Ганувера окружают рвачи и аферисты, которые выдают себя за его друзей, но у них одно на уме – его золотая цепь, что он прячет в подвалах своего удивительного замка. Убедившись в том, что любят и ценят не его, а только его золотую цепь, богатство, к которому прикован Ганувер, этот человек умирает от сердечной тоски и только посещение юной девушки Молли, так похожей на его, когда-то умершую возлюбленную, скрашивает его последние мгновения. Роман – философская и социальная притча, несвойственная Грину, но неожиданно в ней отразилась эпоха НЭПа с её культом денег, неудержимым стремлением к богатству, приводящим лишь к внутреннему опустошению.

Вершиной творчества философствующего романтика Александра Грина стал наполненный символами роман «Бегущая по волнам», написанный под закат 20-х годов того жестокого века. Уже приближались новые времена, времена усиленного строительства социализма, время требовало иную литературу, более конкретную, более прагматическую, приближенную к жизни. А Грин в своём крымском отсоединении создаёт печальную и светлую историю о несбывшейся мечте, недостижимой мечте человечества – стать настолько совершенным, обрести невянущий идеал гармонии, прийти к чистому духу любви, уже теряющему своё плотское обрамление, уносящемуся в сферу лучшего из миров. По морю носится над волнами дух необыкновенной девушки – Фрэзи Грант, она, когда-то увидевшая далёкий остров, соскочила с борта корабля и побежала к нему по воде... и стала духом моря, добрым духом, спасающим гибнущих в бурю моряков. Но, разумеется, тут не море имел в виду Грин, а пошлость и обмирщённость нашей жизни, мелочность наших забот и интересов. Фрэзи Грант – это идеал высшей духовности, поднимающий человечество из пучины обывательской тоски к высоким образцам романтики. Красной линией по роману проходит борьба с тупой людской злобой, что пытается разрушить памятник «Бегущей по волнам» в приморском городе Гель-Гью. Находятся богатые и злобные обыватели, которым претит необыкновенная, летящая статуя Фрэзи Грант, и они всеми силами пытаются её низвергнуть, словно этот милый образ – их злейший враг. Но добрые люди спасают «Бегущую». Надолго ли?.. 

Самого себя Грин спасти уже не может. К началу 30-х годов вместе с жёсткими идеологическими установками новой системы «ускоренного строительства социализма» такие писатели, как Грин, становятся помехой, костью в горле новой власти и новой морали, жёстко делящей общество на своих и чужих. Чужих следует уничтожить, ибо это ненужный балласт на пути корабля, стремящегося к социализму. Александр Грин попадает в разряд «чужих», его перестают печатать, вокруг него и его творчества опускается занавес замалчивания, он с его фантазиями не нужен. Перестав публиковаться, Грин теряет источник к существованию, ибо ничего другого он делать уже не может, он призван писать, писать, хотя бы и в стол. Александр с женой Ниной продают свой дом в Феодосии, покупают маленький саманный домик, почти сарайчик в посёлке Старый Крым, где пытаются вести очень скромный образ жизни, голодая, перебиваясь с хлеба на воду. Единственной отрадой Грина становится близость его местообитания и жилища Максимилиана Волошина, стареющего поэта, доживающего свой век в приморском Коктебеле. «Тропа Грина» – путь от его дома до волошинского – сейчас излюбленный туристами маршрут в тех краях. В последние месяцы жизни 1932 года больной и голодный писатель Грин пытается создать своё последнее произведение – роман "Недотрога" о девушке, конечно, молодой и прекрасной, как все героини Грина, которая несмотря на крайнюю бедность и болезнь отца пытается сохранить свою чистоту, честь и совершенство в этом нашем несовершенном мире. Незадолго до смерти Грин шлёт телеграмму в Союз Писателей, в Москву, от имени своей жены: «Писатель Грин умер. Вышлите 200 рублей на похороны». Союз писателей милостиво высылает... аж 250 рублей! «Вдове писателя Грина». И на том спасибо! Нине Николаевне Грин, этой героической подруге писателя, придётся пройти тяжелейший путь испытаний. В годы войны, в период оккупации Крыма, фашисты угонят её на работы в Германию, а вернувшись на родину она попадёт под каток бесчеловечных репрессий и отсидит десять лет в сталинских лагерях на Печоре, а за что? За то, что она была Ассолью для своего «капитана Грина»? Вот горький парадокс нашей истории – на сцене Большого театра шёл балет «Алые паруса», где кружилась в танце воздушная Ассоль, а в это время настоящая Ассоль носила тюремную робу в лагере за полярным кругом... Но вернувшись после всего этого в Старый Крым она добьётся возвращения домика, где жил писатель и создаст там первый музей своего незабвенного «капитана».

Александр Степанович Грин скончался 8 июля 1932 года в посёлке Старый Крым и похоронен на кладбище, с которого видно море, что так и осталось для самого Грина неосуществлённой в его жизни мечтой. Возможно, он был бы забыт и все его странные романы и рассказы также были бы забыты практичным и суетным миром, но именно его «Алые паруса» романтики вынесли творчество Грина из забвения. В определённый момент истории, в годы Великой отечественной войны, когда людям стал так нужен хоть малый проблеск света во мраке суровой ночи войны и страданий, вдруг снова поднимают на щит его немудрящую сказку. И по военному радио в блокадном Ленинграде читаются страницы этой чудной истории, а на театральной сцене Москвы именно в тревожном 1943 году ставится балет "Алые паруса", о котором я упомянул выше, на сюжет забытого сказочника Грина, неожиданно оказавшемся нужным в самые суровые годы нашей страны. Медленно шло возвращение творчества Грина к российскому читателю, вообще, возвращение его в нашу культуру. И тут снова «Алые паруса» выносят его вперёд. В 1961 году ставится и проходит с грандиозным успехом по большим экранам нашей страны фильм известного киносказочника Птушко "Алые паруса" с бесподобными молодыми Лановым и Вертинской в главных ролях капитана Грея и Ассоль. В этой ленте всё так удачно поймано и раскрыто, а главное – герои своей приподнятой романтической образностью так удачно попали в цель, что просто чудо. Мне кажется, что именно этому фильму суждено было стать тем золотым ключиком, что открыл перед новой эпохой таиственную дверь в мир фантазий великого мечтателя.

А нужен ли нам сейчас Грин? Нужен ли с его неземными воздушными девушками, сказочными замками и несуществующими уже парусными фрегатами и барками, хоть с алыми, хоть с белыми парусами. Не прошло ли его время? Ведь и книги сейчас не читаются и романтика дальних странствий никого не тревожит. Современный мир зажат в паутину бездушного интернета, словно в тёмные коридоры таинственного замка богача Ганувера, обвитого золотой цепью меркантилизма и глухой тоски. Человеческая душа бьётся в этих тенетах, а воли ей нет. Но мне кажется, что именно Грин с его стремлением к свободе человеческого духа сейчас и актуален, и нужен. И он не забыт, и летящую статую «Бегущей по волнам» Фрэзи Грант ещё не свергла обывательская злоба и мещанская тупость. Представляется мне, что если даже человечество погибнет, само себя заведшее в тупик неразрешимых проблем и конфликтов, то от него может остаться только этот светлый образ и в нём будет сказано всё, к чему мы стремились, чем жили, что любили и что потеряли.

Художник Аркадий Рылов.