Вернется навсегда

…Нелегкое послевоенное время. Только-только установилась в Журавичах тишина – настороженная, недоверчивая, к ней не успели еще привыкнуть люди. Вскоре начали возвращаться в родное местечко сельчане – те, кто уцелел. Складывали оружие лесные мстители, демобилизовались фронтовики. Набирала разбег новая созидательная жизнь. Возрождался колхоз «12 лет Октября», строили журавичане и жилье: не все хаты пережили войну. Как и люди.
На краю деревни растянулся к солнцу крутой сосняк. Деревья радовали глаз каждого, кто проходил мимо. Глянешь на верхушки – шапка с головы падает. А тут как-то в красивом лесном закутке дали знать о себе пилы и топоры. Некоторые, недоумевая, разводили руками: «Зачем истреблять лес? Война сберегла, а мы?» Другие молчали – не находили, видимо, слов. Но болело и у них сердце. Пусть бы рос он, сосняк, кому мешает...
Как раз в самый разгар лесоповала пришел к соснам Андрей Макаенок, секретарь Журавичского райкома комсомола, человек по складу характера весельчак, но в то время, вспоминают люди, его лицо было как никогда серьезным, задумчивым. Секретаря обступили сельчане, глаз не сводят: а как ты, Андрей, думаешь – правильно поступаем? Не сразу ответил Макаенок. Провел рукой по коре дерева, похлопал ладонью по стволу, вздохнул, а потом только вскинул брови:
– Иного выхода у нас, земляки, нет, – промолвил тихо, но твердо, убедительно, – строиться же надо. А на чем в дальний лес ехать? Это если бы машины имелись... Сколько тех у нас лошадей? На пальцах пересчитаешь. И леса не навозим, и их замордуем. Так что, друзья мои, жизнь вынуждает пока брать тот лес, который под боком. Ну, а вместо этих сосен-красавиц надо молодые посадить деревья. Обязательно. Это мы, молодежь, сделаем. Обещаю: посадочный материал раздобудем.
С того времени прошло много лет. Однако в Журавичах помнят историю с соснами. Помнят и слова Андрея Макаенка, которому было суждено судьбой стать знаменитым их земляком.
А сосны растут и сегодня. Стройные, высокие, с медными стволами.
Некогда местечко, а сегодня просто деревня Журавичи. Красивые тут места. Выбирали долго, видать, пращуры, где быть их поселению, не спеша, не суетливо, а взвешивая все «за» и «против», поэтому и стоит сегодня деревня в окружения лесов, с озером поблизости, да и дорога рядом – старая Брест-Москва впритирку с колхозным садом. Рукой падать и до Довска, а это, как известно, – крупный транспортный узел. Заядлый же рыбак может податься с удочкой на Днепр: там, говорят, не только клюет, но и появились раки.
Журавичи оставили в душе Андрея Макаенка и светлую печаль, и радость первых жизненных устремлений. У него было мало свободного времени, но Андрей Егорович находил возможность, чтобы приехать к землякам. Тут, в Журавичах, он чувствовал себя чрезвычайно счастливым человеком, ведь его сразу же окружали люди, о которых писал. С многими у драматурга были самые теплые, общительные отношения, писатель искренне делился с ними творческими замыслами, не отказывался переступить порог дома, когда его приглашали в гости. Для журавичан Андрей Макаенок был своим человекам. Был и остался им навсегда.

Родился будущий драматург и народный писатель Беларуси 12 ноября 1920 года недалеко от Журавич – в деревне Борхов, но вскоре родители переехали на постоянное место жительства в Журавичи, с которыми многое связывало в будущем Андрея Егоровича. После окончания в 1938 году местной десятилетки работал массовиком в районном Доме культуры (на то время Журавичи были районным центром), сюда возвращался он с фронта, где получил тяжелое ранение. Работал секретарем райкома комсомола, помощником секретаря райкома партии. Где бы ни был потом Андрей Макаенок – в Гродно, Могилеве или Минске – сердцем он находился с земляками. Всегда. В Журавичах драматург черпал материал для новых пьес, и почти в каждой из них прототипами героев были люди, которых знал – как с хорошей стороны, так и с отрицательной, конечно же. Калиберов Степан Васильевич, Антонина Тимофеевна, Печкуров Кузьма Прохорович («Извините, пожалуйста!)», Лушка, Леон Чмых, Буйкевич («Левониха на орбите»), Терешка и Полина («Трибунал»), дед Цибулька и Василий («Таблетку под язык…»). 
«…Любовь. Любовь с большой буквы. Любовь к жизни. Жизнь любят все, однако любят по-разному. Андрей любил ее, как борец, исследователь, преобразователь, неутомимый поборник за ее чистоту и красоту»,– писал в свое время о своем лучшем друге народный писатель Беларуси Иван Шамякин.
В этом еще раз убеждаешься, когда обращаешься к произведениям Андрея Макаенка, когда знакомишься с экспозицией музея, где что не экспонат – живое свидетельство его жизни и творчества. Прежде чем заглянуть в музей, который был открыт в местной средней школе в начале 1986 года, стоит отметить, что тот день стал значительным событием не только в жизни журавичан, но и жителей окружающих деревень. Задолго собрались тогда они перед школой на деревенской площади, чтобы встретить дорогих гостей – в том числе и писателей Ивана Чигринова, Степана Лавшука, Петра Василевского. Миколу Гроднева, Галину Василевскую, театрального режиссера Бориса Луценку, родственников Андрея Макаенка – дочку Гаврилович и сына Сергея, братьев Ивана Егоровича и Леонида Егоровича. Перерезали тогда красную ленту И. Чигринов и первый секретарь ГК КПБ А.Андреев, и музей принял первых посетителей.
Прошло четверть столетия с того времени, а музей живет и здравствует, и я, бывая на Рогачевщине, обязательно навещаю его. Среди экспонатов, собранных там, – красочные афиши и программки спектаклей на языках народов бывшей нашей многонациональной страны и мира, сборники пьес, личные вещи драматурга. Вот снимки. На них Андрей Егорович с друзьями-писателями, с матерью первого космонавта планеты Юрия Алексеевича Гагарина – Анной Тимофеевной. Размещены в музее портреты матери драматурга Меланьи Михайловны, отца Егора Сергеевича. Притягивают внимание рукописи драматурга, а также книги с автографами, которые в свое время были подарены Андрею Егоровичу. Они – от друзей по перу: Ивана Мележа, Янки Брыля, Пимена Панченки, Максима Лужанина, Геннадия Буравкина… Иван Шамякин даровал своему единомышленнику и другу все свои издания. Им было суждено стать музейными экспонатами.
Подолгу задерживаются посетители у картин, где изображен дом, в котором жил Макаенок, старая Журавичская школа, где он учился. Тут же бюст драматурга, большой портрет, с которого смотрит вдумчивый, красивый человек…
Пройдет время, и на деревенской площади земляки установят памятник драматургу. Его автором станет известный гомельский скульптор Дмитрий Попов.
 
На снимке (слева направо): прозаик и драматург Василь Ткачев, сын Андрея Макаенка Сергей, драматург Алексей Дударев, гомельский скульптор, автор памятника Андрею Макаенку Дмитрий Попов.  Журавичи. 2000 год. В день открытия памятника.

Есть в музее и мой экспонат, чем я, безусловно, горжусь.
За два года до открытия музея я также побывал в Журавичах, записал воспоминания тех, кто хорошо знал Андрея Макаенка, кому было что рассказать. И потому сегодня благодарен судьбе, что успел это сделать, ведь люди – не вечны. Записанное же – остается…
Феодосий Тимофеевич Румянцев, в то время учитель-пенсионер:
– Хотя я преподавал не литературу, а химию и биологию, Андрей в школьные годы часто подходил, спрашивал: «А не читали?..» К чтению он был охоч. Поговорим. Обсудим. Он недалеко от школы жил. Тот дом и сегодня стоит. Ее купили Макаенки, когда переехали из деревни Борхов, где родился писатель. Отца, Егора Сергеевича, назначили тогда аккурат председателем нашего колхоза. Хорошо помню, как показал мне Андрей свою первую пьесу. Не терпелось знать ему – понравится ли? Пьеса, искренне скажу, мне пришлась по душе. Только несколько вопросов все же имелось… И один из них: «Почему ты, Андрей, про французов написал? Разве у нас героев своих мало?» Он улыбнулся, промолвил в ответ: «И про вас напишу!» Написал. И хорошо написал. А потом та первая пьеса – «На рассвете»– была поставлена, и я порадовался за своего бывшего ученика от чистого сердца.
Любил Андрей Егорович рыбалку. Ехали мы обычно на Днепр, он там все места знал – родился ведь, считайте, почти на самом берегу реки. У меня обычные удочки, у него – спиннинг. Запомнилось, как однажды, подцепив щуку, кричал Макаенок на весь берег: «Поймал!» Радовался, словно малый ребенок. Умел он радоваться… У меня на книжной полке два томика его произведений стоят. Часто беру в руки, перечитываю. И вроде бы с самим Андреем разговариваю…
Прасковья Васильевна Гатальская, в то время заведующая местной аптеки:
– Помню сорок четвертый год. Я училась тогда в седьмом классе. Комсомольский билет мне вручал Андрей. Вы простите, что я в разговоре все Андрей да Андрей… Его все у нас так звали. Даже тогда, когда уже известным писателем стал. Ведь свой он был и есть нам. Привез как-то Андрей показать свою пьесу. Из Минска артисты были. Когда начали они играть, один человек, узнав себя в отрицательном герое, демонстративно поднялся и оставил зал. А выписан же он был как на портрете! В «Левонихе на орбите», к слову сказать, мы всех героев узнали, хотя были спрятаны они драматургом под другими фамилиями. Наш, наш он писатель. Журавичский.
Галина Григорьевна Матвейчик, в то время учительница-пенсионерка:
– В 1952 году умер мой отец, директор местной десятилетки. С Андреем они были в хороших отношениях. Поэтому сообщили ему о нашем горе, хотя и не надеялись, что приедет. Когда ему там? Человек занятый. А он приехал. На погосте слова сказал, после нас утешал. А бывая в Журавичах, обязательно заходил. Поедет – и грустно какое-то время, тоскливо. Вроде бы потеряно что-то…
Вера Владимировна Волкова, в то время учительница-пенсионерка:
– Андрей дружил с моим братом Колей. Нередко вместе уроки делали, а потом подолгу разглядывали фотокарточки, которые сами делали. Разглядывают и смеются: «На кого это мы похожи, а?» А позже и хорошо у них начало получаться. Коля на Курской дуге погиб. Двадцать три года было ему… И не помню я такого случая, чтобы, бывая в нашей деревне, не забежал Андрей к нам. Посидит чуток, Колю вспомнит, вместе с нами поскучает-погорюет и заторопится: дела. Конечно же, много у него людей, к которым хотелось зайти. Ему в каждом доме были рады.

Воспоминания, воспоминания… Про журавичский период жизни Андрея Макаенка рассказал мне в свое время и бывший секретарь РК КПБ Адам Васильевич Кузьменков, который тогда жил в Речице. В своем письме ко мне он рассказывал:»Случилось так, что Андрей Макаенок стал одним из моих первых журавичских знакомых – в 1944 году я был переведен из Кармы в Журавичский РК КПБ. Бывший командир партизанского отряда имени Сталина Я.И.Штапенко представил мне совсем еще молодого красивого парня. В командирском кителе, опирался на деревянную трость. Андрей, приятно улыбнувшись, пожал мне руку, по-военному кратко представился:
– Военрук средней школы Андрей Макаенок!
Я, помню, заметил, кивнув на трость:
– А эта вещь не мешает быть военруком?
– Не могу расстаться после госпиталя, – ответил, чуть смутившись, Макаенок. – Могу и выбросить. Привычка. Хотя иной раз… поддерживаю ей осколки. Этого богатства в моих ногах хватает.
Был апрель. А в середине мая в район приехал секретарь ЦК ЛКСМБ К.Т.Мазуров. Разговор зашел про первого секретаря райкома комсомола. У меня родилась мысль рекомендовать на эту должность Андрея. Вскоре с нашим направлением Андрей поехал в Ново-Белицу, где находился тогда ЦК ЛКСМБ. Назад вернулся первым секретарем. За новую работу он взялся со свойственной ему энергией. По его инициативе и под его началом были созданы отряды по доставке из Рогачева зерна, семенного картофеля. Возили на худых лошадях, носили даже на плечах в обычных сумках и котомках, а это же почти сорок километров в одну сторону. Однажды комсомольцы доставили из Рогачева сорок тонн картофеля. А потом перекапывали лопатами землю, таскали плуги, бороны на себе. Чем, если не подвигом, можно назвать все это?»
Потом пути-дороги драматурга и Адама Кузьменкова сходились и расходились. Андрей Макаенок был направлен на комсомольскую работу в Гродно, откуда по семейным обстоятельствам перебрался в Могилев, работал там в горкоме партии заведующим парткабинетом.
– Как-то был в Журавичах, а он всегда по-отечески опекал своих домашних, зашел и ко мне, – продолжал воспоминания Адам Васильевич. – Рассказал, как в Могилеве его ограбили и раздели какие-то негодяи. После этого работать в Могилеве, говорит, для меня удручающе. Я посоветовал возвращаться в Журавичи, предложил ему должность помощника секретаря райкома партии. Андрей согласился. Был он, замечу, острым, метким на слово человеком, большим фантазером, находчивым, жизнерадостным. Хорошо рисовал. Особенно удавались ему портреты. На досуге подрабатывал этим, чем помогал семье материально. В тот же период начал пробовать себя и в писательском деле. Писал небольшие пьесы и отправлял их в редакции газет и журналов. Одна из них, под названием «Хорошо, когда хорошо кончается», запомнилась мне, была напечатана в газете «Чырвоная змена». Это вдохновило Андрея, и он создал пьесу «Жизнь зовет», отправил на конкурс, объявленный Министерством культуры республики на лучшую одноактную пьесу для самодеятельных коллективов.
Шло время. Из Минска никаких сообщений. Мне же был хорошо знаком народный артист БССР Исидор Болотин. Связался с ним. Вскоре он разузнал, что пьесе Андрея Макаенка присуждена вторая премия.
С того времени Андрей начал заниматься драматургией более активно.
Через определенное время, а было это в июне 1947 года, мы получили заявку для направления в партийную школу при ЦК КПБ своего кандидата. Я предложил поехать на учебу Андрею. Он согласился. Чувствовал: ему тесно становится в Журавичах, его зовет столица, где хорошая театральная среда.
Через год мы опять встретились: в партшколу был направлен и я, в Минске наша дружба продолжалась. У нас появились даже общие друзья и знакомые. Среди них – Иван Петрович Шамякин.
После партшколы партийным деятелем Андрей Макаенок не стал. Он стал народным писателем Беларуси. Как говорится, и слава Богу!»
Как-то во время одной из встреч с Иваном Петровичем Шамякиным (а мои интервью с ним печатались в ряде газет и вошли в книгу воспоминаний о нем) зашел у нас разговор и про Андрея Егоровича Макаенка. Какие они были друзья – литературный мир знает. Закадычные!
– С Андреем, скорее всего, мы сошлись как земляки, – рассказывал Иван Петрович. – Когда я поступил в партшколу, он уже год там проучился. А тогда сильно связали нас писательские дела, которые переросли в такую же сильную дружбу. Андрей был смелым человекам, горячим... не в бровь всегда резал правду-мать, а в глаза. Это качество его мне симпатизировало. Таким, по-видимому, сатирик и должен быть. Приведу один пример. Некто Калиберов, которого после Макаенок «увековечил» в комедии, пронюхал, что слушатель Делец Михаил Иванович, будущий председатель Комитета по печати, при поступлении в партию на фронте скрыл, что в коллективизацию отец его «облагался по твердому», считался подкулачником. Мише угрожало исключение из школы и, естественно, из партии. Андрей решительно выступил в защиту Дельца. А как же разгорелись страсти! Боже мой! Бегали даже в ЦК. Но пришел Зимянин, второй секретарь ЦК, и поддержал группу Макаенка. Дельца спасли. И Михаил после всю жизнь был благодарен Андрею. А так легко эти калиберовы могли сломать судьбу человека.

Жаль, что Андрея не стало так рано. И мне, его другу, приятно, что в прошедшем году в Журавичах открыли памятник большому комедиографу и в общем красиво отметили его восьмидесятилетие.

Цветы – народному писателю А. Макаенку. Журавичи. 2010 год. На первом плане – Василь Ткачев.

Писатели из России, Беларуси и Украины  у памятника А. Макаенку в  Журавичах. Разговор шел о его творчестве и судьбе наших братних литератур. 2015 г.

Журавичский период жизни будущего народного писателя, надо заметить, не был вдоль устлан розами. И он откровенно признавался в одном из писем другу и также будущему писателю Петру Василевскому: «Жизнь диктует свои законы, приходится подчиняться». Признается словами Михаила Зощенко. Из тех же писем не трудно узнать, что не шибко нравится Андрею Макаенку райкомовская должность. Не Журавичи – работа… Хотя и Журавичи… в них, это подчеркивал и Адам Кузьменков в своих воспоминаниях, становилось тесно Андрею Макаенку – его манила красивая письменность, все более и более овладевала его мыслями и чувствами, сильно брала в плен. И он поедет из этого уютного, дорогого сердцу местечка. Однако навсегда ли? Навсегда сюда он вернется. Вернется знаменитым писателям, пьесы которого обошли подмостки почти всех театров СССР, ставились во многих театрах мира.
Кто же из театралов не знает его комедии «Трибунал», «Затюканный апостол», «Таблетку под язык», «Левониха на орбите» и некоторые другие произведения! Таких, надеюсь, мало.
…Не стало народного писателя Беларуси Андрея Макаенка 16 ноября 1982 года. 

Фото из архива автора.