Откройте ваши души!

– Растворись в глубину мирозданья
Навсегда необъятной душой.
Разделённой незримою гранью
Бытие переходит в покой.
Не обыденно и не случайно
Преходя в немерцающий день.
Обернись в необъятную тайну
И иные одежды надень.

Этим стихотворением – «Памяти брата Игоря Хрулёва» – открывается вышедший на днях в свет очередной поэтический сборник коломенского поэта, дипломанта литературных конкурсов и лауреата литературных премий, ЕДИНСТВЕННОГО коломенского литератора, чьи стихи вошли в антологию «Русская поэзия ХХI век» (Москва, издательство «Вече», 2010 год), члена Союза писателей России Вадима Квашнина. Я задал ему несколько вопросов.

– Во-первых, Вадим Николаевич, поздравляю вас с выходом очередного сборника (уже седьмого по счёту). Первый вопрос – о названии.. Почему «Открытый урок»?
– Потому что это открытый урок жизни с раннего детства до сегодняшнего дня. 

– В предисловии вы пишете довольно горькие слова: «Поэзию почти не читают. Такова наша сегодняшняя реальность». Обидно?
– Нет. Реальность я принимаю как данность.

– И снова вопрос теоретический. Как вы считаете: сегодняшняя поэзия теряет искренность?
– Такое ощущение есть… Искренность заменяется надрывностью и даже надменностью, но эта надменность сродни этакому щенячьему повизгиванию. Дескать, смотрите, вот он я! Пусть без таланта. Зато с такими амбициями, что о-го-го!

– Этот процесс закономерен?
– Увы. Время такое. Прагматичное, бездушное. Помните песню времён нашей юности, которую исполняла группа АББА:» Мани-мани-мани… (Деньги-деньги-деньги)»? Где «мани-мани», то об искренности говорить смешно. 

– И долго это время «мани-мани» будет продолжаться?
– Вопрос не ко мне.

– А к кому?
– К Богу. Хотя здесь всё не так просто и уж совсем неоднозначно. Не помню, кто из классиков сказал: «Поэзия это не «лучшие слова в лучшем порядке», это – высшая форма существования языка». Так что искренность, лукавость, даже лицемерие – это всё скорее эмоции. Всего лишь. А поэзия есть СОСТОЯНИЕ души. Пафосно? Конечно. А без пафоса не только в поэзии, но и в искусстве вообще скучно.

– Теперь, собственно, по сборнику. В нём – два десятка стихотворений, и прочитав их, я вспомнил как несколько лет назад в «Литературной газете» литературовед Смуров написал (цитирую по памяти), что «поэзия Вадима Квашнина классична, несуетна и отличается культурой речи». Такая оценка дорогого стоит! Вот, например, стихотворение «Весна», посвящённое Пушкину:

Уже над лесом розовые дали.
На свете счастье, воля и покой.
Ступаю в след, исполненный печали,
Ступаю в след, оставленный тобой… -

Великолепно! Классическая трёхсложная стопа! «И скучно, и грустно. и некому руку подать…». Или вот это, и родное. и близкое:

На Москве семь лет назад
Новый мир открылся:
В развесёлый снегопад
Родилась Алиса!
Маленький родной комок
Открывает глазки.
Для родителей – цветок,
Девочка из сказки! 
(«Внучке Алисе на семилетие»)

И для меня неожиданностью стало стихотворение, посвящённое столетию Алексея Константиновича Маринича, Героя Социалистического Труда, многолетнего председателя колхоза имени ХХII съезда КПСС.

Алексей Константинович – сто!
Но у вечности нету предела.
В городах хорошо и светло,
Ну, а Ваше заглавное дело,
Не забылось и не поросло…

Квашнин: Это был без всякого преувеличения великий человек. Именно на таких руководителях держалось наше сельское хозяйство, и мне посчастливилось работать под его руководством. Стихотворение – дань памяти.

– И в заключение, вопрос традиционный – творческие планы.
– Готовлю следующий сборник. Подробнее говорить преждевременно.

– Будем считать, что заинтриговали. Спасибо, Вадим Николаевич, за интересный разговор. Успехов вам. И «под занавес» – ещё одно стихотворение, которое и дало название сборнику:

Свет погас и экран заклубился
Внезапно в назначенный срок.
М не в душу вошёл, как вонзился
Под сердце открытый урок.
Мы замерли перед экраном
Застывшими масками лиц.
Для нас в отстоянии странном
Листались военных страниц
И кадров суровые дули –
В жестоких разрывах страна,
И вены от ужаса стыли,
И надвигалась война.
Такое вовек не приснится.
Она надвигалась на нас.
Не двинуться, не раствориться
В четвёртый подавленный класс.
Готовили нас в пионеры,
И примут потом, а пока
Всмотрись в фотографии серые
На принятых на века.