Народный…

7 сентября исполняется 80 лет выдающемуся русскому писателю Владимиру Крупину. Журнал «Камертон» поздравляет Владимира Николаевич с юбилеем и желает крепкого здоровья, долголетия, вдохновения, радости, всех благ!

«…Уникальность Крупина в том, – подчёркивает писатель Эдуард Анашкин, – что он пишет о своём народе и для своего народа. Скажете, ну какая в том уникальность? А вот много ли наберётся сегодня писателей, чьи произведения понятны и любимы народом? 
Проза Крупина воистину народная проза, в не самое благополучное для народа время. Крупин остаётся с народом и повествует народу о нём самом, не льстя и не лукавя, но и не позволяя себе унывать самому и вгонять в уныние свой народ…»
Да, он – поистине народный!

Давно хотел написать о Владимире Николаевиче Крупине. Мы знакомы и дружим много лет. Неоднократно бывал у него в гостях – в писательском доме в Камергерском переулке в самом центре Москвы. 
Всегда радушно встречает меня его супруга – Надежда Леонидовна, которая много лет была главным редактором прекрасного журнала – «Литература в школе». 
Помолившись вместе, пьём на кухне чай, беседуем и на литературные, и на разнообразные злободневные темы, волнующие нас, Крупин дарил мне неоднократно после наших встреч свои книги с автографами, а я ему свои.
И вот подошёл его очередной юбилей. А это – прекрасный повод высказать в заметках о Владимире Николаевиче слова сердечной признательности за его труды на ниве русской словесности. 
Но говорить о таком большом русском писателе, которого критики в советские годы, как и его близких друзей и соратников Фёдора Абрамова, Василия Белова, Виктора Лихоносова, причислили к писателям-деревенщикам, конечно же нужно не в Москве, а в глубинной России, боль за судьбу которой – главная тема творчества Владимира Крупина.
Так, слава Богу, и получилось. В начале августа мы с супругой поехали отдыхать в дальнее Подмосковье – бывший рабочий посёлок Рязановский Егорьевского района. 
Так хорошо здесь. Душа радуется и успокаивается в таком русском месте среди русской природы. Здесь начинается Подмосковная Мещёра – огромный лесной край, который простирается и по территории соседних Рязанской и Владимирской областей.
И это глубоко символично, что пишу о творчестве Крупина именно здесь. Сын лесничего, он родился и рос тоже в лесном краю – в далёком старинном вятском селе Кильмезь, которое воспел, как и всю Вятскую землю, в своём творчестве.
Радуюсь, что, работая над заметками о творчестве Крупина, вновь обратился к его прозе, публицистике, к замечательным миниатюрам-«крупинкам». 
Низкий ему поклон за его труды. Это – стремительная русская полноводная река со своим характером самобытным. 

Плавать я, увы, не умею. Так сложилась судьба, что я, как и два моих родных брата, у которых оба деда москвичи и отец москвич, а бабушка по маминой линии и мама – уроженки Средней Азии, родился и многие годы жил в столице Туркмении – Ашхабаде. 
Но возвращаясь к моей метафоре, возникшей по ассоциации с творчеством Крупина, плыву и буду, с Божией помощью, плыть дальше по рукотворной реке, созданной неустанными трудами Крупина за многие годы.
Туркмения – это не окраина СССР. А историческая Россия, Русский Туркестан (пусть не обижаются на меня мои земляки-туркмены, живущие ныне в своём независимом государстве!). 
Русские очень много вложили в эту древнюю и прекрасную землю. И мы, русские, смогли сохранить здесь свой язык, свою культуру, свою веру православную среди народов Средней Азии, исповедующих мусульманскую веру.
Я – туркестанец в пятом, туркменистанец в четвертом поколении. И горжусь, что тоже, как и Крупин, родился и жил в глубинной России. Только не в России – Матери земель русских, а в России исторической, объединившей  многие народы и ставшей великой Державой. 

А СССР  был наследником этой великой Державы. И я, как и многие, не только русские, но и люди разных национальностей, скорбим, что в нынешнем году 30 лет, как перестала существовать наша большая прекрасная страна.
И всё же с детства меня очень тянуло в ту Россию, в которой родился Крупин, родились Шукшин, Абрамов, Белов, Распутин, Лихоносов. Их книги открывали и открывают для меня удивительные русские горизонты, по которым так тосковала моя душа в Туркмении.
Может быть, именно благодаря книгам этих выдающихся русских писателей, которые поистине спасли меня, четверть века назад я, не покидавший в лихие 1990-е своей Родины, но тем не менее оказавшийся за границей, «репатриировал» из родного мне Ашхабада в не менее родную мне Москву.

***

Одна из первых повестей Крупина – повесть в письмах «Сороковой день» (1981; название сокращенного подцензурного варианта – «Тринадцать писем», до 1987), которая принесла ему широкую известность, была опубликована в журнале «Наш современник». 
Эта повесть посвящена горестным, честным и трудным судьбам людей русского села на родной Вятской земле писателя. Но в ней, как в призме, отражена его щемящая боль за разрушаемую, уходящую деревню по всей России, сострадательная любовь к сельским жителям.
Эта замечательная повесть «Сороковой день» написана давно, но словно сегодня. Читается с большим интересом, на одном дыхании. Ныне боли о русской деревне в прозе и публицистике Крупина ещё больше.
«Интересно, почему Вы так назвали повесть? – поинтересовался я в одном из недавних писем (многие годы мы общаемся с Крупиным и по электронной почте – Н.Г.). – Ведь не только потому, что формально Вы были в родных местах сорок дней? Оттуда писали письма Надежде Леонидовне в Москву, а в редакцию отправляли очерки и репортажи...
Ведь здесь и глубокий смысл – православный, философский, да?
Вам нужно возвращаться в Москву, где Вы к тому времени жили уже около 20 лет. Ходить на работу, делать массу рутинной повседневной работы.
Но душой Вы в родных местах. Душа Поэта (а Вы были и всегда остаетесь Поэтом в своей прозе!) не может и не хочет покидать родные места и не покидает их все эти годы.
Вы и в Москве, и в на родной Вятской земле одновременно. Скорбите о поруганной земле, где так неумело, порой варварски ведётся сельское хозяйство. И эта скорбь не может не отзываться в сердцах читателей».
«Коля, – ответил мне Владимир Николаевич, – как драгоценны для меня твои слова о “Сороковом дне”. Верующие люди знают, что день 40-й, день последнего пребывания души на земле, душа в этот день уходит к Богу ожидать решения своей участи. Сороковины всегда отмечались оставшимися родными. 
Поэтому и вложил в название повести такой смысл. Уезжаю на 40-й день из родной Вятской земли в Москву. А душа всё парит и парит над этими местами».
«Да, значит я правильно всё понял, – написал в ответном письме Крупину. – А в Ваших биографиях указывают: мол, Крупин пришёл к Православию в последние годы.
Как Вы рассказывали мне и пишете об обстановке в Вашей семье: к Пасхе у Вас дома всегда готовились, пекли куличи, в красном углу были иконы.
Поэтому Православие было и есть сердцевина Вашего творчества, повесть “Сороковой день” – ключ к пониманию всего того, что Вы пишете все эти годы. Это или не поняли тогда, в 1981-м, или, наоборот, очень даже хорошо поняли и не хотели давать повести ход, испугались».
«Да, я из православной семьи, – откликнулся на моё письмо Крупин. – Мама всегда, когда мы уходили, говорила: “Идите с Богом!”, всегда говорила: “слава Богу!”, корову подоила – вновь: “слава Богу!”, стог сметали – вновь: “слава Богу!”, грядку прополола – вновь: “слава Богу!”… 
И это мамино “слава Богу!” – оно на всю жизнь. В состав крови вошло.    
Как же так могут писать в моей биографии, что я недавно пришёл к Православию, произведения на эту тему заняли главное место для меня?! 
Ведь я крещён в 1946 году, с 1976-го причащаюсь. Православные мотивы всегда так или иначе были в моих рассказах и повестях».
Крупин не теряет надежду на возрождение русской деревни.
«Земля осталась: на ней продолжают сеять и пахать – ведь мы едим каждый день, – говорит он мне. – Слава Богу, хоть благодаря санкциям вновь сегодня учимся кормить себя сами. Я могу представить, что и деревня наша способна возродиться. Есть генная память. Сама природа русская с её закатами, рассветами, лесами, ягодами, рыбой в реке – она содержит в себе глубочайший крестьянский, православный лад. Мы даже удивимся, как внезапно произойдёт это возрождение».

***

Крупин отмечает ныне и 50-летие своей литературной деятельности. Владимир Николаевич активно публикуется  в различных журналах, газетах, на сайтах в Москве, Санкт-Петербурге, в регионах России и, конено, регулярно в родных вятских изданиях.
За полвека творческой деятельности Владимира Николаевича вышло более 40 книг писателя: «Зёрна», 1974 (сборник рассказов – после его выхода Владимир Крупин был принят в Союз писателей СССР), «До вечерней звезды», 1977 (сборник рассказов),  «Вербное воскресенье», 1981, «Живая вода», 1982 (сборник повестей), «Вятская тетрадь», 1987 (сборник), «Детский церковный календарь», 2002, «Русские святые», 2002, «Повести последнего времени», 2003, «Освящение престола. Будни сельского храма. Записки прихожанина», 2005 (три повести), «Незакатный свет. Записки паломника», 2007, «Дымка», 2007 (сборник рассказов), «От застолья до похмелья. Русский взгляд на глобализм», 2007 (сборник рассказов), «Афон. История и современность Святой Горы», 2008 (религиозная публицистика), «Святая Земля. Там, где прошли стопы Его», 2009 (религиозная публицистика), «Скоро утро, но ещё ночь, 2009, «Босиком по небу. Книга о детях для детей и взрослых», 2009 и другие. 

Крупин много и с большой радостью пишет для детей.
«Огромная часть писательской жизни Крупина, – отмечает Геннадий Карпунин, – книги для детей: рассказы о святых, “Детский церковный календарь”, “Большая жизнь маленького Ванечки”, “Дедушка, я помогу тебе найти дорогу”, “В Дымковской слободе”, рассказы о животных, книги “Подарок православному ребёнку”, “Псалмы, избранные для детей”...»

***

Двенадцать лет назад в Москве был создан наш сетевой литературный и исторический журнал «Камертон». Настроив наш «Камертон» на Пушкинскую Лиру, благословлённые выдающимися русскими писателями Валентином Григорьевичем Распутиным и Владимиром Николаевичем Крупиным, мы пошли по Пушкинской Тропе, объединяя вокруг себя известных и молодых писателей из России, ближнего и дальнего зарубежья, читателей из разных стран мира.
Все эти годы в полную силу звучит в нашем журнале и слово Крупина. Он наш постоянный автор. Читатели из разных регионов России, разных стран мира всегда с большим интересом читают и его публицистику («Москва – столица мракобесия или небесный град?», «Русские тезисы», «Душа у Вселенной православная», «Классик», «Он был совестью народа»  – о Валентине Распутине,  «Василий Белов – классик нового времени. К 80-летию со дня рождения», «Его народ не забудет» – о Василии Белове, «Фатей», «Земля России»,  «Несобственно-прямая речь», «Идя навстречу съезду писателей»,  «Главный герой главной войны», «Полёт журавлей»), и его прозу (рассказы «По местам стоять»,  «Янки, гоу хоум», «Московский дворик», «Русский крест», «Исцеление»,  повести «Неделя в раю», «Варвара», «Повесть для своих», «Застойные времена», «Громкая читка») и другие произведения, которые публикуются в журнале.

***

Приведу отрывок из замечательного рассказа Крупина «”Ол райт”, – сказал Емеля»:
«…Это нам, русским, сразу всё понятно, до иностранцев оно доходит медленнее, а чаще всего не доходит, и они ищут облегчённую замену для понимания.
– Вот у вас такая фраза, – спрашивала меня немка-переводчик. – “Этот Витя из всех Витей Витя”.
– Ну да, из всех Витей Витя.
– Это у нас не поймут. Надо как-то иначе.
– Ну-у, – вслух думал я. – Давайте: этот Витя ещё тот Витя. Да, пожалуй, так даже лучше: ещё тот Витя.
– Это тем более не поймут. Подумают, что этот Витя похож на того Витю. То есть их два: этот и тот.
– Вот то-то и оно, – говорил я, – что он не тот, хотя он ещё тот. Он ещё тот Витя.
Мы начинали искать общеупотребительное слово, синоним выражения, перебирали слова: шаромыжник, прохиндей, мошенник... Нет, Витя под эти мерки не подходил, это был ещё тот Витя, переводу не поддавался и уходил за границу сильно упрощённым.
– Вот я назову повесть, – сказал я переводчице, – и тебе снова не суметь её перевести. Вот переведи: “Как только, так сразу”.
Переводчица тяжко вздыхала…»                                                                       
…Крупин болезненно ощущает потери, которые несёт русский язык. Пишет и постоянно говорит об этом. Ведь на наш великий язык постоянно идут нападки всяких недоброжелателей, русским языком плохо владеющих, которые стремятся его унифицировать, упростить, уподобить пластмассе…
«Если в школе не будет отдаваться преимущество изучению предметов гуманитарного цикла, – подчеркнул в одной из наших бесед Владимир Николаевич, – то нравственный уровень нашего общества будет неуклонно понижаться.
А что же поддерживает нравственный уровень общества? Конечно же, отечественная литература! Изучение русского языка и литературы – это самое патриотическое дело, которое совершается в нашей школе. Не золото является нашим главным богатством, не нефть, не лес… 
Единственное наше достояние – русский язык. Он сегодня ущемлён. Чиновники не понимают насущной потребности преподавания русского языка. Почему? Да потому что они своего родного языка не знают».

Русский язык, подчёркивает Крупин,  – величайший язык. 
«Я много писал о нём, – рассказывает Владимир Николаевич. – И чем дольше живу, тем больше робею перед этой великой стихией. Нет ни одного тончайшего движения души, которое нельзя было бы не выразить на русском языке. Я не слышал другого языка, с такой потрясающей силой выразительности.
В русском языке есть тайна. Мы же не знаем, какое слово сохранится, какое отомрёт. Сегодня оно местное, а через век – общеупотребительное.
Надо дорожить любым словом, любым! Ведь в том, что в русском языке богатый синонимический ряд – это же его достоинство. Знающий много слов родного языка богаче мыслит, как человек – он ценнее для государства».
По мнению Крупина, именно с русским языком связаны успехи и неистребимость так называемой деревенской прозы. 
«Насколько бессильны перед деревенской прозой всякие эфирные словоблуды! – отмечает писатель. – Потому таких писателей инстинктивно и не пускают на экран. Их настоящий русский язык изгнан из эфира.
В своё время была такая передача – “Русская речь”. Её вели очень квалифицированные, добрые люди. Нет теперь этой передачи. И возрождать её никто не спешит.
Всегда нам в укор будет то, что одиночка Владимир Даль свершил труд, равный труду многих десятилетий иного гуманитарного института с его могучим коллективом и современными средствами науки и техники.
Защищать русский язык должно всё общество, прежде всего ученые-языковеды, писатели».
В последние годы, увы, всерьёз заговорили о реформе русского языка. Эти разговоры то затихают, то вновь возникают.
«И надо бить в рельс, как выразился в начале 1960-х годов Леонид Максимович Леонов, и сопротивляться, – отмечает Крупин. – Тогда ведь проталкивалась радикальная реформа орфографии, более надуманная, чем основанная на научных исследованиях. Леонову никто из инициаторов реформы вразумительно не мог объяснить, почему вместо “заяц” надобно было писать “заец”, вместо “огурцы” – “огурци”. Он даже пошутил: если вместо огурцов вырастут огурци, то он не будет есть таких огурцей».
Леонид Максимович, вспоминает Крупин, по поводу реформы русского языка писал: «Стихия народного языка представляется мне громадным неспокойным морем, которое вечно колышется, меняется, поминутно вспенивается и бессонно бежит куда-то… Нам… не дано иной возможности вмешиваться в этот процесс, кроме как с совещательным голосом». И ещё: «…вопросы родной речи, как и начертания слов, которые для меня являются трепетной оболочкой мысли, решаются в недрах общенародной лаборатории».
«Слава Богу, – говорит Владимир Николаевич, – слово классика русской литературы было услышано, и экзекуции не состоялись.
А что ныне? Горе-реформаторы, видите ли, исходят из устоявшейся речевой и письменной практики. Уже включили в орфографический словарь такие речения, как "тусовка", "мочить", "трахнуть", простите… как будто каждый русский беспокоится, как ему правильно это написать.
Как-то видел по телевизору одного самоуверенного человека, который безапелляционно вещал о необходимости упрощения правописания, поскольку учащимся будто бы трудно усваивать правила и из школы выходят сплошь безграмотные молодые люди. И приводил примеры "трудностей", которые, мне кажется, совершенно несложны для усвоения».
Крупин подчёркивает:
«Нужно требовать от правительства, чтобы язык – главный наш язык, государственный – занимал подобающее место в школьных программах.
Институту русского языка РАН надо бы твердо стоять на страже государственного языка, богатства нации, добиваться для себя права на это, а не заниматься искажающими наш язык изысканиями».

***

Диапазон взглядов Крупина так широк, что с ним, если у него находится время поговорить, оторваться от работы над новым произведением, не спешить куда-то на творческую встречу, можно разговаривать подолгу.
Вот одна из острых тем, которую он любит касаться.

«Наука при капитале, – подчёркивает Владимир Николаевич, – обслуга капитала. Примеры – аферы с организацией паники вокруг птичьего и свиного гриппов, которых не было (не так ли ныне и с ковидом?! – Н.Г.) 
СПИД – болезнь гомосексуалистов. 
Запугивание болезнями – путь к прививкам, а через прививки вживление микрочипа (нанотехнологии). 
Для православных болезни – благо: Господь посетил.
Вообще, холодная война и железный занавес были бы России во благо. В первую очередь, в нравственном смысле. Гонореи, сифилиса, триппера не было у нас до Всемирного фестиваля молодежи и студентов. 
Во-вторых, произойдёт оздоровление продуктов питания. Пока поедаем отраву, всякие суррогаты. А вспомним, когда отказались от "ножек Буша", в три месяца заработали отечественные фабрики. Земли России, невольно отдохнувшие, оживут. Мы самодостаточны во всём. 
Пример – Белоруссия. Её спасает вера народа в правительство. 
Почему наше не такое? Сколько ж можно шестерить перед ненавидящим нас мировым сообществом?».

***

У Крупина есть такая привычка с детства: в родном селе Кильмезь он вставал чуть свет, чтобы помогать взрослым. И в столице Владимир Николаевич просыпается рано и принимается за работу. 
«Я никакой не москвич, хотя живу в Москве уже 60 лет, – признаётся мне с улыбкой Владимир Николаевич. – Доселе меня некоторые знакомые спрашивают: "А вы надолго в этот раз в Москву?". То есть я и москвичом-то не смотрюсь. Был, есть и остаюсь вятичем».
О том, что Крупин уже давным-давно встал и работает, могу судить не только по его собственным словам, повторяемым  раз за разом во время наших встреч и бесед, но и по ответам на мои письма, написанным часов в 6 или 7 утра.
«Первые годы, – рассказывает мне Владимир Николаевич, – труднее всего было вжиться в атмосферу Москвы, когда я работал на телевидении, в издательствах, в газетах и журналах… Но меня, представьте себе, спасала крестьянская привычка рано вставать. Я честно говорил московским знакомым – звоните мне утром часов в шесть. Но никто за эти годы так рано не позвонил. Так как по своей натуре люди делятся на сов и жаворонков, то, получается, что я – вятский жаворонок, залетевший к московским совам».
А в редакцию одной из вятских газет Владимир Николаевич написал: «…Очень часто греют мою душу и помогают пережить неприятности жизни воспоминания о Вятке, особенно о Великорецком крестном ходе. Это только представить: 60 лет я в Москве, а москвичом не стал. И бываю на родине, и возвращаюсь в Москву, чтобы тосковать по родине. И завещание написал, чтобы похоронили в Кильмези. Вятка настолько определяет смысл моего существования, что я и живу-то только благодаря ей. Весь мир изъездил, а лучше Вятки не нашёл. Я понимаю, что и в ней есть те же болезни общества, что и в других местах, но всё-таки она лучше всех. И очень не люблю выражения: малая родина. “Не может родина быть малой с такой великою душой”, – сказал поэт.
И публикации на родине для меня самые дорогие. Ими я как будто сообщаю землякам, что я жив, что работаю, что по-прежнему люблю нашу милую вятскую землю. И надеюсь на взаимность».

***

Дорогой Владимир Николаевич, сердечно поздравляю вас с юбилеем! Вы – вятский жаворонок нашей русской литературы, любимый писатель, чей талант от Бога,  и взрослых, и детей. 
Желаю вам крепкого здоровья, встречать московские и вятские зорьки ещё долгие-долгие годы. 
Желаю плодотворных трудов на литературной ниве,  и пусть труды эти воплотятся в новые книги!
Книги ваши питают души  читателей, в том числе и мою, из родников русского слова. Они питают нас той поистине Живой водой, которая помогает нам всем и дальше жить и любить наше Отечество. 
Храни Господь вас и ваших близких! 
Многая и благая лета!

Иллюстрации:

1. Владимир Крупин, Валентин Распутин и Василий Белов
2. Владимир Крупин и Виктор Лихоносов
3. Владимир Крупин неоднократно участвовал в Великорецком крестном ходе и писал о нём
4. Владимир Крупин и Валентин Распутин в редакции журнала «Камертон»
5. Выступает Владимир Крупин
6. Выступает Владимир Крупин
7. В гостях у Владимира Крупина главный редактор журнала «Камертон» прозаик, литературный критик, публицист Светлана Замлелова.