Грань очевидного. Авторская программа Юрия Селиванова

Выпуск №49.  В тщетных поисках правды истории 

Умные и осведомленные люди знают, что означает фраза «История – служанка политики». И потому не строят особых иллюзий по поводу того, как соотносятся научные и пропагандистские, что по большому счету, одно и то же, трактовки тех или иных событий с реальной исторической действительностью. По большому счету, разнообразные трактовки ключевых событий истории, которые у всех на слуху, имеют такое же отношение к объективной реальности, как химическая колбаса из ближайшего гастронома к натуральному мясу.

Не то, чтобы эта тема была для меня «терра инкогнита». Однако поводом для нового обращения к ней стало небольшое, хотя это как посмотреть, открытие, которое ваш покорный слуга сделал на днях в ходе очередных военно-исторических штудий. Чем я, как историк по образованию и военный по призванию, занимаюсь чуть меньше, чем всю жизнь. 
Так вот, попался мне на глаза очень любопытный документ, которого раньше никогда не видел. Что само по себе довольно странно, учитывая его объективную значимость и, опять же, мое многолетнее прилежание в части освоения военно-исторической тематики.
Речь идет о выступлении советского руководителя Иосифа Сталина на совещании с высшим командным составом Красной армии 5 января 1942 года. То есть ровно 80 лет назад. В ходе этого совещания Сталин предстал в совершенно ином ракурсе, что тот который преподносится массовой публике уже тридцать, а по большому счету и все 70 лет подряд. Предстал как человек, который был категорически против бессмысленной растраты солдатских жизней в ходе так называемых «лобовых атак», которые он считал преступлением перед государством и армией. 
Вот фрагмент его выступления, где он говорит о категорической неприемлемости подобных вещей: 

«Второе. У нас нередко бросают пехоту в наступление против оборонительной линии противника без артиллерии, без какой-либо поддержки со стороны артиллерии, а потом жалуются, что пехота не идет против обороняющегося и окопавшегося противника. Понятно, что такое “наступление” не может дать желательного эффекта. Это не наступление, а преступление – преступление против Родины, против войск, вынужденных нести бессмысленные жертвы. Это означает, во-первых, что артиллерия не может ограничиваться разовыми действиями в течение часа или двух часов перед наступлением, а должна наступать вместе с пехотой, должна вести огонь при небольших перерывах за все время наступления, пока не будет взломана оборонительная линия противника на всю ее глубину.
Это означает, во-вторых, что пехота должна наступать не после прекращения артиллерийского огня, как это имеет место при так называемой “артиллерийской подготовке”, а вместе с наступлением артиллерии, под гром артиллерийского огня. Это означает, в-третьих, что артиллерия должна действовать не вразброс, а сосредоточенно, и она должна быть сосредоточена не в любом месте фронта, а в районе действия ударной группы армии, фронта и только в этом районе, ибо без этого условия немыслимо артиллерийское наступление».

Источник:
Сталин И.В. Cочинения. – Т. 15. –
М.: Издательство «Писатель», 1997. С. 87–88.

Как видим, реальный Сталин, в отличие от того «кровавого упыря», которого из него сделала злонамеренная массовая пропаганда, отнюдь не был в восторге от бессмысленных жертвоприношений на фронте и даже считал такой способ руководства войсками преступлением. Более того, в этом тексте, в отличие от пропагандистских визгов о «кремлевском мяснике», абсолютно доминирует логика, которая только и может быть свойственна рационально мыслящему государственному руководителю. Который категорически не мог быть заинтересован в уничтожении без всякой пользы живой силы собственной армии. 
Получается, что настоящий Сталин все понимал правильно, а нынешние рисовальщики его исторического облика, которые изображают его неспособным логически мыслить и находящимся во власти каких-то иррациональных темных сил, просто нагло врут.
Но тогда возникает тот же вопрос, который возник у меня в связи с этим небольшим, но значительным личным открытием. Это как же так могло получиться, что подобные вещи неизвестны даже мне – человеку, который больше сорока лет в этой теме, да еще и со специальным образованием?! Твердо помню, что ни в школьных учебниках истории, ни в университетских пособиях ничего похожего не было. 
И дело не столько в этом отдельном выступлении советского руководителя, который, наверняка, повторял те же вещи на многих других совещаниях, потому что это была единственно возможная здравая позиция руководителя страны, ведущей войну. 
Дело в том, что эти требования Сталина реально выполнялись. И командиры РККА остерегались нарушать волю Верховного главнокомандующего, прекрасно понимая, что их за это по головке не погладят. И тому есть неопровержимые доказательства. А точнее их вообще нет. А именно нет никаких документальных доказательств того, что так называемая тактика «заваливания трупами вражеских окопов», на что якобы делал ставку Сталин, вообще имела место. 
А ведь они просто обязаны были быть! Особенно с учетом того, что практически в каждой немецкой пехотной роте было по несколько любительских фотоаппаратов, а порой даже и кинокамеры. И это не говоря уже об официальной фронтовой кинохронике, которая у немцев, надо отдать им должное, работала очень активно и профессионально. 

Так вот, несмотря на такое обилие технических средств фиксации военных событий, никакого «заваливания трупами красноармейцев своих окопов», немцы не зафиксировали! Хотя это был, несомненно, самый выигрышный для них пропагандистский материал, который они просто обязаны были раскрутить на всю катушку. 

И это не только мои личные выводы. Главный редактор крупнейшего российского сайта фотодокументов времен той войны, также предпринял попытку разыскать соответствующие фотодоказательства. Но ничего не нашел и был вынужден обратиться за помощью к читательской аудитории. 

 Результат этого обращения, хотя с той поры прошел уже не один год, был практически нулевой. 

​

Мы вполне сознательно представляем в столь пространном виде эту историю, на примере которой вы сами можете оценить какая «дистанция огромного размера» простирается между объективной исторической реальностью и её позднейшими произвольными интерпретациями. 

А теперь самое время перейти к обобщению затронутой нами проблематики и к соответствующим выводам по данной теме. Во-первых, отметим, что в наибольшей степени такой разрыв между объективной реальностью и ее толкованиями имеет место в тех случаях, когда сами исторические события бывают максимально противоречивыми и конфликтными. Ничего более экстремального, в этом смысле, чем войны, в истории Человечества никогда не было. И, если с учетом этой логики, подойти к теме Второй мировой и Великой Отечественной войны, то мы убедимся, что вышеупомянутую служанку политики «пользовали», что называется, в хвост и в гриву во все времена. И в силу этого факта наши шансы увидеть картину, свободную от этих «научно»-пропагандистских наслоений, по сути, стремятся к нулю. 

В общем и целом, «историография» Второй мировой, за вычетом некоторых нюансов и деталей четко подразделяется на основные блоки, сформированные на основе национально-государственных и геополитических интересов основных участников этого противоборства. 
Причем в каждом из этих блоков отчетливо просматривается основная тенденция в освещении событий, которая со временем может даже радикально изменяться в зависимости от перемен в мировой ситуации и вытекающих из этого новых задач. 
Таких фундаментальных «блоков» можно насчитать три. 

Первый блок – нацистский

Здесь все максимально просто и понятно. Наука, идеология и пропаганда третьего рейха обслуживали интересы нацистского государства, всегда били в одну точку и были нацелены на ведение войны с врагами Германии в качестве важнейших инструментов такой войны.
Экстремальный характер вытекающих из этого факта задач полностью исключал даже минимальную корреляцию между фактической стороной дела и его тенденциозной интерпретацией. В условиях войны, когда цели всегда оправдывают средства, по-другому быть просто не может. Но одновременно это означает, что использование нацистского «блока» в качестве источника сколько-нибудь объективной информации, крайне затруднено. 
Это следует хорошо понимать, когда мы имеем дело с гитлеровскими, явно заниженными, оценками собственных потерь, гипертрофированного масштаба военных поражений противников Германии, или, например, с заоблачными «боевыми счетами» немецких летчиков, танкистов или подводников. Принимать все это за чистую монету у нас нет никаких оснований, потому что объективные данные интересовали немецких интерпретаторов в самую последнюю очередь. Но первом месте всегда была только пропаганда военных успехов и непобедимости третьего рейха. 

Второй блок – западный (англосаксонский) 

В его рамках произошла только одна радикальная переоценка генеральной тенденции освещения событий Второй мировой. Но зато какая! 
На первом этапе, то есть в ходе самой войны, основным содержанием данной версии исторических событий была совместная борьба союзников против сил агрессии и милитаризма. 
При этом, с учетом того факта, что после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз, именно советско-германский фронт объективно стал главным фронтом этой войны, западная трактовка происходящего полностью признавала реальность этого факта.
Причина тому проста и очевидна – в тот период (1941-1943 гг.) Западу попросту некуда было деваться. И он был вынужден отдавать должное борьбе Советского Союза именно потому, что других равноценных возможностей и фронтов для противостояния нацистской агрессии тогда вообще не было. Западная массовая пропаганда того времени не скупилась на самые восторженные эпитеты в адрес советских людей, Красной армии и руководства СССР. Достаточно сказать, что советский документальный фильм о разгроме немцев под Москвой стал лауреатом премии «Оскар».
Что же касается собственно американских трактовок, то примером высочайшей оценки роли СССР во Второй мировой войне может служить вышедший на экраны США в 1943 году фильм «Почему мы сражаемся. Часть 5. Битва за Россию» (Why We Fight Part 5 – The Battle of Russia – WW2 / Military Documentary – S88TV1) 

В этом «западном блоке» история Второй мировой войны была полностью перелицована после того, как началась «холодная война», и Советский Союз из главного союзника Запада стал его главным врагом. С тех пор вся его так называемая «историческая наука», то есть пропаганда наиболее респектабельного уровня, стали работать в направлении, строго противоположном тому, которому они следовали в период войны с нацизмом. 

В рамках этой «новой исторической концепции», решающую роль в битве с силами мирового зла играло уже абсолютно всё, что угодно – от трескучих морозов или дождей под Москвой до победы англичан под забытым богом Эль-Аламейном или высадки американцев на каком-нибудь безвестном тихоокеанском атолле. 
Роль СССР в рамках этой версии была если не сведена к полному нулю, то упоминалась уже сквозь зубы и только как второстепенная. Вплоть до того, что с каждым новым западным поколением в разы увеличивалось количество тех, кто отдавал все лавры победы самому Западу, а про Советский Союз уже и не вспоминал. Зато резко увеличился объем антисоветского негатива – от пресловутого «сговора» Сталина с Гитлером до «решающей роли» западной военной помощи, без которой СССР «ни за что не победил бы». 

Сегодня, как известно, этот радикально противоположный западный подход в некотором смысле доведен до абсолютных значений, в рамках чего уже предпринимаются попытки возложить главную ответственность за Вторую мировую войну именно на СССР, а Гитлера и нацистов представить чуть ли не как «невинных жертв советской агрессии и сталинского коварства». 
Таким образом, мы находимся сейчас на пороге третьего за неполные сто лет фундаментального преобразования западного подхода к истории Второй мировой войны, в каждом из которых его содержательное наполнение менялось на практически противоположное. 

И, наконец, третий блок исторических трактовок, наиболее важный для нас – отечественный

Он тоже прошел несколько этапов, существенно отличающихся один от другого и, в своей совокупности, от всё той же многострадальной исторической правды. 
Первое «издание» этого блока связано с условиями ведения войны, когда все интерпретации происходящего, как и у всех воюющих сторон, естественным образом диктовались исключительно сиюминутной и стратегической военной целесообразностью. 
С этой частью отечественного блока все непросто. С одной стороны, он строился на задачах военного времени и, разумеется, был до предела наполнен соответствующим содержанием, главным в котором было формирование ненависти к врагу и настроя на победу любой ценой. 
Но с другой, именно в этом блоке сформирован огромный массив подлинных исторических свидетельств и документов того времени, про которые принято говорить «что написано пером, не вырубишь топором». В том числе, это боевые документы обеих противостоящих сторон, которые до сих в огромных количествах складированы в архивах. 
В первый послевоенный период, еще при сталинском руководстве, интерпретация нашей великой Победы несла на себе явные следы попыток придания ей максимальной мажорности, чему никак не способствовали неизбежные в период большой войны трудности и провалы. Понятно, что акцентировать на них внимание в то время было не принято. Тем более что масштаб нашей Победы и величие подвига народа действительно затмевали в глазах современников все остальное. 
Именно потому обнародованную при Сталине цифру советских потерь – около восьми миллионов человек – следует воспринимать именно с поправкой на приемлемую в тот период трактовку военных событий. 

Однако после ухода с политической арены Сталина и его ближайших сподвижников дистанция между исторической действительностью и её интерпретациями стала еще больше. Пришедшие к власти политики второго и третьего ряда, испытывавшие острый дефицит собственных заслуг и популярности, были вынуждены прибегнуть к самому быстродействующему и классическому способу поднятия собственного веса и авторитета. То есть к максимальному опошлению и очернению всего, что было сделано их предшественниками. 
Именно на этой почве буйным чертополохом расцвела тема сталинских репрессий, на ограничение которой сколько-нибудь правдоподобными рамками были сняты любые запреты. Одновременно в новом облике предстала и Великая Отечественная война, в которой Советский Союз, в основном, терпел страшные поражения и нес несопоставимые с противником потери. Именно тогда цифра наших потерь была мгновенно увеличена в 2,5 раза – до 20 млн. человек. 
Тот факт, что всё это происходило в крайне угарной политической атмосфере, на фоне «разоблачения культа личности» одного правителя ради ускоренного формирования культа личности другого, четко указывает на то, что историческая действительность и данном случае никого не интересовала. А те же цифры потерь рисовали по одному принципу – нагнать на народ как можно больше страха и ужаса. В дальнейшем с этим столь явным хрущевским перегибом пытались бороться и даже кое-что сделали для придания интерпретациям истории большей адекватности. Хотя бы ради того, чтобы не подорвать окончательно руководящую роль КПСС. Однако и здесь история продолжала оставаться в незавидной роли служанки политики. 
Но и это было еще не самое страшное. Потому что в девяностых годах XX века был уничтожен Советский Союз вместе с его «руководящей и направляющей силой», и к власти в стране пришли настолько одиозные, чужеродные и враждебные нашему обществу силы, аналогов которым в истории, пожалуй, еще не было. И первое, чем эти силы занялись, наряду с уничтожением всей инфраструктуры советского государства, было связано с полным разрывом всякой связи нашего народа с его предыдущей историей. Для чего эту историю требовалось извратить и очернить в масштабах поистине небывалых, не снившихся даже Хрущеву. 
И, опять же, одной из главных тем, которую требовалось максимально «преобразовать» в угоду новой власти стали Вторая мировая и Великая Отечественная война. Все силы так называемых «историков новой волны» были брошены на то, чтобы переиначить события того времени максимально невыгодным Советскому Союзу образом.

Мгновенно была задрана еще больше вверх цифра наших потерь – ее увеличили сразу на семь миллионов человек,с 20 до 27 млн. При этом специальную поддержку получили те «научные школы», которые брались «научно доказать», что на самом деле потери СССР были еще больше – 30, 35, 40, 60 миллионов. Начался настоящий бум этой замогильной статистики, построенной в основном на зыбучем песке домыслов. Тем не менее все это подхватывалось буквально на лету и шло в самый массовый тираж вплоть до школьных учеников. 
Тогда же мы узнали, что во всём на свете виноват только Советский Союз. Который вместе с Гитлером захватил восточную Европу, расстрелял всех пленных польских офицеров и вообще воевал из рук вон плохо, заваливал врага трупами. А если иногда и побеждал, то только за счет штрафных батальонов, «армии» Власова, которая, оказывается, «освободила» Прагу, ну и, конечно, «доблестных союзников».
Характерно и то, что именно в этот момент произошло фактически полное смыкание антисоветской и русофобской исторической «картины маслом» новейшего либерального образца с нацистской пропагандой времен Второй мировой войны. В ход пошли самые оголтелые «сенсации» ведомства Йозефа Геббельса. 

Так называемые «прогрессивные российские историки» стали использовать в качестве достоверных исторических источников сообщения выпусков Die Deutsche Wochenschau, в которых количество советских военнопленных исчислялось только сотнями тысяч и миллионами. При этом массовое сознание старательно уводили от неудобных вопросов, вроде того – а кто, собственно, подсчитал, кроме самих немцев, которым верить точно нельзя, сколько наших солдат сдались в плен, а сколько погибли в бою, сражаясь в окружении до последнего патрона? И уводили не зря. Потому что на почве этих нацистских бредней моментально стали тиражироваться «точные» сведения о массовом нежелании советских бойцов воевать за «кровавый режим» и прочая чушь. Сталин опять же стал главным виновником плохого содержания красноармейцев в немецком плену и их там массовой гибели. Дескать, он не подписал Женевскую конвенцию военнопленных, и все дело в этом. Про то, что немцы ее как раз подписали и обязаны были выполнять, а в СССР действовал практически аналогичный этой конвенции собственный закон, и что в советском плену немцев погибло гораздо меньше, чем наших солдат в немецком, эти специально натасканные на чернуху «историки» предпочитают не вспоминать. Как и о том, что главной причиной гибели наших солдат в плену была официально объявленная нацистами политика уничтожении я славянских «недочеловеков». 

Особый позор этой новейшей версии «российской истории» заключается в том, что в ней взята за основу полностью разработанная и реализованная министерством пропаганды третьего рейха версия о вине Советского Союза за массовое убийство польских офицеров. А российская власть на основе этой нацистской версии не нашла ничего лучшего, как признать нашу вину и принести извинения Польше. И это при том, что существует масса доказательств что это была именно нацистская провокация, а расстрелы польских военных дело рук самих гитлеровцев. 
Косяком пошли «разоблачительные писания» засевшего в лондонском комфорте спецпредателя Резуна, нагло присвоившего себе святое для каждого русского имя Суворова. Из коих мы «узнали» про никогда не существовавшие в действительности планы завоевания Советским Союзом всей Европы. Каковые планы оный «Суворов» вычислял на основе количества заготовленных Красной армией кирзовых сапог и портянок. 
И если прежде история находилась в малопочтенной роли служанки политики, то в это «новое время», ничего, кроме самой политики, причем самого дурного и низкопробного пошиба, на этом поприще вообще не осталось. 
И этот самый прискорбный для нашего Отечества и для массового менталитета этап продолжается уже больше тридцати лет. Родилось и выросло уже несколько поколений, которым ничего, кроме этой американской шарманки в мозги не было заложено. 

Убедился в этом в очередной раз накануне, когда меня вез домой после телеэфира молодой московский таксист. Парень лет тридцати, с высшим образованием инженера-строителя. В целом неглупый и даже, по нынешним меркам, начитанный. И вот он стал бойко пересказывать мне в самом общем виде те самые книжки с яркими обложками, писанные в Лондоне Резуном-«Суворовым». Причем, он даже не претендовал на сколько-нибудь глубокое знание предмета. Просто повторял как попка, что, дескать, ученые «уже во всем разобрались и всё установили». И про то, что Сталин хотел захватить всю Европу и про наше неумение воевать и про все остальное в том же духе. Мои попытки задать ему уточняющие вопросы и просьбы подтвердить свои слова хотя бы какими-то фактами, натыкались на явное непонимание – чего я от него хочу, ведь «ученые уже все доказали». Чего голову-то парить? Он даже фамилий этих «ученых» не называл. Просто верил им на слово и все. 

В общем, из этого разговора я понял главное. Что дела наши не просто плохи, но очень плохи. Что в этих молодых головах прочно засели всевозможные «резуны», которые на деньги британской разведки занимаются тем, что подменяют пусть даже неказистую, но относительно правдивую отечественную версию истории полным набором западного антирусского бреда и антисоветской клеветы. 
Таким образом, круг замыкается. Третьего отечественного блока трактовок истории Второй мировой войны, сегодня можно считать уже фактически нет. Он в сознании миллионов новых людей полностью размыт или даже заменен западным блоком псевдоисторических вымыслов в его самом радикальном русофобском варианте. 
Иначе говоря, нация если уже не лишена собственной истории и собственных точек опоры, позволяющих ей оставаться самой собой, то уверенно стремится к этой точке невозврата. За которой не будет уже никакого смысла продолжать наш извечный спор с Западом о смысле и ценности жизни. Потому, что мы сами станем его копией. Причем сильно ухудшенной, как и все вторичное. А какая может быть дискуссия между бледной копией и оригиналом?

Художник: Ф. Модоров.