Дорога жизни инженера Гарина

К 170-летию со дня рождения русского писателя, инженера и первопроходца 
Николая Георгиевича Гарина-Михайловского

«Я не стану предсказывать вам успех – он обеспечен. Вы писатель божьей милостью, и вас узнает вся читающая Россия. Повесть я забираю с собой.
– Неперебелённую?
– Разберём. Как будем подписывать?
– Не знаю, не думал. Фамилией не совсем удобно. Меня знают как инженера.
– Да. И потом, есть уже один Михайловский среди нашей братии. Критик. Так что думайте.
В этот момент приоткрылась дверь, и просунулась голова Гари:
– Папочка! Мама зовет обедать.
– Спасибо, Гаря! Идём, идём.
– Как вы сказали? – спросил Станюкович. – “Гаря”? Интересное имя.
– А пусть это имя будет моим псевдонимом – Гарин. Звучит?
– Отменно! – одобрил гость и протянул перо. – Подписывайте.
Прощаясь, они расцеловались. Станюкович сказал:
– Чем вы думаете заняться здесь, Николай Георгиевич?
– Хозяйство поправлять начну, писать попробую.
– Не пробуйте, а пишите. Каждый день! Эх, если бы у нас были свободные деньги, мы бы с вами поставили журнал. Это было бы сейчас большим делом! Но вы пишите! Для вас это сейчас главнее всех дел».

Так, согласно версии Владимира Чивилихина (цитату из его романа «Дорога» я и привёл здесь), состоялось вхождение в большую литературу инженера-путейца, а на тот момент богатого самарского помещика Николая Георгиевича Михайловского, написавшего повесть «Детство Тёмы», которую он и прочитал знаменитому русскому писателю-маринисту Константину Михайловичу Станюковичу, посетившему его имение в начале 1891 года. Станюкович сразу оценил талант нового литератора.
В заголовке своего очерка я парадоксально совместил два определяющих факта из жизни этого интереснейшего человека: литературный псевдоним Гарин, что придумал себе русский писатель Николай Георгиевич Михайловский (от имени своего сына Георгия – Гари), выступавший под этим именем в печати, и профессию инженера, причём, инженера путей сообщения Михайловского, известнейшего строителя первых российских железных дорог. Именно первых, так как он стал прославленным строителем Транссибирской магистрали – первой железнодорожной артерии на девственных просторах Сибири. И до конца своей жизни Николай Георгиевич совмещал в своей судьбе работу инженера и писателя, общественного деятеля и тонкого художника слова. Долгое время живший в Самаре, он стал свидетелем первых литературных шагов молодого Максима Горького, начинавшего в этом приволжском городе свою работу очеркиста и рассказчика в местных изданиях, а сам он к тому времени был маститым издателем уважаемого литературного журнала «Русское богатство» – сбылась мечта Станюковича! До того Михайловский был известен как богатый помещик, развивавший на чернозёмной самарской земле крупное товарное зерновое производство. У него с этим не очень получилось, по причинам, о которых мы ещё поговорим, но он в годы неудачных своих сельскохозяйственных экспериментов взялся писать художественную биографию своей жизни, начиная с самого детства, только придумал героя – мальчика Тёму, через судьбу которого хотел показать все этапы рождения, воспитания и взросления русского интеллигентного человека. Но уже первая его книга, вышедшая под названием «Детство Тёмы» из этого цикла, стала бестселлером литературы для детей, а писатель Гарин-Михайловский и до сих пор значится в числе виднейших русских детских писателей. Да, жизнь детей, их судьба всегда привлекала писателя. У него есть очень добрые и страдательные зарисовки из жизни детей в тогдашней России, все эти рассказы словно освещены глубоко сочувственным и добрым светом, раскрывающим в литераторе Гарине-Михайловском (его литературный псевдоним Гарин не заслонил его настоящей фамилии, а словно слился с ней) настоящего гуманиста и демократа по всей своей человеческой и творческой сути.

Повесть «Детство Тёмы» в результате вылилась в целую эпопею продолжений – повестей «Гимназисты», «Студенты» и «Инженеры» (последнюю повесть писатель не успел дописать), это художественная биография самого автора и яркое описание жизни, судьбы, умонастроений молодых образованных людей России предреволюционной эпохи. В этом смысле, читая эту тетралогию (эпопею из четырёх повестей), нельзя лучше постичь то время, характеры людей того поколения, что действовало в России накануне роковых революционных времён. Это было, по сути, пассионарное поколение, иначе не скажешь. Вышедшее из лона крепостного права, воспитанное царизмом, так, к примеру, сам Николай Георгиевич Михайловский, сын генерала, был крестником императора Николая Павловича! Его отец был крупным военным деятелем, отличившимся во время похода русских войск в Венгрию в 1849 году, для подавления национально-освободительной революции в этой стране. Он храбро, во главе эскадрона улан бросался на позиции венгров, был ранен выстрелом картечи, получил георгиевский крест, был обласкан государем, переведён в лейб-гвардию, впоследствии дослужился до чина генерала. Вот и сын его первенец Николай родился в Санкт-Петербурге, был крещён самим императором, и сложись по-иному исторические обстоятельства, то и ему стать бы впоследствии гвардейцем, военным деятелем и высокопоставленным придворным. Но история пошла по иному пути... Россия проиграла Крымскую войну, отчасти и потому, что австрийская империя, спасая которую от революции венгров погибло так много русских воинов! – выступила против России во время этой войны, и пришлось царю Николаю держать на её границах огромную армию, не имея возможности бросить эту армию на помощь осаждённому Севастополю. Император Николай I вынужден был объявить о сборе народного ополчения, записываться в которое устремились массы крепостных крестьян, игнорируя власть помещиков. Так свершилось на Руси окончательное банкротство крепостного права, и кончина государя Николая Павловича лишь подвела итог этому процессу. Из таких событий и выросло в России, в исторической перспективе, то демократическое движение, представителями которого стали многочисленные русские общественные деятели – инженеры и учёные, писатели и художники. Одним из таких деятелей и станет Николай Георгиевич Гарин-Михайловский.
В силу всех вышеназванных причин он рос и воспитывался уже не в Санкт-Петербурге, столице империи, а в торговом, шумном и многонациональном южном городе Одессе, куда переселился его отец, выйдя в отставку после кончины своего покровителя императора Николая. Потом отменили крепостное право и отец Михайловского лишился огромных доходов со своих имений, пустился было в коммерческие операции, но потерпел в этом полное фиаско и разорился. Сын его Николай (получивший имя, несомненно, в честь почившего императора-крепостника), обучался уже не в придворном военном Пажеском корпусе, а в Ришельевской гимназии с её демократическими настроениями и впоследствии избрал себе гражданскую карьеру. Из юношеских одесских впечатлений у него осталось яркое и горестное воспоминание о еврейском погроме, что случались тогда на землях Малороссии, и это трагическое впечатление определило во многом его демократические духовные установки на всю жизнь. Уже в преклонные годы он всё возвращался в своих воспоминаниях к этому событию и написал яркий очерк «Еврейский погром», где со всей трагичность описал то страшное и позорное действо. Сейчас, когда мы имеем перед глазами уже многолетнюю гражданскую войну на Украине, многочисленные погромы, и убийства, и национальные чистки, направленные уже на русское население этой страны, мы можем понять, что корни всего этого растут именно из тех давних времён, когда национальная и религиозная ограниченность во всей силе владели умами нищего и обездоленного населения. Определённые силы всегда умело направляли чувства стихийного протеста обнищавшего народа Украины против представителей иной нации и религии, и еврейские погромы, и тот, что описывает Гарин-Михайловский, проходили обычно... на Пасху, а это особенно трагично и страшно для сознания православного человека.

«Это происходило в Одессе, в начале семидесятых годов. Я был гимназистом старших классов. Наши столы ломились уже тогда от произведений Писарева, Щапова, Флеровского, Миртова, Бокля, Спенсера, Милля и многих других.
О предстоящих беспорядках на Пасху говорили ещё на страстной. Слухи исходили от кухарки и горничной...
– Три дня назначено жидов бить, а потом и кой-каких других...»   

Можете себе представить, что творилось в головах молодых, но уже образованных людей, гимназистов старших классов, которые только что начитались учёных и высокогуманных трудов европейских просветителей, провозглашавших истины гуманизма и прогресса! – и вот это средневековое: «Жидов бьют!»
Молодые интеллигенты, верящие в прогресс и общечеловеческие ценности решили идти, смотреть погром. И вот они уже на Ришельевской, центральной улице красивого, залитого весенним солнцем культурного южного города... Что же они видят там?

«...С многоэтажных домов с обеих сторон улицы летели вниз стёкла, посуда, вещи, мебель, рояли... Они падали, и последний дикий аккорд издавали разом лопавшиеся струны...
Старый больной еврей на кровати. Около него маленький гимназистик с револьвером.
– Я буду стрелять, если тронут дедушку! – кричит исступлённо мальчик...
...Толпа вознаграждает себя, и сильнее несётся непрерываемый лязг битых стёкол и дикий рёв».

Вот на таких картинах формировалось сознание русского мальчика, который со школьной скамьи понял, как легко целому народу впасть в самое дикое скотство, и как трудно оставаться человеком в эпоху смуты, разброда и шатания умов. Не то же ли самое, и даже худшее, видели и мы с вами, современники наших дней, в той же Одессе в мае 2014 года, когда украинские националисты заживо сжигали людей в Доме профсоюзов? Не та же ли внутренняя смута терзает до сих пор Украину?.. Прошло ведь уже полтораста лет со времён событий, описанных Гариным-Михайловским, а что изменилось? Как легко даже такому культурному, казалось бы, народу, как народ Украины, превратится в толпу погромщиков и убийц, стоило только взять власть в их стране банде нацистов и ксенофобов. Тогда русский дворянин Михайловский, сын генерала, был спасён этими же евреями, когда в город были введены войска для прекращения погромов и убийств. Тогда солдаты и казаки расправлялись с погромщиками просто: кто попадался на улице, того быстро раскладывали на мостовой и пороли без всякой пощады. Мог бы попасть под эту экзекуцию и гимназист Михайловский, но сами же евреи укрыли его в своём доме, а могли бы выдать на расправу, ведь он тоже болтался в той толпе погромщиков, а вот не выдали... До конца своих дней будет помнить писатель Гарин тех одесских евреев и сохранит глубоко сочувственное отношение к этому народу.
Закончив гимназию, Николай Михайловский уехал в Санкт-Петербург и поступил на юридический факультет университета, но гуманитарные дисциплины не слишком привлекали его. Он, видимо, наслушавшись либеральной болтовни, решил, что сейчас России нужна конкретная практическая работа, нужен подъём промышленности и транспорта, и перевёлся на учёбу в Институт путей сообщения, решил стать инженером-путейцем, строить железные дороги, в которых так нуждалась Россия.
А учёба в этом институте была совсем не сахар. Студенты проходили практику на железных дорогах как простые рабочие. Пришлось и дворянскому сынку Михайловскому засучить рукава и поработать кочегаром на одной из южных русских дорог. Он вспоминал потом, как один раз от тяжёлой работы он свалился спать прямо в угольный тендер, а машинист паровоза также заснул, и машина шла без управления на полных парах! Как живы остались... Вообще, Михайловскому везло по жизни во всяких экстремальных ситуациях, в которые он часто попадал. Не успел он окончить курс института, как началась русско-турецкая война 1877-78 гг. и новоиспечённого специалиста мобилизовали строить военный порт в Бургасе, в освобождённой от турок Болгарии. Там, в Бургасе, в условиях военной неразберихи, ему, совсем молодому человеку, многое чего пришлось испытать. Пришла к нему и первая любовь... Читайте обо всём этом его повесть «Клотильда», написанную уже спустя много лет после тех событий. После войны были новые стройки железных дорог в разных уголках России. Михайловский брался за любую работу, ему нужно было зарабатывать, а в России в это время проходил бум железнодорожного строительства, толковые инженеры требовались везде. Страна, разбуженная реформами «царя-освободителя» Александра II, поднималась с колен после поражения в Крымской войне и бурно развивалась. Шли значительные подвижки и в сельском хозяйстве. В какой-то момент Михайловскому надоело быть наёмным работником, захотелось стать самостоятельным хозяином. Он удачно женился. Выбрал богатую невесту с большим приданным – дочь минского губернатора Надежду Валериевну Чарыкову, которая сразу безумно влюбилась в молодого стройного красавца-инженера с хорошей дворянской родословной. А Николай Георгиевич был действительно красавцем, это отмечали многие, у него был необыкновенно благородный породистый очерк лица, прекрасные манеры. В форме инженера путей сообщения (в то время инженеры носили особую форму), с боевым орденом на груди, заработанным в Болгарии, он был неотразимым женихом. Не одна богатая невеста не смогла бы устоять... Вот и более чем стотысячное приданное за дочкой губернатора помогло инженеру стать богатым помещиком в Самарской губернии. Большое имение Гундоровка, купленное им за 75 тысяч рублей из приданного жены, стало основой, как ему мечталось, большого товарного сельского производства. Он мечтал объединить хозяйства местных крестьян для совместной обработки земли, коренным образом поднять урожайность, получать большие доходы и распределять их на подъём крестьянских хозяйств, отстроить новые посёлки для тружеников села, устроить школы и больницы, в общем – построить такое светлое будущее, наподобие коммунизма, где он сам был бы рачительным и справедливым хозяином. Но мечты новоявленного сельского реформатора скоро рассеялись, столкнувшись с суровой и грубой российской действительностью. Крестьяне ну никак не хотели объединять добровольно свои хозяйства, каждый держался за свою полосу. Сельские общины привыкли жить по старинке, каждый год перераспределяя земли общины между крестьянскими семьями по количеству едоков. Богатенькие же мужички, новоявленные кулаки, привыкли почти задарма эксплуатировать своих же братьев-общинников. В деревне шёл процесс социальной дифференциации – распада общины на малую зажиточную часть (кулаков) и остальное нищее население. Какое уж тут совместное хозяйствование на крупных площадях! И потому все устремления идеалиста-реформатора воспринимались крестьянами, как причуды «доброго», но глупого барина, а на такую маниловщину мужики насмотрелись ещё во времена крепостного права. Потому горели подожжённые неизвестной рукой все постройки и начинания Михайловского, его мельницы, склады и опытные станции. Вскоре сельский мечтатель разорился, разочаровался в своих утопических проектах, заложил имение и решил заняться литературным творчеством, а ему к тому времени было уже под 40 лет, многочисленное семейство висело на руках, детишки, старший сын Гаря (Георгий) подрастал. Вот он его и выручил! Прекрасная книга «Детство Тёмы», написанная из наблюдений за своим ребёнком и по воспоминаниям собственного детства, вызвала фурор в литературном мире России и вывело писателя Гарина-Михайловского в число ведущих тогдашних современных писателей.

Но судьба нашего героя всегда отличалась неожиданными поворотами, которые, впрочем, были обусловлены конкретными житейскими нуждами. Литературное имя, конечно, было весьма почётным, но кормиться чем-то надо? Имение же разорено, капитал жены благополучно сведён на всякие безумные прожекты, в частности и на покупку литературного журнала, что дохода не приносило, а расхода требовало, а семейство всё прибывает и прибывает – любящая жена от своего красавца мужа рожает и рожает наследников, всего в семействе Михайловского было уже 7 детей. Надо всех кормить! Николай Георгиевич вспоминает о своём инженерном дипломе и нанимается на строительство Транссиба – огромного, невероятного по своей задумке государственного предприятия – связать стальной магистралью два континента – Европу и Азию, пронзить всю страну великой транспортной артерией! Предприятие подобного рода сейчас стоило бы триллионы современных рублей – не меньше. Да на это просто и не хватило бы ресурсов, а вот Россия времён императора Александра III – крепостника, консерватора, ретрограда и душителя всех возможных свобод – как принято воспринимать этого царя в среде нашей "либеральной" общественности – за это дело взялась. И дело это продолжилось и было доведено до конца уже во времена царствования его сына Николая Александровича (слабого, безвольного, неумного – все известные мантры либеральной пропаганды), царя, что был очень похож в своих устремлениях на писателя и предпринимателя Гарина-Михайловского – у него было много прекрасных планов по переустройству России, но сила сопротивления косной среды была такова, что от многого пришлось отказаться, но Транссибирская магистраль была построена!

Эту магистраль в её Западно-Сибирском участке строил как раз инженер Михайловский. Он прокладывал дистанцию магистрали, вёл изыскательские работы в районе пересечения её с рекой Обь, где должен был быть построен огромный мост – длиной несколько километров! – через эту великую реку в районе старинного городка Колывань. Инженер Михайловский нашёл новое место пересечения магистралью Оби – южнее, где была какая-то заброшенная деревня, но зато река значительно уже и в твёрдых скалистых берегах. Мост становился гораздо меньшим по протяжённости, значительно более дешёвым и покоился на прочном фундаменте. Много труда стоило Михайловскому уговорить начальство изменить проект (ведь денежки-то уже были «распилены», как принято выражаться в наше время), пришлось инженеру, доказывая свою правоту, дойти до самых верхов, осаждать министерство в Санкт-Петербурге, чуть ли не драться за свою позицию. Можно написать криминальный роман, чего это ему стоило, и чем ему грозили тогдашние коррупционеры, у которых из карманов уплывали огромные «бабки» за счёт кардинального удешевления строительства, но, как ни удивительно, вариант инженера Гарина победил! Мост через Обь был построен в том месте, которое он указал, и указал просто гениально, ведь потом там, на месте посёлка строителей, возник городок Новониколаевск, а в советское время расцвёл культурный, промышленный и научный центр Сибири, её столица, по сути, славный Новосибирск! Основателем этого города по праву можно считать русского инженера и писателя Николая Георгиевича Гарина-Михайловского. Правда, вот в Новосибирске его боготворят, а в Томске клянут, так как новое место моста и определило новую трассу строящейся магистрали, которая, в результате, прошла мимо Томска. Но уж, как говорится, всем не угодишь! А к Томску Михайловский провёл отдельную ветку от станции Тайга.

Николай Георгиевич был человеком разбрасывающимся, иногда без удержу. У него, при всём его демократизме, был характер настоящего русского барина, этакого Паратова из известной пьесы Островского. Тем более, как я уже говорил, он был красавец даже и в почтенных летах, потому пользовался обожанием со стороны слабого пола, и он принимал это обожание, как должное... Был разборчив и выбирал себе красивых, но обязательно богатых любовниц, так как собственных наличных средств, при безудержной-то жизни, ему постоянно не хватало. Любящая жена его с таким «широким» и крайне любвеобильным характером своего мужа давно примирилась. Огромное потомство отнимало все её силы, а муж... как хочет. Он ведь гений, талант, его знает вся Россия. Лично сам император принимает его во дворце, награждает орденами за заслуги, правда, тут же и устанавливает негласный надзор за слишком яркой личностью, мало ли что... А личность эта уже завязывает связи с революционерами, с большевиками (через посредничество Максима Горького), руководит несколькими их литературными изданиями. Добившись всероссийской славы, Гарин-Михайловский ни в чём себя не ограничивает. Заводит вторую семью, находит себе богатую и молодую купчиху Веру Садовскую, и живёт в Самаре на две семьи открыто. Во второй семье у него родилось четверо детей, так что всё потомство плодовитого инженера и писателя составило 11 человек. Возможно, были и на стороне. Что поделаешь, человек очень любил жизнь! Вот как описывает эту необыкновенную личность писатель Скиталец (Степан Гаврилович Петров), что встречался с Михайловским в Самаре.

«Однажды, зайдя в редакцию "Самарской газеты", в Самаре, в конце девяностых годов, я встретил там незнакомого мне седого человека барской наружности, разговаривавшего с редактором и при моем появлении вскинувшего на меня красивые и совершенно молодые, горячие глаза.
Редактор познакомил нас.
Седой человек с какой-то особенной непринуждённостью отрекомендовался, пожимая мою руку своей маленькой холёной рукой.
– Гарин! – сказал он кратко.
Это был известный писатель Гарин-Михайловский, произведения которого тогда часто появлялись в "Русском богатстве" и других толстых журналах. Его "Деревенские очерки" с большим вниманием и похвалой разбирала серьёзная критика, а блестящая повесть "Детство Темы" признана была первоклассной.
Встреча в провинциальном городе с настоящим писателем, приехавшим из столицы, для меня была неожиданной. 
Гарин был замечательно красив: среднего роста, хорошо сложенный, с густыми, слегка вьющимися седыми волосами, с такой же седой, курчавой бородкой, с пожилым, уже тронутым временем, но выразительным и энергичным лицом, с красивым, породистым профилем, он производил впечатление незабываемое.
"Как красив он был в молодости!" – невольно подумалось мне.
Необыкновенный старик хорош был и теперь – с седыми волосами и огромными 
юношески пламенными глазами, с живым, подвижным лицом. Это лицо много пожившего и всё ещё полного жизни человека, поседевшего и всё ещё юного, – именно вследствие этих контрастов – обращало на себя внимание и было красиво не только внешней красотой, но и сквозившей в его чертах целой гаммой каких-то неукротимых и больших переживаний».

После Скиталец пишет, что в Самаре в это время происходил скандал, так как в местном театре Гарин-Михайловский поставил свою пьесу, написанную им... о своих любовных делах, о его собственной жизни на две семьи! Мало того, он присутствовал на премьере этой пьесы в театре вместе с обеими своими жёнами и всеми детьми! Все они сидели вместе в одной ложе и, казалось, были очень довольны всем происходящим. Что тут скажешь... Становится понятной история Кати, героини романа Алексея Толстого «Хождение по мукам», которая изменяет своему мужу с поэтом Бессоновым, в то время как её муж-адвокат открыто живёт с какой-то простой женщиной и имеет детей на стороне. Катя ведь была родом из Самары и воспитывалась как раз в то время, когда в этом городе вёл разгульную и широкую жизнь известнейший писатель и действительно гениальный инженер Гарин. Таковы были нравы в предреволюционной России в реально высокоинтеллигентной и образованной среде тогдашнего элитного русского общества... Всё это закономерно должно было окончится сокрушительным обвалом.
Чтобы хоть немного разрядить сложившуюся вокруг его личности скандальную общественную атмосферу Гарин-Михайловский предпринимает поездку на Дальний Восток, где участвует в экспедиции в неизвестные районы горной Кореи, открывает озеро в кратере вулкана Пектусан и истоки нескольких рек. В тех местах он стал истинным первопроходцем, ведь туда до него корейские власти иностранцев не пускали. Во время этой экспедиции, наряду с географическими открытиями, Николай Георгиевич собирает корейский фольклор и после издаст собрание корейских сказок. Затем он отправляется на пароходе в Америку, в Сан-Франциско, там пересекает по железной дороге всю территорию США и возвращается потом через Атлантику в Россию. Коугосветное путешествие, совершённое писателем и инженером под закат своей жизни, должно было увенчать его судьбу, дальше можно было бы отдохнуть, ему уже за 50 лет... но вот заимодавцы одолевают! Дело в том, что наш герой растратил в своих предприятиях огромные состояния обоих своих жён, а потом залез и в непроходимые долги, так что другой на его месте давно бы сидел в долговой тюрьме, но только не Гарин-Михайловский. У него всегда огромное количество прожектов. Он собирает всех своих заимодавцев в тесный круг и начинает раскрывать им очередной свой гениальный план по быстрому обогащению. И бывает так убедителен, при его-то медальной внешности и дворянской осанке и постоянным поминанием государя-император, с кем «...вчера мы так доверительно беседовали», что заимодавцы не только не требуют возврата долгов, а... открывают ему новые кредиты! Поразительный человек! При всём при том, что он сам-то считает всё царское семейство, с коим хорошо знаком, «провинциалами».
Потом начинается русско-японская война, на которую писатель Гарин уезжает корреспондентом нескольких изданий. Возвратившись с полей Маньчжурии, он застаёт Россию в революции, везде восстания, баррикады. Он сам включается в работу большевистских пропагандистских изданий, начинает входить в круг большой политики... И вот на одном из заседаний редколлегии революционного журнала «Вестник жизни» 10 декабря 1906 года, ему становится плохо. Схватившись рукой за сердце, он успел только воскликнуть «Прихватило!» и вскоре умер прямо на редакционном диване. У него – известного богача! – не нашлось и копейки на похороны, у его разорённых семейств тоже... Деньги ему на гроб и могилу собирали по подписке. Собрали достаточно, чтобы с честью похоронить этого последнего барина русской литературы на литературных мостках Волкова кладбища в Санкт-Петербурге. Так закончилась дорога жизни инженера Гарина. А ведь писатели – это инженеры человеческих душ, не так ли?