Рай – в традициях русской поэзии

Юрий Ключников. В поисках Рая. Философская лирика. Издательство: Беловодье, 2021

***

Истинный поэт всегда стремится передать красоту. Что же является высшей красотой на земле? Многие выдающиеся мыслители утверждали, что высшей красотой является красота религиозного чувства, имеющего свой источник в бытии Бога. Потому подлинная поэзия всегда обращается к религиозным и духовным темам, сюжетам и чувствам. Даже если поэт по тем или иным причинам пытается говорить о своём неверии, он всё равно религиозен самой своей «строчечной сутью». 
Не зря Василий Жуковский назвал поэзию «земной сестрой небесной религии». Подлинных поэтов раньше сравнивали с пророками, проникающими в глубину вещей и раскрывающими тайну Истины. Вся русская классическая поэзия была глубоко духовной в своей основе. Стихи таких выдающихся творцов, как Гавриила Державин, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Федор Тютчев, Афанасий Фет, Яков Полонский, Александр Блок, Сергей Есенин, Иван Бунин, Анна Ахматова, Марина Цветаева, Борис Пастернак, Николай Клюев, Максимилиан Волошин, Георгий Иванов, Юрий Кузнецов, Николай Зиновьев, несмотря на различную степень воцерковлённости и разную глубину религиозного чувства, были пронизаны мощными духовными эманациями. Эти поэты не всегда чувствовали присутствие Бога в своей душе, но они его искали и находили, теряли и снова обретали. Главное – они пытались воплотить обретённый смысл в своих строках и образах. 
Конечно, нужно различать религиозность поэзии русской классики от религиозного настроя пишущих священнослужителей, обладающих литературными способностями. 
Разумеется, религиозные чувства и мысли священников были более чёткими и последовательными, а христианские идеи с точки зрения канона выражены более правильно. 
Но своя правота была и у крупных поэтов, создающих стихи духовного содержания и делающих это ярче и красивее, нежели служители культа. 
Каждый из них шёл к вере и к Богу своим путём, отражая собственное понимание духовной жизни. У этих поэтов не было задачи привлечь в лоно церкви новых последователей. Они хотели выразить собственное понимание духовной жизни. И поэтические формулы, в которые эти мастера слова облекали свои мысли и чувства, порой привлекали разных людей к духовной жизни не менее результативно, нежели прямая проповедь. 
Вспомним Пушкина, сказавшего, как и положено гению, гениальные в своей простоте слова «блажен, кто верует, тепло ему на свете» или «Молитву» Лермонтова. 

***

В творчестве моего отца, современного поэта и переводчика Юрия Ключникова, духовная тема, богоискательство, возвышенные философские идеи, нередко выраженные в афористической форме, занимают очень большое место. 

Однако это никоим образом не превращает стихи в изложение некоей духовной идеологии: перед нами лирика – пейзажная, патриотическая, военная, любовная, историософская, биографическая, философская. 
Поэту 91 год, он прожил большую трудную жизнь. Но чем бы он ни занимался, он всё время писал стихи. Первое стихотворение было написано в тринадцать лет. 
Путь к Православию и русской традиции был непростым и длительным. Интересна сама история его прихода к святоотеческой традиции. 
В годы учёбы на факультете журналистики Высшей партийной школы молодой искатель, допущенный к посещению спецхрана Ленинской библиотеки, увлекался чтением мировой философии, изучал труды западных мыслителей, преимущественно идеалистов – Шопенгауэра, Ницше, Шеллинга, Шпенглера, Бергсона, Сартра, Камю, Роба Грийё. 
Начались поиски смысла жизни. Юрий Ключников встречался с самыми разными людьми – от советских священников до иностранцев, приезжавших в период оттепели в Москву и всем задавал главный, мучавший его вопрос: «Зачем мы живём?» Ответа на этом этапе своего развития он в те годы не находил, но продолжал поиски. 
Если в Москве поэт изучал больше западную философию, то позднее в Новосибирске начал погружаться в мир философии Востока. 
После начала перестройки стал путешествовать по Горному Алтаю и водить с собой группы людей, увлечённых темой путешествий, идеями совершенствования и духовными практиками Востока. 
…Позднее начался внутренний поворот Юрия Ключникова от Востока к Православию. Он и раньше относился к нашей отечественной религиозной традиции с большой внутренней симпатией и постоянно спорил со своими единомышленниками-восточниками: они, на взгляд поэта, обедняли себя, игнорируя этот огромный духовный опыт русской традиции, и отрывались от национальных корней. 
Поэт имел уже серьёзный стаж духовных исканий и его увлекли глубинные практики Православия, преображающие внутреннего человека, такие как исихазм и молитвенная работа. 
Но этот поворот не был одномоментным как, скажем, это было в классическом примере Савла, всё было плавным и постепенным, хотя на пути происходили самые разные неожиданные события. 
Судьба начала испытывать поэта на прочность и на подлинность его духовных опытов. В возрасте 62 лет он тяжело заболел коротким практически неизлечимым заболеванием: его укусил энцефалитный клещ, и справиться с болезнью ему помогла Иисусова молитва. Вот что рассказывает об этом поэт:
«В 1993 году в поездке за город меня укусил клещ. Обнаружил его я не сразу, дня через два после укуса, когда он, насосавшись крови, уже выбрался из-под кожи и висел в своём мешочке. Страна переживала смутное время, всё разваливалось, в том числе и медицинское обслуживание, соответствующей вакцины в поликлинике не оказалось. Да и что толку, если бы она была, время для прививки я упустил.
Решил: будь что будет. Ровно через двенадцать дней, в полном соответствии с клинической картиной заболевания энцефалитом, у меня резко поднялась температура: З9, 40, 41 градус. Никогда не знавший температуры выше 38,5, я почувствовал себя крайне скверно. Жена вызвала «скорую». Врачи подтвердили: скорее всего, начальная стадия той самой болезни, но для окончательной постановки диагноза нужны больничные анализы. В общем, собирайся в больницу, дружище. Я категорически отказался. И начал свой курс лечения – Иисусовой молитвой. Молился сутки непрерывно, ни на секунду не покидая мысленный лик Христа. Сон не шёл, да и какой сон при температуре 41? 
Состояние было ужасное. Я физически чувствовал, как полчища энцефалитных микробов или вирусов (не знаю, как они называются медициной) рвутся в мой мозг, что им обязательно нужно захватить голову. Молитва удерживала их на уровне горла, а они вместе с ударами сердца пытались пробить оборону. Я её держал 24 часа подряд. Никакого блаженства на этот раз, конечно, не испытывал, состояние, повторяю, было отвратительное, но благодать шла, и тяжёлый бой с болезнью удалось выиграть. Внезапно я почувствовал, как яростная тьма отступила, и так быстро, будто бы кто-то дал ей приказ прекратить атаку. Температура упала ниже тридцати шести. Я погрузился в глубокий сон.
Примерно через неделю температурная атака повторилась, но градусник показывал только 39. Я продолжал молиться, правда, уже не так напряжённо. После этого началось быстрое выздоровление. Но ещё довольно долго оставалась острая боль в лопатке и плохо работала левая рука. Я её потом разрабатывал гантелями. Никаких последствий, как это нередко бывает на практике, болезнь у меня не оставила».

…Замечу, что Юрий Ключников уделяет огромное значение молитве и до сих, тратя на неё ежедневно по несколько часов (сам этому свидетель) и мечтает добиться её непрерывности.
Случившееся укрепило веру поэта в исцеляющую мощь Иисусовой молитвы. Юрий Ключников начал читать святоотеческую литературу, посещать церковь и монастыри, общаться со священнослужителями и православными мирянами, заниматься молитвенной практикой. 
Он стал также изучать христианскую поэзию и через некоторое время ощутил, как в его сознании всё чаще стали рождаться стихи, наполненные христианским смыслом, говорившие о кресте, молитве, радости служения высокому. 
Поэт ежедневно работал по шестнадцать часов в течение двадцати пяти лет, написал около 2000 собственных стихотворений, большую книгу эссеистики «Лики русской культуры».
По сути дела, поэт реализовал в своём творчестве и жизни простую, но очень глубокую истину: понять мировую культуру можно только по-настоящему углубившись в собственную традицию.

***

Книга «В поисках Рая» представляет собой итоговой сборник духовно-философской поэзии Юрия Ключникова. 
Нужно признать, что книга с почти таким же названием уже существует – это работа знаменитого путешественника Тура Хейердала. 
Отличие незначительное по форме, но важное по сути – слово «рай» в книге норвежца, посвящённой описанию его годовой жизни в Полинезии, написано с маленькой буквы. 
Это типичный подход западного мышления, которое либо употребляет это слово, имея в виду некие экзотические уголки планеты, где природа сохранилась в своём первозданном виде, либо относится к раю как к некой выдумке религиозных фанатиков (кстати так было принято писать это слово и в советской атеистической литературе). 
Русская духовная традиция и прежде всего Православие употребляет слово «Рай» с большой буквы, видя в этом состоянии Божественную реальность.
Мечтой о Рае была пронизана вся русская духовная культура и классическая литература, фольклор, сказки. В России тяготение к Раю проявлялось не только в сфере религии и религиозной философии, но и в советском учении о коммунизме, понимаемом как установление Рая на земле, который должны были построить сами люди. 
Юрий Ключников тоже написал на эту тему немало стихов и его поэзия, во многом, это и есть поиски Рая. Интересно, что его личное восприятие этой темы отличается у него от обывательского представления о Рае как о некоем блаженном состоянии удовлетворения всех желаний и упокоения в полуленивой усталой неге. 
Заточенный на идею служения, поэт мечтает в своих стихах о таком духовном будущем для себя после смерти, чтобы и там можно было проявлять творческую активность и помогать России: 
«Я слишком мало помогал Отчизне, быть может, ей оттуда помогу»

1.

…Издание состоит из стихотворений разных жанров – лирика, религиозные и духовно-философские стихи. Немалое количество из них уже было опубликовано в его разных предыдущих книгах и, прежде всего, в книге избранного «Душа моя, поднимем паруса!». 
Но есть множество стихотворений, которые никогда не публиковались раньше. Около 300 стихотворений, не публиковавшихся ранее были найдены совсем недавно и более половины из них вошли в этот сборник.
Ведущая тема книги – отношения человека и Бога. Концентрация духовного содержания в большинстве стихов очень высока. 
Юрий Ключников – поэт верующий, причём вера для него – естественное состояние души, поскольку по его представлениям Божественное начало пронизывает все сферы жизни. 
Автор пытается осмыслить, как Бог проявляет себя в природе, в русской истории, в творчестве, в человеческой любви, во взаимоотношениях полов, в обыденном поведении человека, в его сопротивлении трудным обстоятельствам. 
Поэта интересует внутренняя работа над собой, возделывание самого себя, созидание духа и характера, молитва. 
Юрий Ключников – человек со сложным мировоззрением, прошедший в своём развитии самые разные стадии эволюции души и своих взаимоотношений с Богом – советский атеизм, состояние душевной смуты и внутреннего кризиса, период интенсивных духовных исканий, увлечение восточной философией, возвращение к русской идее, приход к православным ценностям, попытка поэтически осмыслить мировую культуру Востока и Запада. 
По своему духу и настрою он, безусловно, наполнен христианским мироощущением и настроением, присущим большинству крупных русских поэтов. Вместе с тем, как уже говорилось, на его убеждения и мироощущение оказали большое влияние самые разные духовные культуры прошлого Востока и Запада, которые он глубоко изучал. 
Следует отметить, что книга не писалась как некий специально написанный поэтический трактат о духовной поэзии и проявлении Бога в разных сферах бытия. 
Перед нами стихи, созданные, как у всех настоящих поэтов, стихийно в разное время в различные периоды жизни. 
Но хотя чувства, влияющие на создание того или иного стихотворения, были неодинаковыми и каждый раз неповторимыми, общее духовное настроение и взгляд на мир были едиными – душа поэта тянулась вверх, к небу, и ему хотелось выразить красоту мира, в самых разных сферах которого живёт Бог. 
Если говорить о литературной традиции, к которой ближе всего Юрий Ключников, – это русская классическая поэзия. 
Автор далёк от любых постмодернистских вывертов или формальных новаций. Он не стремится удивить читателя некими стилистическими приёмами или эпатировать с помощью агрессии и пошлости, которой он пытается противостоять всем существом. 
Он убеждён, что негромкая манера письма, искренность интонации и глубина смысла привлечёт думающего читателя куда важнее, нежели все виды литературного эпатажа. 
Творческая манера Юрия Ключникова показывает, что классический подход неисчерпаем, как неисчерпаема сама поэзия и русский язык, на котором она создаётся.

2.

***

Когда поэт пишет о детстве, оно у него всегда пронизано солнечными красками. Это не ностальгия, а передача того, что ребёнок чувствовал тогда. 
Образы отца и матери в поэзии Юрия Ключникова заставляют вспомнить о Божественных Родителях, какими бы земными людьми не выглядели описываемые герои его стихотворений с подзаголовками «Памяти отца» и «Памяти матери». Этим же ощущением пронизаны стихи, посвященные природе. О каких бы географических широтах не писал Юрий Ключников – о Сибири, Горном Алтае, Подмосковье, степных просторах, высоких хребтах Кавказа, его интересует не просто красота изображаемого пейзажа, но тот дух, который просвечивает через реалии природы. 
У поэта есть множество ярких стихотворений, относящихся к пейзажной лирике. Но поэт воспринимает природу не столько как прекрасную картину, сколько как живой, внутренне одухотворённый организм. 
Если говорить о мироощущении Юрия Ключникова как поэта, о его восприятии природы и мира, оно, скорее, тяготеет к неоплатоническому взгляду – сотворённый мир в его стихах пропитан божественными эманациями:

Здесь всё кругом, как было, с пылу с жару
Явилось в мир из Божеской печи:
Цветы и лес, закатные пожары…
Здесь Истина, другую не ищи.
О скалы первозданные Алтая,
Над ними ледники – как паруса!
Их отраженье светлое читаю
В глазах озер и рек, в твоих глазах.
И снится мне, что это будет вечно,
Пока над нами облака плывут,
Пока Белуха в платье подвенечном,
Пока в нас боги юные живут.

Хотя поэт, создавая цикл стихотворений, посвящённых природе Горного Алтая, говорит не только о духе, пробивающемся через плотную материю скал и разреженную субстанцию парящих в небе облаков, но и о редких православных храмах, созданных в этой высокогорной местности, и о подвижниках, творивших здесь молитву. 
В стихотворении «Патмос на Катуни» он напоминает о духовных подвигах «апостола Алтая», митрополита Московского и Коломенского Макария (причисленного к лику святых), который нёс службу в храме, названном в честь легендарного греческого острова Патмос, где, согласно христианскому преданию, последние годы жил и писал свое «Откровение» апостол Иоанн:

На струге этом службу нёс Макарий,
Он завещал Алтаю Новый Свет…
В Катуни блики светлые мелькали,
Как явленного будущего след.

Юрия Ключникова, убеждённого в том, что Россия управляема не только человеческими, но и божественными законами, очень интересует тема провиденциального смысла русской истории. 
Одно из стихотворений, давшее имя всему разделу, так и называется – «Бог русской истории». Автор убеждён, что все исторические события – не набор случайностей, но последовательность действий и обстоятельств, имеющая глубокий смысл и ведущая человечество к неведомой цели. 
Всё, что переживают люди, страны и цивилизация в целом – совокупность уроков, которые нужно обязательно выучить – иначе не сдать экзамен Богу и не пройти в великое будущее, заповеданное пророками. 
Даже зло, которое совершают люди, с одной стороны попущено Свыше, а с другой стороны, в конечном счёте обязательно приведёт к добру. 
Жизнь и сама история – великая вселенская Школа, призванная дать людям знания, необходимые для того, чтобы приблизиться к совершенству. 
Философия истории, исповедуемой поэтом, глубоко оптимистична – люди всё равно придут к Богу, кто-то быстрее, кто-то медленнее. Это касается и государств, и народов. 
Поэзия Юрия Ключникова пронизана верой в Россию, в высокий смысл её истории и в её великое будущее, сколь бы проблемным не представало настоящее. 

3.

Не зря литературный критик Владимир Бондаренко назвал творчество поэта «молением о России». 
Поэт отнюдь не идеализирует Россию, но верит в неё вопреки всем нашим недостаткам и возникающим препятствиям:

Не говори, что небо над Россией 
Синей, чем всюду в мире – не синей,
Березы заграничных – не красивей,
А бестолочь – свирепей и сильней. 
Но пусть печали наши тьму не тешат, 
А радость не печалит, все равно 
Все смотрят, кто в тревоге, кто в надежде, 
На будущее – в русское окно.

Важное место в творчестве Юрий Ключникова занимает тема войны. Эта тема особенно значима для нас, ведь две трети своего исторического времени Россия провела в больших и малых войнах, начатых, как мы хорошо знаем, отнюдь не по своему желанию. Любая война ужасна по своим проявлениям, но войны оборонительные, предполагающие защиту родины, священны, о чём нам говорят самые мирные мировые религии. 
Поэт не участвовал в Великой Отечественной войне по причине своего малого возраста (в 1941 году ему было 11 лет), но вошёл в категорию «дети войны». В 14-летнем возрасте он успел поработать работником тыла на оборонном заводе несколько месяцев. 
Война вошла в сознание ребёнка с самых первых месяцев: он с родителями жил тогда в Харькове, который стали бомбить уже летом, и ребёнок своими глазами видел, как разрушались дома и погибали люди. Вместе с родителями он покинул город буквально в последний момент, когда это было ещё возможно, поскольку в этот момент гитлеровцы входили в Харьков с западной стороны. 
Эвакуация вначале в Саратовскую область, а потом, через год, в Кузбасс, бомбёжки поездов, общение с фронтовиками, жизнь в суровом кузбасском городе несколько военных лет – всё это оказало неизгладимое впечатление на сознание ребёнка: 
«Священная война! Вошла ты в наши поры, как чудный эликсир, как шпальный креозот». 
Поэт убеждён – мы воевали в этой войне на правильной стороне истории и ценой невероятных усилий победили сильнейшего врага, потому что Бог помогал нам, а не ему. 
Убийство чудовищно, но, если это враг, пришедший уничтожить тебя и твою страну, оно оправдано не только человеческой, но и Божественной логикой.
Божественный смысл присутствует и в сегодняшней фазе войны, которую иногда называют «третьей мировой» и которая направлена против света, добра, а в конечном счёте самой жизни. 
Она иногда переходит в свою горячую фазу, как это произошло в Донбассе, но главная её цель – разрушение сознания и духа противника. Она направлена и против народов, и против отдельных людей. Самому в ней устоять сложно, потому очень важна способность человека сопротивляться разложению на духовном уровне. Ставки в этой войне очень высоки: на кону судьба человеческого духа, которому суждено бессмертие или кладбище:

Кладбище
Кресты, кругом одни кресты
Из камня, дерева, из жести,
Как вековечные мосты,
Что вяжут жизнь со смертью вместе.
Ты протащил по жизни свой,
Мечтаешь о покое светлом.
А он и там над головой
Стоит под ливнями и ветром.
Он ждёт. Такие, брат, дела,
Покоя нет, давно известно…
Идёт война не за тела,
Не за кресты – за дух над бездной.

Особое место в творчестве Юрия Ключникова составляет тема героизма. Он любит героическое начало, восхищается героями и воспевает их подвиги в своих стихотворениях. 
Он не делит героев на наших или чужих, его восхищает и моряк из атомной подлодки «Курск», ценой своей жизни спасающий для будущих поколений чистоту северных морей, и легендарный Че Гевара, отдающий жизнь за свободу крестьян в Боливии, или алтайский садовод, прошедший три войны, побывавший и в Майданеке и на Магадане, но сохранивший душевные и жизненные силы для того, чтобы делиться плодами своего садоводческого труда с людьми. 
Поэт воспринимает подобный осознанный героизм как акт синергии человеческого и Божественного. Он убеждён, что на ниве героизма атеистов не бывает, хотя человек может это и не осознавать, как это было у советских героев, которые числили себя атеистами, но на деле в момент совершения героического поступка были включены в более высокую духовную реальность. Без помощи Бога человек едва ли бы смог совершить истинный подвиг.

 4.

***

Юрий Ключников не сводит свою поэзию к одной лишь красоте: для него необычайно важны такие понятия, как добро, чистота сердца и совесть. Совести он посвятил следующие яркие строки:

Её босую в неприметном платье
Нельзя приобрести, ей нет цены.
Но можно молчаливую продать её
Крикливым зазывалам сатаны.
На этом свете будет всё, что надо,
Душе, предавшей Господа, но Там
Хозяева безжалостные ада
Сожгут её, как бесполезный хлам.

Поэт не боится показаться моралистом: истинная поэзия, по его мнению, парит на двух крыльях – красота и добро, свет. 
Служение «непобедимому свету», сохранение оптимизма, сколь трудными бы ни были обстоятельства, в которые попал человек, готовность к любым испытаниям и трудностям – отличительная черта его творчества. 
У него нет ни одного стихотворенья, где бы он кокетничал с пороком или оправдывал зло. 
В его стихах не один раз проходит мысль – жизненные испытания необходимы для становления человека, они «попущены» Свыше, Божественны по своей природе. Если их недостаточно, человек должен искать эти испытания. Конечно, такой поиск доброволен по своей природе, никакое навязывание испытаний извне недопустимо. 
Юрий Ключников за осуществление «самостояния человека» в пушкинском смысле. Оно пробуждает в человеке бесконечные скрытые ресурсы духа, внутреннюю активность и веру в себя, которая соединяется с верой в Высшую Волю, составляющую основу человеческой духовности. 
Поэт утверждает своим творчеством: должна быть гармоничная синергия полагания на Господа, веры и человеческой активности. 
В своём прославлении веры и отстаивании её исключительной важности для роста души поэт следует пушкинской традиции: «Блажен, кто верует, тепло ему на свете»:

Всё на земле проходит свой экзамен
На веру в Небо, в солнце и в себя.

5.                         

***

О божественной природе поэзии человечество говорило с древности, и неудивительно, что стихи Юрия Ключникова утверждают эту же идею. 
Поэт на какое-то время становится также творцом, пусть и с маленькой буквы, и тем самым возвращает античный смысл слову «поэт», которого воспринимали как пророка. 
Муза, о которой он пишет, для него отнюдь не фигура речи или аллегория. Муза (существо женского рода) или Серафим (существо мужского рода) присутствуют в его стихах, причем оба они выполняют высшую Божественную Волю: 

Не видит сердце, и душа не слышит 
Ни слов, ни ликов, только тихий звон…
Я чую, как в молитве кто-то дышит
Во мне ли, по соседству. Это Он.

Его ключом я открываю двери 
В чертоги музы, преклонив чело.
Я Им обоим бесконечно верю, 
Не видя и не слыша ничего.

Или:

Быть поэтом – значит Серафима
Огненную волю исполнять.

Поэт, знающий муки творчества и назначенный Творцом работать, как над строкой, так и над собой, должен делать это мудро: не насиловать себя, когда поток творчества останавливается, и в то же время ловить таинственные сигналы, посылаемые Музой, преобразовывая их в стихи:

Мастерская поэта

Если душе не дышится,
Может дышать рука,
Если руке не пишется,
Ты помолчи пока.
Творчества круг замыкается,
Ты успевай, лови
Это безмолвное таинство
Слова, руки, любви.
Ту тишину благотворную
В сердце своём подержи,
После в строку стихотворную
Тоже молчком положи.
И отпусти на ветер,
В холод людской реки,
Как отпускают дети.

Иногда образ Музы сливается в строках поэта с образом России, и поэт, так и называвший своё стихотворенье «Музе – России», обращается к душе страны с молитвой благодарности:

Но сердце не прикроешь фраком…
Зажгу свечу в душе своей.
Тебе, измученная мраком,
Тебе, надежда тёмных дней,
Моя царевна Несмеяна.
Лишь ты в изменчивой судьбе,
Ты мне одна не изменяла.
И вздох последний мой – 
Тебе.

Россия наполняет творчество поэта особым смыслом и мощью, уводя от субъективного мелкотемья к служению Красоте как главной спасительной силе планетарного масштаба:

Дитя ключей кастальских и мечты,
Храни себя, храни, душа поэта.
Быть может, оскверненная планета
Твоей спасется струйкой красоты.

6.

***

Любовь мужчины и женщины, даже самая земная и плотская вознесена силой духа поэта также на божественный уровень:

Во многих искушениях калечась,
Мы ищем дорогие нам глаза.
А с ними – ускользающую Вечность,
Обещанные Богом Небеса.

Или:

Я посвятил немало сил и фраз
Любви земной, 
Но ведь она – подножье
Той, что являет творческий экстаз,
Преображенье временного 
В Божье.

Любовь к женщине Божественна, но ещё выше любовь к Творцу и верность Ему – и поэт должен быть готовым оставить земные темы и строки ради воспевания Всевышнего, как это делает рыцарь в Средние века, прощающийся со своей Прекрасной Дамой перед путешествием на Святую Землю, куда он отправляется для защиты Гроба Господнего. 

Рыцарский романс

Я сутки на свидание спешил,
Чтоб выкроить минуту для прощанья,
Я все свои заботы отложил
И вот стою пред вашими очами.
В эфире ангел нежности парит,
В ушах труба Архангела запела.
Прощай, преуспевающий Мадрид.
Я уезжаю, донна Изабелла.

Когда поэт пишет о земной любви и земной женщине, он призывает обоих лирических героев к работе над собой и над отношениями, которую он воспринимает как служение Всевышнему в Божественном храме любви. 
Чтобы цветок этой высшей любви расцвёл, человек, подобно опытному садовнику должен поливать все цвета, растущие на его участке. И, конечно, он должен сделать прополку и удалить из сада те растения (человеческие личностные качества), которые мешают восхождению и приближению к совершенству. Это эгоизм, склонность к обидам, алчность, узость мышления и души целый хвост пороков и недостатков. Не страсть, которая легко обращается в свою противоположность стоит только пойти против эго, капризно требующего взаимности, но любовь, которая строится на таких сваях, как терпение и смирение. Об этом стихотворение поэта «Укрощение ссоры»:

О золото моё и серебро,
Богиня, Афродита, добрый ангел,
Изъятое Создателем ребро,
Летящее в меня же бумерангом!
От ярости своей не умирай,
Не поддавайся демонам недобрым.
Ты лучше вспомни яблоко и рай,
Дразнившие мои когда-то ребра…
Я кротостью смиренной и немой
Смягчу твои жестокие напевы
И жду, когда ты снова, ангел мой,
Мне явишься виденьем нежной девы.

Любовь – это не только наслаждение, но прежде всего труд души. Эта внутренняя работа на ниве взаимоотношений рано или поздно даст свои благодатные плоды, но познать их любящим людям дано, как и в сельском труде, лишь по осени, в зрелую пору – юность в жизни и творчестве чаще всего слепа и нетерпелива:

Не называй любовью строки песни,
Что пел весной на жизненной реке
Своей подруге в лодке, 
Даже если
В ту пору плыли вы рука в руке.
Бывает, если встречи помнят руки,
А сердце не вкушает новизны,
Желтеет песня, как листва, от скуки
И снова ищет чувственной весны.
Когда же на заснеженной аллее
В твоей руке любимая рука
Становится с годами лишь теплее,
Весной всегда наполнена строка.

Поэт, всю жизнь проживший в единственном браке, чей супружеский стаж насчитывает 67 (!) лет (так называемая «платиновая свадьба») с высоты своего опыта возносит благодарность терпению супруги, художнице Лилии Ключниковой, и констатирует незыблемость закона, который говорит, что за любым состоявшимся в жизни и в духовной области мужчиной всегда стоит мудрая женщина:

У цветов недолгое дыхание,
Без полива нет цветенья роз.
Охрани любовь от высыхания,
От житейских неизбежных гроз.
Всё приемли, что судьбой обещано,
Всё отдай, чтоб сохранить тепло.
Ты таков, какая рядом женщина – 
Помело твоё или крыло.                 

7.

***

На современную жизнь поэт смотрит по большей части критически. Но дело здесь отнюдь не в возрасте, а несовпадении базовых ценностей, которые близки ему с торгово-развлекательными идеалами и привычками. Особенно его раздражает алчность и пошлость, ставшие знаменем сегодняшней эпохи. Он видит в современной жизни много фарса, который выглядит гораздо хуже, чем трагические, но великие страницы нашего прошлого, которое поэт не идеализирует, но скорее почитает за эту высокую серьёзность:

Лукавые! Вам кажется, что плохи
Дела у нас, но взвесит Судный день
Всю трагедийность сталинской эпохи,
Всё шутовство сегодняшних затей.

Зло, живущее в глубине человеческой природы, сегодня тысячекратно усилено тиражированием его через СМИ и виртуальную реальность, следование за которой ведёт человека, по мнению поэта в ад, который люди зовут к себе сами:

Включаешь дома телевизор
Любую из программ подряд, –
Такое чувство, будто вызвал
К себе в квартиру сущий ад.

На сковородках поместиться
Всем не хватает места, что ж,
Мы просим адских инвестиций
На их штамповку и делёж. 

От этого можно впасть в отчаяние, и поэта переполняет чувство, которое можно выразить одним словом – когда? Когда Всевышний или Природа поставит точку в этом разрушительном празднике зла?

Нет сил никаких реагировать пылко
На то, как бесчинствует жизнь-молотилка.
Всё рушит, что свято, всё славит, что тошно.
Когда же закончится шабаш безбожный?!

Мировоззрение поэта можно определить как эсхатологический оптимизм, он допускает глобальную катастрофу и в то же время верит, что Бог, занесший Меч над вертепом будет избирателен в своём возмездии. 
Кто-то, конечно, будет сражён этим мечом, а кто-то оставлен для дальнейшей жизни и восхождения к Творцу в новых преображённых условиях. 
К краху человечество может привести отказ от нравственности и духовности, от воли к Свету. Но в любом случае, для того, чтобы пройти через сегодняшние испытания и сохранить душу, требуется мужество и стоицизм, к которому Юрий Ключников призывает: «Последний ангел к мужеству зовёт, земля мужает подвигом и кровью».
Однако даже при такой логике обстоятельств, которая, как мы знаем, бывает сильнее логики намерений, у человека есть выбор – сдаться тьме или сопротивляться ей до конца, даже если этот финал пока не виден. 
Поэт выбирает второе решение. Ему помогает вера в конечную победу Света и великое будущее России. Любой крупный поэт обладает недюжинной исторической интуицией. 
Юрий Ключников в своё время сделал несколько предсказаний, выраженных в чеканных поэтических строчках. 
Так, ещё в далёком 1980 году он написал следующие строки:

Не за горами время уж, когда
Слыть атеистом станет неприлично,
Вновь легионы будут ждать Суда
И милосердья Бога, и величья.

А вот его стихотворение «Птичий грипп», написанное в 2005 году, оно посвящено теме массовых эпидемий. Его глубоко возмущали способы борьбы с вирусами, которые избрала современная цивилизации, прибегавшая к массовому отстрелу птиц, тем более таких прекрасных птиц как белые лебеди. 
Выбирая образ лебедя для стихотворения, он будто бы предвидел, что такое поведение людей обернется большим рикошетом – Черным лебедем в виде коронавируса. Тогда отстреливали лебедей, а сегодня уничтожают человека. 
Выход из тупика, предлагаемый поэтом – высокий полёт духа, который наполняет человека иммунитетом ко всякой хвори и болезням, телесным и душевным. Увы, современный человек разучился летать. 

Из камышей ружейные дуплеты
В небесную гремят голубизну – 
И лебедь, украшение планеты,
В озерную пикирует волну.
Зачем далеким перелетом мучил он
Свои крыла? Божественно красив,
Увы, он даже не пойдет на чучело,
Сожгут его, соляркой оросив.
Везде слышны болезненные хрипы,
Но лебединой в этом нет вины.
Не птичьим мы, а долларовым гриппом
На всей планете сплошь заражены.
И вылечат не ружья, не вакцины,
Не карантина строгое число – 
Спасет полет высокий лебединый.
Над хлябями, куда нас занесло.

Не правда ли, очень актуально?

8.

***

Творчество любого подлинного поэта всегда пронизано национальной культурой, основа которой в России тесно связано с Православной верой. 
Но нельзя не признать, что ни один крупный русский поэт не был церковным поэтом в каноническом смысле и не осознавал себя художественным работником от церкви. 
(У прозаиков, таких как поздний Гоголь или критик Константин Леонтьев связь не только с верой, но и с церковью, пожалуй, была выражена сильнее). 
Поэт по своей природе существо внутренне свободное, стихийное, чувственное, нередко совершающее грехи с точки зрения религиозных представлений и впоследствии превращающее эти грехи в великие произведения, в ту же любовную лирику. 
Он служит не только Творцу, но и Музе, Аполлону, а между этими богами и Творцом нельзя ставить знак равенства. 
Если бы поэты были бы праведниками и моралистами, они писали бы не стихи, а трактаты, и мир никогда не узнал бы этих шедевров творчества. 
В своё время Твардовского спросили: «Почему в Ваших стихах практически нет любовной лирики?», на что поэт ответил: «Тогда бы мне пришлось изменять своей жене». 
Есть довольно спорная, но кое-что объясняющая точка зрения, что в каком-то непостижимом смысле подобное «греховное» поведение поэтов – своеобразная жертва, на которую они сознательно или скорее полубессознательно идут, чтобы передать человечеству не только богатую палитру чувств, но и опыт совершения ошибок. Удивительно, но это лучше усваивается людьми, нежели морализаторская проповедь. 
Чувства, передаваемые поэтами, порой считаются греховными с церковной точки зрения, но в конечном счёте они имеет высокий очистительный смысл. 
Так, строки Пушкина, светского христианина: «Дар случайный, дар напрасный, жизнь, зачем ты мне дана? Иль зачем судьбою тайной ты на казнь осуждена?» могут трактоваться как поэтизация уныния – чувства, считающегося одним из самых сильных смертных грехов. 
Стихотворение представляет собой моментальный «портрет» пушкинского настроения на данный момент. Это «неправильные» стихи с точки зрения церковного взгляда на мир. 
Им, как известно, противостояли «правильные» стихи замечательного человека – митрополита Филарета: «Не напрасно, не случайно жизнь от Бога нам дана, не без воли Бога тайной и на казнь осуждена». Они выполнены на хорошем литературном уровне и представляют собой изложение христианского мировоззрения. 
Но как бы то ни было, в большой литературе осталось это «неправильное» стихотворение великого поэта, а «правильное» морализаторское стихотворение крупнейшего священнослужителя запомнилось, прежде всего, как образец мировоззренческой полемики той эпохи. 
Пушкинское стихотворение ярче и красивей и, кстати говоря, минутный перепад настроения, запечатленный в чеканных строчках поэта, никоим образом не свидетельствует об отступлении автора от христианского мировоззрения. Поэт на самом деле не переставал ощущать этот смысл, который заключался для него в том, чтобы исполнившись волей Серафима «глаголом жечь сердца людей».
Но правы те образованные служители культа, которые предлагают не делать из «нашего всё» церковного поэта, даже если у него есть несколько прекрасных стихотворений, перелагающих молитвы Святых Отцов. 
Рискну предположить, что для нас может быть более ценным будет его стихийное православное мироощущение, которое воплотилось в гениальные стихи, как бы случайно, (но как сказал Пастернак, «чем случайней, тем вернее»), чем если бы поэт принялся бы излагать свою религиозную мысль, постоянно сверяясь с церковным катехизисом. 

9.

…Поэт и переводчик Александр Сенкевич, писавший о Юрии Ключникове статью, напомнил, что Пастернак в интервью профессору Нильсе Оке Нильсону в 1959 году говорил «о возрождении религии не как церковно-религиозной догмы, но как жизнеощущения». 
Если подходить к словам Пастернака с церковными критериями, возможно, что его мнение – это чисто субъективный взгляд поэта на вещи, однако мнение великого поэта применимо и к классикам русской литературы, и к творчеству Юрия Ключникова. 
Это касается не столько его лирики и стихотворений духовного направления, а скорее, его историософских взглядов. Они своеобразны и отличается от мнения некоторых ортодоксально настроенных философов и литераторов, утверждающих, что наш народ до принятия христианства и в советский период отличался от православного народа, жившего на Руси, а потом и в России с XX до XX века. 
Впрочем, не будем требовать от лирического поэта сдавать экзамен по истории России на соответствие его взглядов на историю церковному катехизису. 
Юрий Ключников убеждён, например, что дух русских людей един в своей глубинной основе на протяжении веков и тысячелетий существования. 
Поэт уверен, что народный дух сохранял свои неповторимые черты и в далёкий дохристианский период, и во время существования христианства, и в советский, и в постсоветский периоды. 
Если бы это было не так, то наши славянские предки едва ли приняли православную веру и наверняка откликнулись бы на предложения принять какую-то иную религию, которые нам делали незадолго до 988 года. 
Это же касается и советского периода истории, во время которого наш народ одержал самые мощные исторические победы (речь прежде всего о Великой Отечественной войне) и проявил лучшие черты, присущие русскому народу за его тысячелетнюю историю. 
Этот взгляд, ненавязчиво изложенный в поэме Юрия Ключникова «Смирение: заметки на полях русской истории», не столько утверждает каких-либо историософские истины, сколько ставит вопросы – какую роль в истории страны сыграли декабристы, Иван Грозный, Александр Первый, благотворна ли для России демократическая форма правления и что может реально вывести Россию из сегодняшнего кризиса?
Но главная мысль поэмы, которую автор проводит из главы в главу – необходимость смирения, обуздания агрессии (неважно идёт ли речь об отдельных людях или о государствах) и призыв следовать Божественной Воле:

Всё это в Библии прописано давно.
Перечитай её сердечными глазами,
Влей в душу драгоценное вино, 
Почувствуй свет Божественных касаний.

Поэт, утверждающий необходимость смирения как важнейшей национальной задачи, настаивает также и на самопожертвовании, как истинной русской программе и берёт себе в союзники классическую поэзию, отталкиваясь в своих стихах от известной строки Пастернака: «цель творчества – самоотдача»:

Когда же пожелаешь полной мерой
Свободу честь и милость обрести,
Наполни жизнь работою и верой.
С благополучием тебе не по пути.
Как говорил поэт, самоотдача – 
Вот для тебя задача и удача».

10.

***

Оптимизм – это не просто кредо поэта, но и его глубинная природа. 
Как справедливо заметил литературный критик и переводчик А. Горянин, Ключников «просто поставил себе запрет на нытьё и неверие» и постоянно утверждает веру в конечную победу света и добра. 
Он черпает силы не только в себе, но прежде всего в том, что больше его, в духе, в вере. Примерами совершенства и духовной мощи ему служат русские Святые: именно к ним в трудный момент обращались великие полководцы:

Не затем, чтоб с грехами расстаться,
Не для праздных томлений души
В оны веки к пустынникам-старцам
Наши гордые прадеды шли.
И какой-нибудь грозный воитель,
Весь в былых и грядущих боях,
Перед тем кто жука не обидит,
На коленях смиренно стоял.
Темнота? Суеверье? Юродство?
Или мудрый завет старины – 
Напитаться святым благородством
Перед варварским делом войны?
Чтоб любовь и во мраке дышала,
Чтоб в жестоких трудах бытия
Возвышалась, добрела, мужала
Дорогая Россия моя.

Цикл из пяти стихотворений посвящён святому преподобному Сергию Радонежскому, который для поэта является не только величайшим святым Руси, основателем русского национального характера и государственности, но и проводником к будущему величию страны, её славным победам и свершениям. 
Поэт подчёркивает провидческий дар Святого Сергия, заглянувшего в будущее и как будто увидевшего наши дни. 
В строках поэта можно встретить имена святых, таких как Серафим Саровский, Григорий Палама и Пересвет, воителей, ищущих духовной поддержки у старцев – князя Игоря и св. благоверного князя Дмитрия Донского, а также русских государей, пребывавших на престоле до конца своих дней или покинувших его и при этом тяготевших к духовным исканиям. Это Иван Грозный и даже Пётр Первый, Александр Первый, согласно преданиям, продолживший свои дни как старец Фёдор Кузьмич). 
Поэт, пытающийся осмыслить феномен русской власти и деятельность наиболее ярких представителей на троне, никого не судит и не пытается привязать к сегодняшним критериям:

Читаю книгу о царе Иване.
Кровава наша русская заря.
В её былом и нынешнем тумане
Жалею я не только жертв – 
Царя.

…Одно из самых сильных стихотворений сборника – «Свеча». Оно посвящено многозначному образу «свечи», в которой есть перекличка и с известным стихотворением Пастернака, где речь идёт о свече творчества, и с христианским образом свечи, как церковной лампады, и с образом свечи человеческой души, которая освещает путь во мраке бытия:

…Она то разгорается, то гаснет.
И снова тьма, и снова горький чад.
Во все века нет ничего прекрасней,
Чем эта одинокая свеча.
Несёшь её по перепутьям века,
В канун последних Судных перемен,
Свечу из тех времён, где человека
Разыскивал когда-то Диоген.
И мошкара кидается, зверея,
И падает, сгорая. Где же ты,
Мой брат и друг?
Когда наступит время
Прихода твоего из темноты?
Свеча души, святой огонь надежды,
В нас вложенный евангельский завет.
Глаза когда-то назывались вежды.
Как зреть и ведать в каждом встречном Свет? 

Что ещё может человек в современном, полном хаоса и негатива мире, как надеяться и сражаться за право оставаться человеком, стремящимся к совершенству и восхождению к Богу? 
Потому Юрия Ключникова можно считать одним из последних поэтов надежды, поэтов ярких и крупных, к словам и прозрения которых нужно прислушиваться. Его опора на русскую классическую традицию, его чеканный афористический стиль, его ясная, возвышенная и светлая лирика очень нужны современному читателю.

Картины Лилии Ивановны Ключниковой – из семейного собрания:

1. Часовня в горах
2. Под зеленым лучом
3. Русь начинается
4. Увиденное солнце веры
5. В сиянии и славе
6. Покров над Россией
7. Помилуй нас
8. Храмы небесные
9. Без названия
10. Россия небесная