Грань очевидного. Авторская программа Юрия Селиванова

Выпуск № 76. Англичанка по-прежнему гадит, или Зловещая перекличка эпох одной и той же геополитики 

Сегодня на фоне очередного «исторического саммита» так называемой «семерки», которые случаются тем чаще, чем хуже у них идут дела, и новейших откровений британского премьера Джонсона, требующего победы над Россией на поле боя, хочу напомнить вам о знаменательном совпадении, которое с интервалом ровно в 80 лет случилось в мировой политике. И на которое пока никто, кроме нас, не обратил внимание. 

Итак, в середине июня 1942 года премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль прибыл в Вашингтон для встречи с президентом США Франклином Рузвельтом. И ровно через восемьдесят лет в середине июня 2022 года другой британский премьер, не владеющий даже расческой, направился в Киев для встречи с президентом Украины Владимиром Зеленским. 
Казалось бы, что общего между этими двумя событиями кроме календарного совпадения и юбилейной разницы в 80 лет? Совершенно разные исторические эпохи, иные обстоятельства и противоположные концы нашей планеты. Не говоря уже о разительном контрасте в масштабах личностей действующих лиц, причем контрасте далеко не в пользу нынешних.
Однако не будем спешить с выводами. Потому что вся эта внешняя несхожесть и поверхностная мишура не должны отвлекать нас от главного. От того, что не просто объединяет эти события на глубинном смысловом уровне, но и делает их практически звеньями одной неразрывной цепи. В виде одного и того же англосаксонского имперского курса, который остается неизменным не только последние 80 лет, но и много столетий. Курса, который своим враждебным острием и тогда и сейчас упирался в одну и ту же цель – в нашу страну. Независимо от того, как она называлась. 
И мы намерены это вам доказать. Уж слишком много зловещих параллелей начинает просматриваться, когда глубже вникаешь в подоплеку тогдашних и нынешних событий. 

Итак, копнем для начала древнюю, особенно для нынешних айфоноголовых, историю. 19 июня 1942 г. Черчилль прибыл в США. А всего за неделю до этого в Вашингтоне побывал личный посланник Сталина советский нарком иностранных дел Вячеслав Молотов. Итогом его визита стала советско-американское коммюнике, где была зафиксирована договоренность об открытии второго фронта в Европе уже в том же 1942 году. Вот его содержательная часть: 

«Советско-американское коммюнике о посещении Вашингтона народным комиссаром иностранных дел СССР

12 июня 1942 г. 

Народный комиссар иностранных дел Союза Советских Социалистических Республик В. Молотов прибыл по приглашению президента Соединенных Штатов Америки г-на Ф. Рузвельта в Вашингтон 29 мая и был гостем президента в течение нескольких дней. Пребывание его в Вашингтоне дало возможность дружественного обмена мнениями между президентом и его советниками, с одной стороны, и В. Молотовым и его помощниками, с другой. В числе участников переговоров были: советский посол в США Максим Литвинов, г-н Гарри Гопкинс, начальник штаба армии США генерал Джордж К. Маршалл и главнокомандующий военно-морским флотом США адмирал Эрнст Д. Кинг. Г-н Кордэлл Хэлл, государственный секретарь, участвовал в последующих переговорах по невоенным вопросам.

При переговорах была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 году. Кроме того, были подвергнуты обсуждению мероприятия по увеличению и ускорению поставок Советскому Союзу самолетов, танков и других видов вооружения из США. Далее обсуждались основные проблемы сотрудничества Советского Союза и Соединенных Штатов в деле обеспечения мира и безопасности для свободолюбивых народов после войны. Обе стороны с удовлетворением констатировали единство взглядов во всех этих вопросах. 
По окончании визита президент попросил В. Молотова передать от его имени И. В. Сталину его мнение, что эти беседы принесли большую пользу в смысле установления базы для более близких и плодотворных отношений между правительствами для достижения общих целей Объединенных Наций».

Печат. по пзд.: Внешняя политика Советского 
Союза..., т. I, с. 284—285.

То есть Черчилль явился в Вашингтон, для чего пересек Атлантику, буквально через неделю после подписания этого документа. Что, несомненно, является указанием на то, что он страшно спешил. Кстати, из-за этой его поспешности подготовка Вашингтонской конференции англосаксонских лидеров была скомкана, и ей даже не успели придумать кодовое название. 
Причиной такой сверхоперативности британского премьера стало, что очевидно, то самое советско-американское коммюнике с обязательством США открыть второй фронт в том же году.
Черчилля это категорически не устраивало. И, в конечном счете, он убедил Рузвельта в том, что этого делать нельзя. В качестве альтернативы был предложен десант в северной Африке, который и был осуществлен. 
В официальной литературе, в том числе и российской, по этому поводу все расчесано на ровный пробор. Дескать, Черчилль был полностью прав. В 1942 году для такой операции, как высадка войск во Франции, возможностей не было. А потому, мол, и говорить не о чем. 
Правда, это «отсутствие возможностей» отнюдь не помешало англо-американцам провести в том же сорок втором году операцию «Факел» – высадку в Северной Африке. Притом, что эти места находятся довольно далеко от британских берегов, а от Америки они и вовсе их отделяет целый океан. И там еще находились весьма боеспособные немецкие войска, под командованием небесталанного лиса пустыни – немецкого фельдмаршала Эрвина Роммеля. В отличие, кстати, от Франции, где в то время, кроме тыловых и отдыхающих частей вермахта, практически никаких вооруженных сил противника не было. 

Тем не менее союзники успешно высадились и перешли в наступление именно в Африке. От которой до Берлина было чуть меньше, чем до Луны. 
Аргументация Черчилля насчет невозможности сделать то же самое на севере Франции и по сей день выглядит притянутой за уши. К примеру, знаменитый Атлантический вал, неприступностью которого так гордилась пропаганда Геббельса, и который тем не менее был прорван в первый же день вторжения в Нормандию, был построен, и то не полностью, только к 1944 году. А в 1942 г. немецкие укрепления на Ла-Манше были скорее символическими и более, чем очаговыми. 
К чему мы об этом вспоминаем? Да к тому, что американцы, которые давали Молотову согласие на второй фронт уже в 42-м, тоже ведь не дураки были. И считать умели и шансы военные взвешивать. И, коль скоро они письменно согласились на это советское требование, значит всё хорошо просчитали. И шансы на успех во Франции оценивали как довольно высокие. Тем более что к середине 1942 года немецкая подводная война на Атлантике стала терпеть поражение и движение морских конвоев в Британию было существенно облегчено. 
А в это время положение на советско-германском фронте становилось для СССР все более опасным, и англо-американцы серьезно рисковали остаться вообще без своего главного союзника. То есть высадка во Франции была еще и очень сильно мотивирована военно-политической остановкой. 
И тем не менее Черчилль убедил Рузвельта, причем убедил вопреки его же собственной договоренности с Москвой, что второй фронт в Европе пока открывать нельзя. 
Притом что военные соображения к такому решению были, как минимум, спорными. Что же оказалось бесспорным и убедило американского президента? Есть основание считать, что дело вовсе не в арифметике чисто военных балансов и не в количествах дивизий и танков. Но в алгебре тогдашней и вообще исторически неизменной англосаксонской геополитики. Которая всегда строилась на принципе «Разделяй и властвуй», на том, чтобы добиваться своих целей чужой кровью и всегда являться только на пир победителей. 

Всей этой стратегии высадка союзников во Франции в 1942 году противоречила более чем полностью. Потому что в таком случае им пришлось бы «впрягаться по полной» и переносить все тяготы и лишения войны наравне с русскими. Разумеется, англосаксов это категорически не устраивало. И похоже, что именно на этом они и сошлись. 
Главная задача войны на Востоке, с точки зрения ее главных организаторов и вдохновителей, каковыми, несомненно, были правящие круги Запада, изначально заключалась в том, чтобы два самых могущественных соперника и врага мировой англосаксонской империи – Германия и Советский Союз – выпустили друг другу кишки и стали бы жертвенными баранами на празднике победителей. 
1942-й год для этого не подходил категорически. Потому что СССР и Германия были еще далеко не обескровлены и потому должны были получить время, чтобы дойти до «нужной кондиции». Именно в этом, похоже, Черчилль и убедил Рузвельта. Хотя официальные западные историки это до сих пор категорически отрицают. 
Кстати, есть еще один штрих, без которого картина будет неполной. Высадку во Франции Черчилль все-таки организовал. В том же 1942 году, 19 августа. Для чего он это сделал? Ведь к тому времени он уже убедил Рузвельта, что такая операция преждевременна и они уже обо всем договорились. Да, это так! 
Но ведь был еще Сталин, который мог категорически не понять и не принять такой вольности с уже подписанными обязательствами. Как же так – ведь мы уже обо всем договорились, а вы там сепаратно пошептались и все переиграли? Что же вы за союзники тогда? 
В общем, вопрос стоял очень серьезно. Перед Сталиным было необходимо как-то оправдаться. А сделать это одними словами было уже невозможно. Именно поэтому был организован кровавый и заведомо провальный десант в Дьеппе, где погибло около трех тысяч британских и канадских солдат. Они погибли только потому, что Черчиллю требовалось получить полновесный аргумент о невозможности высадки во Франции уже в это время. 
Мы не случайно упомянули о том, что сплошной системы укреплений на берегу у немцев тогда не было. И Дьепп был просто прибрежным городком, где стоял небольшой немецкий гарнизон. 
Но как-то так получилось, что как раз накануне высадки союзного десанта в этот город прибыли крупные немецкие подкрепления. Как будто их кто-то предупредил о предстоящем вторжении. А что если этим «кем-то» был сам Черчилль? Ему ведь точно было не нужно, чтобы десант увенчался успехом. Это поломало бы все англосаксонские планы касательно целей Второй мировой войны. Мог и предупредить нацистов для стопроцентной гарантии успеха своего замысла. 
Вот такие темные страницы истории, на которых, скорее всего, никогда ничего не напишут. 

И тут вы просто обязаны меня спросить: но причем тут Борис Джонсон и его визит в Киев ровно через 80 лет? Отвечаю. При том, что стратегические принципы англосаксонской политики за прошедшее с тех пор время не изменились ни на йоту. И Джонсон приехал к Зеленскому ровно за тем же самым, зачем Черчилль второпях пересекал океан в 42-м году. Добиваться того, чтобы война на Восточном фронте продолжалась как можно дольше и привела бы к как можно большим потерям обеих сторон. И это уже не про сорок второй год прошлого века, но про двадцать второй нынешнего! Ничего не изменилось в политике англосаксов. Англичанка по-прежнему гадит России, что называется, в полный рост. 
Благо для них на этот раз с той и с другой стороны линии фронта воюют одни и те же русские, только с разными программными установками в голове. И это очень существенно облегчает англосаксонскую задачу. Которая сегодня ровно та же самая, что и всегда – стравить, довести до изнеможения, полностью обескровить своего исторического антипода – Россию, а затем явиться на это кровавое пепелище и продиктовать свои условия. 

Круг истории, таким образом, полностью замкнулся. И сегодня мы наблюдаем практически полное дежа вю образца лета 1942 года, с некоторой ситуационной и персональной разницей. Англосаксы вновь ведут истребительную войну на Востоке чужими руками, рассчитывая с её помощью продлить и укрепить своё мировое господство.
Воистину, все просто в этом мире. И ничто не ново под Луной. Разве что прическа британского премьера стала визуальным символом хаотического состояния современного Запада, потуги которого удержаться у руля мировой истории становятся все более безнадежными.