Последний идеалист. (В поисках подлинной истины)

К 160-летию со дня рождения русского христианского философа, историка, ректора Императорского Московского университета князя Сергея Николаевича Трубецкого

«Личность имеет в самом обществе самобытное значение и безусловное достоинство, помимо того общества, которое она собою представляет. Если существует положительный прогресс в какой бы то ни было отрасли жизни, – если развиваются общество, наука, искусство, религия, то личность может и должна вносить с собою нечто безусловное в своё окружение – свою свободу, без которой нет ни права, ни власти, ни познания, ни творчества. И помимо унаследованных традиционных начал, человек должен в свободе своего сознания логически мыслить и познавать подлинную истину, вселенскую правду и осуществлять её в своем действии».
Так мыслил и представлял себе общественное развитие русский философ, мыслитель и искренне верующий в Христа и в Премудрость Божью св.Софию князь Сергей Трубецкой, а труд его, из которого приведена цитата, называется «Учение о Логосе» – это огромный трактат, ставший докторской диссертацией молодого философа, утвердивший его на Олимпе русской философской мысли.
Князья Трубецкие – древний род, идущий от Ольгерда – сына великого князя литовского Гедимина, отчего его потомки нареклись Гедиминовичами. Знатнее их были только Рюриковичи – род, идущий от основателя древнерусского государства Рюрика и княгини Ольги. Основателем фамилии был князь Дмитрий Ольгердович Трубчевский (сын Ольгерда), прозывавшийся так по своей вотчине – городу Трубчевску на реке Десне в северских землях, что существует и ныне в Брянской области. Там есть древний собор, где похоронены предки Трубецких. Уже основатель рода Трубецких Дмитрий Ольгердович, хоть и был литвином по происхождению, а верно служил московскому князю Дмитрию Донскому, привёл свою трубчевскую рать на помощь русским на Куликово поле в 1380 году. Впоследствии он погиб, сражаясь с ордынцами на реке Ворскле в 1399 году. Когда уже спустя более чем сто лет, при Великом князе московском Иване III, северские земли вошли в состав Московского государства, то князья Трубецкие (так теперь они будут прозываться) стали верно служить Москве и даже те из представителей этого рода, кто оказался в Польше – вернулись на Русь и приняли православие. Самым известным представителем этого рода в русской истории является князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, который как раз и был предводителем русского войска, осаждавшего в 1612 году Москву. Именно к нему на помощь шло ополчение под предводительством Кузьмы Минина и князя Дмитрия Пожарского. Объединившись, русские войска сумели очистить Москву от поляков. А князья Дмитрий Трубецкой и Дмитрий Пожарский, и нижегородский мещанин Кузьма Минин были наречены «Спасителями Отечества»! Так потомок Ольгерда, который некогда в веке XIV два раза подступал под Москву, но так её и не взял, теперь Москву спас... Правда, у Дмитрия Трубецкого были большие амбиции, он выставлял свою кандидатуру на Земском соборе 1613 года на царский чин, но выбрали тогда царём Михаила Романова, а слишком гордого Гедиминовича услали в Сибирь на воеводство. Когда в 1816 году решили установить на Красной площади в Москве известный памятник «Спасителям Отечества», то вначале предполагалось, что композиция монумента будет трёхфигурной – Минин, Пожарский и Трубецкой – все три предводителя русских сил в 1612 году. Но если роды Минина и Пожарского к XIX веку угасли, то князей Трубецких тогда было множество при царском дворе и в гвардии, и слишком возвеличивать их родственника императору Александру Павловичу Романову не захотелось, мало ли что...

В общем-то, он оказался прав – князь Сергей Петрович Трубецкой, герой войны 1812 года, стоял во главе восстания декабристов, был избран «диктатором», так что сложись история чуть иначе, и представитель этого рода мог бы стоять во главе России. Но его тёзка философ Сергей Николаевич Трубецкой вовсе не был его потомком, он был из другой ветви этого чрезвычайно разветвлённого рода. Хотя нельзя отрицать, что назван он был в честь своего дальнего родственника с его трагической славой борца и изгнанника. За это говорит и то, что лидер декабристов Сергей Петрович Трубецкой скончался в 1860 году, успев вернуться из сибирской ссылки, а наш герой и будущий философ родился в 1862 году в семье князя Николая Петровича Трубецкого и его жены Софии Алексеевны Лопухиной. Отец философа был человеком либеральных взглядов, культурно образованный, большой меломан, один из основателей Московской консерватории. В его семье было 12 человек детей, но это от двух жён, Лопухина – мать Сергея Николаевича – была второй женой. Бытовой либерализм во взглядах этого семейства как-то удивительно сочетался с истинно-христианским, глубоко религиозным чувством. Имение Трубецких Ахтырка, где и родился будущий философ, находилось недалеко от Троице-Сергиевой Лавры и всё семейство постоянно выезжало в Лавру на службы и регулярные молебны у мощей святого Сергия Радонежского. Ну а у гробницы преподобного Сергия всегда присутствует особая атмосфера духовности и глубокого религиозного чувства, и какое-то ни с чем не сравнимое благостное умиротворение разлито в воздухе Троицкого храма. Всё земное, суетное, отступает, чувствуется причастность к Богу, к духовным сферам. Там и сложился архетип духовной личности философа, там у него родились первые мысли о Божественном Логосе, той высокой духовной энергии, что незримо держит на себе мир. И если бы эта энергия исчерпалась, то и мир, пожалуй бы, погиб. Поискам этого Логоса, то есть Божественного Откровения, позднее соединившегося у философа Трубецкого, под влиянием поэзии его друга поэта-мистика Владимира Соловьёва, с образом Софии Премудрости Божией – и будет посвящён весь его творческий и жизненный путь.

Но любой творческий путь большого художника или учёного начинается с детства, а в детстве Сергей Трубецкой и, кстати, его младший брат Евгений, тоже ставший известным философом и государственным деятелем, были окружены художниками, поэтами, особенно музыкантами, сам Николай Рубинштейн не раз бывал в имении у Трубецких и там музицировал. Евгений Трубецкой впоследствии вспоминал об Ахтырке: «Когда я ее вспоминаю с закрытыми глазами, мне кажется, что я её не только вижу, но и слышу. Словно звучит каждая дорожка в парке, всякая в нем роща, лужайка или поворот реки; всякое место связано с особым мотивом, имеет свой особый музыкальный образ, неразрывный с зрительным». В особо чувствительной творческой атмосфере росли братья Трубецкие, что воспитало в них чувство прекрасного, стремление к идеалу красоты и гармонии и, по существу, воспитало их идеалистами. Особенно это касается именно Сергея Трубецкого, для которого идеализм стал не умозрительным началом, не проявлением личностных качеств, а вполне конкретной философской доктриной, которую он будет разрабатывать, как учёный, всю жизнь.
После Ахтырки в детстве братьев Трубецких была Калуга, где их отец служил на посту вице-губернатора. Калужская классическая гимназия, затем, закономерно, Московский университет, историко-филологическое отделение которого закончит именно Сергей Трубецкой, так как в то время в университете особого философского отделения не было, но была кафедра философии и всеми своими научными интересами Сергей Николаевич был устремлён именно туда, к этому роду деятельности – преподаванию философии. Зададимся вопросом: а была ли в то время в России самобытная философская школа? – и придём к неутешительному выводу: такой школы не было. Студенты учили Гегеля, Канта, Фихте, Шеллинга – весь набор туманной немецкой философской школы, которая, откровенно признаемся, как-то была чужда здоровому, идущему от жизни и православной старины русскому духу. Расцвёл на русской почве и базаровский нигилизм с его революционным отрицанием всего и вся – и это было уже влияние английской философской мысли с его непроходимым рационализмом и бездушным делячеством. Прошёл через все эти влияния и Сергей Трубецкой, который начинал изучать философию с Белинского, а родство душ нашёл в Достоевском. Особенно его поразил роман «Братья Карамазовы», где писатель очень явственно обращается к православному пониманию мира и человека. Всё это легло на душу и Трубецкому, у которого неслучайно же раннее детство прошло рядом со святынями Лавры преподобного Сергия. А кто испытал на себе влияние этой удивительной духовной сущности, тот уж не забудет этого никогда, и вся сухая шелуха европейских рационалистических учений спадёт с его души, как ненужный хлам. Это и произошло с русским философом Сергеем Трубецким. Непреходящую истину он открыл в заветах христианства. Тут на него определяющее влияние оказали труды философа-славянофила Хомякова. «Мой брат, – вспоминал впоследствии Евгений Трубецкой, – наткнулся на богословские произведения Хомякова, которые тотчас были нами обоими прочтены с жадностью. Благодаря этим влияниям наш поворот к религии не остановился на промежуточной ступени неопределенного и расплывчатого теизма, а сразу вылился в определенную и ясную форму возвращения к вере отцов».

По сути, так и начинала складываться русская национальная философская школа, начало которой на почве поиска Идеала было плодотворным, но дальнейший её путь сломали ветра революции. Интересно, что «русский идеализм» Трубецкого отличался от идеализма западного, он был «конкретным», как определял его сам философ. Конкретный – значит безусловный, идеализм, безусловно признающий все догматы православной церкви, опирающийся не на отвлечённые от жизни построения, как в западной школе, а на живое слово христианства, которое, на самом деле всегда было близко жизни, обычной душе человеческой, жаждущей живой веры, оплодотворяющей, наполняющей страдальческую душу людскую. Сергей Николаевич Трубецкой искал основы этого своего идеализма и в романтических построениях своего друга поэта-мистика Владимира Соловьёва, сына известнейшего русского историка Сергея Соловьёва, написавшего многотомную "Историю России с древнейших времён" – колоссальный и доныне непревзойдённый исторический труд. Увлекался соловьёвской поэзией с её проблесками духовных прозрений, идущих от всей совокупности мирозданья.

Земля владычица! К тебе чело склонил я,
И сквозь покров благоуханный твой
Родного сердца пламень ощутил я,
Услышал трепет жизни мировой.

В полуденных лучах такою негой жгучей
Сходила благодать сияющих небес
И блеску тихому несли привет певучий
И вольная река, и многошумный лес.

И в явном таинстве вновь вижу сочетанье
Земной души со светом неземным
И от огня любви житейское страданье
Уносится, как мимолётный дым.

Вот это и есть русский идеализм. Он, как ни удивительно, не оторван от плоти жизни, от природы, от всего прекрасного, что разлито в жизни земли и людей, и что, к несчастью, растоптано, опоганено политикой, честолюбием, жаждой наживы и обывательской злобой. Мы считаем идеалистов прекраснодушными мечтателями, вроде Манилова, которые только и заняты тем, что думают, «как бы сделать так, чтобы всем было хорошо», – как выражался один из героев «Хождения по мукам» Алексея Толстого, ниспровергатель всего и вся футурист Сапожков, который потом становится большевиком. Ну, конечно, в реальной жизни чаще всего происходит обратное: рациональные политики чаще всего делают так, что всем становится плохо... 
Не обошли реалии жизни и философа-идеалиста Сергея Трубецкого. Да он никогда от них и не был сильно оторван. Даже когда работал на философской кафедре МГУ приват-доцентом, когда писал «Основания идеализма» и «Метафизику Древней Греции», он в то же время работал в земствах, налаживал помощь голодающим крестьянам Рязанской губернии, куда выезжал сам во время массового голода 1892-93 годов. От жизни он никогда оторван не был, потому вёл большую организационную работу в университете, устраивал поездки студентов в Грецию, осматривать античные древности этой страны, и когда в 1900 году защитил докторскую диссертацию со своим самым знаменитым трудом «Учение о Логосе и его истории», то быстро получил звание ординарного профессора по кафедре философии и стал одним из самых активных деятелей высшей школы в России.

В то время в высших учебных заведениях начались студенческие волнения. Студенты требовали от правительства возвращения университетам автономии в своей внутренней жизни. Автономия была дарована университетам во время либеральных реформ «царя-освободителя» Александра II в начале 60-х годов XIX века. Но когда царя-освободителя в 1881 году 1 марта убили активные молодые люди со взбудораженными мыслями – народовольцы, то такая автономия у университетов была отнята, университеты напрямую стали управляться министерством просвещения, то есть царской администрацией. Студенты бунтовали, устраивали акции протеста. Вся экстремистская деятельность террористической группы Александра Ульянова началась со студенческих сходок. Но, надо сказать, студентов в вопросах автономии высших учебных заведений поддерживали и некоторые «передовые» профессора. Одним из них был и философ-идеалист Сергей Николаевич Трубецкой. Он в первые годы XX века сблизился с рядом деятелей высшей школы, которые впоследствии, когда разразилась первая русская революция, образовали ядро партии конституционных демократов – кадетов. Партия считалась оппозиционной правительству, хотя и умеренной. Брат Сергея Николаевича – философ Евгений Николаевич Трубецкой, станет впоследствии видным деятелем партии кадетов, ему даже будут предлагать пост министра просвещения в правительстве Витте, но он откажется. Впоследствии, во время гражданской войны, Евгений Трубецкой будет активно поддерживать белое движение на Юге России, будет входить в совет политических деятелей при Деникине и умрёт от тифа в начале 1920 года в Новороссийске, не успев погрузиться на транспорты, отплывающие в Крым. Мог бы дожить до этих событий и Сергей Николаевич Трубецкой, разница по возрасту с младшим братом у него была всего в один год, но Сергей Николаевич, прославленный философ и известный всей Москве деятель университетского движения, умрёт от мозгового удара в октябре 1905 года в столице империи в Санкт-Петербурге, прямо на приёме у министра просвещения, на котором будет отстаивать перед лицом министра новый, гораздо более свободный и демократичный университетский устав. Тем более обидно, что это произошло с человеком, которого только за месяц до его безвременной кончины избрали ректором московского университета! Увы, вера в общественный идеал столкнулась с грубой действительностью первых революционных потрясений. Ректор Трубецкой незадолго до своей внезапной смерти даже будет вынужден закрыть университет, в котором начнутся волнения. До учебного процесса ли тут! Только кардинальные реформы могли спасти положение. С этими идеями ректор Трубецкой отправится в министерство в Санкт-Петербург, а обратно в Москву вернётся только в гробу...
Его хоронила вся Москва. У Калужской заставы собралась толпа в несколько десятков тысяч человек! Многие плакали. Гроб на руках несли до кладбища Донского монастыря. Хоронили последнего русского идеалиста, до конца своих дней утверждавшего божественную истину любви и мира... Впереди Россию ждали страшные годы.

Бедный друг, истомил тебя путь,
Тёмен взор и венок твой измят.
Ты войди же ко мне отдохнуть.
Потускнел, догорая, закат...

Смерть и время царят на земле,
Ты владыками их не зови,
Всё, кружась, исчезает во мгле,
Неподвижно лишь Солнце Любви!