Космос Андрея Тарасова

21 ноября 2022 года легендарному собкору «Комсомолки», известному публицисту, научному обозревателю, писателю Андрею Антониновичу Тарасову (1942-2021) исполнилось бы 80 лет

Трудно писать в прошедшем времени об этом незаурядном человеке, которого знал большую часть своей жизни. 
Мы дружили с Андреем со времён, когда он работал в Туркмении, в Ашхабаде сначала в «Комсомольце Туркменистана» (КТ), а потом собкором «Комсомолки». 
А я тогда, ещё школьник, делал первые шаги в журналистике, начав публиковаться в КТ. 
Начиналось всё так… Осенью 1969 года я принёс заметку в «Комсомолец Туркменистана». И её опубликовали. Вскоре я стал членом редакции газеты подростков «Ровесник» при «Комсомольце», которой руководил другой литсотрудник КТ, сверстник Андрея Владимир Росюк.
…Андрей был старше меня. Но чуть ли ни с первой нашей встречи и знакомства в редакции КТ, которая находилась на улице Советской, 46, на старом Полиграфе, мы были на «ты». 
Иногда Андрей присутствовал на встречах нашей редакции «Ровесник», советовал нам те или иные темы или, как и Росюк, рекомендовал почитать ту или иную книгу.
Но чаще мы беседовали с Андреем в его кабинете. И он, оторвавшись на несколько минут от редакционных дел, посвящал меня в азы журналистской профессии.

Иногда, когда очередной его материал был сдан в номер, прочитана вёрстка, у моего старшего товарища выкраивалось побольше свободного времени.
Тогда мы говорили о литературе и науке, о тех или иных уголках Туркмении, где он побывал сначала во время службы в армии, а потом в командировках, готовя для КТ репортаж, очерк, статью на актуальную тему.
В 1972 году я окончил среднюю школу №15 имени А.П.Чехова в Ашхабаде и поступил на факультет русской филологии Туркменского государственного университета имени А.М.Горького. 
Андрей тогда был уже собкором «Комсомолки» по Туркмении. И вот его переводят собкором главной молодёжной газеты страны на Дальний Восток.
Мы тепло попрощались. Андрей пожелал мне, окончив университет, выбрать профессию не педагога, а журналиста, продолжать писать стихи (иногда я их робко читал ему), утвердить себя в жизни и в журналистике, и в литературном деле. И, слава Богу, сбылось: я член этих двух творческих Союзов.

***

После отъезда Андрея из Ашхабада мы не потеряли с ним связь. 
Каждый раз, когда я до переезда из Ашхабада в Москву приезжал в столицу СССР в командировки или в отпуск, и потом, когда в 1996-м «репатриировал» в родной город двух моих дедов и отца, Андрей, несмотря на большую загрузку в «Комсомолке», «Правде» и «Литературной газете», всегда находил хоть несколько минут для наших встреч в московских редакциях.

В те темы, которые затрагивали в наших беседах ещё в Ашхабаде, в Москве мы порой углублялись всё дальше и увлечённей.
…Осенью 1996 года, когда я пришёл к нему в редакцию ЛГ, именно Андрей сообщил мне первым страшную весть, что в Ашхабаде погиб под машиной поэт Вадим Зубарев. 
Вадим Иванович жил замкнуто, интервью не давал. А мы с Вадимом Ивановичем неожиданно сблизились. И я подготовил с ним большую передачу в 1988 году для литературной редакции Туркменского радио, где тогда работал. 
По материалам этой передачи я подготовил интервью с Зубаревым для ашхабадского журнала «Яшлык» – «Юность» (1989, №2). 
Памяти Зубарева, узнав о горе от Андрея, я посвятил своё стихотворение «Рябина». Оно опубликовано на одном из рязанских сайтов, на сайте журнала «Камертон», вошло в мою книгу стихов «Рябина» (Москва, 2012). 
А Андрей посвятил памяти Зубарева статью «Поэт шёл за хлебом. Реквием по друзьям, постигшим безграничность души» («Наш современник», 2018/ №1):
«…Вадим среди нас был главным фанатиком работы над словом и шлифовки рифмы. Они у него безупречней, чем у многих шумных классиков современности. Поэтому стихи копились медленно, за всю жизнь не набралось на десяток тощих книжек, вряд ли кормивших поэта.
<…> Поэт шёл за хлебом. А мы теперь читаем его провидческие строчки, которые превратили этот хлеб, буханку суточной нормы, в символ выживания и нового апокалипсиса. 
Почему, казалось всю жизнь, под обликом добродушия, благожелательности, неторопливой воспитанности такая глубина тревоги и печали? Потому, может, что видел, на какой тонкой ниточке душевного мира всё это держится, готовое сорваться. И как эту ниточку старался беречь, и как за неё боялся! 
“События подталкивать негоже, но – чувствовать их близость всею кожей”. 
70-е годы, когда мы ещё сладко спали».
И Андрей «всею кожей» как публицист, научный обозреватель, писатель многое предвидел.

***

«У меня было тяжёлое послевоенное детство с ревматизмом и туберкулёзом, – рассказывал мне Андрей. – Но я выздоровел. И случилось это только благодаря любви и заботе моей мамы».

Часто в связи с этим ещё в Ашхабаде, а потом в Москве он уделял внимание в наших беседах тому, как сберечь и сохранить здоровье: ведь это важно для любого человека, тем более для журналистов, которые много и напряжённо работают. 
Вспоминаются слова старой советской песни: «Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете…»
А вообще-то Андрей рассказывал о себе скупо. Знал я, что он жил в разных городах Советского Союза, что служил в армии, чувствовал, что он очень начитан, разбирается во многом, может ответить на многие вопросы, волнующие меня. И мне очень важно было иметь такого старшего товарища.
Подробности жизни Андрея я узнавал постепенно, с годами – из кратких биографических справок, предваряющих его публикации в разных изданиях, из его книг, многие из которых носили автобиографический характер, из публикаций его младшего брата – поэта и прозаика, руководителя Сахалинской писательской организации Николая Тарасова.
Так постепенно сама жизнь написала для меня «портрет» Андрея Тарасова.
…Андрей Антонинович Тарасов родился 21 ноября 1942 года в семье офицера, участника Великой Отечественной войны. 

Детство прошло в разных городах Советского Союза: Бийск, Одесса, Новоград-Волынский, Ворошилов – он же Ворошилов-Уссурийский, он же Уссурийск (Приморский край), Хабаровск, Новосибирск…
В 1959 году отца перевели в Ташкент. Здесь, столице Узбекистана, Андрей работал в оружейных мастерских и учился в вечерней школе № 71, которую окончил в 1961 году. 

С 1961 по 1964 год после подготовки в учебно-танковой роте в Самарканде старший сержант Тарасов срочную военную службу проходил в Туркестанском военном округе (в основном в барханах Каракумов и на перевалах Копетдага) механиком-водителем танка и пусковой ракетной установки на гусеничном ходу. 

В 1964 году, после демобилизации из армии, Андрей остался в Туркмении работать в газете «Комсомолец Туркменистана» – рост от младшего литсотрудника до замредактора. Окончил заочно факультет журналистики ТашГУ.
На талант молодого журналиста обратили внимание в Москве. В 1970-м Андрея пригласили работать собственным корреспондентом «Комсомольской правды» по Туркмении. И со временем он стал одним из легендарных собкоров главной молодёжной газеты Советского Союза.
…Вот как отзываются об Андрее Тарасове мои коллеги и земляки, знавшие его по работе в Туркмении:
Лора Степанская – сценарист, режиссер, заслуженный деятель искусств Туркменистана, главный редактор Госкино Туркмении, режиссер-постановщик киностудии «Туркменфильм» (1974–2011):
«Андрей Тарасов – бесконечно талантливый человек, смущающийся, негромкий, ходячая «энциклопедия» – кругозор ошеломляющий, смелый, прямой в поступках, уважение к нему было над завистью, его не сравнивали, он заведомо был впереди. Если появлялся в газете материал Андрея, газету начинали читать с его статьи. И любил так, как мог любить только Андрей Тарасов, – навсегда…»

Людмила Глазовская – с 1993 по 2000 годы возглавляла Туркменское государственное информационное агентство ТуркменПРЕСС и корпункт ИТАР-ТАСС в Ашхабаде. Заслуженный журналист Туркменистана. Автор ряда книг о Туркменистане:
«Андрей Тарасов был из тех, за кем слава ходила сама, настолько был талантлив и скромен».

***

Его журналистский путь из Ашхабада в Москву лежал через Дальний Восток (Приморский край, Камчатка, Сахалин), куда он переехал в начале 1970-х и работал там собственным корреспондентом «Комсомольской правды».
Одной из лучших статей Андрея Тарасова в «Комсомолке» стала статья «Добрый дух тайги» о съёмках в 1975 году в окрестностях таёжного города Арсеньева советско-японского художественного фильма «Дерсу Узала» по мотивам произведений Владимира Арсеньева «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала».

Снимал картину знаменитый режиссёр Акира Куросава, у которого Тарасов взял для этого репортажа интервью. Однако сначала Андрей, человек скромный и порядочный по природе, не знал, как попасть на съёмочную площадку. 
В итоге ассистент режиссёра, с которым Тарасов подружился «на почве нетипичной для командированных трезвости», сказал ему: «Как же “Комсомольскую правду” да не пустить!»

***

С 1979 года Андрей Тарасов жил и работал в Москве. Он был заведующим военным отделом, спецкорреспондентом по науке и космической тематике «Комсомольской правды». 
С 1985 года – в «космической» бригаде «Правды», с 1991 – заведующий отделом науки «Литературной газеты», где трудился до 2005 года. 
Андрей Тарасов много писал о космонавтах, открытиях и сложностях, с которыми сталкивались представители отрасли. 

В «космической» биографии писателя – участие в проекте «Космос – детям», который в 1980-х годах прошлого века стал «первой ласточкой» общественной активности в отечественной космонавтике, а также подготовка к настоящему полёту в космос.
Отчаянную попытку прорыва в космос советских журналистов освещал легендарный Ярослав Голованов. Он проходил первые медкомиссии ещё при Королёве. 
Сам Андрей, а с ним ещё 25 человек, включая, к слову, и Голованова, проходил медицинский отбор в журналисты-космонавты в 1989-1990 годах в ИМБП. 
В декабре 1989 года Андрей Тарасов прошёл амбулаторный (первичный) отбор в ИМБП. 
В январе 1990 года начал проходить углубленное обследование в ИМБП, но не прошёл его (пробыл в стационаре всего 11 дней – был отчислен с обследования первым). Причина – косоглазие, то есть асимметрия центральной нервной системы. 

«Любовь к звёздам, – вспоминает Мария Стальбовская, – привела любознательного журналиста и к непосредственному участию в уникальной “космической” эпопее. Об этом рассказано в его книге “Полёт очевидца”».
…А ещё до этого состоялся незабываемый десант инженеров и журналистов в космические центры НАСА, тогда ещё терра инкогнито для отечественного космического сообщества. 
Ярким отчетом об этой эпопее стала книга «Неизвестный космодром», автором-составителем которой выступил Тарасов.

***

Андрей Тарасов – не только яркий публицист, но и писатель. Его рассказы, очерки и повести публиковались в журналах «Ашхабад», «Знамя», «Вестник ЮНЕСКО», «Искусство кино», «Россия», «Наука и техника», «Знание – сила» и других изданиях.

Автор книг «Танки любят идти напрямик», «Обратный билет», «Болотный марш», «Связные истории», «Звёзды и спутники», «Оболочка разума», «Безоружный», «Полёт очевидца», «Лаврушинский венок», «Домовая книга эпохи», пьесы «Перепохороны», более десяти книг-путеводителей по московским районам и примечательным местам столицы. 

Герои этих книг – врачи, мелиораторы, астрономы, журналисты, моряки, солдаты-«афганцы», множество другого народа.
Широкая география – от закаспийских песков до уссурийской тайги – и острая проблематика времени – отличительные черты этой прозы.
«Начинал с журнала “Ашхабад”, – рассказывал мне Андрей. – Первая повесть “Танки любят идти напрямик” (1972) вызвала скандал на пленуме ЦК компартии Туркменистана и требование Политуправления ТуркВО порезать тираж, автора исключить из партии и выгнать из журналистики “с волчьим билетом” за “клевету” и “очернение Советской армии”. 
Хотя повесть была оптимистична и патриотична, разве что с мерой “окопной правды”, которую не выносили парадные политотдельцы. 
Благодаря переброске на Дальний Восток дело замялось.

 Проза выходила в “Советском писателе” и “Московском рабочем”, в журнале “Знамя’ и в других изданиях, затем в издательстве “Новая Элита”».
В 1978 году повесть Андрея Тарасова «Танки любят идти напрямик» стала основой для художественного фильма «Офицерский вальс». 

Роман-исповедь «Безоружный» включает элементы биографии автора и биографии страны на протяжении «старого» и «нового» времени.
Вместе с тем – образное отражение тех сложных, противоречивых, порой уникальных событий, личностей, поступков и судеб, с которыми профессия свела Андрея Тарасова. 
Время и пространство перемещаются из таёжной дальневосточной провинции в пески Каракумов, с Каспия на Тихий океан, из столичного газетного офиса на космодром Байконур или в землянку «Афгана». 
Автор, что называется, «не стесняется в средствах». В прозе стыкуются забойный репортаж и доверительное эссе, любовная сага и едкий памфлет, трагизм и комизм. 

Чего тут больше: горького пессимизма или выстраданного оптимизма, безысходности от безумия междоусобиц или надежды на взаимное людское сочувствие и сострадание – читателю решать самому.
За создание этого евразийского романа Андрею Тарасову присуждена первая премия Союза писателей Москвы – «Венец» (2010). 
Серьёзной вехой российской «космической литературы», которую высоко оценили космонавты, инженеры и испытатели космических комплексов, стала книга «Полёт очевидца». 

Вспоминают Николай Тарасов и его супруга поэт и прозаик Анна Сафонова:
«Андрей любил литературу и делал её с нескрываемым удовольствием – за пишущей машинкой (позднее – ноутбуком), на кухне, в жизни. Вольтерьянство и швейкианство уживались в нём самым тёплым образом. Он очень хотел, чтобы всё написанное было доступно читателю не за рубли. А потому с упоением отправлял “в космос” – в Интернет – свои буквы».
В одном из интервью Николай Тарасов подчёркивает, что его старший брат «всегда был заступником, причём не только в своих материалах, но и в жизни».
«У меня есть книга “По велению глупости”, в ней я писал о брате, – поделился Николай Тарасов. – Вот строки из неё: “…Всё время заступался. То за девчонку от хулигана, то за малыша какого-нибудь. За меня, было дело, перед целым двором стоял, пока я мелкими перебежками добирался до нашего подъезда. Не помню уже, чем насолил я всему двору. В тот раз ему крепко досталось… А подростком он спас тонущего солдата. Вот так: прыгнул в реку и поплыл к нему. Все восхищались. Река была “гибельной”: несколько человек забирала каждое лето. Водовороты, стремнины… 
И годы спустя, уже работая журналистом, брат оставался заступником. То за изобретателя какого-то, то за молодых астрономов, то за врача-подвижника, то за испытателя космического оборудования… Перед министрами и разными большими начальниками”».
По словам Николая Тарасова, «во всех трёх газетах – “Комсомолке”, “Правде», «Литературке”, это заступничество Андрея отражено». 
«Он выступал в защиту нуждающихся не только на страницах своих материалов, – отмечает Николай Антонинович, – но и в жизни. Андрей – мой единственный брат. Пример для подражания и настоящий друг. Он всегда писал о важном. Говорил и думал о важном. Мы были с ним в переписке до последних его дней. И мне его будет очень, очень не хватать…»

***

Ещё в детстве с семьёй, а затем как журналист и писатель Андрей Тарасов немало поездил по Советскому Союзу. И всегда в наших беседах в Москве с особой теплотой вспоминал Туркмению.

Андрей выпустил в Москве книгу «Нет рая, кроме Нухура», куда вошла и повесть о великом туркменском художнике Иззате Клычеве «Горький глоток на сладком празднике», которую читал мне в своём небольшом кабинете в «Литературной газете» ещё до публикации. Он дружил с художником и его семьей. 
Когда я, узнав о смерти Андрея, сообщил об этом по вотсапу (звонил) старшей дочери Клычева Марал, она плакала. 
Потом плакала младшая дочь Лале, с которой разговаривал по вайберу. 
Все три дочери Иззата Назаровича Клычева, живущие после гибели Советского Союза в разных странах, тепло называли Андрея дядей. 

***

Андрей Тарасов скончался в Москве 26 апреля 2021 года на 79-м году жизни.
«Он был ненавязчив и мудр, когда давал мне советы по жизни: это делай так, а вот этого не делай, – вспоминает его коллега Анатолий Строев. – Я получил от него в наследство корпункт “Комсомолки” во Владивостоке, где во всём царила временность, как и положено в “служебном помещении”, вместе с корпунктовским шофёром Филиппом Филипповичем, которого Андрей звал привычно Филей. Филя рассказал мне про странность Тарасова: приехав на машине в Уссурийск или ещё куда дальше, он оставлял ему записку: “Езжай домой, я доберусь на электричке”. И мало кто знал, что он и в поезде продолжал писать свои литературные записки. 
Однажды мы оказались с ним в одной командировке на севере Сахалина, в городе Охе. Я ждал его в гостинице, хотел пообщаться, а его всё не было и не было. 

Появился к ночи, сказал, что ходил в кино. Но я-то знал, что в кинотеатре, как и почти во всём городе, не было света. Значит, работал там, где было светло, и не хотел, чтобы ему мешали.
Он очень дорожил отпущенным ему жизнью временем. Не раз я слышал от него: “Надо привязывать свои руки к столу”. Что он и делал ежедневно, страницу за страницей творя свои книги, будь то повести про приморского мелиоратора, друга-врача или танкистскую молодость. 
У нас с ним было много общего в жизни: любовь к Дальнему Востоку, служба механиками-водителями танков, Шестой этаж (редакции «Комсомолки» в Москве – Н.Г.).
Иногда я думал: как может сочетаться в нём суровое воспитание отца – военного прокурора, и абсолютная свобода в творчестве? 
Дар природы? Не только. Он очень много читал, что-то советовал прочитать и мне из своего списка. И при этом с благодарностью и не раз вспоминал, как я ему открыл Николая Рубцова, послав за только что вышедшей книгой его стихов в книжный магазин на Сахалине.
Слушать подробности его, казалось бы, прямой жизни, без конфликтов и в окружении исключительно если не друзей, то людей доброжелательных, можно было бесконечно, как и читать его почти автобиографическую книгу “Безоружный”, которую он не единожды цитировал мне и в разговорах, и в письмах. 
Его письма – это особая тема. Шутливые, с яркими деталями жизни и большой теплотой. Сложить их все вместе – получится ещё одна искромётная и талантливая книга Андрея Тарасова.
Он очень гордился своим физическим здоровьем, взяв за образец жизнь академика Амосова, который считал, что железная воля человека победит все недуги. 
Андрей тренировался. Когда его коллеги нежились на пляже Пицунды, он “накручивал” километры в море, увеличивая и увеличивая дистанцию заплыва. Делал обязательную зарядку. 
Мечтал о полёте в космос. Но при первом же осмотре врачи его “забраковали”. И это был удар не только по его самолюбию и мечте, но и по его стремлению к победе над самим собой. Хотя до последнего он верил в то, что воля победит все его недуги. 
С этой верой он и ушёл от нас, оставив нам память о себе – талантливом, несгибаемом Человеке с большой буквы».
А так отозвалась на кончину Андрея Тарасова «Литературная газета»:
«Его имя навсегда связано с темой космоса, которой он активно и плодотворно занимался в “Комсомольской правде” и у нас в “ЛГ”, где 12 лет руководил отделом науки. Он проходил подготовку и должен был полететь на орбиту! Как написал Вячеслав Недошивин: “Человек редкой, непоказной порядочности, нешумной помощи любому, кому трудно, и на редкость прямой во взглядах журналист и писатель”. В пожелтевших подшивках остались статьи нашего коллеги, а ещё интереснейшие книги».

***

За личный творческий вклад в реализацию космических программ и проектов Андрей Тарасов награждён Знаком Гагарина, а также орденом Трудового Красного Знамени.
…Космические активисты стали собираться в гостях у Андрея Тарасова и Владимира Губарева в редакции газеты «Правда» – и через полгода из этих посиделок «вылупился» вначале Московский космический клуб, а ещё через год – рабочая группа Верховного Совета и Правительства России по реформе космической отрасли и космическому законодательству. 
В конечном итоге, многие активисты тех дней нашли своё место среди руководителей компаний частной космонавтики, экспертов космического кластера Фонда Сколково и рабочей группы Аэронет-Спейснет.
Один из этих руководителей – космонавт Сергей Жуков – так отозвался об Андрее Тарасове: 
«Андрей Тарасов, безусловно, наш человек. Сколковский. Андрей – добрый, талантливый, мудрый человек и свидетель нашей истории!»
А вот что пишет об Андрее Тарасове ведущий инженер-испытатель космических комплексов ЦПК имени Ю. А. Гагарина Константин Ветер в своей книге «Лабиринт царицы Магр»: 
«Встречаясь с этим человеком для обсуждения и анализа многих жизненных, в том числе технических и космических тем, я поражался его осведомлённости по самым сложным, недоступным для понимания иному человеку вопросам». 

***

Его трудолюбие, помноженное на силу воли, зашкаливало! Работал и в редакции, и в командировках, и дома.
А жили Андрей и Людмила Тарасовы в тесной однокомнатной квартире в Москве с обширной библиотекой, где не было стационарного телефона (наверное, чтобы не отвлекали – успел больше написать статей, книг, осуществить свои замыслы). И мобильного телефона у него тоже не было. Мы могли поговорить с Андреем по телефону, только когда он был в редакции или у сына. 
…В постсоветское время, в лихие 1990-е, а затем в начале 2000-х, в московских редакциях Тарасов получал весьма скромные зарплаты. Гонорары за статьи, которые с большим интересом читали во многих уголках России, были ещё скромнее.
Несмотря на это, два или три раза в год, как я помню, Андрей, прощаясь после нашей встречи в ЛГ, передавал мне запечатанный конверт. И пояснял: «В нём письмо от нас с супругой Людмилой и деньги. Передай, пожалуйста, в Ашхабад нашей старой одинокой родственнице».
И в этой трогательной заботе о живущей теперь в заграничной Туркмении русской женщине (её тоже, увы, уже нет в живых!) – я всегда ждал и с радостью выполнял через своих родных в Ашхабаде это поручение товарища! – весь Андрей.
…Яркий писатель и публицист, ироничный мудрец, спартанец, стоик, верный друг – таким мы будем помнить тебя, Андрей! 

Фото из семейного архива Николая Тарасова и Анны Сафоновой и из открытых источников.