Стройка без фанфар

23 декабря исполняется 105 лет со дня выхода первого номера «Гудка» – одной из старейших в стране рабочих газет. Он вышел в свет 23 ноября (10-го по старому стилю) 1917 года. 
В вековой истории газеты было немало интересных страниц. Одна из них связана со строительством Байкало-Амурской магистрали.

Пресса, как снег на голову…

На БАМ собкор «Гудка» Александр Логинов приехал, как и я, в 1974-м году. Меня, собкора областной молодежной газеты, в Тынде никто не ждал. Если бы не комсомольцы, ночевать пришлось бы на улице. Но и Логинова встретили отнюдь не с распростертыми объятиями.
– Откуда вы валитесь нам как снег на голову? – сказал недовольный кадровик управления «БАМстройпуть».
– Из Москвы, конечно, – ответил Логинов. – И снег в виде телеграммы о том, что в Тынде открывается корреспондентский пункт «Гудка», вы получили ещё две недели назад.
– А знаете, сколько вашего брата из разных газет уже здесь перебывало? – заявил тот, извлекая из папки телеграмму. – Выходит, вы к нам на «постоянно»? Пока могу предложить вам только место в общежитии. С недельку поживёте, а потом что-нибудь придумаем...

На просеке

«Неделька» растянулась на два с лишним месяца. Потом Логинову выделили однокомнатную квартиру в щитовом доме – с печкой, бочкой для воды и рукомойником в углу. И с удобствами во дворе. На БАМе все так жили.
Он привёз из Москвы жену с сыном и уехал на трассу. А я зашла узнать, как чувствуют себя москвичи. 
В комнате было очень холодно. Людмила с сыном Женькой сидели на кровати, как озябшие воробушки, закутавшись в ватное одеяло чуть ли не с головой. И тихо плакали: «зачем он нас сюда привёз?»
– Почему печку не затопите? – спросила я.
– Да кто знает, как её топить! – сердито ответила Людмила.
Что ж, взялась за растопку. У Саши не оказалось топора – дрова колоть нечем было. Но соседи выручили. Огонь запылал. Чайник вскипятили и даже суп сварили. Люда и Женька согрелись и повеселели. 
На новоселье я подарила Логинову именной топор, пожелав: «Будь с пером и топором!». 

Встреча в аэропорту со знаменитым изыскателем БАМа Александром Побожим

Правда не горит!

Как-то Логинов предложил мне вместе взяться за «больную» тему нехватки жилья в столице БАМа. И провести рейд – от разгрузочной площадки до строительной. 
Пригласили в рейд работников Штаба ЦК ВЛКСМ и местного райкома партии. И все вместе отправились на трассу. Доехали до станции Беленькая, и то, что мы там увидели, вызвало шок. 
По обе стороны от рельсов высились горы изломанных щитов, каких-то досок с обрывками обоев, между ними застенчиво белел унитаз, торчали обломки кухонной раковины. И вся эта безумная свалка уходила за горизонт. 
Нас охватил праведный гнев: да что ж это такое?! Вся страна шлёт на БАМ строительные материалы, контейнерные домики, а тут их сбрасывают под откос. Это же преступление!
Но гнев наш несколько поутих, когда выяснилась подоплека дела. Оказалось, поезда с грузами для БАМа шли таким сгущенным потоком, что забили не только пути до Беленькой, но и частично парализовали движение на Транссибе. 
Выгружать вагоны было некуда – не успели подготовить площадки, слишком быстро лавина грузов двинулась. А Министр путей сообщения СССР Николай Конарев приказал ликвидировать «пробку» на Транссибе любой ценой. Вот и пошло всё под откос. 
Обо всём этом мы и написали большой материал. В «Гудке» его, правда, сократили, но всё же напечатали. А в моей молодежке рейд наш дали на газетный разворот с фотографиями. Вот только в Тынду газета не пришла. 
Я позвонила в редакцию: говорят, номер вышел. Иду к Логинову. Вместе звоним на почту, в ответ мямлят: мол, наверное, мешок с почтой не на той станции случайно оставили.
Александр Иванович очень сильно рассердился. И позвонил напрямую в Амурский обком партии: что, мол, за безобразие такое творится? Хотите объясняться с ЦК КПССС – я вам это устрою! 
Реакция была мгновенной. Тут же отпечатали и вложили в очередной номер молодежки две полосы с нашим материалом. И газета пришла к читателям. 
Узнали мы и о том, что приключилось с первым номером. На стройке в то время ждали высокую комиссию из Москвы. Узнав о критическом материале, кто-то из руководителей распорядился отправить свежий тираж газеты в топку котельной. Потом все наружу вылезло. И навели порядок. 
Правда, на нас ещё долго косо смотрели: с этой прессой, мол, надо ухо востро держать, а то напишут.

«Ну, редиска, погоди!»

В комсомольском штабе стройки Логинова прозвали «Саша-Гудок». Он не обижался. Этот большой добрый человек с ясными глазами ребёнка умел находить общий язык и со строителями, и с железнодорожниками. Легко подхватывал интересные идеи, и газета поднимала их на щит.
Так механизаторы на Западном участке БАМа решили увеличить выработку до 20 тысяч кубов грунта на экскаваторный комплекс (почти в два раза!). 
Соревнование дало хороший эффект: за год дополнительно к плану было переработано свыше 3 млн кубометров грунта, и это позволило досрочно открыть движение поездов от станции Лены до Звёздного. Лучшим «20-тысячникам» вручили дипломы «Гудка».
В столице БАМа появилась даже теплица имени… «Гудка». И тоже благодаря его собкору. Снабжение стройки было в те времена серьёзной проблемой. Всё завозили в банках – тушенку, сгущёнку, супы и каши. 
А свежие овощи были дефицитом и понятно, почему – пока довезешь, сгниют. 
Однажды зимой в Тынде продали столько апельсинов, что снег от корок стал оранжевый. 
А вот картошки не было… 
Логинов писал одну статью за другой: «Будут ли свои овощи на БАМе?», «Ну, редиска, погоди!», «Свинья под спудом»… Но дело не двигалось.
И тут звонок из Москвы, из ЦК КПСС, человек, который курировал стройку, интересовался у собкора «Гудка»: как живёт БАМ, какие проблемы?
Саша и рассказал про идею завести огород на БАМе. 
И вот сюрприз: в Тынду прислали несколько теплиц. Из передали мостовикам. И к новому году в них вырастили первые огурцы. А к 8-го марта зацвели и розы.
Десять лет спустя, приехав на БАМ, бывший собкор «Гудка» зашёл к Леониду Соломоновичу Блинкову, управляющему трестом Мостстрой-10», чтобы поздравить его с присуждением Государственной премии СССР. И тот предложил: «Может, в «твою» теплицу заглянем? Или забыл уже?». 
Нет, не забыл! Логинов ахнул, увидев, как пламенеют под стеклянной крышей помидорные кусты, прячутся среди зелёных листьев огурчики с пупырышками, кустится петрушка на грядках, расцветают цветы. И все это – на вечной мерзлоте!
Да, мостовики умели не только мосты возводить. Кстати, когда стройка только начиналась, именно мосты сдерживали темпы укладки рельсов. Нередко приходилось строить обходы, или вместо опор сооружать клетки из шпал и укладывать на них временные пролётные строения. Леонид Блинков, приехав в Тынду после завершения строительства крупнейшего моста через Амур, предложил:
– Надо уходить от котлованов с водой и грязью, от монолитных фундаментов мостовых опор, на которые уходит масса времени. Вместо этого бурить скважины, и опускать в них железобетонные сваи. Столбчатые опоры намного ускорят строительство…
«Гудок» первым рассказал о новой технологии сооружения мостов.
Писала газета и о рядовых героях стройки. В конце 1975 года был опубликован репортаж «108 часов мужества». Столько времени понадобилось опытнейшим водителям, чтобы доставить в Тынду из Сковородино 70-тонную махину резервной электростанции. 
На крутых подъёмах и спусках машины приходилось вести в связке и посыпать обледеневшую дорогу песком. От мороза лопалась резина на колёсах, рвались стальные тросы. Но станцию доставили целой и невредимой.
Изо дня в день газета писала летопись великой стройки. Не случайно, когда «зашивали» последнее звено на станции Беркакит, путейцы вручили главному инженеру управления «БАМстройпуть» Василию Белополу и собственному корреспонденту «Гудка» Александру Логинову молотки, чтобы они забили последние костыли. Это был знак высочайшего уважения.

«БАМ …. с молотка?»

В декабре 1987 года меня назначили собственным корреспондентом «Гудка» на Байкало-Амурской железной дороге. 
К тому времени Логинов давно вернулся в Москву. Предложил меня на своё место. Но главный редактор заявил, что за всю историю «Гудка», ни на одной железной дороге не было женщины-собкора. Это, мол, мужская работа. 
После этого сменилось на БАМе несколько собкоров, ни один не прижился. И главред наш сдался, тем боле, что за меня поручились пять сотрудников редакции.
К тому времени последнее «золотое» звено магистрали было уже уложено, шла подготовка к сдаче её в постоянную эксплуатацию. 
И тут на заседании Коллегии МПС вдруг зазвучала жёсткая критика в адрес БАМа: дорога-де приносит ежегодно почти 200 млн рублей убытков! 

Перед спуском в тоннель

Терпеть это далее нельзя. Необходимо либо радикальное сокращение расходов и наращивание объёмов перевозок, либо реорганизация магистрали путём её деления между соседними дорогами. 
Всё это прозвучало как гром среди ясного дня. Причём, ситуация была абсурдная: как раз накануне по итогам Всесоюзного социалистического соревнования коллектив Байкало-Амурской железной дороги наградили переходящим Красным знаменем МПС и ЦК отраслевого профсоюза. 
Предполагаемый раздел дороги вызвал лавину возмущения на БАМе. Писались листовки, под которыми поставили подписи десятки тысяч человек. Горячие головы предлагали даже создать «фронт» в защиту магистрали.
А я отправила в «Гудок» статью под названием «БАМ … с молотка? Простят ли нам потомки, что поступили так с дорогой, которую гордо называли магистралью мужества»?». 
Писала, что все убытки БАМа, о которых идёт речь, – это лукавство. Как может железная дорога быть прибыльной, если ещё и сквозного проезда по ней нет, и вся она представляет собой огромную строительную площадку?! А главное: после раздела дороги убытки ведь никуда не денутся, их просто спрячут в бюджетах соседних магистралей. 
А главное, это поставит под угрозу срыва пуск БАМа в постоянную эксплуатацию. Начальник Дирекции строительства БАМа Виктор Дегтярёв, заявил, что возникнет масса сложностей с экспертизой смет и существующих проектов, планированием и финансированием. Каждую бумажку придётся согласовывать как минимум в трёх местах! А как быть с оборудованием для строящихся объектов – его в перечне 300 тысяч наименований! 
Надо отдать должное главному редактору «Гудка» Геннадию Ивановичу Лаптеву – он не побоялся опубликовать этот острый материал. «Гудок» встал на защиту самой молодой в стране железной дороги.
Наутро мою статью прочитал Министр путей сообщения СССР Николай Семёнович Конарев и прямо тут же на газетной полосе написал резолюцию: «Отправить на БАМ комиссию из руководителей главков МПС и разобраться в ситуации». 
Комиссия МПС проехала по магистрали, один из руководителей главков потом сказал мне: «Какая прекрасная дорога! У нас в стране таких мощных и современных дорог раз-два и обчёлся. Как можно её ликвидировать?»
И МПС сняло вопрос о реорганизации Байкало-Амурской железной дороги с повестки дня. Бамовцы выиграли без малого десять лет! И это дало возможность достроить многие объекты, запустить их и отладить технологию эксплуатации.
3 декабря 1989 года «Гудок» дал на первой полосе информацию: «Только что со станции Лена в столицу БАМа отправился необычный поезд. Билеты на него не продавались в кассе. В поезде ехали почётные пассажиры – строители и эксплуатационники – те, кто своим трудом приближал сдачу магистрали в постоянную эксплуатацию. Точно такой же поезд вышел из Комсомольска-на-Амуре. Они встретятся в Тынде». 
Так открылось сквозное движение поездов по всему БАМу.

«SOS!» никто не слышал…

Но стройка на этом не закончилась. Недостроенным оставался огромный объект – 15-километровый Северомуйский тоннель. После распада огромной страны его строители оказались в роли заложников.
И тут вдруг главному редактору «Гудка» (а это был Юрий Алексеевич Казьмин) кто-то сказал, что проходчикам Северомуйского тоннеля осталось пройти до сбойки всего 500 метров (из 15,3 км). Он тут же распорядился отправить туда собкора (то есть меня) – пусть, мол, остаётся там до сбойки!
И я поехала в Северомуйск. Из Москвы командировали туда ещё одного журналиста. Дело было зимой. Нас поселили в крошечной гостинице у тоннельщиков, где было так холодно, что чай остывал, пока несёшь чашку ко рту. 
Я позвонила на котельную, чтобы выяснить, почему замерзаем. И мне сказали, что топливо экономят, потому что осталась всего тонна угля. И подвезут ли ещё неизвестно.

Северомуйский тоннель

Мы тут же отбили срочную телефонограмму начальнику Восточно-Сибирской железной дороги (к тому времени Западный участок БАМа уже передали ей, через неё шло и финансирование достройки тоннеля – гиганта). Сообщили, что в топку котельной брошена последняя тонна угля – завтра Северомуйск замёрзнет! К утру в гостинице потеплело: пришли вагоны с углём. 
В Северомуйске я бывала не раз. Но этот раз его не узнала. Потускнели даже витрины магазинчиков – да и что им светиться, когда полки полупусты? 
Населения в посёлке поубавилось. Уехали в Кемерово молодые маркшейдеры Сергей и Альбина Чуглины, у которых родились здесь пятеро (!) близнецов. В прошлый приезд я была у них в гостях. Ребята говорили, что начальник Северобайкальского отделения дороги Виктор Кутузов подарил им… корову, чтобы у детишек было молочко. Но что им делать с коровой в бараке, где дует изо всех щелей? Вот и пришлось уехать домой в Кузбасс….

В Северомуйском тоннеле

Вот и тоннель. Перед спуском в забой нам выдают каски, самоспасатели, тёплое белье, фуфайки, прорезиненные куртки и сапоги…Удивил размер портянок – они чуть больше носового платка. Мелькнула горькая мысль: уже и на портянках экономят …
А что делать? Зарплату уже полгода не платят. Разговорились с одним мастером. Чтобы прокормить семью, он ходит в выходные на охоту и рыбалку. Последний раз провалился в наледь, промок насквозь и чуть не замёрз по пути домой. Такая здесь жизнь.
В январе 1995 года строители даже объявляли голодовку. Но их «SOS» никто не услышал. И тогда главный инженер «БАМтоннельстроя» Сергей Королько подписал распоряжение: «из-за отсутствия финансирования продолжать строительно-монтажные работы невозможно, поэтому приказываю готовить машины и оборудование к демонтажу и выводу на поверхность».
И тут до всех дошло, чем это грозит: если оборудование демонтируют и насосы остановят, тоннель затопят подземные воды. 

В Северомуйском тоннеле

В Северомуйск тут же прикатила правительственная комиссия по главе с вице-премьером Олегом Лобовым. Тот прямо сказал: денег в федеральном бюджете нет, и не ждите!
Но как достраивать тоннель-гигант? И как людям выживать? 
…В полутёмной клети мы спускаемся под землю метров на триста. Здесь повсюду вода. Она стекает струйками по стенам тоннеля, рекой течёт по рельсам, и наш маленький поезд то ли едет, то ли плывёт по воде. 
Ярко освещен лишь лоб забоя. В смене сегодня шесть проходчиков. Из-под касок смотрят на нас внимательные глаза: с чем пришли? Разговор завязывается тяжело. Мужики устали жаловаться, да и не видят в этом толку. 
Спрашиваем: можно ли ускорить проходку? Можно, – отвечают, – но не голыми же руками! Видите – вся техника изношена. Из двух старых проходческих щитов наши умельцы собрали один. Если ещё и электровозы выйдут из строя – работа вообще встанет.
На подъезде к тоннелю, мы видели останки сгоревшей столовой. Задаём вопрос: а где вы обедаете? В ответ пожимают плечами: какой обед? Чай пьём с чёрным хлебом…

Поезд идёт по БАМу

Сроки пуска тоннеля переносились уже не раз. Проблемы финансирования и снабжения, которые сошли на «нет» с распадом страны, усугубляли чрезвычайно сложные условия строительства – высокая сейсмичность, подземные реки и озёра, тектонические разломы.
Года через два после начала проходки на западном участке случилось ЧП. Всё было как в страшном сне. Чудовищный напор воды взломал скальную стену, и пронёсся по подземному коридору, отшвырнув, как щепку, многотонную погрузочную машину. 
Под землёй была бригада проходчиков Виктора Кожемякина. Уцелеть не было шансов: в считанные минуты в штольню под огромным давлением обрушилось более 100 тыс. куб. м адской смеси из воды, песка и камней. 
Проходку возобновили только через два года, когда откачали воду (20 млн кубов – целое озеро!) и придумали способ химического закрепления пород в зоне разлома.
А теперь, когда до сбойки остались считанные сотни метров, строители опять попали в опасную зону тектонического разлома. Он был уже четвёртым на их пути. 
Порода здесь представляла собой слоеный пирог: скальные обломки, перемешанные с песком и глиной, подземные реки, горячие источники. Как все это преодолеть?
Приходилось бурить скважины, закачивать в них сверхпрочный бетон с жидким стеклом и химическими добавками. 
Получался монолит, в котором и вели проходку. Каждый шаг давался с трудом, поэтому счёт шёл не на метры – на сантиметры.
Давно уже велись разговоры: а может, бросить этот тоннель, который отнял столько сил и средств? 
Но, по расчётам специалистов, его консервация обошлась бы дороже, чем завершение строительства. 

Встреча первого поезда в Моготе

…Долгожданная сбойка на Северомуйском тоннеле произошла 30 марта 2001 года. На моих глазах бригады проходчиков Виктора Гаценко и Владимира Казеева разрушили разделявшую их последнюю перемычку. И я увидела в их глазах не ликование, а безмерную усталость.
Кстати, если бы главный редактор «Гудка» не отменил тогда приказ, мне пришлось бы три года ждать последней сбойки в Северомуйске. А потом ещё три – пропуска первого поезда по тоннелю.
В 2003 году, наконец-то, открыли движение поездов по Северомуйскому тоннелю. Я была на митинге. 
– Да, тоннель строился долго, – сказал президент ОАО «РЖД» Геннадий Фадеев, обращаясь к строителям. – Но это не ваша вина. Когда иссякло финансирование, ни один строитель не покинул тоннель. Вы, люди мужественные, выстояли! Низкий поклон вам за это!
Первый поезд прошёл по тоннелю сквозь Северомуйский хребет за 15 минут. А у проходчиков 25 лет жизни ушло на то, чтобы пробить его. 

Всегда в дороге, всегда в пути

…Управление Байкало-Амурской железной дороги всё же расформировали. Стёрли с карты страны само название «Байкало-Амурская железная дорога». 
А теперь вдруг выяснилось, что БАМ – вовсе не «дорога в никуда», а главный стратегический резерв страны! Без него было бы сегодня невозможно перенаправить на Восток грузопотоки, которым перекрыли путь в Европу западные санкции. 
И вот уже ускоренными темпами прокладывают вторые пути, развивают станции, чтобы расширить пропускные способности Байкало-Амурской магистрали.
На этом фоне все громче звучит призыв: «Верните БАМу имя!». 

Художник: А. Китаев.

Фото из архива автора.