Свобода как неосознаная обходимость

Блеск и нищета российских политических куртизанок в романе Максима Замшева «Вольнодумцы».

Максим Замшев, «Вольнодумцы». Издательство К. Тублина («Лимбусс Пресс»), Санкт-Петербург, 2023.

БЫЛОЕ И ДУМЫ

История вольнодумства в России насчитывает несколько веков. Хотя, возможно, вся наша история – это и есть история вольнодумства. Поначалу это касалось религии. Потом – и политики.
Кардинально этот путь первым проложило «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева, вышедшее в 1790 году. Повесть анонимного писателя, которую цензор посчитал путеводителем и не стал читать дальше оглавления, сразу же произвела эффект разорвавшейся бомбы. Особенно когда стал известен автор – один из образованнейших людей своего времени, начальник Петербургской таможни, награждённый императрицей Орденом Святого Владимира. Который так и не смог смириться с чудищем крепостничества, которое обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй…
С тех пор русская литература стала стягом отечественного свободомыслия. И его колоколом. Во многих случаях – с трагическим финалом. Ведь инакомыслящие – всегда люди лишние. Даже если они гении и пророки. В своём Отечестве, как известно, таковых нет. И власть всегда старалась от них поскорее избавиться. Пушкин, Лермонтов, Чаадаев, Герцен, Чернышевский, Белинский, Тургенев…
К слову, Советская историческая энциклопедия (1961–1976 гг.) определяет «вольнодумство» как «термин, появившийся в России в XVIII в. и означавший скептическое или отрицательное отношение к господствующей официальной религии, а иногда и к политическому строю». И констатирует, что «в XIX в. термин стал приобретать ироничный оттенок, а его сущность начал выражать термин свободомыслие».

ЖДЁМ ПЕРЕМЕН

Новый роман Максима Замшева «Вольнодумцы» о современных молодых людях, также мыслящих инако. Также не согласных с властью. С навязанным им стилем жизни. И с образом мыслей. Проповедующих иной модус вивенди.
Правда, современные революционеры предстают со страниц произведения совсем иными и вовсе не похожими на своих исторических предков. Судя по всему, подавляющее их большинство даже не удосужились ознакомиться с идеями и мыслями своих знаменитых предшественников. В стороне остались и знаковые произведения отечественной свободной мысли, названия которых стали нарицательными вечными русскими вопросами – «Кто виноват?» и «Что делать?».
В этом и заключается их главная трагедия. В отсутствии базовых знаний. В огульном отрицании действительности. И в расплывчатом понимании нюансов глобального мира.
Философский роман и одновременно остросюжетный триллер Максима Замшева сразу хочется сравнить с прозой Достоевского или Грэма Грина. Наверное, из-за внутреннего глубинного психологизма и противоречивости характеров героев. Хотя один из основных персонажей романа – Артём – является, конечно же, ремарковским типом. В лучшем смысле этой характеристики. Слегка уставший от жизни, рано постаревший, рано разочаровавшийся во многом, хотя ещё и не во всём.
Впрочем, большинство героев, особенно из «вольнодумцев», – люди разочаровавшиеся и даже уставшие. Хотя и молодые. Однако их разочарование и усталость рождаются из их же собственной эгоцентричности, ограниченности и зацикленности. В большей степени на себе любимых и своём любимом деле – протесте против всего неправильного мира («существующего режима»).
Хотя в отличие от своих исторических предшественников – начиная от того же Радищева, Герцена – Огарёва и декабристов – у них нет и в помине  более-менее определённой стратегической программы борьбы с системой. И её переустройства и совершенствования. Лишь один затасканный тезис, оставшийся ещё от разрушения Советского Союза в 90-е: «Перемен! Мы ждём перемен!..»
К сожалению, герои романа не следуют призыву великого российского вольнодумца Александра Пушкина. «Пока свободою горим, / Пока сердца для чести живы, / Мой друг, отчизне посвятим / Души прекрасные порывы!..» Они не горят свободою, а, скорее, выгорают ею. А понятие чести (также как совести, равенства и братства) вообще не фигурирует в их лексике. Как и прекрасные порывы, посвящённые Отчизне.

КАК ВОЛЬНОДУМАТЬ

Малочисленные герои-«вольнодумцы» в романе не считают себя сторонниками реальных экстремистских движений, например, Алексея Навального. Или оппозиционных парламентских партий – нынешних или таковых в недавнем прошлом. Считая всех их «отработанным материалом». Причём они позиционируют себя некоей самостоятельной силой. (Силой в пару десятков человек?!) Впрочем, всего лишь на словах.
Хотя весь их юношеский (хотя в произведении, наверное, больше девичий) максимализм сильно минимизирован. И ограничен. Когда всё сводится к огульному осуждению коррупционности власти. Когда словеса кажутся реальными делами. Когда «тайное» общество само по себе придает особую значимость личности. Когда в винегретном кино-миксе смешивается «Американский пирог», «Секс, ложь и видео» и «Если…». Когда изобретение велосипеда при отсутствии чёткого понимания и полноценного образования становится тупиковой самоцелью. Которая заканчивается тем, что вновь изобретённый велосипед просто не способен тронуться с места… И вообще когда самих вольнодумцев больше всего раздражает вольнодумство в их рядах…
«Я стал вольнодумцем прежде, чем научился думать», – ехидно охарактеризовал таких протестантов Бернард Шоу.
И в этом – вообще весь блеск и нищета современного отечественного вольнодумства. Впрочем, в итоге блеск на поверку оказывается искусственным и ложным. А нищета пугающей и бесконечной… И в этом трагедия современного российского государства и общества. Ведь власть не может существовать сама по себе. Без вольно мыслящих её граждан. Без вольной думы. Но при таких вольнодумцах и их кукловодах, описанных в романе Максима Замшева, всех нас ожидает тупик.
В романе выделяется ещё один герой – в прямом смысле этого слова – Иван Елисеев. Полковник полиции, цельный, стремительный, живой. Этакий Дон Кихот нашего времени. Свой среди чужих. Он – не вольнодумец. А просто честный человек. Из тех советских милиционеров, воспитанных на «Знатоках» и готовых вести постоянный незримый бой... Он неглуп, поэтому понимает, чем закончится его донкихотство. И готов к этому.
Глупо в наше время сражаться с ветряными мельницами, не зная о вероятном поражении. И в этом главное отличие этого героя от вольноглупостей нынешних вольнодумцев… Хотя в этой, бессмысленной на первый взгляд борьбе всё равно надо надеяться – где-нибудь, как-нибудь, когда-нибудь, но обязательно полетят вражеские головы. Пусть не все, но лиха беда начало.

КТО «ЗА КАДРОМ»?

Динамично закрученный и совершенно непредсказуемый сюжет произведения не отпускает ни на минуту. Судьбы героев настолько переплетены, что порой кажется, что этот клубок не распутать никогда. Хотя, конечно же, шила в мешке не утаишь и в стоге сена не спрячешь. Даже в самом запутанном. И сколько бы верёвочке не виться…
Потому роман и читается быстро, в один присест, с нетерпением в ожидании развязки. Финал распутывает сюжетный клубок. Правда, не весь и не во всём. Как и в жизни. Кое-что остаётся «за кадром». Например, те «х-файлы», которые из серии «для служебного пользования» и с грифом «совершенно секретно» о тайных серых кардиналах сегодняшнего зазеркалья.
Как известно, жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Как бы этого не хотелось. И что бы противоположное не утверждали поклонники свободной демократии и общечеловеческих ценностей. Всё дело – лишь в руководителях процессов. Точнее – в манипуляторах. Потому всегда найдутся люди, которые напомнят об этом известном постулате. И перефразируют его. И правильно сориентируют сбившихся с пути и обманутых судьбой. Даже находясь за кулисами этой сцены. Или вообще в другом здании, городе и стране. Это они в основном и создают «тайные» общества. А потом выявляют их и борются с ними.
Кстати, именно об этом, в принципе, роман «Вольнодумцы». И его открытый финал оставляет широкое поле для продолжения конспирологических размышлений о глобальном процессе формирования сознания масс и его главных манипуляторах. О добре и зле. И о жестокой борьбе между ними. И о нас. И о нашем будущем.
…Этакое путешествие из Москвы в Петербург. И обратно.

ПРОЗА КАК ПОЭЗИЯ

Роман написан размашисто, живописно, крупными широкими мазками. Хотя время от времени экспрессионизм по мановению авторской волшебной палочки превращается в импрессионизм.
И порой небольшие, почти незаметные глазу детали о тайнах переулков и тупиков, о скрытых смыслах урбанистических изысков и о неожиданных ассоциациях уличных натюрмортов сплетаются в изумительные красочные зарисовки. Которые звучат в этой мощной многоголосой опере как лирические ноктюрны. Тонко исполненные автором на флейте водосточных труб.
И города оживают. Поднимаются из текста. Вместе со своим парковым духом и асфальтовым ароматом. Вместе со своим накалом и ознобом. Они – живые, настоящие.
У автора – свой слог и своё слово. Сольный, неповторимый никем и всегда сугубо индивидуальный стиль. А ещё в его текстах постоянно звучит поэзия. Даже когда текст о преступлении и наказании.
В скобках стоит особо отметить, что на прозаика Максима Замшева огромное влияние всегда оказывает поэт Максим Замшев, написавший ещё лет десять назад, что «моя жизнь без поэзии утратила бы всякий смысл». И его проза – это тоже поэзия, только не рифмованная…

ВСЁ НА ПРОДАЖУ

«Вольнодумцы» заканчиваются эпилогом с краткими жизненными резюме основных героев, который в свою очередь закончился историей одной из ярких персонажей второго плана – Светланы.
История мятущейся девушки с пониженной социальной ответственностью в стране имени Достоевского. Как совокупный портрет всех героев. Как образ нашего времени.
Второй план, второстепенность, второсортность – и есть современный выбор. Продажность как самоощущение – или сознательная, или по чьей-то злой воле, или поневоле. Утраченные иллюзии и растраченные возможности. Падение, безумие, раскаяние и опять падение. И так бесконечно…
Этакая российская бессмысленность и беспощадность. Как и нынешнее Время – наверное, самый главный герой романа. Продажное, жесткое, черствое, рефлексирующее, хотя иногда трогательное и раскаивающееся.

В оформлении использована работа О. Вишнякова.