Екатерина Романова: «Препятствий на нашем с конём пути, как правило, не бывает»

От редакции

О незрячих шахматистах, теннисистах или футболистах, думаю, слышал каждый. Всё это возможно при наличии специализированных средств: шахматной доски с отверстиями в каждой клетке и фигур на небольших ножках — для игры в шахматы, мячика или полноценного мяча, способного издавать звуки во время движения, — для игры в теннис или футбол. А как быть с конным спортом?

Оказывается, он также доступен человеку, полностью лишённому зрения. Екатерина Романова, незрячая всадница с многолетним опытом, согласилась рассказать о том, какой же он — мир конного спорта в кромешной темноте.

​

Артём Аргунов: Сколько времени ты занимаешься конным спортом?

Екатерина Романова: 15 лет.

Что побудило стать всадницей?

Тот случай, когда «хочу» без объяснений является движущей силой.

Помнишь своё самое первое занятие? Какие тогда были ощущения?

Лошадь звали Красотка. Седла не было, были вальтрап и гурт (кожаные ручки для вольтижировки). Меня посадили и сказали держаться за ручки. Водили по манежу. Это был всего лишь шаг. Мне рассказывали, с какими проблемами сталкивается всякий будущий спортсмен: с ушибами, синяками, травмами; а мне казалось, что самое естественное и правильное в жизни то, что я сижу на лошади и категорически не хочу с неё слезать.

Страшно было впервые сесть на коня?

Нет. Это был конец 2008 года, — прошло три с половиной года, как я потеряла зрение. Я адоптировалась, считала, что с достоинством смогла принять такой поворот судьбы. Но чётко понимала: как раньше уже не будет. Как раньше, действительно, больше не было. Было по-другому. Впервые сев на коня, не в детстве в парке, а по-настоящему, на полноценную тренировку, я испытала настолько оглушающее чувство восторга! Мало что могло с ним сравниться. И это был не разовый эффект. Несколько следующих лет фактически каждая тренировка вызывала эйфорию. Сейчас эмоции несколько поутихли. Но после долгих пропусков (например, из-за болезни) у меня прямо натуральная ломка. Это одна из самых приятных зависимостей!.. (Улыбается)

Как обычно проходят занятия незрячего всадника? Расскажи поподробней.

Так же, как и у любого другого спортсмена. Есть специфика в том, как тренер объясняет, что делать и куда ехать. А стандартные элементы, из которых состоит занятие, у всех одинаковые: разминка, повторы связок (элементы езды), сама езда, галопная часть, отшагивание. Это сейчас. В разные годы ставились разные задачи. Например, первые несколько лет: разминка, рысь, галоп, отшагивание — также обязательно присутствовали. Но целью было научиться свободно сидеть на коне. Для этого мы делали упор не на управление и ориентировку в пространстве, а на вольтижировку (комплекс гимнастических упражнений верхом). 

Слепой человек, в принципе, может самостоятельно управлять лошадью? Имею в виду передвижение по сложному маршруту. Как, например, находясь в седле, понять, что уже пора поворачивать или преодолевать какой-то барьер?

Вполне. Я же могу!.. (улыбается) Но, как и для любого другого дела, ключевыми составляющими успеха являются время и желание. Препятствий на нашем с конём пути, как правило, не бывает. Я не занимаюсь конкуром. Время для тренировок стараемся выбрать, когда других всадников нет. Тогда, даже если я немного теряюсь в пространстве, это не повлечёт непредвиденных травмоопасных ситуаций. А если двигаться по прямой, стена рано или поздно появится, тогда и сориентироваться будет легче. В стену лошадь сама не врежется, дойдёт и повернёт вдоль. У неё глаза для этого имеются. А в незнакомом пространстве или если больше одного всадника в манеже, тренер работает голосовым маркером: либо отдиктовывает буквы, чтобы я понимала, в какой точке нахожусь, либо орёт не своим голосом: «Поворачивай!», «Стой!». Шучу. До прямых столкновений, кажется, почти не доходило. Хотя как-то перед соревнованиями в манеже одновременно разминалось шесть всадников плюс тренера каждого. И все они шумели. Я своего тренера почти не слышала. Всех прочих всадников предупредили, что среди них слепой спортсмен, и нас, наверное, объезжали. Было не очень комфортно, но мы справились. Ну и, конечно, с практикой приходит опыт. Для того чтобы передвигаться в знакомом пространстве, не нужны глаза, руки или трость. Ночью даже зрячий человек с закрытыми глазами найдёт кухню или туалет в собственной квартире. Я развиваю этот навык регулярными тренировками, передвижением с тростью на улице и в метро. Так что если пространство хотя бы немного знакомо, я, пусть и с огрехами, могу в нём ориентироваться. И даже если потеряюсь несколько раз, то и это позволит улучшить, закрепить моё ощущение и представление об окружающем пространстве.

От падения с коня не застрахован даже опытный всадник. Для незрячего седока существуют дополнительные средства безопасности? Или, быть может, особые правила группировки при падении, учитывающие отсутствие зрения?

Начнём с того, что методик для обучения незрячих всадников не существует. Ну, или я о таковых не знаю. И мой тренер, и всадники с тренерами за рубежом — тоже. Нас в принципе очень мало. Правила падений, чтобы не покалечиться, для всех одинаковы: желательно в конце откатиться, чтобы лошадь на тебя не наступила, или не упала, случайно не придавив тебя. Но падение с коня может быть совершенно неожиданным, когда ты не только сгруппироваться, ты понять ничего не успеешь. А бывает, что коню самому не по душе ронять всадников. Чувствуя, что неудачливая верхняя часть пытается эмигрировать со спины, конь притормаживает, пытаясь поймать потерявшего баланс.

С чего начинается занятие? Всадник сразу же запрыгивает в седло, или существуют какие-то предварительные действия, обычаи?

Коня перед тренировкой не кормят, чистят, седлают. Мой конь знает меня — проходя мимо, он может ткнуть носом в плечо, мол, привет; может фыркнуть: «Что, опять ты? Вчера же занимались!..»; может сделать вид, что меня не существует — жизнь вокруг интереснее, птички там, дождинки. А вдруг они нападут на бедного коня, и страшно, что могут с ним, таким беззащитным, сделать!.. Как-то он, проходя мимо, положил мне голову на плечо и так безысходно вздохнул. Это я так коротко попыталась ответить, что никаких ритуалов в начале нет. Всё наше маленькое личное общение происходит после занятия. Я кормлю Изумруда вкусняшками (яблоки, морковь, сахар, сухари). Он роняет на меня слюни, чешет об меня голову, иногда фырчит в ухо, иногда плюётся, пытается укусить. А если он на общение не настроен, например, где-то рядом страшный трактор гудит или погода не очень, тогда он толкает меня носом в сторону раздевалки, а тренера — в сторону конюшни, — мол, расходимся, девочки.

Существуют какие-то правила знакомства всадника с новым конём, или всё просто: сел да поскакал? Коню всё равно, кто на него вскочил?

Для проката, иппотерапии, параспорта — выбирают не столько суперэкстерьерных коней, сколько спокойных и не сильно требовательных. По большой части лошадь должна быть достаточно флегматичной, чтобы не обращать внимание, кого на неё сажают и для чего. У ребёнка может быть спастика ног, у взрослого — отсутствовать или плохо функционировать одна из конечностей. Видов инвалидностей много, а лошадей — одна или несколько. В любом случае, под особенности каждого своего коня не подберёшь. Но чем серьёзнее спорт, тем глубже должна быть настройка и связь одного спортсмена с одним конём. Первые годы тренер меня сажала почти на всех коней, что были в конюшне. Для лучшего понимания общих и индивидуальных способов управления лошадью. Сейчас я работаю только с Изумрудом. 

А что делать, если конь не принимает всадника?

Такое происходит крайне редко. Лошади достаточно лояльны к человеку. Агрессивных выбраковывают сразу. Конь весит в районе полутоны. Если конь захочет сбросить всадника, каким бы здоровым физически и профессионалом тот бы не был, он сможет это сделать. Сломать коня можно, но конный спорт — это всё-таки про сотрудничество, взаимодействие коня и человека. Красота и общее движение на полутонах, когда достаточно мысленного посыла. Так, это меня унесло далеко от ответа на вопрос… (улыбается). Бывают ситуации, когда конь не хочет работать. И тут уже зависит от настойчивости всадника, его профессионализма и силы. У тренера, например, все лошади, независимо от их желания, работать будут. А так, чтобы кратко: надо работать. Каждый день, над собой и с лошадью. Не впадать в истерику от того, что тебе кажется, будто за полгода нет подвижек вперёд. Несмотря на погоду, самочувствие и настроение, работать каждый день. «Вода камень точит» — эта пословица в конном спорте работает как ни в каком другом. Да и, в конце концов, всегда есть шпора и волшебный хлыстик. Пара добрых люлей ещё никому не повредила. Я тоже много чего не хочу, а надо.

Вообще как выстраиваются взаимоотношения человека с конём? Расскажи о своём опыте.

Я не очень понимаю, как правильно, а главное — коротко ответить на этот вопрос. Так же как и с любым другим живым существом. Где-то подкупом, где-то лестью, где-то пинками. И в моём случае: с бесконечной любовью и удовольствием. В какой-то момент, — ну, где-то после того, как начала заниматься верховой, — я поняла, что трудностей и несчастий в прошлом было достаточно много, и впереди наверняка тоже будут, от моего желания это никак не зависит. Но это не значит, что только из них состоит жизнь. А вот наполнить всё оставшееся время занятиями, людьми, животными, книгами, которые я люблю и которые доставляют мне удовольствие, — это как раз в моих силах. Вот я и стараюсь.

За эти 15 лет ты наверняка участвовала в различных соревнованиях. Расскажи о самых ярких и значимых для тебя победах.

В официальных городских и даже российских соревнованиях парочка побед имеется. Есть полтора десятка кубков после межклубовых фестивалей среди инвалидов. Но всё это было давно, и победы не сильно большие. А вот гордость вызывает одна совсем даже несерьёзная победа в никому не известных соревнованиях. Почти два года назад мы с тренером и конём переехали на новую конюшню, в новый клуб. Там кроме меня не было ни одного инвалида. Обычные здоровые дети и подростки, мужчины и женщины. В клубе раз в полгода-год проводятся внутренние соревнования. И через два месяца, как мы стали туда на постой, должны были пройти очередные. Нас спросили: «Будем?» Мы сказали: «Да!» Нас поставили в группу к новичкам. Езда была несложная, без галопной части, только шаг и рысь. Но моими конкурентами были все зрячие, и мы с Изумрудом с приличным отрывом взяли первое место. 

Побед, конечно же, не бывает без поражений. Какие провалы у тебя случались?

О! Мой грандиозный провал — третье место. Хуже меня лишь умственно отсталый мальчик, вообще сошедший с маршрута.

Это произошло в силу обстоятельств или в следствии каких-то твоих ошибок?

Моё единственное «обстоятельство» — слепота. Специфика программы «рабочая тропа» в том, что элементы могут быть какими угодно и находиться на любом расстоянии. Для видящего человека плюс/минус пара метров, 30/45 градусов принципиального значения не имеет. Если пространство для меня ново, я ориентируюсь исключительно на голосовые команды тренера. А это всегда постфактум. Такая машинка со сломанным пультом управления. Так же была незнакомая лошадь. Мне даже круга не дали проехать, чтобы почувствовать пространство и посмотреть, как лошадь двигается. Я просто села, а то, что она гораздо крупнее моего Изумруда, у неё шире шаг, она менее пластична — всё это я поняла, когда мы уже шли по рабочей тропе и успели накосячить. Ну, и есть виды спорта, где я хоть и не могу довести свои навыки до совершенства, но где имею возможность постоянно совершенствоваться. Это выездка. Рабочая тропа — фактически самое простое, что может быть в верховой, в ней участвуют дети и «спешл» всадники. Но я — спортсмен с 15-летним стажем выездки, дай мне незнакомого коня, слегка поменяй угол расстановки препятствий, и все мои навыки ничего не будут стоить. Ну, может, теперь, благодаря опыту в тех соревнованиях, нынешняя я заняла бы не третье, а второе место. Но здесь нечем было бы гордиться. Это не победа воли над обстоятельствами, не движение вверх несмотря ни на что. Это был бы лишь случай. И, говорила выше, подобных кубков у меня много.

Как ты обычно справляешься с неудачами?

Впадаю в рефлексию. У меня один способ справляться с неудачами, будь то жизненные неурядицы или проигрыши на соревнованиях. Долго раскладываю всё, из чего состояло то или иное событие, на составляющие, анализирую, что и в какой момент я могла изменить или нет. Задаю длинный список вопросов тренеру. Сравниваю, если есть необходимость, с информацией в интернете. Потом делаю для себя ряд выводов. Если повлиять на обстоятельства было в моих силах, то на будущее я принимаю это к сведению, и стараюсь не повторять ошибки. Если нет, принимаю ситуацию, живу дальше. Грусть в первые мгновения естественна и понятна, я грущу. Но страдания — это не про меня. 

Каковы вообще есть перспективы у незрячего всадника в нашей стране? К чему он может стремиться и где потолок?

Стремиться к победе на паралимпиаде: выездка, личный приз, командный приз. Потолка я не вижу. Сколько бы ни прошло лет и как бы я ни оттачивала свои навыки верховой езды — путь к совершенству бесконечен, и это прекрасно. Но если отвлечься от мира идей и перейти к реалиям, то картина не столь радужна и не слишком воодушевляюще выглядит. Верховая езда — один из самых дорогих и крайне неперспективных видов спорта. Для успеха необходимы: хороший тренер, конь подходящего характера и экстерьера, конюшня с манежем и возможностью тренироваться, годы тренировок. Всё это требует своевременной оплаты, и не разовой, а ежемесячной. Но мне повезло: у меня всё это было и есть. А «чемпиёнкой» всея всего я пока не стала. Не хватает ещё чего-то, какого-то элемента удачи, что ли. Чтобы участвовать в паралимпиаде, надо быть чемпионом России, надо иметь разряд. Чтобы получить разряд и победить на России, надо стать чемпионкой Москвы. А региональные соревнования либо не проводятся, либо я почему-то на них не попадаю. То коронавирус, то ещё что-то. Плюс участие в соревнованиях — особенно выездных — дорожает с каждым годом. Я не могу, как большинство зрячих, стартовать с колёс, то есть оплатить коневоз, возможность проехать езду и пару дней постоя. Мне нужно хотя бы пару недель, чтобы привыкнуть, ощутить пространство нового манежа, — а это поездки на другие базы, либо гостиница, это дополнительная аренда денника, и т.д. сейчас таких возможностей у меня нет. Министерство спорта выделяет деньги на верховую езду по остаточному принципу, то есть расходы на приезжих спортсменов с конями ложатся на их собственные кошельки. А искать спонсоров я никогда не пробовала, и не знаю, как это делается.

Беседу вёл писатель, журналист и общественный деятель Артём Аргунов.

На обложке: героиня рассказа Е.Романова. Подпись к фото: «Я, Изумруд и сирень».