Мужик, каких на Руси мало

95 лет со дня рождения Василия Макаровича Шукшина

«Да он и человеком-то никогда не был, он был мужик, а мужиков на Руси много», — так говорил пахан воровской шайки о только что убитом им бывшем подельнике бандитов Егоре Прокудине. Убитом за то, что тот решил «выйти из дела» и «завязать», зажить честной трудовой жизнью крестьянина. Так заканчивается последний киношедевр режиссёра Василия Макаровича Шукшина фильм «Калина красная».

Фильм со сложной судьбой, изрядно порезанный цензорами, ведь речь там шла о жизни уголовного мира в тогдашнем СССР. И заметьте, в картине не было обязательного в таких сюжетах мудрого и доброго следователя, образца честности и неподкупности. Нет, это была лента о судьбе простого русского человека, запутавшегося, но сохранившего в душе остатки совести. И вот этот последний фильм Шукшина, в котором он сыграл главную роль самого Прокудина, и стал, по сути, завещанием большого русского художника, писателя, философа сельской жизни. Человека, который до конца своих дней считал себя мужиком, простым русским мужиком, «каких на Руси много». Но сейчас, по прошествии полувека после его ухода, мы всё больше и больше понимаем, что такого великого мужика мы уже вряд ли в современной России найдём. Действительно, нынешний год ознаменован двумя шукшинскими юбилеями: 25 июля — 95 лет со дня его рождения в старинном алтайском селе Сростки, лежащем на берегу быстрой Катуни. А 2 октября исполнится полвека его безвременной кончины на Тихом Дону у станицы Клетской, где он снимался в фильме Бондарчука «Они сражались за Родину» по произведениям Шолохова.
Между этими двумя датами легла жизнь незаурядного русского мужика — гениального художника, чувствующего, конечно, свою необычность, но изо всех сил стремящегося не отрываться от народа, не становиться над ним в позу всезнающего гения. Нет, всю свою недолгую жизнь Василий Макарович желал оставаться этим вот деревенским жителем, только чудом занесённым на вершины искусства. Он ходил по Москве в сапогах, он балакал с экрана на мужицком алтайском наречии. Вспомните его замечательный монолог с рассказом о любимом коне в фильме «Печки-лавочки», где он, к тому времени уже знаменитый и модный столичный кинорежиссёр, а сумел представить зрителям настоящего русского чернозёмного мужика, которого нелёгкая занесла в столицу. Много говорили и говорят, что город в России поглотил русскую деревню, что жители деревень все как один стремятся бросить свою избу и стать горожанами — и такая тенденция действительно обескровила нашу деревню, и тому есть исторические причины. Но вот Шукшину по сердцу были другие мужики и бабы, те, что вцепились в свою землю, в свои леса и поля, и света другого не видят кроме них, и не нужна им наша суета. Таких деревенских жителей Шукшин любил, их он делал героями своих фильмов и многочисленных рассказов.
Но, спросит меня привередливый читатель: почему же сам Василий Макарыч бросил в определённый момент своей жизни любимую деревню и подался в столицу за шумной славой? Почему он не мог, как тот добрый Филя из стихотворения Рубцова, тоже великого деревенщика, дуть в свою дуду на своих алтайских пастбищах. Да потому, отвечу я, что Филя тот рубцовский был молчаливый, забитый по жизни мужичок, не пытавшийся ничего сказать людям. А Шукшину хотелось многое чего до людей донести. И он это многое донёс до разума и сердца русского человека. А Василий Макарович или, как называли его друзья, Макарыч — был вовсе не прост. И начало жизненного его пути было трудным, особый отпечаток наложило оно на становление его личности. Он родился в 1929 году — в страшный для всего русского крестьянства «год великого перелома», по существу говоря, в тот год, когда началось планомерное уничтожение русского крестьянства «как класса». Так было записано в партийных планах коммунистов относительно кулачества, на деле же именно кулаки и были самыми трудолюбивыми и зажиточными крестьянами. Они давали товарный хлеб стране, а потому — требовали и прав для себя, как для хозяев земли. А это противоречило партийным установкам коммунистов. Потому и потребовалось сокрушить в общегосударственном масштабе этот последний имущий класс в России, взять у него хлеб, чтобы купить на этот хлеб американские заводы и нанять западных инженеров для индустриализации страны, и отнять у него землю, чтобы на этой земле развернуть колхозы и совхозы — форму государственной собственности на способы и продукты земледелия. А неизбежно высвобождающийся при этом обширный контингент обезземеленных крестьян направить на великие стройки социализма, создание индустриальной базы государства.
Во многом это был вынужденный и неизбежный перелом, но как же он исковеркал и искромсал многие русские деревенские судьбы! Постигла эта горькая участь и семейство Василия Макаровича. В 1932 году был расстрелян отец Шукшина — крестьянин села Сростки Макар Леонтьевич Шукшин, расстрелян органами ОГПУ вместе с группой других русских крестьян за «антиколхозный заговор». Хотя к тому времени он уже работал в колхозе «Пламя коммунизма» и был на хорошем счету, но, видимо, недостаточно ретиво раздувал это самое пламя. Разумеется, это был чистый произвол, так как и никакого суда над крестьянами не было — расстреляли по решению «тройки» местных комиссаров. Хотели выселить и семью из родного дома, да куда выселять? — выселяли ведь в Сибирь, а Сибирь и без того — кругом... В 1956 году все «заговорщики» были полностью реабилитированы, но ведь долгие годы молодому Шукшину пришлось жить с клеймом «сына врага народа», хотя он сам и был настоящим народом. Подняла его и его сестру Наталью на ноги их мать — Мария Сергеевна (в девичестве Попова), женщина с несгибаемым характером, работящая и деловая. Она записала детей на свою девичью фамилию Поповых (Василий Макарыч впоследствии некоторых своих героев вывел с этой фамилией), чтобы к ним не придирались «органы», сама вышла замуж вторично, стала Куксиной. Но её любимый сын никогда не осуждал свою мать за измену памяти отца, он прекрасно понимал, что это был способ выжить, да и отчим оказался порядочным человеком, Шукшин его всегда уважал. Но когда получал паспорт, настоял на возврате ему его отцовской фамилии — и в 16 лет у него уже сложился твёрдый мужской характер.
Да и неудивительно, тяжёлая трудовая крестьянская жизнь, да ещё в военное лихолетье, рано делала из подростков самостоятельных мужчин. В 1943 году Василий поступил в автомобильный техникум в Бийске, хотел связать свою жизнь с машинами и ветром дальних дорог, да в техникуме прознали, что он сын «врага народа», создали невыносимые условия, он вернулся в свою деревню. Но как кончилась война, и как на руках у него оказался паспорт, он бросил свой Алтай и пошёл скитаться по стране, ища свою судьбу. Добрался и до Подмосковья, работал на разных промышленных предприятиях, был своего рода гастарбайтером. Тогда ещё не иссяк человеческий материал русской деревни и в гастарбайтеры (или лимитчики, как говорили тогда) шли ещё не таджики, а русские мужики с окраин огромной страны. Особенно известен из его трудовой биографии факт его работы слесарем-такелажником на стройке турбинного завода в Калуге. Работал он и во Владимире, и в других городах окрест Москвы, а вот в столицу его не пускали — из-за изъяна в биографии: «сын врага народа». Может, тогда у него зародилось неистовое желание покорить «первопрестольную», выйти в знаменитые люди, чтобы Москва склонилась перед ним, мужиком!..
Но прежде предстояло пройти военную службу. Шукшин был призван во флот в возрасте 19-ти лет, таков был тогда призывной возраст, призван из подмосковного Бутово, где работал. То есть он был честным советским гражданином, имел регистрацию в Подмосковье и стал там на воинский учёт. И неправы сочинители баек, утверждавшие впоследствии, что он якобы чуть ли не был главарём воровской шайки, отчего так хорошо знал нравы уголовников, раскрытые позднее в его «Калине красной». Нравы уголовников Шукшин вполне мог изучить из общения с людьми на стройках, сколько там было тех, кто отсидел в лагерях! Нет, краснофлотец Василий Шукшин отлично нёс свою службу, был на хорошем счету, изучил радиодело и служил в команде флотских радистов сначала на Балтике, потом на Чёрном море, в Севастополе. Был отличником «боевой и политической», как полагается, стал кандидатом в члены КПСС!.. А вот это уже важно, алтайский мужик рвался на «социальный лифт», как принято говорить сейчас, стремился выбиться в политическую элиту советского общества, а без членства в КПСС тогда это было невозможно. Но там же в Севастополе он открыл для себя и театр, участвовал в спектаклях флотского драмкружка, играл матросов-анархистов в «Оптимистической трагедии» Вишневского. Недаром и первая его эпизодическая роль в кино — будет роль революционного матроса, жестоко изрубленного шашкой лихим казаком Григорием Мелеховым в фильме Сергея Герасимова «Тихий Дон» по Шолохову. Удивительный казус судьбы — и последняя роль Шукшина будет ролью солдата из шолоховского «Они сражались за Родину»... Весь творческий путь художника Шукшина пройдёт между этих вех и характеров нашей истории: разгульная удаль казаков, революционная жёсткость и бескомпромиссность революционеров, почвенническая сущность крестьянства и стремление всё это понять, объединить в мятущейся душе самобытного художника. Не всё ему удалось, но что и удалось — оставило неизгладимый след в нашем национальном сознании.
Легенды, легенды окружают путь алтайского мужика Шукшина в большое киноискусство. Многим и до сих пор не верится, как это неотёсанный мужик «от сохи» да затесался вдруг в круг московской рафинированной творческой интеллигенции? Но если принять во внимание реалии того времени, то ничего удивительного в этом и нет. Искусство должно было быть партийным, как вещали тогда наши идеологи? — Шукшин был в партии. После службы во флоте он экстерном сдал экзамены за курс средней школы, за отсутствием учительских кадров в деревне некоторое время даже преподавал русский язык и литературу в местной школе, был поставлен директором школы сельской молодёжи в родном районе, то есть имел и соответствующую положительную характеристику от начальства. Имел опыт участия в любительских спектаклях, сам начал писать свои первые рассказы. Отчего бы ему было и не поступить в столичный творческий ВУЗ? Михаил Ромм, известнейший корифей советского киноискусства, любимец Сталина, создатель культовых советских фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году» набирал в 1954 г. свой курс во ВГИКЕе (Всесоюзный государственный институт кинематографии) и был очень недоволен тем, что в соискателях у него были всё мальчики и девочки из столичной интеллигенции в розовых платьицах и голубых штанишках, жизни не знающие, хотя и очень начитанные. А где взять типажи для советских производственных фильмов о тяжёлом, но и доблестном труде наших передовых рабочих и колхозников? Искусство должно принадлежать народу... этот лозунг никто не отменял. А тут, представьте себе, и является к нему этот самый «народ» от сохи, с Алтая, в кирзовых сапогах, с рабочей биографией, с военной службой за плечами, но и с кандидатским билетом КПСС в кармане! Притом пишет на вступительных экзаменах сочинение по Маяковскому лучше, чем рафинированный интеллигент Андрей Тарковский, сын известнейшего советского поэта Арсения Тарковского! Да это же просто клад — колхозник, рабочий, бывший военнослужащий, партиец, да ещё и в литературе маракует, попробуй такого не прими! И Василий Макарович Шукшин начал свой путь в киноискусство.
Он сразу стал востребован как типаж человека из народа. И почти сразу стал сниматься в тогдашних более или менее талантливых фильмах. Это ему было нужно в смысле зарабатывания денег, ведь в Москве он не имел ни кола ни двора. Нужно было снимать квартиру, жить в общаге ему не хотелось, он был уже взрослый мужчина, самый старший на курсе, хотел жениться. Женился ещё на Алтае в своих Сростках на местной красавице Марии Шумской, девушке из состоятельной семьи и с претензиями на условия быта. Эти претензии молодой жены и погубили новую семью. Маша ни за что не хотела переезжать из богатого дома в Москву на съёмное жильё, и Шукшин хоть и женился, а уехал в Москву один, после чего ощутил себя покинутым и начал попивать. Конечно, недолго он оставался один, нашлись другие женщины, такой талантливый мужик один оставаться не должен. Да и актёрская слава пришла к нему после нашумевшего фильма «Два Фёдора», куда режиссёр Марлен Хуциев взял студента ВГИКа на главную роль солдата, возвращающегося с войны и усыновляющего беспризорного мальчика-тёзку, каких было много в то время. Фильм этот и сейчас смотрится с захватывающим интересом, а тогда Шукшин сразу стал звездой экрана. 
Но съёмки в фильмах мешали его учёбе на режиссёрском факультете ВГИКа, ведь там нужно было снимать свои фильмы и он смог окончить ВУЗ только в 1960 году, а ему тогда было уже за 30. Ещё в годы учёбы в институте Василий Макарович серьёзно взялся за литературное творчество. Он стал писать рассказы из сельской жизни, выводя героями своих произведений своих земляков-крестьян. Рассказы его были неумелы с точки зрения литературного мастерства, но он брал другим — знанием жизни на селе и открытием удивительных русских характеров, таких деревенских чудаков, каких не встретишь в других народах. Это было забавно, непонятно для искушённого читателя, но ново и потому интересно. Шукшин открыл свой стиль, а это очень важно для любого писателя, открыл литературному миру своих героев, каких только он мог описать и никто другой. И хотя искушённым знатокам это казалось примитивом, некоторые, как, к примеру, однокашник Шукшина по режиссёрскому факультету Андрей Тарковский даже считали, что Шукшин сочиняет «сказочки» про русский народ. Но литературные журналы начали печатать его немудрёные произведения, похожие на притчи из сельской жизни, и литературная, а не только кинематографическая известность пришла к нему.
Способствовала этому и близкая связь Шукшина с дочерью крупного советского литератора и издателя, главного редактора журнала «Огонёк» Анатолия Софронова —  Викторией. Она стала, по сути, его уже третьей женой, так как перед тем он жил со студенткой ВГИКа Лидией Чащиной. Но та не понравилась его матери, и роман с ней распался. Вообще до конца своей недолгой судьбы Василий Макарыч как дитя слушался свою властную мать и связывал свою жизнь с теми женщинами, которые нравились его строгой мамаше. Это тоже была такая странная особенность этого удивительного человека. В нём остро жило чувство родства, связи с родом, с родной матерью, как с матерью — сырой землёй. Тоже чисто крестьянская черта в характере. Скульптор Вячеслав Клыков очень ясно уловил эту связь и создал знаменитый образ великого русского мужика Шукшина. Изваял свой памятник ему, установленный ныне на горе Пикет у Сросток, — исполинскй Шукшин сидит босой на земле, и огромные его крестьянские ступни упираются вот в эту самую чернозёмную землю. Колоссальной силы образ!
Виктория Софронова очень помогла Шукшину в отточке его литературного стиля. Они вместе работали над сценарием фильма «Живёт такой парень» — первой большой режиссёрской работой Шукшина, выведшей его в первый ряд известных советских кинорежиссёров. Но личная жизнь у них не сложилась. Шукшин был нестоек перед женским очарованием, а как знаменитый актёр, режиссёр и писатель (у него уже начали выходить первые сборники рассказов) он имел слишком много предложений от женщин, падких на прославленных мужчин. Да, в личной жизни Василий Макарыч разбрасывался, признавался в письмах своей маме (опять маме!): «Я запутался в женщинах, мама!» И мама его всегда спасала. Такого большого, несуразного, но гениального ребёнка. И вот только тогда, когда Василий встретил актрису Лидию Федосееву, женщину со сложной судьбой, он нашёл то, что совпало в нём с его внутренним крестьянским пониманием смысла семьи как надёжного своего дома, крепко стоящего на земле. 
И последние его знаменитые фильмы: «Печки-лавоки» и «Калина красная» — это были работы, сделанные им вместе со своей женой Лидией, в них ясно виден удивительный сплав их характеров, давший убедительные результаты. В них Шукшин смог полностью раскрыть свой характер, свой мужичий взгляд на мир. Взгляд именно русского мужика, всегда в своей жизни решающего один острый и самый главный для себя вопрос: «Надо бы жить по совести». А по совести на Руси всегда было жить трудно... И Егор Прокудин, последний его великий эпический герой, ведь решил для себя этот вопрос, вернулся от лихой жизни к земле, к почве, к своим истокам. И погиб, убитый пулей бандита, так как грехи прошлого отомстили ему. Ситуацией, разыгранной в этом фильме, Шукшин словно предрёк будущее «лихое» время 90-х годов в России, когда мир криминала стал распоряжаться судьбами людей в нашей стране. Многие тогда ещё в годы жизни Шукшина не поняли это предсказание художника, а вот — всё сбылось. По совести мы жить так и не начали...
Возможно, судьба и Бог решили подчеркнуть значимость последнего художественного откровения Шукшина и не дали ему возможность создать фильм о Степане Разине, который он мечтал снять всю свою творческую жизнь. Сценарий фильма по роману Шукшина «Я пришёл дать вам волю» уже был одобрен Госкино, но Василия Макаровича отозвал режиссёр Бондарчук для съёмок на Дону в главной роли советского бойца в фильме «Они сражались за Родину». 45-летний Шукшин уже чувствовал нелады со здоровьем, мучила незалеченная язва, но на сердце он не грешил, не подозревая, что боли в области желудка могут быть связаны с сердечной недостаточностью. А съёмки оказались мучительно тяжёлые, на жаре, в пыли и ветрах, в полевых условиях донской степи. Режиссёр спешил, была уже осень, заставлял актёров работать по многу часов. Измученные исполнители ролей возвращались на теплоход «Дунай», стоящий у станицы Клетской, где была база киноэкспедиции. А там режиссёр запрещал им даже мыться, чтобы они на следующий день съёмок сохраняли вид измученных тяжкими боями советских солдат. Шукшин для поддержания сил пил много крепкого кофе, а это ещё больше перегружало его потрёпанное сердце... Утром 2 октября 1974 года его нашли мёртвым в своей каюте. По полу каюты были разбросаны листки со сценарием его несбывшегося «Степана Разина»...

«К нему опять подступили… Степан хотел лечь сам, но двое подступивших почему-то решили, что его надо свалить; Степан, обозлившись, собрал остатки сил и оказал сопротивление. Возня была короткая, торопливая; молча сопели. Степана уронили спиной на два бруса — так, что один брус оказался под головой, другой — под ногами... В тишине тупо, коротко тяпнул топор — отпала правая рука по локоть. Степан не издал стона, только удивленно покосился на отрубленную руку. Палач опять взмахнул топором; железное лезвие хищно всплеснуло на горячем солнце белым огнем; смачный, с хрустом, стук — отвалилась левая нога по колено. И опять ни стона, ни вздоха громкого... Степан, смертно сцепив зубы, глядел в небо. Он был бледен, на лбу мелкой росой выступил пот.
Фрол, стоявший в трёх шагах от брата, вдруг шагнул к краю помоста и закричал в сторону царя:
— Государево слово и дело!
— Молчи, собака! — жёстко, крепко, как в недавние времена, когда надо было сломить чужую волю, сказал Степан. Глотнул слюну и ещё сказал — тихо, с мольбой, торопливо: — Потерпи, Фрол... родной... Недолго...
Палач третий раз махнул топором…
Гулко, зевласто охнул колокол. Народ московский дрогнул. Вскрикнула какая-то баба...
Палач рубил ещё дважды.
Ещё и ещё били в большой колокол. И зык его — густой, тяжкий — низко плыл над головами людей».

Мы часто повторяем знаменитую шукшинскую фразу: «Мужиков на Руси много!» Забывая, что говорит её в фильме Шукшина главарь бандитов, убийца. И в его устах это сродни барскому, генеральскому: «Бабы новых нарожают!», или «Лес рубят — щепки летят!» Нет, настоящих мужиков да ещё с великим талантом всегда мало, и их надо беречь!

​