...Если бы вдруг случилось такое, что все чиновники, начальники, советники и заместители начальников, депутаты и их помощники и пр. собрались в одном зале, и вдруг бы мне пришлось выступить перед ними, и они бы меня слушали… Вот при стечении всех этих фантастических обстоятельств, я бы им сказал: «Дорогие наши, всенародные… Нет сил больше вас на себе тащить. Никакая экономика не выдержит всех ваших проектов, съездов, банкетов, ваших зарплат и «бонусов». Есть предел любому терпению, и этот предел близок… Хватит прожирать мою Родину. Дармоеды!»

Сажусь на коня вороного —
Проносится тысяча лет.
Копыт не догонят подковы,
Луна не настигнет рассвет.
Сокрыты святые обеты
Земным и небесным холмом.
Но рваное знамя победы
Я вынес на теле моем...

Последнее десятилетие жизни Юрия Кузнецова – великого русского поэта конца XX – начала XXI столетий – ознаменовано его чрезвычайно зримым и твердым мировоззренческим поворотом. Перевод древнерусского «Слова о законе и благодати» митрополита Илариона, поэмы «Путь Христа» (детство, юность и зрелость), «Сошествие в Ад» и целый ряд стихотворений со всей очевидностью показывали: русский национальный поэт, прежде наиважнейшее место в творчестве отводивший метафизике родового начала, неуловимо соединил ее с православием...

Языком побеждая в газетах,
уповая на пряник и кнут,
те стратеги в густых эполетах
до потопа страну доведут.

Если варваров орды нахлынут,
вся компания вмиг удерет
кой-куда в субтропический климат
и заляжет на дно… А народ?!..

В колдобинах улиц томится тоска.
Борозда, изгибаясь, за плугом спешит.
Мальчик на глиняной крыше спит.
Как вымя коров, над ним облака...

Мальчик-поэт, улыбаясь, спит.
Что пробужденье готовит ему?
Свет благодатный? Кромешную тьму?
На улицах жизнь монотонно гудит…

Великий Русский! – Кто я без тебя?
Иван непомнящий ни Родину, ни племя,
Манкурт, ублюдок, порченое семя,
Корабль без якорей и без руля.

Ты солнца свет, ты песня соловья,
Ты вещий Пушкин, ты кудесник Даль,
Ты светлая тургеневская даль,
Ты Родина Великая моя!...

Невозвратимы прожитые годы,
Для человека – горечь и печаль.
Душа уходит в сердце небосвода,
Надев на плечи ангельскую шаль...

Оценив элегантность предложения Чубайса переделить добро огромной страны и избежав дешёвых соблазнов, Арон оказался в мощной обойме Витняка, перекроив райагропром в АО «Нива», а себя – в полновесного хозяина. Всё складывалось. К сорока шести годам Арон обитал в «дворянском гнезде» – двухэтажном особняке с готической башней, гаражом, сауной и обширным подворьем, теша себя любовным уходом за самоличным огородом из множества грядок, грядочек и клумб. Жизнь, конечно, сияла не грядками. И не сетью собственных магазинов, реконструкцией мясокомбината и строящимся пивзаводом. Арон был в деле. Тягомотина будней с перспективой куцей пенсии превратилась в захватывающую игру, успех в которой был немыслим без сочного, почти экстазного риска...

Всегда люди старались строить Божьи дома повыше, на пригорке, на горочке, пусть небольшой, но всё поближе к небу, Богу. Строили крепко, красиво и навечно. Вечное не может быть убогим. Если Бог вечен, значит, и посвящение ему должно быть под стать. Под стать вере и любви, обращённым к всевышнему познанию, ибо познание высокого и есть Бог. Познание красивого, доброго, вечного...