То, чего не знал Шекспир. Историческая миниатюра
То, чего не знал Шекспир. Историческая миниатюра
Велик авторитет подлинного писателя. Когда мы читаем произведение какого-либо большого мастера художественного слова, мы ни на мгновение не сомневаемся в том, что все написанное происходило на самом деле. Мы верим писателю безоговорочно. Между тем доля творческого воображения в книгах немалая, и иногда стоит поразмыслить: кем был герой книги на самом деле и кто послужил основой для его изображения?
Возьмем лишь одну трагедию Шекспира «Отелло». Ревнивый мавр задушил свою возлюбленную Дездемону, усомнившись в ее верности. Но был ли Отелло мавром на самом деле? И такая ли драма разыгралась между супругами, как это было описано великим драматургом?
Писательскому расследованию поддаются даже те события, которые происходили много веков назад. Перенесемся мысленно в середину пятого века нашей эры и посмотрим – как действовали вероятные герои шекспировской трагедии и что послужило причиной их драмы?
В ту давнюю пору Хазарское ханство представляло собой себя сильное государство. Оно владело огромной территорией между Карпатскими горами, Черным и Каспийским морями, а с севера до середины реки Волги. Столицей хазар был город Ител, то есть сегодняшняя Астрахань. Хазарские племена являются историческими и ныне исчезли с лица земли. Об их существовании напоминают лишь древнее название Волги, звучавшие как Итиль, и Каспийского моря, произносимого как Хазарское.
Большинство историков относят хазар к тюркским группам, меньшее количество ученых считает их грузинами. Сами хазары ничего не производили. Они занимались торговлей и коммерцией, имея сильную армию, нападали на соседние государства, захватывали их и заставляли платить дань. О том, насколько они были значимы, говорит тот факт, что русичи, провозя товары через земли хазар, отдавали им десятую часть своих товаров.
Страной хазар правил хан. Его власть была настолько велика, что если бы он приказал подданному: «Убей себя», тот беспрекословно выполнил бы его повеление.
Хазарские племена длительное время являлись северными соседями Ирана, и между двумя государствами шло затянувшееся соперничество за господство в обширном регионе. От того, с кем дружили хазары и кого поддерживали, зависела расстановка сил на огромной территории.
Кроме хазар серьезную опасность для Ирана представляли и гунны, кочевые племена, воинственные и неприхотливые. Гунны налетали на своих низкорослых, необычайно выносливых, быстрых как вихрь лошадях, грабили, убивали, сжигали селения и, стремглав уносились в пустыню Гоби, основное место их обитания.
В описываемый нами период в Иране правил царь Теодсьюс II, в стране хазар главенствовал хан Баханун, а племенами гуннов повелевал верховный вождь Отелло.
Известно, что всякое противостояние неизбежно выливается в решительные действия. Царь Теодсьюс II был хитрым и коварным политиком. Он был уже стар, страдал одышкой, полнота и болезни мешали ему принимать участие в воинских походах, и тогда на смену воинственности пришли интриги. Теодсьюс II подкупил хазар, уверяя их, что гунны накопили огромное количество золота и, если разгромить их, то можно несказанно обогатиться. Пробудившаяся жадность редко когда согласует свои действия с разумом. Хазары принялись нападать на становища гуннов и разорять их.
Вождь гуннов Отелло находился в самом расцвете мужской зрелости. Ему исполнилось тридцать лет. Рослый, сухощавый, загоревший от пустынного солнца до цвета темной меди, он отличался решительностью и бесстрашием. Собрав большое войско, он обрушился на хазар, разгромил их и захватил столицу Ител. Отелло сидел во дворце хазарского хана на его золотом троне, а тот стоял перед ним на коленях, опустив голову и щуря и без того узкие глаза. Хан Баханун во всем проигрывал свирепому гунну: был невысокого роста, тщедушным и больше сидел во дворце, чем разъезжал по своей стране.
Гунны требовали от своего вождя, чтобы он разрешил им превратить страну хазар в пепелище, а их самих полностью уничтожить. Но Отелло при всей своей дикости был неплохим политиком и руководствовался здравым смыслом. С хазар можно брать большую дань, а их самих использовать в набегах, ставя в первые ряды нападающих. И Отелло предложил хану Бахануну мир на своих условиях: полное подчинение гуннам, половину всех богатств и тех товаров, которые хазары получают от транзитов купцов по своим землям, участие во всех набегах кочевников. И кроме того, для закрепления соглашения хан Баханун должен отдать в жены Отелло свою младшую дочь Тилимону.
Последнее условие было самым тягостным для хазарского хана. Он любил Тилимону больше всех остальных детей, но пойти наперекор гуннскому вождю он был не в силах. И Баханун еще ниже склонил голову в знак согласия.
Тилимоне только что исполнилось пятнадцать лет. Хазары были темноволосыми и смуглыми, но были среди них и светловолосые с голубыми глазами. Младшая дочь хазарского хана славилась своей красотой. Она была изящного сложения, с правильными чертами лица, большими синими глазами, по цвету соперничающими с небом. Мягкие шелковистые волосы имели золотистый цвет, кожа отливала матовой белизной.
У Отелло было восемь жен и тридцать наложниц по числу прожитых лет. Женская красота была для него невнове, но против своей воли он любовался юной хазаркой. Она же с испугом смотрела на его темное, хмурое лицо с резкими чертами, на длинные спутанные волосы, падавшие на плечи. Отелло никогда не улыбался и от того выглядел мрачным.
Иранский шах, узнав о соглашении между хазарами и гуннами, подкрепленное родственными отношениями, поспешил заключить мир с гуннами, с обязательством не посягать на их территорию.
Тилимона боялась своего супруга. Но ее опасения оказались напрасными. Отелло влюбился в юную хазарку. Ее красота очаровала его. В довершение к ней, у Тилимоны оказался покладистый характер, взрослея, она проявила рассудительность, и Отелло все чаще советовался с ней, замышляя очередной набег на какую-либо страну. Более того, гуннский вождь отказался от своих прежних жен и наложниц, раздав их своим приближенным. Его любовь к Тилимоне походила на жажду в знойный летний полдень, когда припадают губами к влаге холодного прозрачного родника и никак не могут напиться.
И Тилимона полюбила своего супруга. Несмотря на свирепый вид, с ней он был мягок и уступчив, а его чувство казалось безграничным. Они были счастливы, и к этому нечего больше прибавить. Тилимона сопровождала Отелло во всех завоевательских набегах. Она научилась неплохо владеть оружием и скачка целый день на лошади не утомляла ее.
Так прошло двадцать лет. У них родилось трое сыновей и две дочери. И их гуннский вождь любил безмерно. Они унаследовали все лучшее, что было во внешности отца и матери, и Отелло гордился ими, как самым ценным своим достоянием.
В политике руководствуются не симпатиями и антипатиями, а прежде всего собственной выгодой. Казалось бы хану Бахануну, к тому времени сильно одряхлевшему, не на что было жаловаться. Гунны ему не особо досаждали, ежегодная дань не была обременительной, а родство с Отелло обеспечивало ему хорошую защиту от корыстных соседей. Но Баханун стремился обрести прежнюю независимость и единолично распоряжаться всем, что попадало ему в руки. За минувшие десятилетия он накопил немалые силы, теперь хан мог выставить хорошо вооруженную армию в десять тысяч всадников и можно было помериться силами с гуннским вождем. Но Отелло был опытным военачальником и следовало к силе добавить хорошую осведомленность обо всех его замыслах. И хан Баханун начал действовать.
Живя в гуннском становище, Тилимона не порывала связей с хазарами. Ее часто навещали родные и она, с согласия мужа, не раз и не два за эти годы выезжала в Ител, чтобы проведать отца. Более того, она уговорила Отелло и ее личная охрана состояла из десятка хазарских воинов.
В один из дней она получила сообщение, что к ней собирается приехать в гости брат Мусан, которого она не видела уже три года. Тилимона очень обрадовалась этой вести и выехала со свитой брату навстречу. Они встретились в пустыне, на одной из караванных дорог. Было жарко, солнце белесым шаром зависло в выцветшем от зноя небе. Безветрие, горячий воздух стеклистыми струями вздымался кверху. Тишину нарушало конское ржание и громкая перекличка воинов. Слуги растянули шатры. Брат и сестра повлажневшими от слез глазами рассматривали друг друга. За эти годы Мусан заметно возмужал. Он был моложе сестры на десять лет. Такой же светловолосый, но с темными глазами и смуглее. Лицо его опушила мягкая бородка, но остались прежними порывистость и улыбка, придававшая ему обаяние.
Переговорили вроде бы обо всем, но Тилимона ощущала недосказанность. Брат испытующе поглядывал на нее и, казалось, никак не мог решиться перейти к главному. Тилимона пошла ему навстречу.
- Ты хочешь что-то сказать? – спросила она прямо.
Мусан замялся.
- У меня к тебе поручение от отца.
- Говори.
- Все зависит от того, насколько ты любишь нашу родину. Осталась ли ты хазаркой? Если да, то нам стоит поговорить откровенно. Если же ты стала гуннкой, то, я думаю, не надо заводить серьезного разговора.
Тилимона в упор посмотрела на брата.
- Родина по-прежнему дорога мне. Говори, что я должна сделать для нее?
Мусан заговорил откровенно.
- Вот уже двадцать лет мы в подчинении гуннов и являемся их данниками. Это унизительно для нашего народа, который знал лучшие времени, и был повелителем многих племен. Пришло время нам вернуть хазарскому ханству прежнюю независимость. Мы накопили немалые силы, собрали крепкую армию. Пора сбросить гуннское ярмо с нашей шеи. Ты в этом можешь нам помочь.
Тилимона внимательно слушала брата.
- Потому я и спросил тебя: осталась ли ты хазаркой в душе? – продолжал Мусан.
- Я уже сказала тебе, что – да, - ответила Тилимона. – Только не требуйте от меня невозможного. Гунны не стали мне родными, но Отелло – мой муж и мы любим друг друга. У нас пятеро детей и об этом тоже не стоит забывать. Если ваши требования не связаны с убийством, то я готова помочь своему народу. Я понимаю, что неволя унизительна, а хазары всегда дорожили свободой.
- Никто тебя не вынуждает убивать мужа или кого-либо другого, - успокоил сестру Мусан. – Дело в другом. Наше войско начнет тревожить границы ваших владений. Тогда Отелло двинется на нас в поход, чтобы навязать решительную битву. Ты расскажешь нам о его планах, больше от тебя ничего не требуется.
Тилимона задумалась, предложение не казалось ей невыполнимым.
- Да, но не пострадают ли при этом гунны?
Мусан усмехнулся.
- Ты должна была бы спросить: не пострадают ли при этом хазары? Так вот я скажу, если мы будем знать, как твой муж намеревается провести решительную битву, то мы сумеем уклониться от нее. Отелло увидит, что так просто нас не поймать в ловушку, что силы у нас значительные, и тогда он пойдет с нами на переговоры. Мы поставим ему условие: возвращение Хазарскому ханству прежней независимости и равносторонний союз или долгая война. Я думаю, он вынужден будет принять наши условия.
Откуда было знать неискушенной в политических хитросплетениях тридцатишестилетней женщине, что ее просто-напросто обманывают ближайшие родственники?
- Хорошо, я сделаю это, - сказала она. – Но как я сообщу вам о планах мужа?
- Это несложно, - ответил Мусан. – Ты часто ездишь на охоту за сайгаками. Тебя сопровождает охрана из наших соплеменников. Я оставлю тройку наших воинов у родника в урочище Больших камней. Дальше на расстоянии конского пробега один от другого расположу посты. Как только они получат от тебя весть, на всем скаку помчатся в Ител, передавая сообщение от всадника к всаднику.
И хазары начали проявлять активность. Их небольшие отряды нападали на становища гуннов, угоняли конские табуны, а захваченных пленников продавали в рабство.
Отелло срочно собрал совет вождей племен. Было принято решение двинуться в поход на хазар и в решающей битве разгромить их. Уже заполночь Отелло вернулся в свой шатер. Он выглядел озабоченным и усталым. Тилимона встретила его ласково. Она кружила вокруг мужа, как мотылек вокруг пламени светильника, была заботлива и предупредительна. Отелло лежал на кошме, прикрыв глаза. Тилимона сидела рядом.
- Случилось что-нибудь серьезное? – тихо спросила она, касаясь пальцами висков мужа и слегка поглаживая их, чтобы снять напряжение.
- Хазары нападают на наши земли и грабят их, - отозвался Отелло. – Этим они дают понять, что больше не считаются с нами. Их следует проучить, напомнить на чьей стороне сила.
- Но мой отец стар, - деланно удивилась Тилимона. – Неужели он решился на открытие противостояния с гуннами?
Отелло приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на жену.
- Это исходит от твоего брата Мусана. Он сейчас негласный правитель ханства. Твой отец всего лишь его советник.
Тилимона помолчала. По стенкам шатра пробегали сполохи от горящего неподалеку костра, слышались перекличка воинов, стоящих в карауле, конское ржание и перестук копыт. Где-то далеко выл волк, сетуя на свою злосчастную судьбу.
- И что ты намерен делать? – спросила Тилимона.
- Я отдал приказ вождям племен собирать воинов для похода на хазар, - устало ответил Отелло. – Через три солнца мы выступим.
- Ты хочешь сразиться с хазарами? – продолжала допытываться Тилимона. – Но тебе же сообщили, что у них большое войско? Может лучше сперва пойти с ними на переговоры? Мусан молод, но он разумен, должен понимать, что в битве с гуннами хазарам не выстоять.
Отелло приподнялся на локте, а потом сел, обхватив колени руками.
- Своими действиями твои соплеменники дают мне понять, что настроены решительно и тратить слова в бесполезных встречах не намерены. Только большое сражение может образумить их. Мне жаль, конечно, я породнился с твоим отцом и Мусаном, но сама видишь, я вынужден пойти на сражение с ними.
Тилимона поразмыслила вслух.
- Ты пойдешь на хазар и удалишься от своих владений. Если что, тебе неоткуда будет ждать помощи. Хазары же будут близки к своим землям…
Отелло покачал головой, отвергая сомнение жены.
- Мы обманем хазар. Навяжем им битву на плоскогорье, близ их границы. Там за обширной площадью – россыпь крупных камней, а потом глубокий провал. Я расположу своих воинов в линию. Хазары помчатся на нас клином, чтобы разорвать ее. Тогда мы быстро раздвинем ряды и их кавалерия налетит на камни. Лошади попадают, образуется завал из всадников, а следующие будут сталкивать их в провал. Тогда мы ударим с двух сторон и с хазарским войском будет покончено.
Смертельным холодом повеяло на Тилимону от этих слов мужа, и она укрепилась в своем решении – не допустить гибели соплеменников.
- Я завтра поеду на охоту, - проговорила она. – Тебе понадобится мясо в походе.
Охота на сайгаков была любимым развлечением Тилимоны, и Отелло не стал возражать.
До утра молодая женщина не сомкнула глаз. Она думала, что, узнав о замысле вождя гуннов, хазары не решатся на битву и тогда обе стороны будут вынуждены начать переговоры.
В полдень она встретилась с хазарскими воинами в установленном месте и сообщила им о готовящемся походе кочевников и о плане предстоящего сражения. Те стремглав помчались к следующему посту, нахлестывая коней плетьми.
Гунны двинулись в поход на хазар. Заросшие волосами, в звериных шкурах, они производили устрашающее впечатление.
Тилимона ждала сообщения о событиях на плоскогорье и, когда оно пришло, она ужаснулась тому, что совершила.
Как и намечалось, гунны выстроили свое войско на краю плоскогорья. Хазарская конница медленно приближалась к ним, но она двигалась сплошной стеной, не образуя клина. Прежде чем Отелло успел осмыслить неожиданное поведение противника, на его войско напали с тыла. В глубоком провале затаилась хазарская пехота и теперь, поднимаясь, она обстреливала гуннов из луков. Ряды кочевников смешались. Они оборачивались, чтобы отразить нападение врага сзади и в это время на их переднюю линию налетела хазарская конница. Она разделилась на три колонны. Средняя ударила гуннов в лоб, а другие охватили их с двух сторон. Кочевники оказались в кольце, они теснились на краю плоскогорья, не имея возможности для отступления. Их безжалостно вырубали и теснили в тот самый провал, в котором должна была обрести гибель хазарская конница.
Отелло сражался в первых рядах. Лишь его огромная сила и слаженность телохранителей помогли ему избежать позорного плена. Он с горсткой воинов вырвался из смертельного кольца и ускакал. Его долго преследовали, но выносливые гуннские кони не подвели.
Кочевники потерпели страшное поражение. Погибло свыше пяти тысяч воинов и столько же оказалось пленниками хазаров.
Хазарское ханство обрело прежнюю независимость.
Униженный и окровавленный возвратился вождь гуннов в свое становище. Тилимона лечила и успокаивала его, а он не хотел никого видеть, был мрачен и молчалив. Такого разгрома гунны не знали за всю историю своего существования. Лишь через неделю он снова собрал совет вождей племен.
- Как же так получилось? – спросил Отелло, обводя хмурым взглядом пятерых военачальников. – Ведь мы продумали все до мелочей, прежде наши планы всегда удавались, и вот такой позор.
Вожди молчали и только Ягак, в обязанности которого входила разведка и обеспечение безопасности верховного вождя, осмелился заговорить. Он был невидный собой, но славился хитростью и быстрым соображением.
- Я думаю, нас предали, - негромко сказал он. – Вернее, я уверен в этом. Об этом свидетельствует то, как хазары провели битву. Они знали о нашем замысле и сумели обыграть нас.
Лицо Отелло потемнело от прихлынувшей крови.
- Ты думаешь, что говоришь? – спросил он грозно. – О нашем замысле знали всего десять человек. Пятерых нет в живых, остальные мы, вот они. Значит предатель среди нас?
Ягак пожал плечами.
- Пока я не установлю истину, я буду подозревать всех и каждого.
Отелло побагровел от гнева.
- И меня тоже?
Ягак снова пожал плечами.
- Нужно выявить предателя, - хмуро проговорил Касис, один из вождей. Поджарый и ловкий, он славился отвагой в боях. – Пока мы не сделаем этого, мы не сможем рассчитаться с хазарами. Каждый наш замысел будет известен им и поражение будет следовать за поражением.
- Я выявлю предателя, - твердо пообещал Ягак.
- И что мы с ним сделаем? – поинтересовался Касис. Вопрос был задан с умыслом. Как поступит с предателем верховный вождь, если вдруг тот окажется близким ему человеком?
- Все устремили взгляды на Отелло.
- Кто бы то ни был,- произнес верховный вождь с угрозой.- Он будет казнен. Это я вам обещаю.
На совете решили собрать новое войско и готовить его к предстоящим сражениям с хазарами. Позор недавнего поражения должен быть смыт вражеской кровью.
Вожди разошлись, Ягак задержался в шатре Отелло.
- Великий вождь, - сказал он. – Есть один способ выявить изменника…
Отелло остановил на нем тяжелый взгляд.
- Ты должен будешь каждому из приближенных сообщить наедине, что договорился с иранцами о совместном походе против хазар. И выступим мы в поход не позднее, чем через одну луну. Новость важная и предатель поторопится известить о том наших врагов, – поделился Ягак своим замыслом. – Мои люди будут следить за каждым из военачальников и тот, кто покинет становище под каким-либо предлогом, и есть предатель. Конечно, мы будем сопровождать его незаметно до места встречи с хазарами, чтобы убедиться окончательно в его измене.
Морщины на лице Отелло разладились. Он не терпел бездействия, а неизвестный изменник связывал ему руки.
Отелло сделал так, как советовал Ягак. Его сообщение обрадовало вождей племен, всем не терпелось свести счеты с хазарами.
Меньше всего Отелло был склонен подозревать в измене свою жену. Он не собирался ей говорить о мнимом союзе с иранцами, но вечером его словно что-то подтолкнуло.
- Мой господин, сегодня ты веселее, чем вчера, - проговорила Тилимона, ласково проводя руками по густым спутанным волосам мужа.
- Есть чему радоваться, - откликнулся Отелло. – У иранцев тоже иссякло терпение. Мы договорились через одну луну напасть на хазар. Обрушимся на них с двух сторон, тут уж им не выстоять.
Отелло искоса наблюдал за женой. Тень обеспокоенности скользнула по ее лицу.
- Это точно? – еле слышно спросила она.
- Точнее некуда, - с деланной беззаботностью отозвался верховный вождь гуннов. – Мы уже согласовали с иранцами все свои действия. Вырубим хазар до последнего человека.
Тилимона продолжала улыбаться, но Отелло видел, что недавнее оживление покинуло ее, и сомнение в верности жены усилилось.
Тилимоне в ту ночь было не до сна. Она терялась в мыслях. Сообщила хазарам о плане предстоящей битвы и гунны понесли большие потери. Более того, в сражении едва не погиб ее муж. Раскаяние мучило молодую женщину. Но вот другой замысел Отелло, он может обернуться полным уничтожением ее соплеменников? Поставить в известность брата? Под утро Тилимона решила: она еще раз встретится с хазарскими лазутчиками и расскажет о разговоре мужем. Но это будет последний раз…
Через два дня Тилимона снова отпросилась у мужа поехать в пески поохотиться на сайгаков. Тот разрешил. В сопровождении десятерых телохранителей Тилимона поскакала к условному месту. Она не знала, что в отдалении за ней следует соглядатай Ягака.
У родника в урочище Больших камней ее поджидали трое хазарских воинов. Тилимона передала им важное известие и попросила сообщить Мусану, что это ее последняя помощь сопределенникам.
Хазары поскакали к окраине пустыни.
Уже заполночь Ягак попросил, чтобы Отелло принял его.
- Великий вождь, пообещай, что ты выслушаешь меня до конца и только потом выскажешь свое отношение к моим словам.
- Обещаю, - отозвался Отелло. – Ты узнал, кто предатель?
- Узнал.
- И кто это?
Ягак помолчал, потом произнес только два слова.
- Твоя жена.
Верховный вождь вспыхнул от гнева.
- Ты сошел с ума. Уж лучше бы ты меня заподозрил в измене.
- Доля твоей вины тоже есть в предательстве Тилимоны, - непреклонно проговорил Ягак.
Отелло вскочил на ноги и выхватил саблю из ножен. Ягак оставался невозмутимым и это остановило вождя от немедленной расправы.
- Говори, - хрипло произнес он. – И если ты не докажешь правоту своих слов, то пожалеешь, что не погиб в недавней битве. Тем более, что ты и на меня бросил тень подозрения в предательстве.
Ягак прищурил и без того раскосые слова.
- Я докажу, - сказал он, - но прошу, наберись терпения и выслушай меня.
Отелло бросил саблю на пол и снова опустился на кошму.
- Говори.
- Как мы и договаривались, ты сообщил всем нашим военачальникам о якобы состоявшемся сговоре с иранцами. Рассказал об этом и своей жене. Так?
- Так, - отозвался верховный вождь гуннов.
- Никто из военачальников за эти дни никуда не отлучался из становища. Зато твоя жена поехала на охоту. Мой человек последовал за ней. В урочище Больших камней она встретилась с тремя хазарами и передала им твои слова, - продолжал Ягак. Он говорил вроде бы спокойно, но во всем его облике ощущалось напряжение. – Я отрядил воинов в погоню за хазарами и те сумели догнать их у выезда из пустыни. Двое хазар погибли в схватке, но одного удалось взять живым. Под пытками он во всем признался: и во встрече с Тилимоной, и о том, что именно она велела передать своему брату.
Отелло слушал Ягака, низко склонив голову.
- Желаешь сам выслушать пленного хазара?
- Да, - хрипло отозвался верховный вождь.
Стража притащила избитого, окровавленного пленника в шатер и бросила его к ногам Отелло.
- Скажи всю правду, - приказал Отелло хазарскому воину, - и я обещаю тебе легкую смерть. Если солжешь, тебе переломят хребет и бросят в пустыне. Там тебе живого пожрут шакалы.
Оставьте нас наедине.
И хазар повторил все то, что до этого под пытками сообщил Ягаку.
- Удавите его, - приказал Отелло стражникам.
Он сидел молча, подперев голову руками. Мучительно долго текли ночные часы, звезды, видимые в верхнем проеме шатра, кружили в вечном хороводе.
- Кто еще слышал слова этого хазара? – спросил Отелло у оставшегося в шатре Ягака.
- Никто, - отозвался он. – Я, как и ты, допрашивал его в одиночку.
Отелло поднял голову и посмотрел на военачальника покрасневшими от утомления глазами. Вождь казался измученным и постаревшим.
- Никто, слышишь ты меня, никто не должен знать о предательстве моей жены. Я сам разберусь с ней. Если ты кому-то проговоришься ненароком, клянусь Великим небом, я прикажу разрубить тебя на куски и скормить их собакам.
Ягак по-прежнему оставался невозмутимым.
- Можешь верить мне, великий вождь, - отозвался он с достоинством.
На следующем военном совете неугомонный Касис снова поинтересовался: удалось ли найти предателя?
Отелло отрицательно покачал головой, а Ягак пояснил, что никакой измены не было. Просто сама местность, на которой проходила битва, подсказала хазарам как нужно действовать.
- Это был наш просчет, - пояснил Ягак. – Раз мы додумались до такого плана, то вполне понятно, что и противник сообразил подобное.
Неизвестно, устроило ли такое объяснение вождей племен, но больше о предательстве никто не заговаривал.
Позднее Отелло позвал к себе сыновей. Пришли все трое. Старшему, Аллаку, исполнилось девятнадцать лет, среднему – семнадцать, а младший на днях отметил свое пятнадцатилетие. Верховный вождь окинул их внимательным взглядом. Сыновья походили на него, были такими же рослыми, смуглыми и черноволосыми, вот только с их лиц на отца глядели синие материнские глаза.
- Если бы вы узнали, что кто-то из нашего ближайшего окружения предал нас и выдал врагу нашу тайну, как бы вы поступили с этим человеком? – спросил Отелло сыновей.
- Я казнил бы его, - тут же откликнулся Аллак.
- Мы тоже, - отозвались сыновья.
- А если бы это был очень близкий нам человек? – продолжал допытываться верховный вождь.
- Все равно он заслуживал бы смерти, - непреклонно отозвался Аллак. Остальные сыновья склонили головы в знак согласия.
- А если бы это была ваша мать? – прямо спросил Отелло.
Сыновья смотрели на него расширившимися от изумления глазами. Отелло ждал ответа. Первым снова заговорил Аллак.
- Не имеет значения. Предательство не имеет оправдания.
Аллак был таким же гунном, как и его отец. Решительным и безжалостным.
Средний сын молчал, по щекам младшего катились слезы.
- Я тоже так думаю, - сказал Отелло и отпустил сыновей. А потом он приказал, чтобы к нему привели Тилимону. Войдя в шатер, она бросилась к мужу.
- Мой господин, что случилось? Я чем-то прогневила тебя? Ты уже несколько дней не приходишь ко мне, а сегодня послал за мной стражу.
Отелло молча смотрел на жену. Его сердце разрывалось от боли. Тилимона была прекрасна даже теперь, когда ее молодость унесли прожитые десятилетия. Ее белокурые волосы вились и блестящими прядями ложились на плечи. Глаза сияли чистотой весеннего неба, а лицо белизной могло соперничать с вечными снегами. Отелло любил жену до самозабвения и теперь должен был вынести ей свой приговор. Это был тот случай, когда он, как верховный вождь гуннов, должен был отбросить все личные чувства и соображения и руководствоваться только интересами своего народа.
- Сядь и выслушай меня, - сказал он, жестом руки указав жене место поодаль от себя.
Она покорно опустилась на узорчатую кошму. На лице молодой женщины проступило волнение. Она поняла, что сейчас произойдет что-то неожиданное и страшное для нее.
Отелло был хмур, ни в его поведении, ни в словах не было привычного обожания.
- Я все знаю, - сказал он, пристально глядя на жену. – И о твоих встречах с хазарами в урочище Больших камней, и о том, что ты выдала им план нашей предстоящей битвы. Знаю и о второй твоей встрече с ними. Это была ловушка и ты попала в нее. Мы сумели схватить одного из хазарских воинов и он во всем признался. Что ты скажешь на это?
Тилимона молчала. Ее лицо сперва побледнело, а затем налилось краской трудно скрываемого волнения.
- Я жду, - напомнил Отелло. – Ты не будешь отказываться?
- Не буду, - еле слышно отозвалась Тилимона. – Я действительно рассказала хазарам о том, как ты намеревался провести битву.
- Но почему? – воскликнул Отелло.
- Я хотела спасти свой народ от гибели и дать ему возможность обрести прежнюю свободу. Я надеялась, что ты, увидев, что все идет не так, как ты задумал, откажешься от битвы, и тогда никто не погиб бы. Я не хотела предавать. Я лишь хотела остановить кровопролитие. Я думала, что тогда ты попытаешься договориться с хазарами по-хорошему, без военных действий…
Волнение перехватило ей горло и она замолчала.
Отелло в гневе потряс в воздухе руками.
- Ты двадцать лет прожила со мной, прожила среди гуннов. Ты – мать моих детей, а они ведь гунны. Так почему же твой народ все еще дороже тебе, чем мои соплеменники? Отвечай!
И она ответила.
- Да я живу среди гуннов, но душу мою и кровь это не изменило. Я так и осталась хазаркой.
Отелло долго сидел молча, склонив голову. Больше им говорить было не о чем. Но он был глава своего народа и он вынужден был объявить Тилимоне свое решение.
- Никто не знает о твоем предательстве, - медленно заговорил Отелло. – Я сделал это, чтобы твое имя не покрылось позором. Тень недоверия гуннов пала бы и на меня. Но ты должна быть наказана, этого требует гибель тысяч моих воинов. Я не могу убить тебя, это сверх моих сил. И вот что я решил. Ты не должна больше находиться в нашем становище, и ты больше не жена мне. Сыновья тоже отказались от тебя.
- А дочери? – еле слышно спросила Тилимона.
Отелло махнул рукой, давая знать, что мнение дочерей мало что значило для него. Серьезные вопросы должны решать мужчины. Удел женщины – это забота о муже, это огонь в очаге, это дети.
- Я дам тебе самую быструю лошадь, запас еды и воду в бурдюке, оружие. Ты покинешь наше становище сегодня вечером. Ровно через день и ночь за тобой устремится погоня. Сумеешь уйти от нее и добраться до своей земли, останешься живой. Не сумеешь – погибнешь. Я вручаю твою судьбу Великому небу и духам предков, которым мы поклоняемся. Они наши покровители, пусть они и решат твою участь.
Тилимона в упор посмотрела на мужа. Гордость и царственное происхождение дали о себе знать. Она приняла вызов и не собиралась уступать. То время было суровым и сложным и все, даже женщины, соответствовали ему.
- Я согласна, - сказала она.
Едва на небе проступили первые светлячки звезд и из глубины пустыни потянуло ветерком, как Тилимона выехала за пределы становища. Беспредельный простор открылся перед ней. Она знала куда ехать и знала наилучший путь к Хазарскому ханству. Много раз она охотилась в пустыне и ей были известны там все тропы.
Резвая лошадь шла ходко, но всадница придерживала ее. Тилимона знала как уйти от погони. Следовало беречь силы коня. Преследователи будут гнаться за ней и утомят лошадей, и тогда она на свежем скакуне сможет легко уйти от них.
Тьма сгущалась, молодая женщина ехала спокойно и размышляла о своей злосчастной судьбе. Она хотела мира обоим народам, а вышло совсем иное. Множество воинов оказались убитыми, она потеряла мужа и детей, и что ждало ее на родине? Одиночество и тоска по прежним счастливым годам? Всю оставшуюся жизнь она будет испытывать горечь безвозвратной потери, ее будет томить осознание своей ненужности ни хазарам, ни гуннам. Путь назад ей отрезан, но и впереди ей не виделось никакого просвета. Всю ночь она просидела у костра, теряясь в раздумьях, и наконец поняла, что ей нужно делать.
Утром она села на лошадь и поехала назад, в сторону покинутого гуннского становища. Где-то в середине дня увидела бешено скачущих пятерых всадников. Это была погоня, несущая ей гибель.
Тилимона выхватила саблю из ножен и поскакала навстречу преследователям. В ярких лучах полуденного солнца и она сама, и ее лошадь казались отлитыми из бронзы.
Гунны натянули поводья и остановили лошадей. С недоумением смотрели они на приближающуюся к ним всадницу. Ей полагалось убегать от погони, а она намеревалась вступить с ними в битву. Обнаженная сабля, вспыхивающая искрами в лучах солнца, и решительный вид Тилимоны не говорили ни о чем другом.
Но принять ее вызов гунны не спешили. Они были воинами и не пристало им сражаться с женщиной. Пятерым и с одной. И потом она была женой их верховного вождя, была до недавнего времени их повелительницей, и это соображение тоже давало о себе знать.
Оставалось последнее. Пять стрел сорвались с тетивы тугих луков, пропели в воздухе короткую песню смерти и вонзились в грудь скачущей всадницы. Стрелы пробили кожаный нагрудник и затрепетали разноцветными опереньями.
Тилимона склонилась на гриву лошади, та остановила свой бег. Царственная всадница медленно сползла на землю.
Гунны мечами вырыли в плотной земле могилу и опустили в нее жену вождя. И только небольшой холмик говорил о том, где нашла успокоение гордая Тилимона.
Отелло с сыновьями приехал к могиле жены и долго сидел близ нее. Затем они набрали в шлемы земли и высыпали на серый холмик. С того дня каждый всадник, проезжавший мимо могилы Тилимоны, высыпал на нее шлем земли. Шли годы. На месте погребения царственной хазарки образовался курган, который так и назывался «Могилой царицы». Ныне он слился с множеством холмов, окружавших его, и никто уже не скажет точно, где похоронена жена верховного вождя гуннов, имя которой ушло в легенды и предания.
Отелло ненадолго пережил свою жену. Вскоре умер хан хазар Баханун и повелителем Хазарского ханства стал его сын Мусан. Новый хан призвал к себе верховного вождя гуннов, чтобы обговорить дальнейшие условия добрососедства. Кочевники еще не пришли в себя от страшного поражения и Отелло вынужден был явиться в город Ител на переговоры. Но они не состоялись. Когда верховный вождь гуннов со своей свитой проезжал по узким извилистым улочкам Ителя, направляясь к ханскому дворцу, откуда-то из строений вылетела стрела и вонзилась ему в шею. Самым поразительным было то, что стрела была одной из тех, которыми была убита Тилимона, и на ее древке запекшейся кровью читалась надпись «За Тилимону».
Верховным вождем гуннов на большом совете вождей племен был избран Аллак, старший сын Отелло. Несмотря на молодость, он показал себя разумным и деятельным правителем. На встрече с Мусаном в Ителе Аллак предложил забыть о давних распрях и заключить мир между гуннами и хазарами. Более того, в случае нужды, оказывать друг другу военную помощь. Так был развязан узел затянувшейся вражды между двумя народами.
Теперь, когда нам ясны все обстоятельства тех давних событий, можно порассуждать вот о чем. Откуда Шекспир мог почерпнуть сведения о драме, разыгравшейся более тысячи лет назад между верховным вождем гуннов Отелло и его женой, хазаркой Тилимоной? Ответ на этот вопрос не представляется особо сложным. Современник великого драматурга, итальянский писатель Джованбаттиста Чинтио, известный и в Англии, написал новеллу «Венецианский мавр», в которой изложил историю нелепого заблуждения мавра, подозревавшего в измене свою жену. Правда, мавр сам не убивал ее, это сделал клеветник, а мавр Шекспира скрыл убийцу. В общих деталях новелла Чинтио и трагедия Шекспира сходны, но вот что интересно. Чинтио называет своего героя просто мавром, у Шекспира же он именуется Отелло, его жена Тилимона стала Дездемоной. Появились и гуннские военачальники Ягак и Касис, правда, ставшие знаменосцем Яго и лейтенантом Кассио. И снова возникает вопрос: где мог Шекспир отыскать дополнительные сведения об Отелло и Тилимоне с их подлинными именами? Тут уже мы вступаем в область догадок.
В те годы, в которые жил Вильям Шекспир, по дорогам Европы и Англии странствовали менестрели, бродячие певцы, исполнявшие баллады о подвигах рыцарей, их служении прекрасной даме и о любовных драмах, заканчивавшихся гибелью влюбленных. Эти баллады были очень популярны и пелись при большом скоплении слушателей. В основном они повествовали о событиях, случившихся в давние времена, это придавало им романтическую окраску. Должно быть историю об верховном вожде гуннов Отелло и его жене Тилимоне принесли в Европу рыцари-крестоносцы, слышавшие ее во время своих походов по Востоку. Чинтио, по всей видимости, слабо представлял себе обстановку, в которой действовали Отелло и Тилимона, и потому он переместил их в Венецию и на Кипр. Кроме того, автор новеллы выбросил из той давней истории все политические хитросплетения и предательство Тилимоны, заменив их трагедией ревности, которая была ближе и понятнее его читателям. Шекспир, позаимствовав у Чинтио сюжет, оставил без изменения его версию любовного треугольника, создав на этой основе подлинный шедевр и обессмертив тем самым как героев своей трагедии, так и их исторические прототипы.
Кроме этой, существует немало и других предположений о том, кто явился прототипом шекспировского Отелло. Так европейские исследователи полагают, что одним из них был итальянец Христофор Море, который командовал на Кипре венецианскими войсками в начале XIV века и потерял там жену.
Другие утверждают, что реальный прототип – итальянец по имени Маурицио Отелло. Он тоже командовал венецианскими войсками на Кипре, но уже в начале XVI века и потерял там жену при крайне загадочных обстоятельствах.
Но эти версии голословны и не имеют веских доказательств, в то время как материалы исламских историков Якуби, Ибн Хордада Беха и Ибн Росте, живших в X-XI вв., подробно сообщают о хазарах, упоминая, в частности, и ту трагедию, которая произошла между верховным вождем гуннов Отелло и его женой Тилимоной.
И уже одно то, что Шекспир изобразил своего героя темнокожим мавром, работает против итальянских версий. Верховный вождь гуннов был смуглым, с длинными черными волосами, что, конечно же, ближе к литературному Отелло.
Фраза Отелло «Вы молились на ночь, Дездемона?» - прочно вошла в память всех поклонников творчества великого английского драматурга. Но мог ли произнести ее подлинный Отелло в каком-либо случае? Можно предположить, что мог. Хазары в V веке нашей эры в своих религиозных убеждениях были весьма разнородны. Среди них были и христиане, и приверженцы учения Зороастра, и идолопоклонники. Только через двести лет, уже в VII веке, они приняли иудаизм, ставший их государственной религией, и вместо Хазарского ханства появился Хазарский каганат. Вполне возможно, что Тилимона была христианкой и сохранила свою веру, даже оказавшись в стране кочевников – гуннов.
Трагедия Шекспира «Отелло» занимала умы многих выдающихся писателей, поэтов и мыслителей в последние века. Не остался в стороне и Пушкин. Со свойственной ему гениальностью он верно определил главную черту характера не только героя трагедии, но и его прототипа, сказав, что Отелло от природы не ревнив – напротив, он доверчив. Доверчивым был мавр Отелло, доверчивым был и верховный вождь гуннов, делившийся с женой всеми секретами, поскольку ему даже в голову не приходило, что Тилимона может предать его.
Интересна и строка Пушкина из его «Песни о вещем Олеге», которая звучит следующим образом: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам». Не следует понимать ее как общую характеристику умственных способностей этого народа. История показывает, что хазары были весьма разумны как в государственной политике, так и в своих военных деяниях. Их неразумность, по мнению великого поэта, проявилась в том, что они недооценили жизненный потенциал Древней Руси, превратив ее в своего данника. Русь накопила мощь и разгромила хазар, сведя на нет их государство.
История пестрит парадоксами, выдвигая на первый план вроде бы незначительные события и оставляя их в людской памяти, и предает забвению сведения масштабного характера. Мало кто из нас может похвастаться знаниями о жизни тех же хазар и гуннов, ныне исчезнувших с лица планеты, зато многим известны подробности любовной трагедии Отелло и Дездемоны. Такова сила подлинного искусства.
Современные ученые-исследователи пишут о гуннах и хазарах, как о несуществующих народах, относя их к давно минувшим временам. Однако, известный ученый-этнограф Л.Н.Гумилев, напротив, высказал предположение, что гунны под давлением врагов откочевывали все дальше на север и дали начало северным народам, в том числе и якутам. Если это так, то далекий предок якутов Отелло обогатил своим образом мировую драматургию.
Но можно высказать и другую версию. Академик Б.Гафуров в своей книге «Таджики» отмечает, что гунны часто вторгались в Восточный Туркестан и Среднюю Азию. Они были настолько сильны, что проживавший там народ, известный китайцам под именем «усуни», находился от них в зависимости. Гунны частично оседали в местах, пригодных для жизнедеятельности, и постепенно растворились в находящихся там народах. Если это так, то ныне, на территории Таджикистана, проживают дальние потомки подлинного Отелло, ставшего героем шекспировской трагедии, хотя сами и не подозревают об этом.
Трагедии Шекспира «Отелло» не суждено забвение. Она будет жить и получать сценическое воплощение до тех пор, пока существует общечеловеческая цивилизация, ибо повествует о тех вечных ценностях, которые дороги и близки всем и каждому. Но, согласитесь, что и драма, разыгравшаяся полторы тысячи лет назад между верховным вождем гуннов Отелло и его златокудрой женой Тилимоной, тоже по своему интересна и тоже заслуживает того, чтобы уделить ей хотя бы немного внимания.
Велик авторитет подлинного писателя. Когда мы читаем произведение какого-либо большого мастера художественного слова, мы ни на мгновение не сомневаемся в том, что все написанное происходило на самом деле. Мы верим писателю безоговорочно. Между тем доля творческого воображения в книгах немалая, и иногда стоит поразмыслить: кем был герой книги на самом деле и кто послужил основой для его изображения?
Возьмем лишь одну трагедию Шекспира «Отелло». Ревнивый мавр задушил свою возлюбленную Дездемону, усомнившись в ее верности. Но был ли Отелло мавром на самом деле? И такая ли драма разыгралась между супругами, как это было описано великим драматургом?
Писательскому расследованию поддаются даже те события, которые происходили много веков назад. Перенесемся мысленно в середину пятого века нашей эры и посмотрим – как действовали вероятные герои шекспировской трагедии и что послужило причиной их драмы?
В ту давнюю пору Хазарское ханство представляло собой себя сильное государство. Оно владело огромной территорией между Карпатскими горами, Черным и Каспийским морями, а с севера до середины реки Волги. Столицей хазар был город Ител, то есть сегодняшняя Астрахань. Хазарские племена являются историческими и ныне исчезли с лица земли. Об их существовании напоминают лишь древнее название Волги, звучавшие как Итиль, и Каспийского моря, произносимого как Хазарское.
Большинство историков относят хазар к тюркским группам, меньшее количество ученых считает их грузинами. Сами хазары ничего не производили. Они занимались торговлей и коммерцией, имея сильную армию, нападали на соседние государства, захватывали их и заставляли платить дань. О том, насколько они были значимы, говорит тот факт, что русичи, провозя товары через земли хазар, отдавали им десятую часть своих товаров.
Страной хазар правил хан. Его власть была настолько велика, что если бы он приказал подданному: «Убей себя», тот беспрекословно выполнил бы его повеление.
Хазарские племена длительное время являлись северными соседями Ирана, и между двумя государствами шло затянувшееся соперничество за господство в обширном регионе. От того, с кем дружили хазары и кого поддерживали, зависела расстановка сил на огромной территории.
Кроме хазар серьезную опасность для Ирана представляли и гунны, кочевые племена, воинственные и неприхотливые. Гунны налетали на своих низкорослых, необычайно выносливых, быстрых как вихрь лошадях, грабили, убивали, сжигали селения и, стремглав уносились в пустыню Гоби, основное место их обитания.
В описываемый нами период в Иране правил царь Теодсьюс II, в стране хазар главенствовал хан Баханун, а племенами гуннов повелевал верховный вождь Отелло.
Известно, что всякое противостояние неизбежно выливается в решительные действия. Царь Теодсьюс II был хитрым и коварным политиком. Он был уже стар, страдал одышкой, полнота и болезни мешали ему принимать участие в воинских походах, и тогда на смену воинственности пришли интриги. Теодсьюс II подкупил хазар, уверяя их, что гунны накопили огромное количество золота и, если разгромить их, то можно несказанно обогатиться. Пробудившаяся жадность редко когда согласует свои действия с разумом. Хазары принялись нападать на становища гуннов и разорять их.
Вождь гуннов Отелло находился в самом расцвете мужской зрелости. Ему исполнилось тридцать лет. Рослый, сухощавый, загоревший от пустынного солнца до цвета темной меди, он отличался решительностью и бесстрашием. Собрав большое войско, он обрушился на хазар, разгромил их и захватил столицу Ител. Отелло сидел во дворце хазарского хана на его золотом троне, а тот стоял перед ним на коленях, опустив голову и щуря и без того узкие глаза. Хан Баханун во всем проигрывал свирепому гунну: был невысокого роста, тщедушным и больше сидел во дворце, чем разъезжал по своей стране.
Гунны требовали от своего вождя, чтобы он разрешил им превратить страну хазар в пепелище, а их самих полностью уничтожить. Но Отелло при всей своей дикости был неплохим политиком и руководствовался здравым смыслом. С хазар можно брать большую дань, а их самих использовать в набегах, ставя в первые ряды нападающих. И Отелло предложил хану Бахануну мир на своих условиях: полное подчинение гуннам, половину всех богатств и тех товаров, которые хазары получают от транзитов купцов по своим землям, участие во всех набегах кочевников. И кроме того, для закрепления соглашения хан Баханун должен отдать в жены Отелло свою младшую дочь Тилимону.
Последнее условие было самым тягостным для хазарского хана. Он любил Тилимону больше всех остальных детей, но пойти наперекор гуннскому вождю он был не в силах. И Баханун еще ниже склонил голову в знак согласия.
Тилимоне только что исполнилось пятнадцать лет. Хазары были темноволосыми и смуглыми, но были среди них и светловолосые с голубыми глазами. Младшая дочь хазарского хана славилась своей красотой. Она была изящного сложения, с правильными чертами лица, большими синими глазами, по цвету соперничающими с небом. Мягкие шелковистые волосы имели золотистый цвет, кожа отливала матовой белизной.
У Отелло было восемь жен и тридцать наложниц по числу прожитых лет. Женская красота была для него невнове, но против своей воли он любовался юной хазаркой. Она же с испугом смотрела на его темное, хмурое лицо с резкими чертами, на длинные спутанные волосы, падавшие на плечи. Отелло никогда не улыбался и от того выглядел мрачным.
Иранский шах, узнав о соглашении между хазарами и гуннами, подкрепленное родственными отношениями, поспешил заключить мир с гуннами, с обязательством не посягать на их территорию.
Тилимона боялась своего супруга. Но ее опасения оказались напрасными. Отелло влюбился в юную хазарку. Ее красота очаровала его. В довершение к ней, у Тилимоны оказался покладистый характер, взрослея, она проявила рассудительность, и Отелло все чаще советовался с ней, замышляя очередной набег на какую-либо страну. Более того, гуннский вождь отказался от своих прежних жен и наложниц, раздав их своим приближенным. Его любовь к Тилимоне походила на жажду в знойный летний полдень, когда припадают губами к влаге холодного прозрачного родника и никак не могут напиться.
И Тилимона полюбила своего супруга. Несмотря на свирепый вид, с ней он был мягок и уступчив, а его чувство казалось безграничным. Они были счастливы, и к этому нечего больше прибавить. Тилимона сопровождала Отелло во всех завоевательских набегах. Она научилась неплохо владеть оружием и скачка целый день на лошади не утомляла ее.
Так прошло двадцать лет. У них родилось трое сыновей и две дочери. И их гуннский вождь любил безмерно. Они унаследовали все лучшее, что было во внешности отца и матери, и Отелло гордился ими, как самым ценным своим достоянием.
В политике руководствуются не симпатиями и антипатиями, а прежде всего собственной выгодой. Казалось бы хану Бахануну, к тому времени сильно одряхлевшему, не на что было жаловаться. Гунны ему не особо досаждали, ежегодная дань не была обременительной, а родство с Отелло обеспечивало ему хорошую защиту от корыстных соседей. Но Баханун стремился обрести прежнюю независимость и единолично распоряжаться всем, что попадало ему в руки. За минувшие десятилетия он накопил немалые силы, теперь хан мог выставить хорошо вооруженную армию в десять тысяч всадников и можно было помериться силами с гуннским вождем. Но Отелло был опытным военачальником и следовало к силе добавить хорошую осведомленность обо всех его замыслах. И хан Баханун начал действовать.
Живя в гуннском становище, Тилимона не порывала связей с хазарами. Ее часто навещали родные и она, с согласия мужа, не раз и не два за эти годы выезжала в Ител, чтобы проведать отца. Более того, она уговорила Отелло и ее личная охрана состояла из десятка хазарских воинов.
В один из дней она получила сообщение, что к ней собирается приехать в гости брат Мусан, которого она не видела уже три года. Тилимона очень обрадовалась этой вести и выехала со свитой брату навстречу. Они встретились в пустыне, на одной из караванных дорог. Было жарко, солнце белесым шаром зависло в выцветшем от зноя небе. Безветрие, горячий воздух стеклистыми струями вздымался кверху. Тишину нарушало конское ржание и громкая перекличка воинов. Слуги растянули шатры. Брат и сестра повлажневшими от слез глазами рассматривали друг друга. За эти годы Мусан заметно возмужал. Он был моложе сестры на десять лет. Такой же светловолосый, но с темными глазами и смуглее. Лицо его опушила мягкая бородка, но остались прежними порывистость и улыбка, придававшая ему обаяние.
Переговорили вроде бы обо всем, но Тилимона ощущала недосказанность. Брат испытующе поглядывал на нее и, казалось, никак не мог решиться перейти к главному. Тилимона пошла ему навстречу.
- Ты хочешь что-то сказать? – спросила она прямо.
Мусан замялся.
- У меня к тебе поручение от отца.
- Говори.
- Все зависит от того, насколько ты любишь нашу родину. Осталась ли ты хазаркой? Если да, то нам стоит поговорить откровенно. Если же ты стала гуннкой, то, я думаю, не надо заводить серьезного разговора.
Тилимона в упор посмотрела на брата.
- Родина по-прежнему дорога мне. Говори, что я должна сделать для нее?
Мусан заговорил откровенно.
- Вот уже двадцать лет мы в подчинении гуннов и являемся их данниками. Это унизительно для нашего народа, который знал лучшие времени, и был повелителем многих племен. Пришло время нам вернуть хазарскому ханству прежнюю независимость. Мы накопили немалые силы, собрали крепкую армию. Пора сбросить гуннское ярмо с нашей шеи. Ты в этом можешь нам помочь.
Тилимона внимательно слушала брата.
- Потому я и спросил тебя: осталась ли ты хазаркой в душе? – продолжал Мусан.
- Я уже сказала тебе, что – да, - ответила Тилимона. – Только не требуйте от меня невозможного. Гунны не стали мне родными, но Отелло – мой муж и мы любим друг друга. У нас пятеро детей и об этом тоже не стоит забывать. Если ваши требования не связаны с убийством, то я готова помочь своему народу. Я понимаю, что неволя унизительна, а хазары всегда дорожили свободой.
- Никто тебя не вынуждает убивать мужа или кого-либо другого, - успокоил сестру Мусан. – Дело в другом. Наше войско начнет тревожить границы ваших владений. Тогда Отелло двинется на нас в поход, чтобы навязать решительную битву. Ты расскажешь нам о его планах, больше от тебя ничего не требуется.
Тилимона задумалась, предложение не казалось ей невыполнимым.
- Да, но не пострадают ли при этом гунны?
Мусан усмехнулся.
- Ты должна была бы спросить: не пострадают ли при этом хазары? Так вот я скажу, если мы будем знать, как твой муж намеревается провести решительную битву, то мы сумеем уклониться от нее. Отелло увидит, что так просто нас не поймать в ловушку, что силы у нас значительные, и тогда он пойдет с нами на переговоры. Мы поставим ему условие: возвращение Хазарскому ханству прежней независимости и равносторонний союз или долгая война. Я думаю, он вынужден будет принять наши условия.
Откуда было знать неискушенной в политических хитросплетениях тридцатишестилетней женщине, что ее просто-напросто обманывают ближайшие родственники?
- Хорошо, я сделаю это, - сказала она. – Но как я сообщу вам о планах мужа?
- Это несложно, - ответил Мусан. – Ты часто ездишь на охоту за сайгаками. Тебя сопровождает охрана из наших соплеменников. Я оставлю тройку наших воинов у родника в урочище Больших камней. Дальше на расстоянии конского пробега один от другого расположу посты. Как только они получат от тебя весть, на всем скаку помчатся в Ител, передавая сообщение от всадника к всаднику.
И хазары начали проявлять активность. Их небольшие отряды нападали на становища гуннов, угоняли конские табуны, а захваченных пленников продавали в рабство.
Отелло срочно собрал совет вождей племен. Было принято решение двинуться в поход на хазар и в решающей битве разгромить их. Уже заполночь Отелло вернулся в свой шатер. Он выглядел озабоченным и усталым. Тилимона встретила его ласково. Она кружила вокруг мужа, как мотылек вокруг пламени светильника, была заботлива и предупредительна. Отелло лежал на кошме, прикрыв глаза. Тилимона сидела рядом.
- Случилось что-нибудь серьезное? – тихо спросила она, касаясь пальцами висков мужа и слегка поглаживая их, чтобы снять напряжение.
- Хазары нападают на наши земли и грабят их, - отозвался Отелло. – Этим они дают понять, что больше не считаются с нами. Их следует проучить, напомнить на чьей стороне сила.
- Но мой отец стар, - деланно удивилась Тилимона. – Неужели он решился на открытие противостояния с гуннами?
Отелло приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на жену.
- Это исходит от твоего брата Мусана. Он сейчас негласный правитель ханства. Твой отец всего лишь его советник.
Тилимона помолчала. По стенкам шатра пробегали сполохи от горящего неподалеку костра, слышались перекличка воинов, стоящих в карауле, конское ржание и перестук копыт. Где-то далеко выл волк, сетуя на свою злосчастную судьбу.
- И что ты намерен делать? – спросила Тилимона.
- Я отдал приказ вождям племен собирать воинов для похода на хазар, - устало ответил Отелло. – Через три солнца мы выступим.
- Ты хочешь сразиться с хазарами? – продолжала допытываться Тилимона. – Но тебе же сообщили, что у них большое войско? Может лучше сперва пойти с ними на переговоры? Мусан молод, но он разумен, должен понимать, что в битве с гуннами хазарам не выстоять.
Отелло приподнялся на локте, а потом сел, обхватив колени руками.
- Своими действиями твои соплеменники дают мне понять, что настроены решительно и тратить слова в бесполезных встречах не намерены. Только большое сражение может образумить их. Мне жаль, конечно, я породнился с твоим отцом и Мусаном, но сама видишь, я вынужден пойти на сражение с ними.
Тилимона поразмыслила вслух.
- Ты пойдешь на хазар и удалишься от своих владений. Если что, тебе неоткуда будет ждать помощи. Хазары же будут близки к своим землям…
Отелло покачал головой, отвергая сомнение жены.
- Мы обманем хазар. Навяжем им битву на плоскогорье, близ их границы. Там за обширной площадью – россыпь крупных камней, а потом глубокий провал. Я расположу своих воинов в линию. Хазары помчатся на нас клином, чтобы разорвать ее. Тогда мы быстро раздвинем ряды и их кавалерия налетит на камни. Лошади попадают, образуется завал из всадников, а следующие будут сталкивать их в провал. Тогда мы ударим с двух сторон и с хазарским войском будет покончено.
Смертельным холодом повеяло на Тилимону от этих слов мужа, и она укрепилась в своем решении – не допустить гибели соплеменников.
- Я завтра поеду на охоту, - проговорила она. – Тебе понадобится мясо в походе.
Охота на сайгаков была любимым развлечением Тилимоны, и Отелло не стал возражать.
До утра молодая женщина не сомкнула глаз. Она думала, что, узнав о замысле вождя гуннов, хазары не решатся на битву и тогда обе стороны будут вынуждены начать переговоры.
В полдень она встретилась с хазарскими воинами в установленном месте и сообщила им о готовящемся походе кочевников и о плане предстоящего сражения. Те стремглав помчались к следующему посту, нахлестывая коней плетьми.
Гунны двинулись в поход на хазар. Заросшие волосами, в звериных шкурах, они производили устрашающее впечатление.
Тилимона ждала сообщения о событиях на плоскогорье и, когда оно пришло, она ужаснулась тому, что совершила.
Как и намечалось, гунны выстроили свое войско на краю плоскогорья. Хазарская конница медленно приближалась к ним, но она двигалась сплошной стеной, не образуя клина. Прежде чем Отелло успел осмыслить неожиданное поведение противника, на его войско напали с тыла. В глубоком провале затаилась хазарская пехота и теперь, поднимаясь, она обстреливала гуннов из луков. Ряды кочевников смешались. Они оборачивались, чтобы отразить нападение врага сзади и в это время на их переднюю линию налетела хазарская конница. Она разделилась на три колонны. Средняя ударила гуннов в лоб, а другие охватили их с двух сторон. Кочевники оказались в кольце, они теснились на краю плоскогорья, не имея возможности для отступления. Их безжалостно вырубали и теснили в тот самый провал, в котором должна была обрести гибель хазарская конница.
Отелло сражался в первых рядах. Лишь его огромная сила и слаженность телохранителей помогли ему избежать позорного плена. Он с горсткой воинов вырвался из смертельного кольца и ускакал. Его долго преследовали, но выносливые гуннские кони не подвели.
Кочевники потерпели страшное поражение. Погибло свыше пяти тысяч воинов и столько же оказалось пленниками хазаров.
Хазарское ханство обрело прежнюю независимость.
Униженный и окровавленный возвратился вождь гуннов в свое становище. Тилимона лечила и успокаивала его, а он не хотел никого видеть, был мрачен и молчалив. Такого разгрома гунны не знали за всю историю своего существования. Лишь через неделю он снова собрал совет вождей племен.
- Как же так получилось? – спросил Отелло, обводя хмурым взглядом пятерых военачальников. – Ведь мы продумали все до мелочей, прежде наши планы всегда удавались, и вот такой позор.
Вожди молчали и только Ягак, в обязанности которого входила разведка и обеспечение безопасности верховного вождя, осмелился заговорить. Он был невидный собой, но славился хитростью и быстрым соображением.
- Я думаю, нас предали, - негромко сказал он. – Вернее, я уверен в этом. Об этом свидетельствует то, как хазары провели битву. Они знали о нашем замысле и сумели обыграть нас.
Лицо Отелло потемнело от прихлынувшей крови.
- Ты думаешь, что говоришь? – спросил он грозно. – О нашем замысле знали всего десять человек. Пятерых нет в живых, остальные мы, вот они. Значит предатель среди нас?
Ягак пожал плечами.
- Пока я не установлю истину, я буду подозревать всех и каждого.
Отелло побагровел от гнева.
- И меня тоже?
Ягак снова пожал плечами.
- Нужно выявить предателя, - хмуро проговорил Касис, один из вождей. Поджарый и ловкий, он славился отвагой в боях. – Пока мы не сделаем этого, мы не сможем рассчитаться с хазарами. Каждый наш замысел будет известен им и поражение будет следовать за поражением.
- Я выявлю предателя, - твердо пообещал Ягак.
- И что мы с ним сделаем? – поинтересовался Касис. Вопрос был задан с умыслом. Как поступит с предателем верховный вождь, если вдруг тот окажется близким ему человеком?
- Все устремили взгляды на Отелло.
- Кто бы то ни был,- произнес верховный вождь с угрозой.- Он будет казнен. Это я вам обещаю.
На совете решили собрать новое войско и готовить его к предстоящим сражениям с хазарами. Позор недавнего поражения должен быть смыт вражеской кровью.
Вожди разошлись, Ягак задержался в шатре Отелло.
- Великий вождь, - сказал он. – Есть один способ выявить изменника…
Отелло остановил на нем тяжелый взгляд.
- Ты должен будешь каждому из приближенных сообщить наедине, что договорился с иранцами о совместном походе против хазар. И выступим мы в поход не позднее, чем через одну луну. Новость важная и предатель поторопится известить о том наших врагов, – поделился Ягак своим замыслом. – Мои люди будут следить за каждым из военачальников и тот, кто покинет становище под каким-либо предлогом, и есть предатель. Конечно, мы будем сопровождать его незаметно до места встречи с хазарами, чтобы убедиться окончательно в его измене.
Морщины на лице Отелло разладились. Он не терпел бездействия, а неизвестный изменник связывал ему руки.
Отелло сделал так, как советовал Ягак. Его сообщение обрадовало вождей племен, всем не терпелось свести счеты с хазарами.
Меньше всего Отелло был склонен подозревать в измене свою жену. Он не собирался ей говорить о мнимом союзе с иранцами, но вечером его словно что-то подтолкнуло.
- Мой господин, сегодня ты веселее, чем вчера, - проговорила Тилимона, ласково проводя руками по густым спутанным волосам мужа.
- Есть чему радоваться, - откликнулся Отелло. – У иранцев тоже иссякло терпение. Мы договорились через одну луну напасть на хазар. Обрушимся на них с двух сторон, тут уж им не выстоять.
Отелло искоса наблюдал за женой. Тень обеспокоенности скользнула по ее лицу.
- Это точно? – еле слышно спросила она.
- Точнее некуда, - с деланной беззаботностью отозвался верховный вождь гуннов. – Мы уже согласовали с иранцами все свои действия. Вырубим хазар до последнего человека.
Тилимона продолжала улыбаться, но Отелло видел, что недавнее оживление покинуло ее, и сомнение в верности жены усилилось.
Тилимоне в ту ночь было не до сна. Она терялась в мыслях. Сообщила хазарам о плане предстоящей битвы и гунны понесли большие потери. Более того, в сражении едва не погиб ее муж. Раскаяние мучило молодую женщину. Но вот другой замысел Отелло, он может обернуться полным уничтожением ее соплеменников? Поставить в известность брата? Под утро Тилимона решила: она еще раз встретится с хазарскими лазутчиками и расскажет о разговоре мужем. Но это будет последний раз…
Через два дня Тилимона снова отпросилась у мужа поехать в пески поохотиться на сайгаков. Тот разрешил. В сопровождении десятерых телохранителей Тилимона поскакала к условному месту. Она не знала, что в отдалении за ней следует соглядатай Ягака.
У родника в урочище Больших камней ее поджидали трое хазарских воинов. Тилимона передала им важное известие и попросила сообщить Мусану, что это ее последняя помощь сопределенникам.
Хазары поскакали к окраине пустыни.
Уже заполночь Ягак попросил, чтобы Отелло принял его.
- Великий вождь, пообещай, что ты выслушаешь меня до конца и только потом выскажешь свое отношение к моим словам.
- Обещаю, - отозвался Отелло. – Ты узнал, кто предатель?
- Узнал.
- И кто это?
Ягак помолчал, потом произнес только два слова.
- Твоя жена.
Верховный вождь вспыхнул от гнева.
- Ты сошел с ума. Уж лучше бы ты меня заподозрил в измене.
- Доля твоей вины тоже есть в предательстве Тилимоны, - непреклонно проговорил Ягак.
Отелло вскочил на ноги и выхватил саблю из ножен. Ягак оставался невозмутимым и это остановило вождя от немедленной расправы.
- Говори, - хрипло произнес он. – И если ты не докажешь правоту своих слов, то пожалеешь, что не погиб в недавней битве. Тем более, что ты и на меня бросил тень подозрения в предательстве.
Ягак прищурил и без того раскосые слова.
- Я докажу, - сказал он, - но прошу, наберись терпения и выслушай меня.
Отелло бросил саблю на пол и снова опустился на кошму.
- Говори.
- Как мы и договаривались, ты сообщил всем нашим военачальникам о якобы состоявшемся сговоре с иранцами. Рассказал об этом и своей жене. Так?
- Так, - отозвался верховный вождь гуннов.
- Никто из военачальников за эти дни никуда не отлучался из становища. Зато твоя жена поехала на охоту. Мой человек последовал за ней. В урочище Больших камней она встретилась с тремя хазарами и передала им твои слова, - продолжал Ягак. Он говорил вроде бы спокойно, но во всем его облике ощущалось напряжение. – Я отрядил воинов в погоню за хазарами и те сумели догнать их у выезда из пустыни. Двое хазар погибли в схватке, но одного удалось взять живым. Под пытками он во всем признался: и во встрече с Тилимоной, и о том, что именно она велела передать своему брату.
Отелло слушал Ягака, низко склонив голову.
- Желаешь сам выслушать пленного хазара?
- Да, - хрипло отозвался верховный вождь.
Стража притащила избитого, окровавленного пленника в шатер и бросила его к ногам Отелло.
- Скажи всю правду, - приказал Отелло хазарскому воину, - и я обещаю тебе легкую смерть. Если солжешь, тебе переломят хребет и бросят в пустыне. Там тебе живого пожрут шакалы.
Оставьте нас наедине.
И хазар повторил все то, что до этого под пытками сообщил Ягаку.
- Удавите его, - приказал Отелло стражникам.
Он сидел молча, подперев голову руками. Мучительно долго текли ночные часы, звезды, видимые в верхнем проеме шатра, кружили в вечном хороводе.
- Кто еще слышал слова этого хазара? – спросил Отелло у оставшегося в шатре Ягака.
- Никто, - отозвался он. – Я, как и ты, допрашивал его в одиночку.
Отелло поднял голову и посмотрел на военачальника покрасневшими от утомления глазами. Вождь казался измученным и постаревшим.
- Никто, слышишь ты меня, никто не должен знать о предательстве моей жены. Я сам разберусь с ней. Если ты кому-то проговоришься ненароком, клянусь Великим небом, я прикажу разрубить тебя на куски и скормить их собакам.
Ягак по-прежнему оставался невозмутимым.
- Можешь верить мне, великий вождь, - отозвался он с достоинством.
На следующем военном совете неугомонный Касис снова поинтересовался: удалось ли найти предателя?
Отелло отрицательно покачал головой, а Ягак пояснил, что никакой измены не было. Просто сама местность, на которой проходила битва, подсказала хазарам как нужно действовать.
- Это был наш просчет, - пояснил Ягак. – Раз мы додумались до такого плана, то вполне понятно, что и противник сообразил подобное.
Неизвестно, устроило ли такое объяснение вождей племен, но больше о предательстве никто не заговаривал.
Позднее Отелло позвал к себе сыновей. Пришли все трое. Старшему, Аллаку, исполнилось девятнадцать лет, среднему – семнадцать, а младший на днях отметил свое пятнадцатилетие. Верховный вождь окинул их внимательным взглядом. Сыновья походили на него, были такими же рослыми, смуглыми и черноволосыми, вот только с их лиц на отца глядели синие материнские глаза.
- Если бы вы узнали, что кто-то из нашего ближайшего окружения предал нас и выдал врагу нашу тайну, как бы вы поступили с этим человеком? – спросил Отелло сыновей.
- Я казнил бы его, - тут же откликнулся Аллак.
- Мы тоже, - отозвались сыновья.
- А если бы это был очень близкий нам человек? – продолжал допытываться верховный вождь.
- Все равно он заслуживал бы смерти, - непреклонно отозвался Аллак. Остальные сыновья склонили головы в знак согласия.
- А если бы это была ваша мать? – прямо спросил Отелло.
Сыновья смотрели на него расширившимися от изумления глазами. Отелло ждал ответа. Первым снова заговорил Аллак.
- Не имеет значения. Предательство не имеет оправдания.
Аллак был таким же гунном, как и его отец. Решительным и безжалостным.
Средний сын молчал, по щекам младшего катились слезы.
- Я тоже так думаю, - сказал Отелло и отпустил сыновей. А потом он приказал, чтобы к нему привели Тилимону. Войдя в шатер, она бросилась к мужу.
- Мой господин, что случилось? Я чем-то прогневила тебя? Ты уже несколько дней не приходишь ко мне, а сегодня послал за мной стражу.
Отелло молча смотрел на жену. Его сердце разрывалось от боли. Тилимона была прекрасна даже теперь, когда ее молодость унесли прожитые десятилетия. Ее белокурые волосы вились и блестящими прядями ложились на плечи. Глаза сияли чистотой весеннего неба, а лицо белизной могло соперничать с вечными снегами. Отелло любил жену до самозабвения и теперь должен был вынести ей свой приговор. Это был тот случай, когда он, как верховный вождь гуннов, должен был отбросить все личные чувства и соображения и руководствоваться только интересами своего народа.
- Сядь и выслушай меня, - сказал он, жестом руки указав жене место поодаль от себя.
Она покорно опустилась на узорчатую кошму. На лице молодой женщины проступило волнение. Она поняла, что сейчас произойдет что-то неожиданное и страшное для нее.
Отелло был хмур, ни в его поведении, ни в словах не было привычного обожания.
- Я все знаю, - сказал он, пристально глядя на жену. – И о твоих встречах с хазарами в урочище Больших камней, и о том, что ты выдала им план нашей предстоящей битвы. Знаю и о второй твоей встрече с ними. Это была ловушка и ты попала в нее. Мы сумели схватить одного из хазарских воинов и он во всем признался. Что ты скажешь на это?
Тилимона молчала. Ее лицо сперва побледнело, а затем налилось краской трудно скрываемого волнения.
- Я жду, - напомнил Отелло. – Ты не будешь отказываться?
- Не буду, - еле слышно отозвалась Тилимона. – Я действительно рассказала хазарам о том, как ты намеревался провести битву.
- Но почему? – воскликнул Отелло.
- Я хотела спасти свой народ от гибели и дать ему возможность обрести прежнюю свободу. Я надеялась, что ты, увидев, что все идет не так, как ты задумал, откажешься от битвы, и тогда никто не погиб бы. Я не хотела предавать. Я лишь хотела остановить кровопролитие. Я думала, что тогда ты попытаешься договориться с хазарами по-хорошему, без военных действий…
Волнение перехватило ей горло и она замолчала.
Отелло в гневе потряс в воздухе руками.
- Ты двадцать лет прожила со мной, прожила среди гуннов. Ты – мать моих детей, а они ведь гунны. Так почему же твой народ все еще дороже тебе, чем мои соплеменники? Отвечай!
И она ответила.
- Да я живу среди гуннов, но душу мою и кровь это не изменило. Я так и осталась хазаркой.
Отелло долго сидел молча, склонив голову. Больше им говорить было не о чем. Но он был глава своего народа и он вынужден был объявить Тилимоне свое решение.
- Никто не знает о твоем предательстве, - медленно заговорил Отелло. – Я сделал это, чтобы твое имя не покрылось позором. Тень недоверия гуннов пала бы и на меня. Но ты должна быть наказана, этого требует гибель тысяч моих воинов. Я не могу убить тебя, это сверх моих сил. И вот что я решил. Ты не должна больше находиться в нашем становище, и ты больше не жена мне. Сыновья тоже отказались от тебя.
- А дочери? – еле слышно спросила Тилимона.
Отелло махнул рукой, давая знать, что мнение дочерей мало что значило для него. Серьезные вопросы должны решать мужчины. Удел женщины – это забота о муже, это огонь в очаге, это дети.
- Я дам тебе самую быструю лошадь, запас еды и воду в бурдюке, оружие. Ты покинешь наше становище сегодня вечером. Ровно через день и ночь за тобой устремится погоня. Сумеешь уйти от нее и добраться до своей земли, останешься живой. Не сумеешь – погибнешь. Я вручаю твою судьбу Великому небу и духам предков, которым мы поклоняемся. Они наши покровители, пусть они и решат твою участь.
Тилимона в упор посмотрела на мужа. Гордость и царственное происхождение дали о себе знать. Она приняла вызов и не собиралась уступать. То время было суровым и сложным и все, даже женщины, соответствовали ему.
- Я согласна, - сказала она.
Едва на небе проступили первые светлячки звезд и из глубины пустыни потянуло ветерком, как Тилимона выехала за пределы становища. Беспредельный простор открылся перед ней. Она знала куда ехать и знала наилучший путь к Хазарскому ханству. Много раз она охотилась в пустыне и ей были известны там все тропы.
Резвая лошадь шла ходко, но всадница придерживала ее. Тилимона знала как уйти от погони. Следовало беречь силы коня. Преследователи будут гнаться за ней и утомят лошадей, и тогда она на свежем скакуне сможет легко уйти от них.
Тьма сгущалась, молодая женщина ехала спокойно и размышляла о своей злосчастной судьбе. Она хотела мира обоим народам, а вышло совсем иное. Множество воинов оказались убитыми, она потеряла мужа и детей, и что ждало ее на родине? Одиночество и тоска по прежним счастливым годам? Всю оставшуюся жизнь она будет испытывать горечь безвозвратной потери, ее будет томить осознание своей ненужности ни хазарам, ни гуннам. Путь назад ей отрезан, но и впереди ей не виделось никакого просвета. Всю ночь она просидела у костра, теряясь в раздумьях, и наконец поняла, что ей нужно делать.
Утром она села на лошадь и поехала назад, в сторону покинутого гуннского становища. Где-то в середине дня увидела бешено скачущих пятерых всадников. Это была погоня, несущая ей гибель.
Тилимона выхватила саблю из ножен и поскакала навстречу преследователям. В ярких лучах полуденного солнца и она сама, и ее лошадь казались отлитыми из бронзы.
Гунны натянули поводья и остановили лошадей. С недоумением смотрели они на приближающуюся к ним всадницу. Ей полагалось убегать от погони, а она намеревалась вступить с ними в битву. Обнаженная сабля, вспыхивающая искрами в лучах солнца, и решительный вид Тилимоны не говорили ни о чем другом.
Но принять ее вызов гунны не спешили. Они были воинами и не пристало им сражаться с женщиной. Пятерым и с одной. И потом она была женой их верховного вождя, была до недавнего времени их повелительницей, и это соображение тоже давало о себе знать.
Оставалось последнее. Пять стрел сорвались с тетивы тугих луков, пропели в воздухе короткую песню смерти и вонзились в грудь скачущей всадницы. Стрелы пробили кожаный нагрудник и затрепетали разноцветными опереньями.
Тилимона склонилась на гриву лошади, та остановила свой бег. Царственная всадница медленно сползла на землю.
Гунны мечами вырыли в плотной земле могилу и опустили в нее жену вождя. И только небольшой холмик говорил о том, где нашла успокоение гордая Тилимона.
Отелло с сыновьями приехал к могиле жены и долго сидел близ нее. Затем они набрали в шлемы земли и высыпали на серый холмик. С того дня каждый всадник, проезжавший мимо могилы Тилимоны, высыпал на нее шлем земли. Шли годы. На месте погребения царственной хазарки образовался курган, который так и назывался «Могилой царицы». Ныне он слился с множеством холмов, окружавших его, и никто уже не скажет точно, где похоронена жена верховного вождя гуннов, имя которой ушло в легенды и предания.
Отелло ненадолго пережил свою жену. Вскоре умер хан хазар Баханун и повелителем Хазарского ханства стал его сын Мусан. Новый хан призвал к себе верховного вождя гуннов, чтобы обговорить дальнейшие условия добрососедства. Кочевники еще не пришли в себя от страшного поражения и Отелло вынужден был явиться в город Ител на переговоры. Но они не состоялись. Когда верховный вождь гуннов со своей свитой проезжал по узким извилистым улочкам Ителя, направляясь к ханскому дворцу, откуда-то из строений вылетела стрела и вонзилась ему в шею. Самым поразительным было то, что стрела была одной из тех, которыми была убита Тилимона, и на ее древке запекшейся кровью читалась надпись «За Тилимону».
Верховным вождем гуннов на большом совете вождей племен был избран Аллак, старший сын Отелло. Несмотря на молодость, он показал себя разумным и деятельным правителем. На встрече с Мусаном в Ителе Аллак предложил забыть о давних распрях и заключить мир между гуннами и хазарами. Более того, в случае нужды, оказывать друг другу военную помощь. Так был развязан узел затянувшейся вражды между двумя народами.
Теперь, когда нам ясны все обстоятельства тех давних событий, можно порассуждать вот о чем. Откуда Шекспир мог почерпнуть сведения о драме, разыгравшейся более тысячи лет назад между верховным вождем гуннов Отелло и его женой, хазаркой Тилимоной? Ответ на этот вопрос не представляется особо сложным. Современник великого драматурга, итальянский писатель Джованбаттиста Чинтио, известный и в Англии, написал новеллу «Венецианский мавр», в которой изложил историю нелепого заблуждения мавра, подозревавшего в измене свою жену. Правда, мавр сам не убивал ее, это сделал клеветник, а мавр Шекспира скрыл убийцу. В общих деталях новелла Чинтио и трагедия Шекспира сходны, но вот что интересно. Чинтио называет своего героя просто мавром, у Шекспира же он именуется Отелло, его жена Тилимона стала Дездемоной. Появились и гуннские военачальники Ягак и Касис, правда, ставшие знаменосцем Яго и лейтенантом Кассио. И снова возникает вопрос: где мог Шекспир отыскать дополнительные сведения об Отелло и Тилимоне с их подлинными именами? Тут уже мы вступаем в область догадок.
В те годы, в которые жил Вильям Шекспир, по дорогам Европы и Англии странствовали менестрели, бродячие певцы, исполнявшие баллады о подвигах рыцарей, их служении прекрасной даме и о любовных драмах, заканчивавшихся гибелью влюбленных. Эти баллады были очень популярны и пелись при большом скоплении слушателей. В основном они повествовали о событиях, случившихся в давние времена, это придавало им романтическую окраску. Должно быть историю об верховном вожде гуннов Отелло и его жене Тилимоне принесли в Европу рыцари-крестоносцы, слышавшие ее во время своих походов по Востоку. Чинтио, по всей видимости, слабо представлял себе обстановку, в которой действовали Отелло и Тилимона, и потому он переместил их в Венецию и на Кипр. Кроме того, автор новеллы выбросил из той давней истории все политические хитросплетения и предательство Тилимоны, заменив их трагедией ревности, которая была ближе и понятнее его читателям. Шекспир, позаимствовав у Чинтио сюжет, оставил без изменения его версию любовного треугольника, создав на этой основе подлинный шедевр и обессмертив тем самым как героев своей трагедии, так и их исторические прототипы.
Кроме этой, существует немало и других предположений о том, кто явился прототипом шекспировского Отелло. Так европейские исследователи полагают, что одним из них был итальянец Христофор Море, который командовал на Кипре венецианскими войсками в начале XIV века и потерял там жену.
Другие утверждают, что реальный прототип – итальянец по имени Маурицио Отелло. Он тоже командовал венецианскими войсками на Кипре, но уже в начале XVI века и потерял там жену при крайне загадочных обстоятельствах.
Но эти версии голословны и не имеют веских доказательств, в то время как материалы исламских историков Якуби, Ибн Хордада Беха и Ибн Росте, живших в X-XI вв., подробно сообщают о хазарах, упоминая, в частности, и ту трагедию, которая произошла между верховным вождем гуннов Отелло и его женой Тилимоной.
И уже одно то, что Шекспир изобразил своего героя темнокожим мавром, работает против итальянских версий. Верховный вождь гуннов был смуглым, с длинными черными волосами, что, конечно же, ближе к литературному Отелло.
Фраза Отелло «Вы молились на ночь, Дездемона?» - прочно вошла в память всех поклонников творчества великого английского драматурга. Но мог ли произнести ее подлинный Отелло в каком-либо случае? Можно предположить, что мог. Хазары в V веке нашей эры в своих религиозных убеждениях были весьма разнородны. Среди них были и христиане, и приверженцы учения Зороастра, и идолопоклонники. Только через двести лет, уже в VII веке, они приняли иудаизм, ставший их государственной религией, и вместо Хазарского ханства появился Хазарский каганат. Вполне возможно, что Тилимона была христианкой и сохранила свою веру, даже оказавшись в стране кочевников – гуннов.
Трагедия Шекспира «Отелло» занимала умы многих выдающихся писателей, поэтов и мыслителей в последние века. Не остался в стороне и Пушкин. Со свойственной ему гениальностью он верно определил главную черту характера не только героя трагедии, но и его прототипа, сказав, что Отелло от природы не ревнив – напротив, он доверчив. Доверчивым был мавр Отелло, доверчивым был и верховный вождь гуннов, делившийся с женой всеми секретами, поскольку ему даже в голову не приходило, что Тилимона может предать его.
Интересна и строка Пушкина из его «Песни о вещем Олеге», которая звучит следующим образом: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам». Не следует понимать ее как общую характеристику умственных способностей этого народа. История показывает, что хазары были весьма разумны как в государственной политике, так и в своих военных деяниях. Их неразумность, по мнению великого поэта, проявилась в том, что они недооценили жизненный потенциал Древней Руси, превратив ее в своего данника. Русь накопила мощь и разгромила хазар, сведя на нет их государство.
История пестрит парадоксами, выдвигая на первый план вроде бы незначительные события и оставляя их в людской памяти, и предает забвению сведения масштабного характера. Мало кто из нас может похвастаться знаниями о жизни тех же хазар и гуннов, ныне исчезнувших с лица планеты, зато многим известны подробности любовной трагедии Отелло и Дездемоны. Такова сила подлинного искусства.
Современные ученые-исследователи пишут о гуннах и хазарах, как о несуществующих народах, относя их к давно минувшим временам. Однако, известный ученый-этнограф Л.Н.Гумилев, напротив, высказал предположение, что гунны под давлением врагов откочевывали все дальше на север и дали начало северным народам, в том числе и якутам. Если это так, то далекий предок якутов Отелло обогатил своим образом мировую драматургию.
Но можно высказать и другую версию. Академик Б.Гафуров в своей книге «Таджики» отмечает, что гунны часто вторгались в Восточный Туркестан и Среднюю Азию. Они были настолько сильны, что проживавший там народ, известный китайцам под именем «усуни», находился от них в зависимости. Гунны частично оседали в местах, пригодных для жизнедеятельности, и постепенно растворились в находящихся там народах. Если это так, то ныне, на территории Таджикистана, проживают дальние потомки подлинного Отелло, ставшего героем шекспировской трагедии, хотя сами и не подозревают об этом.
Трагедии Шекспира «Отелло» не суждено забвение. Она будет жить и получать сценическое воплощение до тех пор, пока существует общечеловеческая цивилизация, ибо повествует о тех вечных ценностях, которые дороги и близки всем и каждому. Но, согласитесь, что и драма, разыгравшаяся полторы тысячи лет назад между верховным вождем гуннов Отелло и его златокудрой женой Тилимоной, тоже по своему интересна и тоже заслуживает того, чтобы уделить ей хотя бы немного внимания.
