От Майдана до Майдана

Стихотворения последнего десятилетия
.

На злобу дня
.
…А злоба дня размахивает палкой.
Б. Пастернак
.
Когда мутят оранжевые флаги
Небесную сияющую гладь,
Мне остается чистый лист бумаги,
Чтоб мыслей ход неспешно записать.
.
Ах, как бурлит страна моя чужая!
Кругом ее воинственная прыть.
Свобода, точно девка площадная,
Всегда рабов готова ублажить.
.
Кто больше даст, того и любит слаще.
Ах, как же до продажной той любви
Охоч народ, ослепший и пропащий,
С оранжевой бациллою в крови.
.

Непопулярные заметки
.
1
.
Скорбит уставшее перо
О поколении слепцов.
Зло принимая за добро,
Оно счастливых ждет гонцов.
Но где являются гонцы,
Там власть лукавого грядет.
То вновь прибывшие лжецы
Пришли дурачить свой народ.
.
2
.
Не в силах горечи сдержать,
Гляжу на Киевскую Русь.
И хоть глядеть уже боюсь,
И хоть Руси не отыскать
В дыму оранжевых огней,
Нерасторжима наша связь,
Хоть имя родины моей
Она теряет не стыдясь.
.
3
.
Гостям на бале сатаны
Под видом меда дали яд.
Но я гляжу со стороны
На жуткий этот маскарад.
Сверкают тысячи огней,
Сулят безумцам рай земной.
И лишь со стороны видней,
Что это сделка с сатаной.
.
4
.
Какой блистательный размах!
Какая живость площадей!
Мелькают доллары в глазах
Демократических вождей.
Так вот каков он, наш «прогресс»,
Свободы пылкой торжество:
Простейший шкурный интерес
Есть суть и двигатель его.
.
5
.
Погасла ясная звезда,
И лицемеров голоса
Вползают в души без труда,
Влекут наивные сердца.
Не пощадили и детей:
Чтоб безнаказанно царить,
И их успели заразить
Бациллой низости своей.
.
6
.
Бывали хуже времена,
Но ниже не было страстей.
О бесноватая страна,
Куда ведешь своих детей?
Во мрак безумья? в царство тьмы,
Где не слышна благая весть?
Ответьте, здравые умы,
Коль вы еще такие есть.
.
7
.
Надежда, путника веди
Сквозь этот стыд, сквозь этот смрад!
Пока ты теплишься в груди,
Бесстрашен дух и ясен взгляд.
Пусть тьма сильна, а свет угас, –
Пока надежда будет жить,
Нам пелена не тронет глаз,
Мы их сумеем различить.
.
8
.
Когда огнем пылает кровь
И сердце ноет от тревог,
Дай, Боже, веру и любовь
И не оставь во тьме дорог.
Чтоб видеть сквозь налипший снег,
Сквозь торжество безбожных сил:
Временщиков недолог век
На вековой моей Руси.
.
9
.
Не жди счастливого конца,
Но и в несчастии твори.
Пусть царство алчного тельца
И ненасытные цари
Свой на земле отбудут срок.
Лишь для того пришли они,
Чтоб получили мы урок
На все последующие дни.
.
10
.
Не злоба дня питает стих,
Бывают просто времена,
Когда в жару страстей лихих
Родная корчится страна.
А я – ее живая часть,
И если спросят на Суде,
Скажу: я не могла молчать,
Когда она была в беде.
.

Против течения
.
1
.
Не обзывайте «русскоязычной»,
Не опускайте до грязных свар!
Вашей дележки трагикомичной
Душу живую разъел угар.
.
Вашей разборки сиюминутной
Гадок и грешен позорный фарс.
Все безобразье эпохи смутной,
Как в зеркалах, отразилось в вас.
.
Что же ты, время вождей народных,
Скалишь, как хищник, свои клыки?
Что же ты, племя людей свободных,
Мелочно делишь свои куски?
.
Все уж поделено, все свершилось.
Непоправимо, в угоду вам,
Древо единое – разъединилось.
Хватит рубить по живым корням!
.
Я не приемлю ваш суд без чести,
Я не поверю устам, что лгут.
Малой России с Великой вместе
Я посвящаю свой день и труд.
.
2
.
Сколько можно напрасной борьбы:
Раздробленья единой породы,
Разделенья единой судьбы,
Расчлененья живого народа?
.
Как же хочется жить и дышать,
Мир приветствовать песней веселой!
Сколько ж будут еще нас терзать
Самостийные ваши престолы?
.
Всюду след золотого тельца,
Где пройдет – там нечисто, неладно:
Подкупив подлеца, гордеца,
Их заставит идти до конца,
Разделяя и властвуя жадно.
.
3
.
Все вернется, все придет на круги.
Как бы ни усердствовала ложь,
Правду, как природу, не сотрешь.
И чужих господ не будут слуги
Отчею землею управлять.
Ведь в какие б ни рядились платья,
Нет неблагодарнее занятья,
Чем народ единый разделять.
.

Революционный этюд
.
Шумит оранжевая рать,
Вскипает разум возмущенный.
Приказ был сверху: так держать
Широкий шаг революцьонный!
.
Всех уличить, всех покарать, –
Велела партия: так надо!
И улучшать, и обновлять –
Пока не рухнем, до упаду.
.
Так что же нового у нас?
Что даст нам нынче жизни древо?
Ответь мне, новый правый класс, –
Я до сих пор шагаю левой.
.
И вижу новшество одно:
Куда ни бросишь взгляд, повсюду
Героев ряженых полно –
Не фарисеи, так иуды.
.
Стыдись, страна, пока жива!
С подобострастием холопа
Народ, не помнящий родства,
Задрав штаны, бежит в Европу.
.

«Свободомыслящие»
.
В рядах диссидентов,
в рядах оппонентов,
Ретиво свергая
вождей с постаментов,
Борясь за свободу
и правое слово,
Вы падки на моду,
вы ждете обновы
От новых вождей.
Прогнувшись, продавшись,
И в души людей,
как воры, прокравшись,
Хотите свой яд
рассыпать повсюду.
Бесовский отряд,
потомки Иуды.
.

О русском языке
.
Нелепость, глупость, стыд, позор –
Весь этот шум, весь этот спор.
.
О чем шумим? О языке –
О материнском молоке!
.
Позволить или запретить?
Вскормить дитя иль погубить?
.
Вопрос поставлен не шутя:
Достойно жизни ли дитя?
.
Не где-нибудь – в моей стране
Всерьез решают, жить ли мне.
.
Мой друг, мой брат, то наш ли дом?
Ведь мы с тобой чужие в нем.
.
Как в страшный сон, как в злой кураж
Поверить трудно в эту блажь.
.
Но факт один, другого нет,
И этот факт похож на бред:
.
Мы стали в городе родном
«Национальным меньшинством».
.
О «толерантности»
.
К интеллигенции
.
Мы глупы или слепы?
Иль наивны сверх меры?
В дом впустили Мазепу,
Приютили Бандеру.
.
Им сказали: живите
Вместе с нами, панове!
Нас пасите, доите,
Мы не скажем ни слова.
.
Мы вполне толерантны
И в ответ промолчим,
Если вы элегантно,
Так сказать, на почин,
.
Дом наш ввергнете в хаос,
Уничтожите речь,
Под себя, усмехаясь,
Нам прикажете лечь.
.
Ляжем тихо, послушно –
Нам ли спорить с судьбой?
Мы вполне равнодушны
И довольны собой.
.
Пусть безумство творится,
Мы безумцам в ответ
Продаемся – за тридцать
Окаянных монет.
.

О национализме
.
Ума бы набраться
Тому, кто решил
С Россией тягаться,
Чтоб лоб не разбил.
.
Про разницу в весе
Забыл он, ей-ей.
Ох, лопнет от спеси
Шляхетской своей!
.
Откуда напасти,
Ему бы смекнуть.
Но ненависть застит
И разум, и путь.
.
И больно, и грустно
За славный народ,
Что в гиблое русло
Безумец ведет.
.
Из Крымской тетради
.
1. По дороге в Севастополь
.
Ну здравствуй, рай земной,
Я гость в твоей судьбе.
Прими же голос мой,
Поющий о тебе!
Я знаю, старый Крым,
В твоих горах – тайник.
Там сладкий винный дым
И мудрость древних книг.
Уже не чуя ног,
Присяду отдохнуть
И вспомню: здесь пролег
России новый путь.
.
2. Ночь пути
.
Ночь пути от Одессы до Крыма…
Севастополь, достойнейший брат,
Мы с тобою навек побратимы –
Породнились мы кровью солдат.
.
В сердце память той ночи тревожной
В сорок первом священном году.
Позабыть нам никак невозможно
Ту великую нашу беду.
.
Сквозь времен дымовую завесу
Не устанем с тобой вспоминать,
Как полки оставляли Одессу,
Чтоб за крымскую землю стоять.
.
3. Севастопольский свет
.
Еще я слышу выстрелы.
О, чудо из чудес!
Как этот город выстоял?
Как дважды он воскрес?!
.
Как сохранил достоинство
Средь низменных сует?
Святой России воинство,
В тебе надежды свет.
.
Средь торжества бесчестия,
В апофеозе лжи
Мне доброе известие
Хоть шепотом скажи!
.
Хоть одиноким парусом
Над зыбью волн явись.
Над нечистью, над хаосом
Геройски продержись.
.
4. Балаклава
.
Севастопольских бухт благородная гладь,
Русской доблести память и слава.
Как придет мне черед этот мир оставлять,
Я вернуться хочу в Балаклаву.
.
Чтоб еще раз вдохнуть этот синий простор,
Чистотою его надышаться
И навеки уйти в этот звездный затвор,
В этих древних горах затеряться.
.
Высоко-высоко, где не сможет терзать
И томить притяженье земное.
Ибо кажется мне, здесь легко умирать:
Шаг всего – и уже над землею.
.

В Одессе
.
1
.
Ни любовью, ни молитвой, ни строкой
Не очистить милый город, не сберечь.
Сорняками вдоль дороги городской
Разрослась обезображенная речь.
Разнеслась вокруг зловонная чума,
И никак уже ее не выгнать прочь.
Нынче дома я, а в доме нынче – тьма,
Беспросветная украинская ночь.
.
2
.
Снова рядом жить с дикой речью,
С властью лжи, с торжеством порока, –
С новоявленной этой Сечью,
Что по сердцу сечет жестоко.
Рассекает его до смерти,
Оккупантом глядит с порога…
Снова в муке жить, ибо сердце
Не приемлет чужого бога.
.

Хроники сопротивления
.
1
.
Как будто в военную пору,
Когда под угрозой святыни,
Живем мы средь мрака и вздора,
И все, что свершается ныне
С родною великою речью
И с нами, и с городом милым,
Тяжелою ношей на плечи
Ложится, и вряд ли по силам
Терпеть это в мирное время.
Но так уж судьба расписала,
Что наше веселое племя
На бранное поле попало.
Хоть небо вокруг голубое
И улицы залиты светом,
Живем мы средь жаркого боя,
Хоть сами не знаем об этом.
.
2
.
Без вздохов, без всхлипов,
Без жалоб напрасных
Признаюсь однако,
Что я не согласна
Ни сердцем, ни словом
С абсурдом смириться.
В кошмаре бредовом
И то не приснится,
Как пан самовластный
На царство вступает
И славный мой город
К рукам прибирает.
И все, что дышало,
Любило, смеялось, –
Все пану досталось.
Неужто досталось?
И нам не придется,
Стряхнув самозванство,
Жить в нашей Одессе,
Свободной от панства?
.
3
.
Когда отовсюду продажностью веет
И дух замирает, и сердце слабеет,
.
Одна лишь забота и держит на свете:
Что тем суждено, за кого мы в ответе?
.
Как прежде, в минуты чудовищных браней,
Земля материнских полна заклинаний.
.
Подобно тревоге их гул нарастает,
И это, должно быть, покуда спасает.
.
И это еще у последней границы
Нас держит и злу не дает утвердиться.
.
Так пусть не смолкает благая тревога,
Пусть матери шепчут, пусть молятся Богу
.
В последнюю ночь перед страшною свадьбой:
– Детей не отдать бы, детей не отдать бы…
.

Актуальный триптих
(По следам грузино-осетинской войны)
.
1
.
И вновь, Россия, ты в кольце
Врагов бесчестных и лукавых.
В своем трагическом венце,
В своих распутицах кровавых
Христовой мученицы лик
Являешь публике тщедушной.
И чище, выше твой язык
Тирады лживой и двурушной.
.
2
.
Ну вот и сброшены теперь
Добропорядочные маски.
О том, как страшен русский зверь,
Нам вновь рассказывают сказки.
И рады многие принять
Все эти россказни на веру,
И преданно хвостом вилять
Перед лжецом и лицемером.
.
3
.
Увы, не устлан путь цветами,
Но время истины пришло.
Как в годы страшных испытаний,
Обнажены добро и зло.
Глупцов возможно обмануть,
Но проступает неуклонно
Европы истинная суть
Сквозь фарисейские заслоны.
.

Сон
.
Я вижу сон: невзгод, бессилья
Минует горестный черед,
И возрожденная Россия,
Как лебедь белая плывет.
.
Крылом помашет лебединым,
Сзывая ближних в свой ковчег,
И к ней, как к матери единой,
Их устремляется разбег.
.
И исчезают все границы,
Что малым созданы умом,
И под крылом великой птицы
Един наш евразийский дом.
.
Как путь реки – к морской стихии,
Так духа тайные пути –
К той новой, истинной России.
О, сколько ж, Господи, идти?
.
Я вижу сон, и может статься,
Чтоб душу зря не надрывать,
Пока не стоит просыпаться
И бред текущий наблюдать?..
.

Родная речь
.
Верный признак того, что живу, –
Неотъемлемый, неоспоримый –
Речь родная! Тебя назову
Во всеобщем безлюбье – любимой.
.
Все земные костры догорят,
Но останется вечной святыней
Слово русское, щедрый мой сад,
Капля влаги в безводной пустыне.
.
И пока ты звучишь на земле
Тихим отзвуком песни небесной,
Свет душа различает во мгле
И спасается силой чудесной.
.

Две Софии
.
Чтоб не устать нам верить и бороться,
Чтоб был высок и праведен наш шаг,
От Киевской Софии к Новгородской
В свой крестный ход пускается душа.
.
Под шум дерев, что золотом оделись,
Под тихую сентябрьскую грусть
Идет она, страдая и надеясь,
Собрав в себе разорванную Русь.
.
В дни страстные, раздорные, лихие,
Иного дня не в силах больше ждать,
Летит она, чтоб Киевской Софии
От Новгородской весточку прислать.
.

Молитва
.
У древней Знаменной иконы
Я Сущему на небеси
Молилась, не скрывая стона,
О воскресении Руси.
Шепча «На все Господня воля»,
Я все ж, отдав Ему поклон,
Просила, не скрывая боли,
О единении племен.
.

К Новороссии
.
1
.
Воздух тревожен – он пахнет расколом
Склеенной наспех нелепой страны,
Где изнывают под прессом тяжелым
Те, что для лучшей судьбы рождены.
.
Как же попали мы в эти оковы,
В соединенье враждебных пород?
В поисках истины мается слово,
Смыслы откуда-то все же берет,
.
В этой бессмыслице выжить пытаясь.
О Новороссия, новая Русь,
Сколько же лет мы живем, задыхаясь?
Сколько еще – даже думать боюсь.
.
Где наша доля? Как впредь нам назваться?
Частью какой из держав мировых?
Или, как остров плавучий, скитаться?
После об этом, остаться б в живых…
.
2
.
Великая и Малая, и Белая
Живут давно, преклонны их года.
Лишь  Новая Россия молода:
Веселая, в морских делах умелая,
Привольная, степная, загорелая.
Минуй ее лишенья и беда!
Зажгись над ней, созвездие счастливое!
Пусть молодость ее не пропадет,
Но всходами обильными взойдет
Над общей, всероссийской нашей нивою.
.

***
.
Пожарский и Минин, 12-й год, 45-й,
Боярские смуты и славные вехи Петра;
И Пушкинский гений, и Блоковский, веком распятый,
И дней окаянных ненастная злая пора, –
Мы связаны с этим болючей тугой пуповиной,
Которую властью земной не дано разрубить.
Ругаем и стонем, но вечно и непоправимо
Ту боль, что Россией зовем, продолжаем любить.
.

***
.
Пока живем еще, на грани
Распада и долготерпенья.
Уже видны на заднем плане
Сигналы – то ль освобожденья
От кабалы двадцатилетней,
То ль на живые наши души
Атаки гибельной, последней.
Товарищ, друг, земляк, послушай!
Не спи в тревожную годину,
Склони главу в моленье строгом,
Пока идет за Украину
Борьба меж дьяволом и Богом.
.

***
.
Кто скажет мне, ужалив как змея,
Что родина Россия не моя,
.
Что разные теперь у нас пути,
Что мне в Европу надобно идти
.
И, отделившись бездною границ,
Роднею звать чужих каких-то лиц, –
.
Кто скажет мне, что это может быть,
Что нас навек возможно разделить
.
Одним движеньем подлого пера,
Что может эта грязная игра
.
Достигнуть рокового рубежа, –
Кто скажет мне об этом, я, дрожа,
.
Тому отвечу, сердца не тая,
Что как мне жить тогда, не знаю я.
.

Наши дети
.
Наша совесть…
Наша совесть…
Ин. Анненский
.
Телефончики в карманчиках,
Глазки тусклы, брючки сужены.
Ходят девочки и мальчики,
Говорящие на суржике,
.
Как созданья инородные,
Существа инопланетные.
Наши дети беспородные,
Наши цветики бесцветные.
.
Было время эпохальное,
Стало мелкое, мишурное:
Сплошь герои виртуальные,
Персонажи субкультурные.
.
Вроде все у них как надобно,
Только хилые да хворые:
Кокакольно-лимонадные
Потребители матерые.
.
Суррогатами накормлены,
Химикатами напоены,
Наши дети беззаконные,
Криво сшиты, наспех скроены.
.
Вы простите нас, пожалуйста,
Были мы в часы зачатия
Захмелевшие от шалостей,
Получившие проклятие
.
От страны, что нами предана.
Видит Бог, о том не знали мы!
Плод непознанный, неведомый
За свободу принимали мы.
.
Околпачены иудами,
Мы стоим теперь, как нищие,
Грохоча пустыми блюдами,
Что когда-то были с пищею.
.
Мы дрожим теперь, как голые,
Больно битые по темечку,
Видя души ваши полые,
Наши мальчики и девочки.
.
Убеленные печалями,
Бурь минувших отголосками,
Снова гибнем от отчаянья,
Слыша речи ваши плоские.
.
Прозреваем, как подсудные,
Восклицаем «Что наделали?!»,
Входим в мир глобальных сумерек,
Кровожадных полный демонов.
.
…Привыкаем понемногу мы
Принимать необратимое.
Умолкая, просим Бога мы:
– Не оставь дитя родимое!
.

***
.
…И дети, растущие в псевдостране,
Которой у Бога не значится, учат
О ней небылицы. Возможно вполне,
Еще за старанье «отлично» получат
.
И будут безропотно верить вранью,
Что взрослые им под шумок навязали.
Своим же – такую подсунуть свинью!
Подлее маневра еще не видали.
.
А если видали, забыли давно.
Но этот – новейший, состряпанный лихо,
Ударившей в темя, как злое вино,
Принесший с собою раздор и шумиху,
.
Запомним надолго. Уже поднялось
И в путь отправляется то поколенье,
Которому антироссийскую злость
Внушали с пеленок, как вероученье.
.
Уж новое племя на этих дрожжах
Растет, привыкая ко лжи с малолетства.
Когда же лжецарство падет, будет прах
Так горек его, что не сыщется средства,
.
О, долго не сыщется, чтоб подсластить.
Взгляни-ка, червями изъедено древо:
Посажено было не нас накормить,
Но алчных вождей ненасытные чрева.
.
Смердит европейская наша дыра,
Сменяют друг друга порочные кланы.
Так ешьте же, черви, не жалко добра,
Но жалко детей, приобщенных к обману.
.

***
.
Отчего так прошедшее мило?
Только ли оттого, что прошло?
Может, век наш, сошедший в могилу,
Был щедрее иных на тепло?
.
Да, война, двух империй паденье,
И разруха, и снова война,
И застенки, и пытки. Но зренье
Устремляется в те письмена,
.
Что писались открытой душою.
Значит, вправду не ведала зла?
Значит, истинной, чистой, большою,
А не сморщенной, мутной была?
.
Значит, было в стране той безбожной,
Той гулаговской нашей тюрьме,
То, что нынче уже невозможно
Ни понять, ни представить. Во тьме
.
Охватившего душу распада,
Тупиковую взяв колею,
Понимаешь: была как награда
Жизнь в совковом, кондовом раю.
.
Как ругали, сживали со свету.
И не ведали, стены круша:
Справедливей не знала планета,
Милосердней не знала душа.
.

В океане
.
Ни тени квасного патриотизма
с уклоном в славянофильство,
ни западнического снобизма,
который есть просто свинство,
в себе не вижу, не наблюдаю,
кто со стороны – быть может.
Но я по счастью об этом не знаю,
и мало меня тревожит
поверхностный взгляд (я давно глубоких,
к несчастью, не замечала).
Так вот, я из тех парусов одиноких,
которым пилить к причалу
дальше еще, чем туристам к Марсу, –
они хоть знают, куда им.
А я всей своею духовной массой,
всем скарбом сердечных тайн,
стихов, на которые с пренебреженьем
смотрят умные дяди,
с лица не общим своим выраженьем,
плыву и не знаю, ради
чего, для какой этот скарб державы.
– Ах, мама, неактуальны, –
мне сын говорит, – эти виды, жанры.
Вокруг погляди – глобальный
нас мир окружает, все океаном,
единым и безграничным,
объято уже – и стихи, и страны,
расчетом лишь прагматичным
все движется, мама…
Мой сын современный,
конечно же, прав, не спорю.
А все же плыву в этом мутном, пенном,
меня обступившем море.
Какой ни назвать бы мне порт и берег,
не ждет ни один. И все же
в Россию еще почему-то верю,
как в зверя, что сбросит кожу
и лик человечий с не общим взглядом
предъявит неотвратимо.
А более мне ничего не надо.
От лютой, непроходимой,
неисповедимой тоски глобальной,
что душу берет в неволю,
спасает твой образ – неидеальный,
но сердцу родной до боли, –
отчизна, которой меня лишили.
Не с вашим ли, умные дяди,
нескромным участьем? Коль нагрешили,
ступайте уж Бога ради.
Не скальтесь, не парьтесь – идите лесом,
туда-то вам и дорога.
Оставьте плывущих с их интересом,
понять не дано вам слога
и духа того, что своей природой
восходит к отчизне сирой,
в ней видя отнюдь не тюрьму народов,
а пылкое сердце мира.

.
В дыму
(Ноябрь 13-го)
.
1
.
В густом дыму просвета не видать,
Жизнь продолжает резать по живому,
И нечем мне эпоху оправдать,
Приведшую к распаду корневому.
.
И негде в ней пристанище найти.
Одно осталось: в час безумных оргий
Божественное слово пронести.
Когда гурьбою вражеские орды
.
Идут на все, что дорого душе,
Когда опять беснуются майданы,
Свой пост занять на крайнем рубеже,
Превозмогая ноющие раны.
.
2
.
Опять о свободе запели сирены,
И, юных голов не щадя,
Костры запылали, суля перемены,
На шумных твоих площадях,
.
Украйна, окрайна великой державы,
Изменница, к подлым торгам
Привыкшая, дама продажного нрава.
Твоим тараканьим бегам
.
Не видно предела. Кому же продаться
Сегодня? Решай поскорей,
Чтоб нам отдышаться, чтоб нам оклематься
От лжи непрерывной твоей.
.

1 декабря 2013 года
.
1
.
Все утонуло в мелочах,
Схож потребитель с рыхлым фавном.
Дух человеческий зачах,
И не с кем говорить о главном –
.
О родине и о любви,
О том, что дорого и свято.
Уже пол-Киева в крови,
Вот-вот и брат пойдет на брата.
.
А мы все то же – курс валют,
Ассортименты, рынки сбыта…
Пылает спор и там и тут
Один – за место у корыта.
.
Но в двух шагах от мелких зол
Большое ширится безмерно.
И недогадливый хохол,
И европеец лицемерный
.
Падут в кипящие котлы,
И тот, кто в роли был кумира,
Оставит горсточку золы
От потребительского пира.
.
2
.
Сама земля исторгла этот стон,
Запекшимися вымолвив устами,
Что свастикою Киев осквернен
И ослеплен дымящими кострами.
.
Послушайте, кто есть еще живой,
Чей ясен ум и взор не застлан дымом!
Сама земля из глуби вековой
Предупреждает о непоправимом.
.

«Меж двух враждебных рас»
.
1
.
Расслышать бы сквозь смуту Божий глас,
Воинственные сбавить обороты,
Чтоб этот щит меж двух враждебных рас –
Россией и Европой –
Вернуть туда, где должно быть ему,
Не сжечь, не растоптать, не продырявить
И в хаоса убийственную тьму
Бездушною рукою не направить.
.
2
.
Если это раскол, то скорей бы, скорей бы
В лоно матери той, чей язык и душа.
Если время пришло, то какой грамотей бы
Мне сказал, отчего так колеблется шаг
По дороге к нему, к вожделенному лону?
Может, вовсе не ждет и не шлет мне призыв?
Может, пала листва с той раскидистой кроны,
Что Россией зову, и от мощи зеленой
Нынче только и есть, что душа и язык?..
.

***
.
Чур, чур меня! Душу мою
Минуй желто-синяя стая!
Я родину не предаю
И веры своей не меняю.
.
Пусть сумрака не разгоню,
Пусть сердце печали изгложут,
Но русскую речь сохраню,
Как сам россиянин не сможет.
.
У ближнего края стою,
Никак подкрепленья не видя.
Веселые песни пою
И вовсе на тех не в обиде,
.
Что бросили братьев своих,
Как будто чужие им стали,
Совсем беззащитных, одних,
В дыму русофобских восстаний.
.

***
.
Придут и скажут: откажись
От матери своей.
Раскрепостись, освободись
От вековых корней.
.
В счастливый мир, в свободный мир
Укажут краткий путь.
Как в мышеловке сладок сыр,
Как ароматен – жуть!
.
Прими, кусни, не откажись
От европейских благ!
За мир свой прежний не держись,
Что в нем – один ГУЛАГ,
.
Имперский плен, советский крен…
Стряхни былого прах,
Для новой жизни встань с колен!..
Так молвит хитрый враг.
.
А что же друг, а что же брат,
С которым мы одно?
Молчит, томит, не сводит взгляд,
Как будто он в кино…
.

К вопросу о «чистом» искусстве»
.
1
.
И снова надвигается орда
На отчий дом, на млечные просторы.
И снова мне от боли и стыда
Не спрятаться. А эти разговоры,
Что, дескать, вне политики поэт,
Себе оставьте, милые созданья.
Блюдите свой сусальный этикет,
Не ваш удел душевные роптанья.
И сопричастность вздыбленной стране –
Не ваша роль.
Под бледною звездою
Не знайте бед, живите как во сне,
И «милоту» рифмуйте с «лепотою».
.
2
.
О вечном, о вечном, о непреходящем
Пиши, как умеешь, поэт.
О тяготах бренных, о мире пропащем
Тебе распинаться не след.
.
Мгновенные страсти, горячие вести,
Конечно, не суть бытия.
Но если восходит к понятию чести
Житейская вся колея,
.
Но если важнее понятие «совесть»
Воздушных фантазий и грез,
Становится вечной о временном повесть
И самый обычный вопрос
.
Звучит как насущный, и с поля сраженья,
Тем четче, чем яростней прыть,
И ныне и присно в минуты смятенья
Доносится «быть иль не быть?»
.

***
.
Если ветер гневно дует,
Если сердце негодует,
Если слово – средство боя,
Жаркой схватки острие,
Не от праздного каприза
Эта страстная реприза –
От основной, кровной боли
За родное, за свое.
.

***
.
Все тише голос муз, все пушек вид страшнее –
Вот-вот и заведут грохочущую речь.
Куда идем, мой друг? Какую эпопею
Готовит нам судьба? Что киевская сечь,
.
Поднявшись на дыбы, нам нынче показала?
Что пешки мы с тобой в игре больших господ.
Какие песни, друг, какие идеалы?
Затоптаны давно и пущены в расход.
.
И все ж звучит одна – из той войны народной,
Когда и стар и млад в едином шли строю.
Она о том, мой друг, что ярость благородна,
Когда приходит враг на родину твою.