У боли за Отчизну нет конца...

Верните  сына…

.

Я знаю – эту жгучую боль,

Разрывающую сердце,

Отнять способную жизнь, любовь,

Никуда от неё не деться.

.

Боль утраты – любимых, родных,

Единственных: мужа, сына…

Вселенная бьёт наотмашь, под дых,

Нож – предательский, в спину.

.

Что же ты, Киев? У чёрных колонн

Слёзы: «Верните сына!»

Зов матерей, вопли и стон,

Кровь, закипая, стынет…

.

От горечи сердце моё в огне,

Окаменевшее, плачет,

А мой сын – рядом: вот, на стене,

Улыбается мой мальчик.

.

Ему перед взрывами страха нет,

Не страшны ни пули, ни «грады»,

Он – раньше погиб, на другой войне,

Где смерть так и ходит  рядом.

.

И в плен не возьмут его, в страшный миг

Убить и пытать – не могут.

Уже  не боюсь за него, о живых

Криком  кричу я – Богу.

.

Как дела?

.

Если  спросят меня  о делах,

«Хорошо»,  –  спокойно  отвечу.

Я  у сказки из детства взяла

Эти правила. Помню –  вечер…

.

Лес… Морозко  идёт, трещит,

Ледяною стучит клюкою:

«Не  замёрзла ли?»  –  говорит,

Покачаю – «нет»  –  головою,

.

Потому, что  –  хоть звук подать –

Силы нет,  как и нет сомнения:

Только – верить и ждать, тогда

И придёт к тебе исцеление

.

Обязательно.  Ночь давно

Превратилась в сплошную вьюгу,

Заметает, темным-темно…

Шанс  дают:« Позвоните другу»!

.

Не пытай меня зря, Мороз,

Что звонить, что кричать по свету?

Не ответит никто, лишь гвоздь,

На стене – от его портрета.

.

Но, об этом не расскажу

Ни тебе, никому другому,

От какой беды тут  хожу,

И целуюсь взахлёб  с пургою.

.

А Мороз хитёр, всё вокруг

Видит, знает, укрыться нечем…

Вновь кричит:« Да, а есть ли друг?»

«Ну, конечно же, есть!» – отвечу.

.

Сказку я – для нас берегла.

Пригодится. Ещё не вечер.

Затрещит Мороз: «Как дела?»

«Да, отлично просто», – отвечу.

.

Пасха

.

Нежностью  берёзы просветлели,

Зеленью – на синей панораме

Неба – напечатались… Запели,

Заиграли праздничные гаммы

.

Птицы в рощах… Змейками – тропинки

Побежали с горок торопливо,

Вот – последние стекляшки – льдинки

Спрятались  под корни жёлтой  ивы.

.

Золотятся  водостоков  трубы,

Пенятся, бегут с  холмов потоки,

И  Двина  целует прямо в губы

Сладкие весенние притоки.

.

Пасха. Дождались её не все мы.

Снова кто-то лёг под свежий холмик –

Вечным сном…И, это – не на время.

Это – навсегда. Об  этом  помни.

.

Помни краткость жизни, быстротечность.

Радуйся. А, если, ты – не можешь,

Значит, не живёшь, и, значит – вечность

Зря своими песнями тревожишь.

.

У боли за Отчизну нет конца

.

Земля напьётся талою водой.

Трава дождями жажду утолит.

Зерном нальётся колос золотой.

И лишь моя душа – не отболит.

.

У боли за Отчизну нет конца –

Она и жизнь моя, и приговор,

Её я получила от отца,

И мой с ним не закончен разговор.

.

Земля напьется талою водой.

Трава дождями жажду утолит.

Зерном нальётся колос золотой.

И лишь моя душа не отболит.

.

Награда

.

Я получила награду,

Награда моя высока,

Прекрасней цветущего сада

И выше, чем  облака.

Меня наградили – Любовью!

Навеки – награждена!

Теперь вот – со жгучей болью

Живу… Ведь  моя страна —

Родимая, кровно, до боли,

Богата … И горько бедна…

.

Выходит она из столетий

Разрухи, пожара, войны…

А как хороша на рассвете,

Когда ещё тени бледны,

И раны её  не видны…

Так вот и живу – лишь любовью,

Бросаюсь – то землю пахать,

То – дом для бездомного строить,

То – плакать.

То – песню писать…

.

Дурачок

.

В нашей деревне юродивый жил,

Й-ох! –  это всё, что он  мог говорить…

С торбой своей по поселку ходил,

Всё что-то прятал… И что-то –  просил.

В жизни он больше не мог ничего.

Так и прозвали  все  Ёхом его…

.

Дети бежали за Ёхом гурьбой,

Хлеба никто не жалел ему дать,

Часто терял он  дорогу домой,

И, отыскав его, плакала мать:

Любенький, родненький, сыночка мой!

И уводила его за собой.

.

Тихая, кроткая Марья была,

Кланяясь всем, незаметно жила.

Но заблудился  Ёх под Рождество.

Как ни искали его, не нашли.

Сердце у матери разорвалось,

Люди чужие ее погребли.

.

А  растопило сугробы весной –

Все увидали: помилуй же Бог!

С торбой своею сидел под сосной,

Видно, замерзший нечаянно Ёх.

Все спохватились: а как его звать?

Имя ведь надо – на крест написать.

.

Так и поставили

В жёлтый песок

Крестик  с дощечкой:

«Любимый сынок»…

.

1999 г.

.

Спаслась!

.

Но я вольна в своем полете,

И я летаю с юных лет,

Над алой клюквой на болоте,

Над ночью, звёздами… На свет

.

Далекий, чистый свет летела –

Потоков скрытых миллиард

Моё раскраивали тело

На – нелюбовь, любовь и ад…

.

Кто вечно за душой в охоте,

Лепился, притворяясь –  добром,

Но я – спаслась в лихом полете

На Сивке-Бурке огневом!

.

Когда мы встречаемся…

.

Когда мы встречаемся,

А мы встречаемся редко.

Ну, может, раз в жизни,

А, коль повезёт сильно –

Два…

То слов,

Приготовленных  нами –

За жизнь – для беседы

Не выговорить…

Слишком мало вмещают

Слова.

.

Мы просто молчим,

И отводим так бережно

Взгляды,

Не вынести

Сердцу горящему –

Встречного взгляда

Огня.

Какое же  выпало счастье –

Молчать с тобой рядом.

И встретиться – счастье.

Но – как

Ты – дождался меня?

.

Плач Адама

.

О, как он плакал на заре

Слезами – первыми на свете,

О той,  утерянной земле,

О райских кущах… Слёзы эти

Ручьями бились среди  скал,

Рек  и  сиреневых туманов,

И  плач тот высоко взлетал,

Тоскуя, но – души  обману,

.

Соблазну – нет прощенья. Нет.

Как  нет к прошедшему возврата.

И закачался белый свет

В который раз, опять, когда-то.

С тех пор рыданьям несть числа,

Нет утешенья, нет конца.

Зачем, прекрасная,  несла –

Жена –  тот плод? Ведь от Отца

.

Завет был: всё на свете можно,

Что радует твои глаза,

Но только этот плод – нельзя

Вкушать,  ибо  рождён он – ложью.

Зачем же, Ты, Создавший Мир,

Отец, пустил в него коварство?

Чтоб погубить в  единый миг

Тобою ж  созданное  царство?!

.

Ведь Ты не мог про всё не знать:

Болезни, пытки, казни, войны

Их – человеку обуздать

Возможно ли? Да полно, полно….

Нет сил таких, чтоб мир хранить,

На  всей планете, в сердце даже,

Пришёл Ты, чтобы – разделить,

«Не мир, но меч…» над домом нашим?

Ты знал! Ты всё, конечно, знал,

Не мог не знать, зачем – Создатель

Творению – задачу дал –

Творца? И как её  решать  мне?

За  что всю жизнь с собой  борюсь,

И бьюсь в трудах, поту и крови,

Надеюсь, верю, и молюсь,

Держусь одною лишь любовью?

.

О, плач Адама на заре,

И день ночь его я слышу:

Плач горький вдов, и матерей,

Здесь плачут ветры, стены,  крыши

Домов забытых, плачет даль…

Нет,  мы не извлекли уроки,

Коль, в плаче,  вечном, как печаль,

Звучат вопросы, и упрёки…

.

Среди живых

.

Кто злато ищет, ну а кто – сердца,

Чтоб – откровенно, настежь, нараспашку –

Как исповедь, по капле, до конца,

Как дождик, ливень  на леса и пашни –

.

Горячею купелью щедрых слёз

Отмыть, омыть судьбы крутой печали,

Чтобы и в самый тягостный мороз

Не остывал огонь, что зажигали

.

Для счастья на земле мы в час зимы.

Пусть пролетают вёсны, зимы, годы…

И всё же, милосердье средь живых

Я всё-таки нашла во тьме холодной!

.

В.В.

.

Душа – гениальная форма спасенья,

А тело  –  живейшая форма любви.

Когда родились мы в том давнем апреле,

Где  первые  травы так звонко росли,

.

Мы знали, мы знали: нещадно сжигает

Горячая тайна, и нет ей границ.

И мы никуда не могли, не бежали,

Куда? Бесполезно... Ни глаз, и ни лиц

.

Мы не различали, ни красок, ни звуков,

И только летели сквозь звёздную высь…

Бессмертьем  в  единое  сжатые руки

Вдруг крыльями стали, и мы – унеслись

.

Туда, где за робкой капелью весенней

Путь вербы пыльцой золотой устилали –

На Пасху! Там Божие чудо спасенья

Две горьких души у заутрени ждали.

.

Коле

.

Верила, молилась и просила,

Падая из синей высоты,

И за мною вслед – невыносимый,

Ангельский избыток доброты.

.

Горе слева заходило, справа,

А потом ударило в лицо,

Полыхнуло огненною лавой,

Только обручальное  кольцо

.

Сорвалось, пропало под обвалом

Стылых вёсен и горячих зим,

Где горело белое на алом,

Покрывалось черное – седым.

.

И стояла я, и каменела:

А– мой сын, как будто бы во сне,

Но каком-то белом, белом-белом,

Через вечность улыбался мне.

.

Небосвод над ним сиял лазурный,

И была высокою звезда…

А ведь он не знает, что он – умер,

И уж не узнает никогда.

.

Был бы ты жив…

.

Был бы ты жив, да дома,

Рядом сидел со мною…

Звал меня: «Мама Тома…»

Раненым зверем вою,

Ох, как тебя не стало!

У-у-ух, горючее лето!

Давай всё начнем сначала:

Ты, будто живой, но – где-то,

Я – просто –  тебя не вижу,

Ты просто –  давно не пишешь,

И не звонишь, не слышишь,

Ты – далеко… Так бывает,

Что сын до родного дома

Годами  не приезжает…

Был бы ты жив,

не стали

Боли меня тревожить,

Ты бы капкан поставил,

Путами их стреножил,

И я б не пугалась  грома,

Звонков среди ночи, зная,

Что кличешь ты: « Мама Тома»…

.

И я  бы –  была живая.

.

Если ты забудешь…

.

На  краю   моей родной  деревни,

Той, что нет давно уже на свете,

Дуб стоит – могучий, старый, древний,

И гудит в нём горько вечный ветер.

.

А  под дубом этим – старый дом,

Наш, родной… В нём даже ветры тише,

Хоть – давно разбиты окна в нём,

Нет  трубы,  дверей, а – через  крышу

.

Яблоня – из семечка – растёт:

Мы с тобою яблоко когда-то

Ели, уронили на  пол…  Вот

Выросло оно. И так богато

.

Яблоками дарит  каждый год,

Ждёт нас –  из последних сил – с тобою.

Шепчет:  – Что ж хозяин не идёт?

А в ответ – лишь яблоня листвою

.

Шелестит… По-прежнему, любя,

Ждёт, когда ты тишину разбудишь –

Хата… Она  будет ждать тебя,

Даже, если  ты её  забудешь.

.

Не продаётся

.

Можно всё

Купить, иль – отнять:

За деньги огромные,

силою,

Угрозою,

хитростью,

Можно – солгать:

Милой назвать –

Постылую…

.

А можно и так,

Что –  наоборот.

И так, и этак:

Всё  можно.

Жизнь такая.

Тот, кто живёт,

Знаком

С этой стервой –

Ложью.

.

Всё купишь, захватишь:

Землю, и дом,

Отнять можешь

Небо,  солнце,

И –

даже  –  жизнь…

Но, что в сердце моём,

Не купишь.

Не продаётся.

.

Жизнь моя

.

Жизнь моя, жизнь моя, золотая моя,

Золотая –  от края –  до края!

До последнего вдоха от первого –  я

Всю люблю тебя, всё  принимаю.

.

Принимаю, как первый  свой крик на заре

В той апрельской  сияющей дали,

Всё, что было потом, в сентябре… Декабре…

Где и пели с тобой,  и страдали.

.

Жизнь моя! Как бессмертны уроки твои,

И дары золотые бесценны:

И рожденье детей, и рассветы, и дни –

Всё – задаром, и всё –   неизменно.

.

И когда отнимала дыханье моё,

В жертву  сына забрав летней ночью,

Принимала Тебя: что моё – то твоё.

Не перечу тебе. Не порочу.

.

И от первых шагов до горючих седин,

Жизнь моя, ты одна – золотая !

До последнего вдоха от первого – я –

Всю, родную, тебя – принимаю.

.

Да и кто тебя примет? Ведь ты же – моя.

Ты – моя. Всю –  от края, до края –

Я тебя не предам. Никому не отдам.

Ты ж одна у меня. Золотая.

.

Ещё наступят дни…

.

Ещё наступят дни цветения сирени,

Ещё проснётся в душах красота,

Зальются светом все на свете тени,

И встанут рядом с нами – чистота,

И свежесть, и тепла аккорд весенний,

И утром – повторятся вновь и вновь:

Рассвет, и «торжество, и вдохновенье»,

И – радость! «Жизнь, и слёзы, и любовь…»

Ещё разбудит нас весны звучанье,

Священный зов грозы уже гремит.

И новый день торжественным началом

Разорванное сердце оживит.

.

Дни влюблённости золотые…

.

-Что ты бродишь по пепелищу?

Что ты плачешь в родном краю?

Что отчаянно, горько ищешь?

-Ах, ищу я  тут – жизнь свою,

.

Дни влюблённости золотые,

И свидания первого свет,

Только –  избы давно пустые,

И ни следа, ни звука – нет.

.

Нежно глажу крышку колодца,

В нём давно зацвела вода.

Где-то там, на дне, встрепенётся,

Всколыхнётся  моя беда…

.

Она канула в эти недра,

И уснула на самом дне,

Вот –  опять – не хватает неба,

Не хватает воздуха мне.

.

Только ветер. Зелёный ветер.

И – вселенский, зелёный шторм.

Мимо – жизнь – в золотой карете,

Не поможет ничто, никто

.

Мою молодость – хоть глазочком –

Увидать, где любовь моя?

-Ма-а-ма! – мне закричала дочка...

Оглянулась, а это – я.

.

Поэзия

.

То полыхнёт рябиной в чаще,

А то – весь свет закроет тучей.

То нежностью мелькнёт вчерашней,

То – вдруг – толкнет небрежно,

с кручи:

.

Лети! Давай! Учись летать!

Маши руками, крыльев если

Не обрела…Умей молчать,

Когда грохочет гром небесный.

.

То – злая мачеха, то – мать,

И горяча её наука:

Ввысь –  петь, и радугой сиять,

Вниз  – прахом, пылью…

И  ни звука.

.

«Переведи меня через майдан…»

Из песни «Последняя просьба старого лирника»

.

Переведи меня через майдан,

Сегодня он неистово бушует

На нём ревёт народный океан

Он чашу гнева пьёт свою большую…

Переведи…

.

Переведи меня через майдан

Что по-отцовски вёл меня по жизни,

Светло и чисто жизнь шумела там…

Там праздник жил, а нынче – всюду – тризна.

Там праздник жил…

.

Там – ясный  путь лежал в моё село,

Там первый крик прорезался на зорьке,

Там всё росло, звенело, и цвело,

И лишь на свадьбах нам – кричали «горько»…

Там – ясный путь…

.

Там – голос матери и дом – родной!

И он вовеки – жив, мой голос детства,

Сливаясь с шумом трав над головой,

Он превращает в песню жизнь и сердце.

Там голос мой…

.

Там было всё: во всём – жила  любовь!

И  первый поцелуй сжигал, как пламя,

Предательства непостижимость, боль,

И гибель сына, и могила мамы.

Там было всё…

.

Там было всё! Служение и долг,

И Родины посмертные награды

Отцу и брату, и тому, кто смог

Дожить и выжить, обещали радость.

Тому, кто смог…

.

Стою под небом, я – оглушена.

Понять пытаюсь, и не понимаю.

Такой была огромною страна,

Где большаки мои теперь, не знаю!

Переведи …