Не отзвенели стаи лебедей!..

Валентин СОРОКИН 25 июля 2016 224

Валентин Сорокин

Валентину СОРОКИНУ – 80!

Редакция журнала КАМЕРТОН поздравляет русского поэта, переводчика, публициста, педагога Валентина СОРОКИНА с Юбилеем! Желаем Валентину Васильевичу здоровья, высоты духа, новых творческих свершений, любви и благодарности читателей и учеников!

***

Салаватские дали.

Заревые края.

Где-то там на Урале

Бродит юность моя.

И рокочут громами

Медногорлые дни.

И летят за холмами

Птицы ночи – огни…

И всё та же планета.

Только сам я не тот:

Где ты, молодость, где ты,

Мой шестнадцатый год?

Объявись и воскресни

Гвалтом утренних смен,

Мудрой крановой песней,

Перекликом сирен.

На лугу, на откосе,

Осыпая росу,

Не тебя ли я бросил,

Словно эхо в лесу?

Вьются пчёлы средь пыла,

И звенит куковьё.

То, что было, – уплыло,

То, что будет, – моё.

Синь озёрная

Синь озёрная, скальный гранит.

Облаков серебристые спины.

И на взгорье недальнем горит

Пламя красное старой рябины.

К ней стремится рассвет и закат,

Солнце клонится, падают звёзды.

А вон там, на лугу, Салават

Метит стрелами буйные вёрсты.

И в башкирский разбуженный быт

С-под руки, окаймлённой парчово,

Залетает, как цокот копыт,

Беркутиная речь Пугачёва.

Слава краю, героям его,

Слава братству и грохоту боя!

На высотах пути моего

Голос прошлого – шумы прибоя…

Это – ветры и волны озёр.

Это – гроздья рябины в просторе.

Всё берёт понимающий взор,

С грозной волею предков не споря.

О, свобода, царица огня,

Не ржавеет отважное время, –

Я и сам оседлал бы коня,

Вскинул меч

и привстал бы на стремя!

Среди Африк, Америк, Европ

Есть у каждого память-судьбина,

Где из тысяч обстуканных троп

На одной – полыхает рябина.

Мчится воин

Слава Богу, отбесились ветры.

Степь лежит, жарой обожжена.

И на все прямые километры –

Светлый дождь, река и тишина.

Хорошо родиться на Урале,

Где хранят доныне времена,

Как в бою хрипели и скакали

Кони, обрывая стремена.

Диким смерчем, тяжкою метелью

Налетал внезапно Емельян.

Край,

безумно кинутый веселью,

Превратился в грозный океан.

Шла расплата, и под скрежет стали,

Вжиканье косы или кнута

Господа и слуги трепетали, –

Дыба избавителя крута.

Он кипел, ярился – к роте рота.

Сотрясал корону скорый слух.

Невозможно вырвать у народа

Пламя правды и бунтарский дух.

Величался в зыке колокольном

Царь-заступник,

принимая лесть.

Но уже на сговоре окольном

Нёс предатель будущую месть.

Голова на плахе кумачёва.

А в глазах казачьих, что ни день,

Мчится храбрый воин Пугачёва

По дорогам русских деревень.

Мы с тобой

В этих белых рощах соловьиных

Бродит лось, доверчивостью смел,

Я в стихах, как в золотых былинах,

Всю тебя, глазастую, воспел.

Травы расправляются от дрожи,

Радостно сияют небеса.

Ведь недаром на мои похожи

И твои славянские глаза.

Добрый лось и мы с тобой умыты

Тёплым, серебрящимся дождём,

Были б дети счастливы, а мы-то

Как-нибудь в России проживём.

Вечен свет страдания и слова,

Подвиги не требуют прикрас,

Пушкина обитель

и Кольцова,

Блока и Есенина у нас!..

Журавли от Дона до Урала

Крыльями звенят нам с высоты,

Нет, весна ещё не отыграла,

И горят за окнами цветы.

Пусть кивает тополь и сиренью

Реченька к нему обращена, —

Ты одна — моё благодаренье,

Ты — моя сестрёнка и жена.

Отмету забвенье и грехи я,

Шепоты досужливой молвы,

Ты — моя отвага и стихия,

Голос колокольной синевы!

Только ты

Быть красивой — радость через край,

Верной быть — нелёгкая тревога.

Русской быть — тропа из ада в рай,

Храброй быть — через кресты дорога.

Ты, лицом и совестью светла,

Русская, идёшь через долины.

Над тобой звенят колокола

И встают герои из былины.

Ты невеста, ты жена и мать,

Дочь России,

солнышко простора,

Это каждый должен понимать, —

Ветры плачут, значит, буря скоро!..

Вновь враги за гранью темноты,

Те же, те же, новых не ищите,

Только Богородица и ты

Нас давно готовили к защите.

Ну, не плачь, прошу тебя, не плачь,

Мы испьём до дна

терпенья чащу,

Потому и не один палач

Не убьёт святую ярость нашу!

Выше смерти, выше темноты

Крест отца и матери, и деда:

Только ты — глаза твои и ты,

Только меч и слово, и победа.

Я, поэт, иду через огонь, —

Колокол,

молитва,

дуновенье…

Вижу Богородицы ладонь,

Слышу губ твоих прикосновенье!

Славяне

Наши ссоры — сердцу перегрузка,

Потому и вновь горюнюсь я,

Украинка ты и белоруска,

Русская красавица моя.

Перелески, реки и просторы

Так похожи, словно это мы, —

Наши ссоры — ложь и приговоры

Опытных заказчиков из тьмы.

Наши дети, может, украинцы,

Может, белорусы,

вновь и вновь

Говорю: мы ныне — палестинцы,

Требуется зверю наша кровь.

Золото он ищет и алмазы,

На Днепре, на Волге держит власть.

Ты зачем такой широкоглазой

И такой славянской родилась?

Мы, славяне, потеряли право

Быть собой, а Ироду везёт:

Каждый день смертельная отрава

В души наши с губ его ползёт.

Нам вражда, а хищникам закуска,

Но горжусь и окрыляюсь я, —

Украинка ты и белоруска,

Русь моя,

красавица моя!

Братьям

В борьбе многотрудной, упорной, суровой

С Россией, Украйной мы шли заодно.

Петрусь Бровка

Верные, святые белорусы,

Добрые, родные украинцы,

Мы ведь с вами — русские, мы русы,

А разделены, как палестинцы.

И в Крыму нас обучают янки,

Во Владивостоке учат драке,

Неужели мало после пьянки,

Крови ими пролито в Ираке?..

И теперь — славянской захотели:

Взрывы, взрывы, танки и ракеты,

Близнецы Качинские при деле —

Чистят перед Бушами паркеты.

Русы,

белорусы,

украинцы,

Встанем, непопятные, над Бездной,

Да, мы — палестинцы, палестинцы,

Русы мы, с отвагою железной!

С нами Жуков и Богдан Хмельницкий,

С нами Василевский, Рокоссовский,

Сталинграда ветер исполинский,

Подвиг материнский и отцовский.

Копоть пушек, может, дым от виски?..

Мы не янки.

Мы славяне.

Братья.

Предадим — кресты и обелиски

Нам с небес пошлют свои проклятья!

Минск и Киев, и Москва за нами,

Соловей и сокол на ладони,

Сердце Ярославны — наше знамя:

Слышите, звенит оно и стонет?

На просторах нам пора подняться,

Коренных соседей обнимая,

Пусть враги России потолпятся,

До Победы грозового Мая!..

Журавли кричат о чём-то Волге.

Днепр

и Неман.

Курск

и Севастополь.

Все цветы слезами понаволгли —

Под моим окном седеет тополь.

Не в Путивле, а в столице главной,

У стены Кремлёвской, не иначе,

Ты грустишь, а, может, Ярославна

Князя ждёт…

И плачет,

плачет,

плачет!

На просторе

Дуб под ветром встряхивает тело,

Взяты травы хладью луговою.

Молодость так быстро пролетела, –

Белый снег кружит над головою.

Мы одни с тобой, моя подруга,

В эту хмурость порешили вжиться.

Впереди звенит и плачет вьюга,

Белый снег кружится и кружится.

Где же дали, с поволокой синей,

Хоры звёзд, в серебряных орбитах?

Белый снег кружится над Россией,

Над крестами деревень убитых.

Только мы с тобой, моя подруга,

В непогодь выходим на дорогу

Улыбнуться, оберечь друг друга,

В нищем храме поклониться Богу.

Мир отравлен, отчий край отравлен,

Жадностью отравлена природа,

Потому

и русский храм ограблен,

Как душа великого народа!

Белая луна

Жизнь не вечна и земля не вечна,

И не вечны звоны журавлей,

Потому я слушаю сердечно

Майский хор берёз и тополей.

Облака и поле — стаи, стаи,

Меж холмов широкий путь к реке.

Скоро боль в груди моей растает,

Образ счастья вспыхнет вдалеке.

Жду его, но вижу я упрямо

Над цветами, травами, водой,

Вся седая воскресает мама,

Говорит: «А мы живём бедой».

Говорит: «Страдание и горе,

Жизнь и смерть у нас переплелись,

Вот и мы от моря и до моря

Слёзною тоской перепились!»

Сторона, родимая сторонка,

Мне к твоим окошкам не пройти,

Там уже ни старца, ни ребёнка,

Голоса живого не найти.

Растворились песни по долинам,

Нищета до пепла изожгла

Хутор мой, с названьем соловьиным,

Хутор мой казачий — Ивашла.

Нас убили войны и обманы,

Мама, мама,

ты опять одна

На меня глядишь через туманы,

Как в пустыне белая луна!

Ливни детства

Ах, ливни детства, вы отрокотали

И отзвенели стаи лебедей, —

Угрюмей путь и необъятней дали,

И горы жизни выше и трудней.

Я их вершины одолеть пытался,

Над прошлым встал, над будущим я встал,

В грозу с орлом над бездной побратался:

Есть храбрецы?

Свободен пьедестал!..

Единственная, верная, святая, —

Ты и отвага, молодость и ты!

Опять, опять звенит лебяжья стая,

Бегут к реке глазастые цветы.

Проснулся день в обители небесной

И свет зари над нами, свет зари,

И вновь орёл парит над гиблой бездной

Но ни о чём ты с ним не говори!..

Ах, годы, горы, за бессмертной синью

Я честен был, наивен и удал,

И никому страданья за Россию

И красоты твоей я не отдал.

Звезда и жизнь, судьба и скалы, скалы:

Я крест Христа

сквозь непогодь пронёс, —

О, не вчера ль природа нас ласкала

Ладонями горячими от слёз?

Благодарю тебя, реку и дали,

И пусть мгновенно счастье у людей,

Но ливни наши не оттрепетали,

Не отзвенели стаи лебедей!..

Лунный щит

О, ветры осени моей

Огняные и золотые.

Как будто конница Батыя

Летит сюда из-за морей.

Всё движется и всё спешит

В трудах,

от старца до ребёнка.

А вечерами лунный щит

Висит, позвенивая тонко.

Вновь душу счастьем обожгло,

Созревшим звездопадом года.

Уже поёт в крови свобода, –

И радостно и тяжело.

Доступен, крепок ты и прост.

И по плечу раздумий бремя.

Через тебя, как через мост,

Железное грохочет время.

В рассвет, в рассвет из темноты.

Не жалуешься, не пеняешь.

Две стороны соединяешь,

Два берега – собою ты.

Доверчивая стая

Мне ль в любимцах у вечности быть,

Быстротечна ты, жизнь, и права.

Только будет клубиться и плыть

Над Россией моей синева.

Будет ветер стремиться вперёд,

И на поле, где клонится рожь,

Кто-то сильный и новый, придёт,

На меня вдохновеньем похож.

Он доверчиво глянет вокруг.

Запылает от дум голова.

Белой стаею выпустит вдруг

Из хозяйских ладоней слова.

Эх вы, лебеди-соколы, вы

Полетите с земли на звезду,

Мимо скошенной мною травы,

Положив под крыло борозду.

Край мой древний меж впадин и гор

Так, чтоб сизые перья найти,

Голубыми огнями озёр

Вам полнеба осветит в пути.

И опять повторится, опять –

Песня, сумерки, сказка в дому.

Их нельзя потерять, отыскать,

Можно вырастить

лишь самому.

Валентину СОРОКИНУ – 80!

***

Салаватские дали.

Заревые края.

Где-то там на Урале

Бродит юность моя.

И рокочут громами

Медногорлые дни.

И летят за холмами

Птицы ночи – огни…

И всё та же планета.

Только сам я не тот:

Где ты, молодость, где ты,

Мой шестнадцатый год?

Объявись и воскресни

Гвалтом утренних смен,

Мудрой крановой песней,

Перекликом сирен.

На лугу, на откосе,

Осыпая росу,

Не тебя ли я бросил,

Словно эхо в лесу?

Вьются пчёлы средь пыла,

И звенит куковьё.

То, что было, – уплыло,

То, что будет, – моё.

Синь озёрная

Синь озёрная, скальный гранит.

Облаков серебристые спины.

И на взгорье недальнем горит

Пламя красное старой рябины.

К ней стремится рассвет и закат,

Солнце клонится, падают звёзды.

А вон там, на лугу, Салават

Метит стрелами буйные вёрсты.

И в башкирский разбуженный быт

С-под руки, окаймлённой парчово,

Залетает, как цокот копыт,

Беркутиная речь Пугачёва.

Слава краю, героям его,

Слава братству и грохоту боя!

На высотах пути моего

Голос прошлого – шумы прибоя…

Это – ветры и волны озёр.

Это – гроздья рябины в просторе.

Всё берёт понимающий взор,

С грозной волею предков не споря.

О, свобода, царица огня,

Не ржавеет отважное время, –

Я и сам оседлал бы коня,

Вскинул меч

и привстал бы на стремя!

Среди Африк, Америк, Европ

Есть у каждого память-судьбина,

Где из тысяч обстуканных троп

На одной – полыхает рябина.

Мчится воин

Слава Богу, отбесились ветры.

Степь лежит, жарой обожжена.

И на все прямые километры –

Светлый дождь, река и тишина.

Хорошо родиться на Урале,

Где хранят доныне времена,

Как в бою хрипели и скакали

Кони, обрывая стремена.

Диким смерчем, тяжкою метелью

Налетал внезапно Емельян.

Край,

безумно кинутый веселью,

Превратился в грозный океан.

Шла расплата, и под скрежет стали,

Вжиканье косы или кнута

Господа и слуги трепетали, –

Дыба избавителя крута.

Он кипел, ярился – к роте рота.

Сотрясал корону скорый слух.

Невозможно вырвать у народа

Пламя правды и бунтарский дух.

Величался в зыке колокольном

Царь-заступник,

принимая лесть.

Но уже на сговоре окольном

Нёс предатель будущую месть.

Голова на плахе кумачёва.

А в глазах казачьих, что ни день,

Мчится храбрый воин Пугачёва

По дорогам русских деревень.

Мы с тобой

В этих белых рощах соловьиных

Бродит лось, доверчивостью смел,

Я в стихах, как в золотых былинах,

Всю тебя, глазастую, воспел.

Травы расправляются от дрожи,

Радостно сияют небеса.

Ведь недаром на мои похожи

И твои славянские глаза.

Добрый лось и мы с тобой умыты

Тёплым, серебрящимся дождём,

Были б дети счастливы, а мы-то

Как-нибудь в России проживём.

Вечен свет страдания и слова,

Подвиги не требуют прикрас,

Пушкина обитель

и Кольцова,

Блока и Есенина у нас!..

Журавли от Дона до Урала

Крыльями звенят нам с высоты,

Нет, весна ещё не отыграла,

И горят за окнами цветы.

Пусть кивает тополь и сиренью

Реченька к нему обращена, —

Ты одна — моё благодаренье,

Ты — моя сестрёнка и жена.

Отмету забвенье и грехи я,

Шепоты досужливой молвы,

Ты — моя отвага и стихия,

Голос колокольной синевы!

Только ты

Быть красивой — радость через край,

Верной быть — нелёгкая тревога.

Русской быть — тропа из ада в рай,

Храброй быть — через кресты дорога.

Ты, лицом и совестью светла,

Русская, идёшь через долины.

Над тобой звенят колокола

И встают герои из былины.

Ты невеста, ты жена и мать,

Дочь России,

солнышко простора,

Это каждый должен понимать, —

Ветры плачут, значит, буря скоро!..

Вновь враги за гранью темноты,

Те же, те же, новых не ищите,

Только Богородица и ты

Нас давно готовили к защите.

Ну, не плачь, прошу тебя, не плачь,

Мы испьём до дна

терпенья чащу,

Потому и не один палач

Не убьёт святую ярость нашу!

Выше смерти, выше темноты

Крест отца и матери, и деда:

Только ты — глаза твои и ты,

Только меч и слово, и победа.

Я, поэт, иду через огонь, —

Колокол,

молитва,

дуновенье…

Вижу Богородицы ладонь,

Слышу губ твоих прикосновенье!

Славяне

Наши ссоры — сердцу перегрузка,

Потому и вновь горюнюсь я,

Украинка ты и белоруска,

Русская красавица моя.

Перелески, реки и просторы

Так похожи, словно это мы, —

Наши ссоры — ложь и приговоры

Опытных заказчиков из тьмы.

Наши дети, может, украинцы,

Может, белорусы,

вновь и вновь

Говорю: мы ныне — палестинцы,

Требуется зверю наша кровь.

Золото он ищет и алмазы,

На Днепре, на Волге держит власть.

Ты зачем такой широкоглазой

И такой славянской родилась?

Мы, славяне, потеряли право

Быть собой, а Ироду везёт:

Каждый день смертельная отрава

В души наши с губ его ползёт.

Нам вражда, а хищникам закуска,

Но горжусь и окрыляюсь я, —

Украинка ты и белоруска,

Русь моя,

красавица моя!

Братьям

В борьбе многотрудной, упорной, суровой

С Россией, Украйной мы шли заодно.

Петрусь Бровка

Верные, святые белорусы,

Добрые, родные украинцы,

Мы ведь с вами — русские, мы русы,

А разделены, как палестинцы.

И в Крыму нас обучают янки,

Во Владивостоке учат драке,

Неужели мало после пьянки,

Крови ими пролито в Ираке?..

И теперь — славянской захотели:

Взрывы, взрывы, танки и ракеты,

Близнецы Качинские при деле —

Чистят перед Бушами паркеты.

Русы,

белорусы,

украинцы,

Встанем, непопятные, над Бездной,

Да, мы — палестинцы, палестинцы,

Русы мы, с отвагою железной!

С нами Жуков и Богдан Хмельницкий,

С нами Василевский, Рокоссовский,

Сталинграда ветер исполинский,

Подвиг материнский и отцовский.

Копоть пушек, может, дым от виски?..

Мы не янки.

Мы славяне.

Братья.

Предадим — кресты и обелиски

Нам с небес пошлют свои проклятья!

Минск и Киев, и Москва за нами,

Соловей и сокол на ладони,

Сердце Ярославны — наше знамя:

Слышите, звенит оно и стонет?

На просторах нам пора подняться,

Коренных соседей обнимая,

Пусть враги России потолпятся,

До Победы грозового Мая!..

Журавли кричат о чём-то Волге.

Днепр

и Неман.

Курск

и Севастополь.

Все цветы слезами понаволгли —

Под моим окном седеет тополь.

Не в Путивле, а в столице главной,

У стены Кремлёвской, не иначе,

Ты грустишь, а, может, Ярославна

Князя ждёт…

И плачет,

плачет,

плачет!

На просторе

Дуб под ветром встряхивает тело,

Взяты травы хладью луговою.

Молодость так быстро пролетела, –

Белый снег кружит над головою.

Мы одни с тобой, моя подруга,

В эту хмурость порешили вжиться.

Впереди звенит и плачет вьюга,

Белый снег кружится и кружится.

Где же дали, с поволокой синей,

Хоры звёзд, в серебряных орбитах?

Белый снег кружится над Россией,

Над крестами деревень убитых.

Только мы с тобой, моя подруга,

В непогодь выходим на дорогу

Улыбнуться, оберечь друг друга,

В нищем храме поклониться Богу.

Мир отравлен, отчий край отравлен,

Жадностью отравлена природа,

Потому

и русский храм ограблен,

Как душа великого народа!

Белая луна

Жизнь не вечна и земля не вечна,

И не вечны звоны журавлей,

Потому я слушаю сердечно

Майский хор берёз и тополей.

Облака и поле — стаи, стаи,

Меж холмов широкий путь к реке.

Скоро боль в груди моей растает,

Образ счастья вспыхнет вдалеке.

Жду его, но вижу я упрямо

Над цветами, травами, водой,

Вся седая воскресает мама,

Говорит: «А мы живём бедой».

Говорит: «Страдание и горе,

Жизнь и смерть у нас переплелись,

Вот и мы от моря и до моря

Слёзною тоской перепились!»

Сторона, родимая сторонка,

Мне к твоим окошкам не пройти,

Там уже ни старца, ни ребёнка,

Голоса живого не найти.

Растворились песни по долинам,

Нищета до пепла изожгла

Хутор мой, с названьем соловьиным,

Хутор мой казачий — Ивашла.

Нас убили войны и обманы,

Мама, мама,

ты опять одна

На меня глядишь через туманы,

Как в пустыне белая луна!

Ливни детства

Ах, ливни детства, вы отрокотали

И отзвенели стаи лебедей, —

Угрюмей путь и необъятней дали,

И горы жизни выше и трудней.

Я их вершины одолеть пытался,

Над прошлым встал, над будущим я встал,

В грозу с орлом над бездной побратался:

Есть храбрецы?

Свободен пьедестал!..

Единственная, верная, святая, —

Ты и отвага, молодость и ты!

Опять, опять звенит лебяжья стая,

Бегут к реке глазастые цветы.

Проснулся день в обители небесной

И свет зари над нами, свет зари,

И вновь орёл парит над гиблой бездной

Но ни о чём ты с ним не говори!..

Ах, годы, горы, за бессмертной синью

Я честен был, наивен и удал,

И никому страданья за Россию

И красоты твоей я не отдал.

Звезда и жизнь, судьба и скалы, скалы:

Я крест Христа

сквозь непогодь пронёс, —

О, не вчера ль природа нас ласкала

Ладонями горячими от слёз?

Благодарю тебя, реку и дали,

И пусть мгновенно счастье у людей,

Но ливни наши не оттрепетали,

Не отзвенели стаи лебедей!..

Лунный щит

О, ветры осени моей

Огняные и золотые.

Как будто конница Батыя

Летит сюда из-за морей.

Всё движется и всё спешит

В трудах,

от старца до ребёнка.

А вечерами лунный щит

Висит, позвенивая тонко.

Вновь душу счастьем обожгло,

Созревшим звездопадом года.

Уже поёт в крови свобода, –

И радостно и тяжело.

Доступен, крепок ты и прост.

И по плечу раздумий бремя.

Через тебя, как через мост,

Железное грохочет время.

В рассвет, в рассвет из темноты.

Не жалуешься, не пеняешь.

Две стороны соединяешь,

Два берега – собою ты.

Доверчивая стая

Мне ль в любимцах у вечности быть,

Быстротечна ты, жизнь, и права.

Только будет клубиться и плыть

Над Россией моей синева.

Будет ветер стремиться вперёд,

И на поле, где клонится рожь,

Кто-то сильный и новый, придёт,

На меня вдохновеньем похож.

Он доверчиво глянет вокруг.

Запылает от дум голова.

Белой стаею выпустит вдруг

Из хозяйских ладоней слова.

Эх вы, лебеди-соколы, вы

Полетите с земли на звезду,

Мимо скошенной мною травы,

Положив под крыло борозду.

Край мой древний меж впадин и гор

Так, чтоб сизые перья найти,

Голубыми огнями озёр

Вам полнеба осветит в пути.

И опять повторится, опять –

Песня, сумерки, сказка в дому.

Их нельзя потерять, отыскать,

Можно вырастить

лишь самому.