О тех, кто рассказал нам настоящую правду о Великой Отечественной войне
О тех, кто рассказал нам настоящую правду о Великой Отечественной войне
Мало кто знает, что 9 мая не всегда было официально признанным праздником Победы. До 1964 года это была обычная дата календаря. Наши люди, которые ещё очень живо помнили страшные годы войны, в этот день просто поминали павших, радовались одержанной Победе, по-своему, по-простому чествовали тогда ещё молодых ветеранов. Даже без официального статуса праздник тогда по сути был всенародным…
Говорят, что руководство страны решило узаконить праздник во многом благодаря ходатайству писателя Сергея Сергеевича Смирнова. Именно благодаря его многочисленным письмам в ЦК КПСС 9 мая было объявлено нерабочим выходным днём, и таковым остаётся по сей день.
Но Сергей Смирнов останется в нашей памяти не только благодаря этой инициативе. Он был одним из тех наших замечательных прозаиков, благодаря которым стала известна правда о той войне…
В поисках неизвестных героев
У нашей творческой интеллигенции отношение к Сергею Смирнову очень сложное. По утверждению недавно умершего поэта Евгения Евтушенко, Смирнов якобы был одним из инициаторов исключения Бориса Пастернака из Союза писателей за антисоветский роман «Доктор Живаго», также он якобы участвовал и в травле Булата Окуджавы. Мы не знаем, насколько реальны эти обвинения, поскольку здесь, возможно, сказывается какая-то личная обида Евтушенко на Смирнова. Зато доподлинно известна роль Сергея Сергеевича в раскрытии тайн военной поры. Если бы не его личные усилия, то, возможно, мы бы до сих пор не знали многих имён защитников Брестской крепости и других героев Великой Отечественной…
Родился писатель в 1915 году в Петрограде. Учился в Московском энергетическом институте. Но его истинным призванием стала журналистика. С 1937 года работал в газете «Гудок» и одновременно стал студентом Литературного института имени Горького. Войну начал строевым командиром, а в 1943 году его командировали в армейскую газету. Два ордена Красной Звезды и множество медалей отметили его боевой путь. После Победы Смирнов начал сотрудничать с различными изданиями как журналист. В 1950-е годы стал главным редактором «Литературной газеты».
Именно тогда детский поэт Самуил Яковлевич Маршак подсказал ему тему про оборону Брестской крепости. По словам Маршака, страна вроде бы знает, что эта старая приграничная русская крепость на Буге утром 22 июня 1941 года приняла на себя первый удар немецкой военной машины. Гарнизон сражался в полном окружении почти три месяца, пока не был уничтожен врагом. Да, это было известно. Но не было ни имён героев, ни подробностей обороны, да и сама крепость находилась в полном запустении (разрушения были столь сильными, что власти отказались от её восстановления, и руины растаскивались окрестными жителями на стройматериалы).
Смирнов начал свою исследовательскую работу. Об её обстоятельствах я подробно писал в прошлом году в статье «О тех, кто не значился в списках героев» (http://www.posprikaz.ru/2016/06/o-tex-kto-ne-znachilsya-v-spiskax-geroev-k-75-letiyu-nachala-velikoj-otechestvennoj-vojny/).
Сегодня я лишь замечу, что Смирнов нашёл и установил имена десятков героев обороны крепости — замполитрука Самвел Матевосян, красноармеец Александр Филь, боец музыкального взвода Пётр Клыпа, лейтенант Александр Махнач... Нашёл Сергеей Сергеевич и бывшего командира 44-го стрелкового полка майор Петра Гаврилова, одного из руководителей обороны крепости. Обнаружил писатель Гаврилова в маленьком домике на окраине Краснодара, где он с семьёй вёл нищенскую жизнь рядового пенсионера, без выслуги лет, отданных армейской службе и даже без статуса участника Великой Отечественной войны — потому что был в немецком плену.
Смирнов написал очерк о подвиге майора, одновременно направил запросы в военную прокуратуру и Министерство обороны. Гаврилова реабилитировали, а потом Указом правительства руководителю обороны крепости было присвоено звание Героя Советского Союза. Реабилитации журналист добился и для многих других найденных им защитников крепости, также побывавших в немецкой неволе.
В 1964 году вышла его книга «Брестская крепость», где он рассказал о своих поисках. Эта книга выдержала великое множество изданий, она и до сих пор остаётся великолепным образцом жанра журналистского и исторического исследования. Книга вдохновила писателя Валентина Пикуля на написание своего первого исторического романа «Баязет» — об аналогичной обороне в годы русско-турецкой войны, а Бориса Васильева — на создание одной из лучших своих повестей «В списках не значился». Работа Смирнова сильно встряхнула и властьпридержащих. Они не только реабилитировали защитников, но и дали указание создать на территории крепости мемориальный комплекс, который до сих пор поддерживается в образцовом состоянии…
Помимо Бреста Сергей Смирнов занимался поиском и других героев войны. Именно благодаря его усилиям было установлено имя Фёдора Полетаева, бывшего советского солдата, ставшего героем итальянского Сопротивления; имена защитников Аджимушкайских каменоломен Крыма; заключённых немецкого концлагеря Маутхаузен, поднявших своё обречённое восстание в конце 1944 года; лётчиков, совершивших воздушный таран в первый день войны; юных подпольщиков из маленького украинского городка Малин; защитников железнодорожного вокзала в Бресте, которые, подобно героям крепости, приняли свой смертный бой в первые часы войны. Этими поисками Смирнов занимался буквально до последних минут своей жизни. Умер он в 1976 году от рака лёгких.
Среди тех, кто пришёл проводить журналиста в последний путь, был и его лучший друг, писатель Владимир Осипович Богомолов...
Момент истины бывшего разведчика
Судьба у Владимира Богомолова была довольно необычной. В 15 лет приписав себе два года, он бросил школу и добровольцем ушёл на фронт. Воевал не где-нибудь, а в армейской разведке. Трижды был контужен и дважды ранен. Осколки в основании черепа так и остались до конца его жизни. Войну закончил в Берлине, имея шесть боевых наград. Ветерану было тогда 19 лет.
Сама судьба сулила ему блестящее будущее на поприще военной карьеры. Но жизнь распорядилась иначе. В 1951 году капитан разведуправления советской оккупационной зоны Берлина Владимир Богомолов попал под следствие. Тогда наша разведка провалила одну свою операцию в американской зоне. В провале несправедливо обвинили товарища Богомолова по службе, старшего лейтенанта Седых. На состоявшемся служебном совещании капитан вступился за друга. В итоге арестовали обоих.
Богомолова поместили на время следствия в тюрьму МГБ города Львова. На допросах его избивали, но и он, профессиональный разведчик, спуску не давал: один раз руками, которые были скованы наручниками, отдубасил своего следователя. Потом он вспоминал:
«Морально тяжело было не из-за того, что били. А то что мне, фронтовику, сидеть пришлось вместе с бандеровцами, бывшими полицаями».
За 13 месяцев следствия вину Богомолова так и не доказали. Его выпустили. Но из армии пришлось уволиться…
Да, возможно, армия в результате потеряла перспективного офицера. Зато наша литература приобрела первоклассного писателя! Повести «Иван», «Зося» вызвали самые доброжелательные отклики у читателей. По первой из них начинающий режиссёр Андрей Тарковский снял замечательный фильм «Иваново детство».
Но самым главным произведением Богомолова стал роман «Момент истины (в августе 44-го)». Это было одно из первых, и, наверное, самое лучшее произведение о работе советской контрразведки в годы войны. Роман вышел в 80 странах мира и до сих пор числится в списках бестселлеров нашей страны.
Пробивалась книга к своему читателю очень сложно. Цензоры из КГБ были в шоке, когда увидели, что роман буквально напичкан секретными документами военной поры (как потом оказалось, большинство из них автор, будучи хорошо подкованным в этих делах, придумывал сам). Были и другие замечания. Мол, нельзя писать о штабном совещании в сарае – это тоже секретные данные. Или вот момент — солдаты в романе рассуждают о неприступности и привередливости польских женщин. При этом вспоминают своих: то ли дело наша Дунька, налил сто грамм – и готово. «Кто дал право автору так отзываться о советских Дуньках?!». Короче, роман был буквально испещрён замечаниями и запретами.
Целых девять месяцев Богомолов и редактор журнала «Юность» Борис Полевой доказывали в разных инстанциях абсурдность выдвинутых обвинений. Бывший разведчик в итоге не уступил ни запятой!
Зато после невероятного успеха романа случилось следующее. Вспоминает друг писателя, журналист Эдуард Поляновский:
«К Богомолову явился порученец председателя КГБ Андропова. В зял под козырёк: «Вы бы не могли сделать дарственную надпись Юрию Владимировичу?» — «Что же я должен написать?» — «Ну что-то вроде благодарности за помощь, которую органы оказывали вам». — «КГБ не только не помогал мне, но и всячески препятствовал… терроризировал меня. Я ничего не подпишу вашему шефу!» — «Так и передать?» — «Так и передайте».
Потом к писателю явился порученец министра обороны маршала Гречко. ««Вы бы не могли для Андрея Антоновича…» Богомолов и его выставил за дверь".
Не любил он ни наших правителей, ни творческую интеллигенцию. Он очень долго отказывался вступать в Союз писателей СССР:
«А что, меня там писать научат, что ли?» — «Ну зачем вы так? У нас свои дачи, дома отдыха, санатории. Своя поликлиника». — «Не надо: у меня жена врач».
Омерзение у Богомолова вызывали коллеги, которые участвовали в сборе подписей в поддержку, травили того или иного неугодного человека, вроде Александра Солженицына. «Террариум сподвижников» – так именовал он этих подписантов. В 80-е годы Богомолов даже отказался от ордена Трудового Красного Знамени, когда узнал, что ордена будут давать писателям не за творчество, а за некую общественную деятельность…
Не жаловал он и властителей демократической России. Особенно возмутила его ситуация, сложившаяся в 90-ые годы с базой российских подводных лодок в Эстонии. Базу вывели, а офицеров с семьями, что называется, бросили жить в чистом поле. Его бешенству не было предела:
«Это же ужас! По телевидению капитан 1-го ранга на всю Россию говорит: мы трижды обращались к президенту России Ельцину! Трижды — к министру обороны Грачёву! Много раз обращались в военную прокуратуру! Ни ответа ни привета. Знаете, почему? У нас нет государства. Нет! Я не идеализирую Сталина, считаю его одним из величайших преступников. Разговор о другом: было государство, и оно работало. Если военнослужащий обращался в прокуратуру, реакция следовала немедленная. Государство может быть тоталитарным или демократическим, но оно должно быть!».
Его прочие оценки в адрес властителей новой России были ещё более резкими…
Как пишет хорошо знавший его писатель Николай Черкашин:
«В последние годы жизни Владимир Богомолов работал над публицистическим романом о генерале Власове. Для него это был враг номер 1 — предатель. И он проверял Власова, равно как и тех, кто его окружал с дотошностью капитана Алёхина, добиваясь момента истины, заводя на каждого из них своё следственное дело, и, завершая его, подшивал архивную справку о месте захоронения того или иного невыдуманного персонажа.
— Власов — такая гнида была! – Искренне возмущался Богомолов всякий раз, когда речь заходила об его антигерое. — Сегодня его пытаются поднять на щит, сделать национального героя. Но вся аргументация – это окаменевшее дерьмо геббельсовской пропаганды...
Над романом о генерале-предателе он работал не один год. Кто-нибудь другой давно бы сдал его в печать, но Богомолов полагал, что „массирование компетенции“ ещё не достаточно, и теперь уже, увы, не увидит свой последний труд в печатном виде».
Умер Владимир Богомолов в самом конце 2003 года. На его смерть откликнулись лишь несколько писательских организаций и газет. Кремль же постарался не заметить ухода из жизни этого не удобного ему человека...
Навсегда остался под Ржевом
Вячеслав Леонидович Кондратьев среди писателей-фронтовиков знаменит тем, что рассказал о психологии и душевных переживаниях простого солдата. И рассказал так, как никто до него об этом не рассказывал!
В его повестях русский солдат предстал живым человеком, которому было свойственно всё человеческое, а не боевой единицей.
Вячеслав Кондратьев создал ряд произведений, которые можно назвать трагической одой тем, кто вынес на своих плечах главную тяжесть войны, — многострадальной нашей пехоте. Об этой доле Вячеслав Кондратьев знал не понаслышке.
В армию его призвали с первого курса института в 1939 году. Службу проходил на Дальнем Востоке. В декабре 1941 года сержант Кондратьев добровольцем уехал на фронт. И сразу попал в составе стрелковой бригады под маленький тверской городок Ржев… Это уже после войны станет известно, что здесь за два года мы потеряли людей в два раза больше, чем под Сталинградом, что виной тому чаще всего были необдуманные действия нашего высшего командования, бросавшего на немецкие укреплённые позиции в лобовые атаки необстрелянные батальоны.
Кондратьев участвовал в этой мясорубке. За одну только первую неделю боёв он был вынужден вместо убитого командира принять взвод, после гибели командира роты – роту. После получения пополнения – снова взвод. Потом было ранение, опять фронт, новое тяжёлое ранение. Полугодовое лечение и инвалидность на всю оставшуюся жизнь...
В литературу Кондратьев пришёл довольно поздно, в 59 лет, к тому времени он был уже состоявшимся человеком – работал художником-оформителем. Его первая повесть, опубликованная в 1979 году в журнале «Дружба народов», называлась «Сашка» и рассказывала о судьбе рядового солдата, воевавшего под Ржевом. Великолепное предисловие к повести написал Константин Симонов, тамбыли такие слова:
«Это история человека, оказавшегося в самое трудное время в самом трудном месте и на самой трудной должности – солдатской».
Потом из-под пера писателя вышли прочие произведения той же ржевской эпопеи: «День Победы в Чернове», «Селижаровский тракт», «Овсянниковский овраг», несколько великолепных потрясающих рассказов. Особым, щемящим чувством пронизаны повести «Отпуск по ранению» и «Встречи на Сретенке», где драматично рассказывается о тяжёлом возвращении фронтовиков в мирную жизнь…
Что же подвигло Кондратьева обратиться на финале жизни к теме войны? Вот что он сам говорил об этом:
«Я начал жить какой-то странной двойной жизнью: одной – в реальности, другой – в прошлом, в войне. Ночами приходили ко мне ребята из моего взвода, крутили мы самокрутки, поглядывая в небо, где висел «костыль». Гадали, прилетят ли после него самолёты на бомбёжку, а я просыпался только тогда, когда чёрная точка, отделившаяся от фюзеляжа, летела прямо на меня, всё увеличиваясь в размерах, и я с безнадёжностью думал: это моя бомба… В общем, схватила меня война за горло и не отпускала. И наступил момент, когда я уже просто не мог не начать писать».
Все произведения Вячеслава Кондратьева автобиографичны, и наверное поэтому столь проникновенно искренни. Ему не нужно было пробиваться в Союз писателей, поближе к кормушке, и потому он мог позволить себе сказать всю правду о том, что пережил сам и его боевые товарищи.
Война в произведениях Кондратьева — это редеющий в атаках батальон, разные его роты, в каждой из которых осталось по полтора десятка из первоначальных ста пятидесяти бойцов. Это три с трудом отбитые деревеньки – Паново, Усово, Овсянниково. Это Овсянниково поле, перепаханное воронками от мин, снарядов и бомб, с неубранными трупами и валяющейся нехитрой солдатской амуницией. Это тоскливые мысли солдата о своей грядущей судьбе:
«Передовая, ранение, госпиталь, маршевая рота и снова передовая. Это если будет везти. А сколько можно везти? Ну раз, ну два… Но не вечно же! А война впереди долгая».
Кому-то может показаться, что повествование Кондратьева насыщено излишними подробностями: дата, которой помечена пачка концентрата, лепёшка из гнилой прокисшей картошки, психологические переживания солдат, подтягивающихся к линии фронта. Но это и есть та истина, которая, как ничто другое, помогает понять окопную правду тех страшных лет! При этом, несмотря на обилие трагических ситуаций, произведения писателя проникнуты справедливым оптимизмом: в его повестях и рассказах люди остаются людьми, не теряющими в самых жутких передрягах свой человеческий облик…
Вячеслав Кондратьев, оставивший после себя настоящее откровение военной поры, под конец жизни оказался почти забыт. Не выдержав тяжёлой болезни, он покончил жизнь самоубийством 21 сентября 1993 года, в тот день, когда Ельцин объявил указ 1400 о роспуске Верховного Совета...
