«Слово — дальняя жар-птица!..»

Слово

Каждый день идут дожди сурово.
Заслезились думы и глаза.
Залегло несказанное слово,
Где с землёй сомкнулись небеса.
Слово,
Слово — дальняя жар-птица!..
На каком искать его пути?
И с небес к нему не опуститься,
По земле к нему не подойти...
Погляжу во все концы без страха
И спрошу,
Как самый давний друг:
— Подскажи,
Ты слышишь, славный пахарь,
Подскажи, известный металлург?!
Перед правдой — дело не уроним!
Добывая слово,
Словно честь...
Чтоб его,
Как яблоко в ладони,
В час усталый людям преподнесть.

Во Владимире

С. Никитину

Здесь Русь моя на все четыре стороны
В зеленой вьюге
Вешнего огня.
Зубчатыми лобастыми соборами
Устало смотрит древность на меня.
Пусть опустели башни колокольные,
И ржавь легла от вековых ветров.
Но слышу я – идут на битву воины
Под перезвон седых колоколов.
Лежат равнины,
Росами омытые,
И Русь моя огнём озарена.
Дрожит земля под конскими копытами,
И на крестах распята тишина.
Я слышу гром
И стон за перелесками,
А у Кремля
Рыдающий народ.
О, дайте мне
Доспехи князя Невского
И верный ключ
От Золотых ворот…

В синем цехе

Только утро разбрезжится  синью,
Тропливо уйду со двора.
Я работаю в цехе-Россия,
В синем цехе красы и добра.
Пусть дороги круты,
Словно года.
Глубине поучусь у сохи.
Мне,
Рабочему парню завода,
Так нужны до зарезу стихи.
Петь так петь!
Чтобы слабый с постели
Встал
И небо подпёр головой,
Чтобы люди от песни добрели,
Заполнялись глаза синевой.
Но пока только вёрсты да вёрсты,
Да горит мой дорожный костёр,
Да летят полуночные звёзды
В голубые ладони озёр.
И дрожит молодая осина,
Что погреться пришла у костра,
Я работаю в цехе-Россия,
В синем цехе красы и добра.

Отгуляет зима по Уралу…

Отгуляет зима по Уралу,
Даль разбудят ручьи ото сна.
И опять
Как ни в чём не бывало
Заторопится в гости весна.
Заторопится дождиком,
Громом,
Майским лугом взойдёт надо мной…
И под парусом белым
черемух
Поведёт стороною родной.
Поведёт по равнинам,
Озёрам,
Тишиной приласкает в краю,
Где о наши
Скуластые горы
Точит молния
Саблю свою.
Там рога запрокинули лоси,
Шаг далёко заслыша чужой…
По озёрам
Прошедшая осень
Карасиной рябит чешуей…
Там,
Тревожа окрестные сёла,
Зазывает огнями завод.
И в чащобах,
Как мудрый геолог,
Ищет клады уральские крот.
Тянут ветры сквозные из леса
Запах липы в озёрную синь.
Здравствуй, край
Красоты и железа –
Молчаливая гордость Руси!

Раздумье

Н. Рубцову

Эту жизнь я люблю,
Как вначале.
Ты веди меня, сердце,
Веди.
Тридцать лет у меня за плечами,
Сколько будет ещё впереди?
По дорогам ни дальним,
Ни близким
Не терял я впустую
Ни дня.
Видно, как беспокойною искоркой
Наградила Россия меня.
Только трудно одно перенесть мне,
Хоть в родные края не вернусь,
Я запел бы о городе песню,
Да деревню обидеть боюсь.
Ты, деревня, прости,
Дорогая,
Город стал мне хорошим отцом.
Я меж вами стою
И не знаю –
Ну, к кому повернуться лицом?!
Чтобы жить мне, не ведая горя,
Чтобы сердце не рвать пополам,
Я хотел бы уральский мой город
Передвинуть к тамбовским полям.
По крови хлеборобов наследник,
По труду своему – металлург.
Только знаю, что в час свой последний
Мне в деревню захочется, друг…

Озеро

Откипело озеро степное,
Синевой пронизано насквозь,
В берега,
Оплавленные зноем,
Присмирев на время,
Улеглось.
Что его негаданно
взъярило?
Не бывает бури
без причин!
И какая
Зоревая сила
Вырывала камни из глубин?
Озеро бунтует
не впервые,
Раздвигая берега,
Как тьму.
Назвенели воды дождевые
Про свободу-волюшку ему…
Потому металось так мятежно!
Может быть,
Поднявшись на дыбы,
Океан увидело безбрежный
Из своей
Кольцованной судьбы!
Но ему
Из берегов разбитых
В океан прорваться не дано!
И крутые камни,
Как обиду,
Засосало илистое дно.
Всё равно при утреннем тумане
Забунтует озеро насквозь.
Пусть оно не выйдет к океану,
Но зато к великому рвалось.

Русь

Обжитый мир под солнцем, под луной
И под лучами звёздными косыми,
Где дух веков кружится надо мной
И распахнулся далями России.
И я иду навстречу тем векам,
Голубоглазый, русый, коренастый.
Колосья прикасаются к рукам,
Озёра колыхаются глазасто.
Земля вовсю вращается, кричит
Холмом, золой, что с ней на свете было…
Роняет солнце тихие лучи на обелиск,
На братскую могилу,
И кланяюсь я прошлому опять,
Родной земле за все крутые были.
Я в мир пришёл – творить, а не рыдать,
Века и так к нам на слезах приплыли…
Нам пришлое сегодня, как броня,
И в нас живут его земные боли.
Не потому ль мы встали у огня,
Не потому ль мы распахали поле?!
И, вглядываясь в лица наших дней,
В лицо огня и пашни, неба, пущи…
Мне каждый раз становится видней
Прямая связь меж прошлым и грядущим.

Светунец

Ходят ветры вечерние кротко.
Гнутся травы от росных колец..
Новый месяц обрамился четко,
— Наполняйся огнём, светунец!
Восходя из росистой низины,
Из простора лугов и полей,
Зачерпни свет серебряно-синий
И обратно на землю пролей!
И замечутся тени в тревоге,
Ослеплённые острым огнём,
И никто не собьётся с дороги
В неподкупном свеченье твоём.

На Бородинском поле

Недаром помнит вся Россия
про день Бородина!
М. Ю. Лермонтов

По жгучим волнам ветра и зари
Былого эхо возвратилось с болью.
И в небе соколом парит,
А я иду на праведное поле.
Здесь предок поле сердцем распахал
И кровью полил,
Ожидая всходы…
За все потери, Русь,
Твои невзгоды –
Высокий дуб ветвями замахал.
И как стрела пронзает тишина,
И звёзды взвились,
Словно стук копытный…
Но мне не битва смертная страшна, –
Ведь тишина – страшнее битвы!..
Здесь славой русской ветер напоён,
Он входит в грудь.
И пахнет вечность – лесом…
Не страшен, Русь, тебе Наполеон,
Страшней они – заезжие Дантесы!..
…Ушла заря.
И сполз туман с холмов,
И дуб обнял соседские берёзы.
И мужики так звонко у домов
По всей округе отбивают косы!..

Неповторимость

Я молодость, как буйного коня,
Всё гнал,
Всё гнал по кручам
И долинам.
И не вгляделся на пути недлинном
В ночную мглу,
В простор зелёный дня.
Мы в молодости временем щедры.
Бросал я дни налево и направо.
Безумно жёг высокие костры,
Беспечно падал в луговые травы.
Судить себя за это не берусь.
Всему свой час,
Всему земные сроки…
И счастлив я,
Что под звездой высокой
Она всегда неповторима – Русь!
И день ко дню склоняет время плотно,
И удаляет молодость мою.
Где раньше я промчался мимолётно,
Теперь в большом раздумии стою.
Из мглы ночной продвинулись ко мне
Высокой тайной вековые сосны
В игольчатой сквозной их тишине
Ушедшие кольнули в сердце вёсны.
И увели в простор зелёный дня,
Где даль встаёт дымами и стогами…
Земля качнулась тихо под ногами
И понесла – усталая – меня.
К раздумиям о буйствах тишины,
О тишине кипенья грозового…
А для чего мы в мире рождены
И для чего родятся люди снова?
Им снова жить бездумно до поры
И дни бросать налево и направо…
И разжигать высокие костры,
Беспечно падать в луговые травы…
И к ним придут раздумья – жизни груз,
Всему свой час,
Всему земные сроки…
И скажут вновь,
Что под звездой высокой –
Она всегда неповторима – Русь!

Садовод 

На деревне умер садовод,
На деревне в трауре народ.
Не в больнице умер он в бреду,
А в колхозном утреннем саду.
Был старик ничем не знаменит,
По утрам любил махрой дымить
И смотреть, когда в саду шмели,
Загудев,
Как спутники Земли,
Огибали круглые плоды
И садились плавно на цветы.
На деревне умер садовод,
На деревне в трауре народ.
Прожил он не много – шестьдесят…
Сколько яблонь в мире шелестят!..
Не в больнице умер он в бреду,
А в колхозном утреннем саду.
Незаметный,
Разводил сады,
Не имел наград он за труды.
А нашёл его на цветнике
Внук,
Сжимая яблоко в руке… 

Родимый дом

Н. Тряпкину

К дверям забитым я зимой приеду,
Замочный ключ до боли сжав в горсти.
И улыбнусь
Хорошему соседу,
И попрошу мне клещи принести...
Я в дом родной вернусь не блудным гостем!
Я, словно ключ,
Любовь к нему сберёг...
И под рукой
Застонут длинно гвозди,
И упадут, как слёзы, на порог...
И тишина мне бросится на плечи,
А голуби забьются под стреху.
Трубу открою
В стылой русской печи
И, словно память, – пламя разожгу!
Где бог сидел – снежок набила вьюга.
И, оглядев на карточках родство,
Я вместо бога
Сяду в правый угол,
Огонь в печи приняв за божество!
Дыши высоким пламенем, солома!
Пускай деревня видит наяву,
Как мой поклон, – дымок над отчим домом, –
Всему, чем я страдаю и живу!

Васильевские вечера

Вечер звёзды огненные выткал,
Тишину вспугнули соловьи,
Но молчат скрипучие калитки,
И не слышно песен о любви.
Молодёжь покинула деревню,
Заманили звоном города…
И об этом шепчутся деревья,
И луна сгорает со стыда.
Лишь собаки лают обалдело
У столбов на ламповый накал…
Город, город!
Что же ты наделал? –
У деревни молодость украл…

Дом

Столпились бабы шумно у калитки.
И потому сошлись они сюда,
Что, увязав нехитрые пожитки,
Мать уезжает в город
Навсегда.
Сыны её живут в краю далёком,
В больших домах,
Где сытно и светло.
Ей, десять лет прожившей одиноко,
На старость дом покинуть тяжело,
Где никогда не видела замены,
Везде сама:
И в поле,
И в дому.
Всё это знают каменные стены,
Да только не расскажут никому…
Она стоит среди узлов понуро,
Ей горьких слёз, я знаю, не сдержать.
Ведь даже людям проданные куры
И те пришли в дорогу провожать…
Вот ночь придёт, и дом, наполнясь мраком,
Стоять гробницей будет на горе.
Из-под ворот не выскочит собака,
И петухи не крикнут на заре.
И в зимний праздник дорогие гости
Здесь не придержат лошадей лихих.
А мужики вгоняют в двери гвозди, –
Как будто в сердце забивают их.
Но я прошу товарищей,
Знакомых,
Хотя тропинка зарастёт сюда,
Не забивайте окна в нашем доме,
Пускай он зрячим будет,
Как всегда!..

Желание

В. Сорокину

За какими делами захватит
Час последний в дороге меня?
Я б хотел умереть на закате
На руках догоревшего дня.
Я с рожденья не верю в беспечность.
И за это под шум деревень
Впереди будет — тихая вечность,
Позади — голубеющий день...
Вам на память оставлю заботы,
Я не шёл от забот стороной.
И покой на земле заработал —
День последний остался за мной!
И за мной — отшумевшие травы
И железных цехов голоса...
А во мне эту вечную славу
Приютили душа и глаза.
Приютили, взрастили, согрели
Всем, чем мы и горды и сильны...
И вплели в полуночные трели
Соловьиной сквозной тишины.
По дорогам нетореным,
Тряским
Из-под рук моих песня и труд
Далеко уходили,
Как сказки,
И, как сказки, со мною уйдут!..

Заводская дорога

Осветился зарею завод, 
Корпуса возвышаются строго. 
Пролегла к проходной на восход 
Вдоль берез заводская дорога. 

Заводская дорога... На ней 
Породнился с монтажной судьбою. 
Сколько дум я пронес над тобою 
По вершинам размашистых дней. 

Заводская дорога, Ты мне 
Открывала желанные двери. 
Никакой тебя меркой не смерить, 
Не поставить ни с чем наравне! 

Ты меня уводила на высь, 
Ты меня опускала на землю. 
Как наследство, тебя я приемлю 
И ценю, как нелегкую жизнь. 

Не кончаешься ты у цехов, 
Под огнем своих плавок искристых. 
Ты – начало судьбы и стихов, 
Всех дорог моих дальних и близких. 

Мне судьба подарила пока 
Тридцать семь сентябрей серебристых... 
Я по-прежнему в жизни неистов, 
Голова от работы крепка! 

Если что-то случится со мной, 
Вдруг в пути заплутаю немного, 
Оглянусь – у меня за спиной 
Свет несет – заводская дорога!

Железо

Я гнул его, 
Рубил зубилом 
Под сводом заводских небес. 
С железом я к высотам лез, 
Когда плечом своим нехилым 
Познал его удельный вес. 
Оно покорно, 
Словно глина. 
Его секреты я постиг. 
Оно певуче, 
Словно стих. 
А чья в нем гибкость? 
Балерины. 
Чья стойкость? 
Рук мастеровых 
В январский день, 
Когда и птицы 
К плавильной жмутся духоте... 
Железом грелся я в труде, 
Хоть примерзали рукавицы 
К обледенелой высоте... 
За то всегда, 
Зимой и летом, 
В час перекура с высоты 
Я видел: 
Шли за мною следом 
Цехов железные скелеты, 
С монтажной выправкой мосты... 
Была и стужа, и жара, 
И вспомнить радостно и лестно, 
Как покорялось мне железо, 
И что меня небесполезно 
Учили делу мастера!

Научитесь понимать…

Над мартеном искрометный шар 
Поднимался в дымке расписной. 
Говорил подручным сталевар 
Про секреты плавки скоростной. 

В тесноте широкополых шляп 
Говорил он, выбросив ладонь: 
- Нет, огонь бушующий - не раб, 
Научитесь понимать огонь!.. 

Горизонт от солнца серебрист, 
Борозды пригрелись на боку... 
Говорил у пашни тракторист 
Про секрет земли ученику.
 
Говорил, в ладонях землю тряс 
И глядел на полевую гладь: 
- Нет, удачи не покинут нас, 
Научитесь землю понимать!.. 

...В борозды сворачивались дни, 
Вспыхивали всходами весной... 
Над мартеном прыгали огни, 
Вспугнутые плавкой скоростной...

Победа

Памяти отца,
погибшего на фронте

На рубеже войны и мира
Солдатам в касках боевых,
Как невзорвавшаяся мина,
Она казалась в первый миг.

Ещё рейхстаг дымил кудлато,
В глаза лез пепел,
Словно страх…
Ещё к горячим автоматам
Цепляли диски в горячах.

Ещё в прифронтовом санбате
Кричал в бреду сержант:
«Вперёд!»
Ещё, как чёрное проклятье,
Фашистский падал самолёт.

Ещё не высохли чернила
Победной маршальской руки…
Ещё стволы не зачехлили
В победный миг фронтовики, – 

Победа!
Вот она, Победа!
Прими её, солдат-герой!..
Ты начиналась от рассвета
Июньской страшною порой.

От снов отцов непробудимых
И величавой славы их
От глаз прощальных и любимых
На всех перронах горевых.
Ты начиналась долгожданно
И увлекала за собой,
Как лейтенант,
Срывая раны,
Ведёт солдат в неравный бой…

Была ты верой всенародной
От первой
Огненной
Черты.
Чем дальше ты уходишь в годы,
Тем всё ясней твои черты…

Я пришёл в эту степь...

Распоясала степь заревую дорогу,
Молодая трава наклонилась немного.
Наклонилась трава,
Словно всё ещё дремлет,
И корнями взялась за надежную землю.
Далеко,
Широко степь уходит куда-то,
Где бредут облака,
Точно овцы, кудлаты.
Я пришёл в эту степь — широте поучиться,
Я пришёл в эту степь — росной далью лечиться.
Я лечиться пришёл от промашки вчерашней,
Почернела душа,
Как весенняя пашня...
А промашка моя — я врага не осилил,
Неудача моя — неудача России!..
А победа моя — её кровное дело.
Кровь раба ещё в дедовском сердце сгорела...
О, родимая степь, травяное наследство,
И удачи моей неизменное средство!
После встречи с тобой — за победой победа.
Враг мой век не имел степь такую, как эта!