Зов Вильны
Зов Вильны
Фёдор Тютчев (1803-1883)
(Поэт, публицист, дипломат, тайный советник.
По делам службы не раз проезжал через Литву)
Над русской Вильной стародавной
Над русской Вильной стародавной
Родные теплятся кресты –
И звоном меди православной
Все огласились высоты.
Минули веки искушенья,
Забыты страшные дела –
И даже мерзость запустенья
Здесь райским крином расцвела.
Преданье ожило святое
Первоначальных лучших дней,
И только позднее былое
Здесь в царство отошло теней.
Оттуда смутным сновиденьем
Ещё дано ему порой
Перед всеобщим пробужденьем
Живых тревожить здесь покой.
В тот час, как с неба месяц сходит,
В холодной, ранней полумгле,
Ещё какой-то призрак бродит
По оживающей земле.
1870
Иван Кондратьев (1849-1904)
(Историк, поэт, песенник, писатель, переводчик.
Свою литературную деятельность начал в Вильне)
Пречистенская церковь
Кого из русских не пленяет
Великолепный этот храм?
Кому он дум не навевает,
Отрадой сердце не ласкает,
И не уносит к временам
Отживших братий христианства,
Которых добрыя дела
Латинопольского тиранства
Рука разрушить не смогла?
А был, ведь, вид такой печальный!
Где нынче ряд святых дверей,
Недавно бил на наковальне
Железо пасмурный еврей, –
И там, где требы совершались,
И хор святую песню пел –
Железа звуки раздавались,
И мех усиленно шумел.
Теперь опять гудит, несётся
Призывный звон колоколов,
Святая песня раздаётся
Давно не слышанных в нём слов,
И снова там, где многи лета
Любил лишь ветер песню выть –
Святою верою согретый
Молитву русский там творит.
И как молитва там отрадна!
И ей предела в сердце нет!
И так внимает ухо жадно,
Что не внимало столько лет!..
Но сердце наше не забудет
И тех, кто всем руководил:
Их каждый долго помнить будет,
Их имя каждый затвердил!..
1868
Примечание:
Стихотворение это написано прибывшим в Вильну крестьянином Вилейского уезда Ив. Кондратьевым, которого несколько опытов в этом роде помещено в прежних номерах «Виленского Вестника».
Майронис (1862-1932)
(Поэт, переводчик, критик, доктор богословия, был зав. кафедрой
моральной теологии Литовского университета в Каунасе)
Вильнюс перед рассветом
О, погляди! То Вильнюс дворцами
Сияет, дымною мглой окружён,
Широкими опоясан холмами,
Город в глубокий сон погружён.
Где звук твой, которым звучал,
Величьем и мощью всё наполнял?
О, Вильнюс, где свет, что ты щедро разлил
И ярко светил
Лиетуве, нашей Отчизне?
Не скоро ясное утро настанет,
Спящая ночь темна.
Из туч нам солнце ещё не сияет,
Лишь боязливо блеснёт луна.
Высветит башню нашу родную,
Где слава давних веков уснула,
Когда Вильнюс был нам всевидящим оком,
И так он светил высоко
Лиетуве, нашей Отчизне.
Что так печален и слёзы роняешь,
И тяжким вздохом вздымается грудь?
С болью величье веков вспоминаешь,
Это о нашем прошлом грусть!
Смотри, на востоке заря разгорелась,
И птицы в рощах приветно запели.
Изменчиво время: иссякнет злое,
Воссияет иное
Лиетуве, нашей Отчизне.
1892
Перевод В. Брио
Саша Чёрный (1880-1932)
(Поэт, переводчик, прозаик, журналист.
После 1920 г. несколько лет жил в Литве)
Виленский ребус
О, Рахиль*, твоя походка
Отдаётся в сердце чётко...
Голос твой – как голубь кроткий,
Стан твой – тополь на горе,
И глаза твои – маслины,
Так глубоки, так невинны,
Как... (нажал на все пружины –
Нет сравненья в словаре!)
Но жених твой... Гром и пушка!
Ты и он – подумай, душка:
Одуванчик и лягушка,
Мотылёк и вурдалак.
Эти жесты и улыбки,
Эти брючки, эти штрипки...
Весь до дна, как клейстер, липкий –
Мелкий маклер и пошляк.
Но, дитя, всего смешнее,
Что в придачу к Гименею
Ты такому дуралею
Триста тысяч хочешь дать...
О, Рахиль, царица Вильны!
Мысль и логика бессильны,–
Этот дикий ребус стильный
И Спинозе не понять.
1910
* Рахи́ль Миха́йловна Мессере́р-Плисе́цкая (творческий псевдоним — Ра Мессерер; 1902, Вильна — 1993, Москва) — советская актриса немого кино, супруга Михаила Плисецкого, мать балерины Майи Плисецкой и балетмейстеров Александра и Азария Плисецких.
Валерий Брюсов (1873-1924)
(Поэт, прозаик, переводчик, критик, историк.
9 месяцев провел в Вильне и Варшаве во время Перовй мировой)
В Вильно
Опять я – бродяга бездомный,
И груди так вольно дышать.
Куда ты, мой дух неуёмный,
К каким изумленьям опять?
Но он,– он лишь хочет стремиться
Вперёд, до последней поры;
И сердцу так сладостно биться
При виде с Замковой Горы.
У ног "стародавняя Вильна",–
Сеть улиц, строений и крыш,
И Вилия ропщет бессильно,
Смущая спокойную тишь.
Но дальше, за кругом холмистым, –
Там буйствует шумно война,
И, кажется, в воздухе чистом
Победная песня слышна.
Внизу же, где липки так зыбко
Дрожат под наитием дня,
Лик Пушкина, с мудрой улыбкой,
Опять поглядит на меня.
1914, Вильно
Евгений Вадимов (1879-1944)
(Поэт, прозаик, критик)
Вильно
(Аккорды)
О.И.М
Я вновь в зелёных снах, украсивших обильно
Неудержимое стремленье Вилии
И – как в былые дни – я вновь иду дорогой
Средь лип Антоколя, спокойных, как и встарь,
И сосны тихия хранят всё также строго
В Закретских зарослях засыпанный янтарь...
И – воздыбив коня – Георгий тот же самый
Над серой улицей годами мчится вдаль,
И слепо тянутся к подножью Острой Брамы
Надежды женския и женская печаль...
А в брызгах солнечных – весёлый пир свободы,
И смех, и взмахи рук над быстрой Вилиёй,
И дальше, к Неману ея стремятся воды,
И где-то встретятся с Балтийскою струёй...
И чуется, что год опять пройдёт за годом,
А за годами – век и дальше – вновь века.
Но будет течь слеза под Остробрамским сводом
И жить стремлением весёлая река…
И также три креста своей семьёю строгой
Останутся стоять у виленской черты –
А я – в ничтожестве – уйду своей дорогой
За грань забвения, куда уйдёшь и ты...
Вильно-Тускуляны
30 июля 1933
Марк Шагал (1887-1985)
(Художник, живописец, иллюстратор книг.
Посетил Вильну в 1935, расписывал одну из синагог Вильны)
Виленская синагога
Строенье старое и старенький квартал...
Лишь год назад я расписал там стены.
Теперь святейший занавес пропал,
Дым и зола летят, сгущая тени.
Где свитки древние, прозревшие судьбу?
Где семисвечья? Воздух песнопений,
Надышанный десятком поколений?
Он в небеса уходит, как в трубу.
С какою дрожью клал я краски эти,
Зелёную – на орн-койдеш... Ах,
Как трепетал, в восторге и слезах,
Один... Последний в тех стенах свидетель...
Людас Гира (1884-1946)
(Поэт, критик, драматург, публицист, переводчик
действительный член АН Литовской ССР (1946))
Вильнюс
В московском небе я видал и твой салют
Родимый Вильнюс наш, моей земли святыня.
Во славу Родины восторжествует труд,
Прекрасней будешь ты, чем был в веках доныне
Ты много претерпел, фашисты были здесь.
Утробу всю твою они разворотили.
Руками грязными ты изувечен весь,
Но даже палачи твой дух убить не в силе.
Два раза город наш врагами был пленен,
Но только временно в сетях томился он,-
Пришел к нему с Востока свет свободы
Литовцы не простят убийц и палачей!
И мы клянемся свято верностью своей
Тебе, столица вольного народа!
1944
Перевод А. Гатова
Сергей Нальянч (1898-1979)
(Поэт, публицист, с 1934 г. жил в Вильно,
возглавлял "Виленское содружество поэтов")
Вилия
Спешишь ты увидеть родимое Вильно,
Любимое Вильно.
Широким потоком, мечтательно-синим,
Задумчиво-синим,
Склонившись в Кальварии к светлым святыням,
Нагорным святыням,
Ты бьёшься о золото пляжей,
Смеющихся пляжей,
Где берег желтеет блестящею пряжей,
Хрустящею пряжей.
И Вильно к ликующей встрече готово,
К объятьям готово.
На Верки глядит с высоты Трёхкрестовой,
С горы Трёхкрестовой
Тот город, чью прелесть так хочется славить,
Без устали славить,
Где сердце не жалко, не жалко оставить,
Навеки оставить.
Вот здесь бы тебе навсегда задержаться,
Навек задержаться!
Ведь трепетно рады в тебе отражаться,
В воде отражаться
И гор кольцевая волнистая рамка,
Тенистая рамка,
И хмурый багрянец высокого замка,
Старинного замка,
И башни, и храмы, и твой собеседник,
Твой друг-собеседник,
Закретский нетронутый лес-заповедник,
Старик-заповедник.
Река, оставайся ж восторженно славить,
Без устали славить
Тот город, где сердце так сладко оставить,
Навеки оставить!
Но дальше и дальше в литовские пущи,
В озёрные пущи,
Бежишь ты, на голос любовно зовущий,
Из Ковно зовущий.
Покорная власти знакомого зова,
Отцовского зова,
Влекущего к далям раздолья морского,
Приволья морского,
Покинув лесов вековых захолустье,
Литвы захолустье,
Ты входишь торжественно в тихое устье,
В просторное устье,
Где Неман-отец у нарядного Ковно,
У людного Ковно,
В объятия дочь заключая любовно,
Рокочет любовно.
1945
Сириос-Гира (1911-1937)
(Поэт, прозаик, переводчик, переведен на другие языки)
На площади Черняховского
Здесь навек он в граните застыл.
Мы грустим о своём генерале…
Но у цоколя, возле могил,
Беззаботные дети играли.
Золотистый закат догорал,
Бросил отблеск на камень багряный…
В мире радость цветёт, генерал,
Почему вы погибли так рано?
И тогда показалось мне вдруг,
Будто мне звон гранита ответил:
«Для того и погиб я, мой друг,
Что бы дети резвились на свете».
1946
Давид Самойлов (1920-1990)
(Поэт, лауреат Государственной премии СССР)
Дворик Мицкевича
Здесь жил Мицкевич. Как молитва.
Звучит пленительное: Litwo,
Ojczyzno moja. Словно море
Накатывается: О, Litwo,
Ojczyzno moja.
Квадратный дворик. Монолитно,
Как шаг в забое,
Звучит звенящее: О, Litwo,
Ojczyzno moja!
И как любовь, как укоризна,
Как признак боли,
Звучит печальное: Ojczyzno,
Ojczyzno moja.
Мицкевич из того окошка
Глядел на дворик,
Поэт, он выглядел роскошно,
Но взгляд был горек.
Он слышал зарожденье ритма.
Ещё глухое,
Ещё далекое: О, Litwo,
Ojczyzno moja!
Иосиф Бродский (1940-1996)
(Поэт, эссеист, драматург, переводчик, лауреат Нобелевской премии.
На доме, где он останавливался, установлена мемориальная доска (Вильнюс))
Томасу Венцлова
1. Вступление
Вот скромная приморская страна.
Свой снег, аэропорт и телефоны,
свои евреи. Бурый особняк
диктатора. И статуя певца,
отечество сравнившего с подругой,
в чем проявился пусть не тонкий вкус,
но знанье географии: южане
здесь по субботам ездят к северянам
и, возвращаясь под хмельком пешком,
порой на Запад забредают -- тема
для скетча. Расстоянья таковы,
что здесь могли бы жить гермафродиты.
Весенний полдень. Лужи, облака,
бесчисленные ангелы на кровлях
бесчисленных костелов; человек
становится здесь жертвой толчеи
или деталью местного барокко.
7. Dominikanaj
Сверни с проезжей части в полу-
слепой проулок и, войдя
в костел, пустой об эту пору,
сядь на скамью и, погодя,
в ушную раковину Бога,
закрытую для шума дня,
шепни всего четыре слога:
- Прости меня.
1971
Владас Рудокас (1928-2006)
(Советский поэт, работал редактором Гос. издательства худ. литературы,
консультантом по поэзии в СП Литвы)
Монолог мостовой
Когда вы каждый день по мне идёте,
Следы впечатывая памятью в меня,
Поймите - каждый оборот луны в полёте
Оставлен старым Вильнюсским камням.
Меня рабочие мостили руки
Камнями побережий и полей
Землисто-розовыми. Помню перестуки
Разбитых башмаков или лаптей,
Их шаркающий, еле слышный отзвук
В дин мора, войн, мучительных стезей
Стонала по-людски, страдая остро,
Когда сапог в меня вшибал злодей.
Мятежные встречала я рассветы,
Я - мостовая старая. На мне
Написана История. А это
В крови страницы Вильнюсских камней.
Служила я оружьем пролетарским
В боях с жандармами и теми, кто хотел
Свободу задушить. Во мне бунтарский
Зачин. Не памятник я. Камень...
Смел
Был ленинских шагов сентябрьский росчерк.
Я помню отсвет алый, зоревой
Гвоздик, что над могилами рабочих
Посеяны. И памятью живой
Я с вами связана. Вас принимаю проще,
Когда вы каждый день по мне идёте,
Следы впечатывая памятью в меня,
Поймите - каждый оборот луны в полёте
Оставлен старым Вильнюсским камням.
1980
Перевод Д.Петрова
Александр Городницкий
(Поэт, основоположник авторской песни, член СП России,
член общественного совета Российского еврейского конгресса)
Вильнюсское гетто
Жили и мы когда-то рядом,
И пожелать сердечно рады
Ласки Господней
Всем, кто сегодня
В наших живёт домах.
Нас не отыщешь в гетто, в гетто,
Мы по соседству где-то, где-то,
В тёмных дубравах,
Солнечных травах
И полевых цветах.
Здравствуй, красавец Вильно, Вильно,
Все мы тебя любили сильно.
Было нас много
Милостью Бога,
Только, увы и ах,
Нас не отыщешь в гетто, в гетто, -
Мы по соседству где-то, где-то,
В тёмных дубравах,
Солнечных травах
И полевых цветах.
Слышишь - в ночи рычит овчарка,
В лица прожектор светит ярко.
Слыша приказы,
Больше ни разу
Не испытаем страх.
Нас не отыщешь в гетто, в гетто, -
Мы по соседству где-то, где-то,
В тёмных дубравах,
Солнечных травах
И полевых цветах.
Видишь дождя косые струны?
Были мы стары или юны,
Станет землею,
Доброй и злою,
Наш безымянный прах.
Нас не загонят в гетто, в гетто,
Мы по соседству где-то, где-то,
В тёмных дубравах,
Солнечных травах,
И полевых цветах.
1997
Римантас Шална
(Директор Музея А.Мицкевича, лауреат международных литературных премий)
Во дворике у Адама
Не спрашивай меня, приходит ли сюда Он,
Рукой недостижим, для глаз неуловим,
Его лишь только сердцем ощущаешь,
Когда живёт в том сердце романтизм.
Коль ты найдёшь Его – и Он тебя найдёт,
Он в сердце постучит, пустоты в нём заполнит,
Не будешь ты отныне одинок:
С тобою романтизма в Вильне бог.
Он нынче с нами вновь, мы снова Его гости,
Не тронь Его рукой и взглядом не ищи –
Ведь Он, быть может, этого не хочет.
С тобой иначе Он заговорит,
Коль в сердце романтизм твоём горит.
Не говори, что нету здесь Его.
Есть музыка, поэзия и песни:
Они ведут Его, изгнанника, опять
В виленский старый двор…
И аплодируем сейчас не только тем,
Кто нам поёт, играет, выступает…
Ревекка Левитант
(США, родилась в Вильнюсе, окончила Вильнюсский университет)
Поездка домой
Я вернулась сюда, в свой Вильнюс,
удивительно белолицый,
светлоглазый и светловолосый,
столь медлительный, тихоголосый.
Здесь по-прежнему черепицы
в геометрии горизонта,
каблучками русалки-девицы
в мостовые вонзаются звонко,
и по-прежнему башенок спицы
колют небо не больно и тонко.
Пышнотело и круглобоко
проплывая по синему небу
облака повторяют барокко,
расточая ленивую негу.
Мне рассказывают о новом,
ну а я очарована старым,
будто в тапках иду по ковровым,
по прекрасным твоим тротуарам,
незаплеванным, шагом небыстрым -
здесь и впрямь по-домашнему чисто.
И на месте стоит Кафедральный
с колоннадою фундаментальной,
и роскошен костел Иоанна,
и прекрасна изящная Анна,
Казимир, Катарина, Тереза,
камни замка, крестов железо.
Только я тут, как сон, исчезла,
только нету волшебного жезла,
чтобы юность могла повториться,
чтобы в детство своё возвратиться.
2002
Нина Гейдэ
(Дания, поэт, писатель, журналист, переводчик, критик, член Европейского конгресса литераторов)
Чудо Вильнюса
Вильнюс вынес неподъёмное:
войны, беды, мятежи –
но по дворику, по домику
кропотливо штопал жизнь,
возрождался птицей Фениксом,
на костре и в пепле пел –
благодати россыпь феи все
положили в колыбель
новорожденного Вильнюса,
колдовских придали сил –
всех эпох жестоких вызовы
город стойко отразил,
сшил легко костёлов шпилями
ткани тонкие времён.
В этом городе любили мы
души отдавать в ремонт:
убежав тайком от рабского
ритма буден – к чудесам,
пред иконой Остробрамскою
возноситься в небеса,
видеть свет, в веках не меркнущий,
христианства первых звёзд,
языков – сливаться смеющих –
слушать дерзкий перезвон.
Здесь реальность дышит вымыслом,
быль легендой дорожит.
Что бы делал мир без Вильнюса,
где так вдохновенна жизнь?
2017
Материал подготовила Е. Ахтаева, Вильнюс
