Василий Тредиаковский — поэт-реформатор и академик

К 315- летию со дня рождения В.К. Тредиаковского.

«Вообще изучение Тредьяковского приносит более пользы, 
нежели изучение прочих наших старых писателей. 
Сумароков и Херасков верно не стоят Тредьяковского...».
А.С. Пушкин. Полн. собр. соч., т. 11. М. — Л., 1949, стр. 253-254. 

Василий Кириллович Тредиаковский (1703-1768) — яркая личность среди неброской русской культурной жизни середины 18 века. Споры о его вкладе в российскую грамматику и литературу не стихали при его жизни и после смерти. В наши дни тоже можно услышать о нём разное. Каждое время вносило свои далеко не всегда привлекательные краски в портрет первого русского академика. 

В романе Лажечникова «Ледяной дом» (1835) Тредиаковский предстает «бездарным тружеником учёности» при дворе императрицы Анны Иоанновны, который предал своего покровителя кабинет-министра Волынского. Внешний вид только подчёркивает такую нелестную характеристику. Округлое синюшное лицо, «задавленное масляным галстуком», и жирный двойной подбородок создают у читателя непривлекательный облик поэта. Но в историческом романе вымысел всегда соседствует с реальными фактами, у писателя были свои чисто художественные замыслы. Удачно ли он разработал и воплотил их, это уже другой вопрос. 

За поэта вступился Пушкин. "За Василия Тредиаковского, признаюсь, я готов с вами поспорить. Вы оскорбляете человека, достойного во многих отношениях уважения и благодарности нашей. В деле же Волынского играет он лицо мученика. Его донесение Академии трогательно чрезвычайно. Нельзя его читать без негодования на его мучителя." 

Тредиаковского смело можно причислить к «птенцам гнезда Петрова». И вряд ли это будет преувеличением. Петровские реформы дали путёвку в жизнь многим выходцам из народа. Стране требовались талантливые, энергичные люди. Для Петра Первого не было разницы, какого они роду-племени. Главное, чтобы без устали работали на пользу отечества, вместе с ним выводили страну из состояния дикости и невежества. Таким деятельным человеком, активно включившимся в петровские преобразования уже после смерти царя, стал Василий Кириллович Тредиаковский. Он прорубил свое «окно в Европу», его заслуга в том, что  познакомил Россию с французской литературой. 

Выходца из небогатой семьи астраханского священника можно смело назвать наряду с Ломоносовым первым русским интеллигентом. Если понимать под этим словом широкую образованность и такое ценное качество (жаль совсем необязательное в наши дни), как неустанная деятельность на пользу отечества. Впервые употребил его известный поэт Василий Жуковский (1783-1852), считая интеллигенцией по-европейски образованную, исповедующую идеи французского Просвещения лучшую часть петербургского дворянства. Именно таким человеком был Тредиаковский. Не дворянин, но знаний и любви к родине ему было не занимать.

***

Родился Василий Кириллович Тредиаковский 5 марта 1703 года в Астрахане в семье небогатого священника. Церковный приход, где подвизался отец, не давал приличный доход. Семейство выручал свой сад и огород. Василий вместе со братом помогал по хозяйству и пел в церкви. С музыкальными задатками оказался мальчонка! Повзрослев и став поэтом, он занялся музыкой профессионально, писал на свои стихи канты — светскую хоровую музыку, приуроченную к разным торжественным датам.
По тем временам Астрахань считалась большим промышленным центром в Нижнем Поволжье. Но вот такая вроде бы «мелочь»: в русском городе не было русских школ. И мальчик поступил в католическую латинскую, основанную при миссии монахов-капуцинов. За несколько лет пребывания в ней в совершенстве овладел латынью и древнегреческим языком. С православием не порвал, но «нахватался» католических идей, что не лучшим образом сказалось в жизни. С тех астраханских ученических лет сохранилась переписанная Тредиаковским церковнославянская грамматика с его четверостишием.

В 1722 году Пётр Первый, прибыв в Астрахань, навестил миссию капуцинов. Позже Тредиаковский красочно расписывал как после встречи с императором, бросив жену, «убежал в Москву». В Москве поступил в Славяно-греко-латинскую академию, первое высшее учебное заведение в России. Учился легко, так как латинский и греческий языки освоил ещё в Астрахани. Учёба не мешала литературным опытам, на латинском языке написал несколько пьес стихами, встреченных благосклонно московской публикой. 

Слава о талантливом молодом человеке дошла до дворца. Тредиаковского пригласили прочитать несколько стихотворений на торжественной панихиде по Петру Первому. В это же время он переводит с латинского весьма популярный в Европе роман шотландского поэта Джона Беркли «Аргенида», насквозь пропитанный духом католицизма. В нём о французской истории 16 века, борьбе протестантов (гугенотов) с католиками, хотя сюжет романа отнесен к античности. 

Проучившись в Славяно-греко-латинской академии три года (полный курс составлял 12 лет), для продолжения учёбы был направлен в Голландию. Существовала такая практика, что  талантливых учеников из бедных отправляли за границу для изучения «наук литературных». А Тредиаковскому таланта было не занимать. Так что не так уж плохо обстояли дела в российской империи с образованием для людей незнатного рода, главное, чтобы желание было учиться. 

Пребывая в Гааге, Тредиаковский освоил французский язык, потом переехал в Париж и стал учиться в Сорбонне. Материально чувствовал себя стеснённым, но помощь оказывал князь Куракин, возглавлявший во Франции русскую миссию (одно время Тредиаковский жил и столовался у него). В Париже увлёкся французской литературой и познакомился с известным французским историком Шарлем Ролленом (1661-1741). Это знакомство произвело на него  большое впечатление. Уже в России он перевёл «Всемирную историю» Роллена на русский язык. Гораздо позже писатель и критик Н.Г. Чернышевский отметил, что она имела «важное значение для русского образования и просвещения». 

Тредиаковский восхищался французской столицей, средоточием культурной и научной жизни Европы, и посвятил ей стихотворение, признаваясь в любви к столь «красному месту». Но славя Париж, молодой человек не забывал о родной земле. И в это же время написал «Стихи похвальные России», где были такие строки: «Чем ты, Россия, не изобильна? // Где ты, Россия, не была сильна?.. // Виват Россия! виват драгая! // Виват надежда! виват благая.» 

Закончил своё образование Тредиаковской в Гамбурге. Здесь брал уроки музыки у немецкого композитора Георга Филиппа Телемана (1681-1767), а немецкий прозаик и поэт Бартольд Генрих Брокес (1680-1747) обучал теории стихосложения. Пять лет пребывания Василия Кирилловича Тредиаковского в Европе оказались весьма благотворными. В 1730 году он вернулся в Россию уже сложившимся литератором.

***

Уже на родине Тредиаковский опубликовал перевод романа француза Поля Тальмана «Езда в остров Любви». Довольно необычная для российского читателя книга, написанная прозой и стихами, встречена была благосклонно. Раньше такого они не читывали. В обществе, где жизнь контролировалась Церковью, публично говорить о любви считалось грешно. Но даже не в этом суть. Язык перевода был понятен читателю. В нём встречались простые русские слова, употреблявшиеся в быту, а это было необычно. 

Тредиаковский заметил, что в дословном переводе на русский язык французские стихи теряются, становятся невыразительными, блеклыми. Чтобы они не потеряли свой смысл и стали притягательными для русского слуха, нужно их привязать к ритмике русского слова. С этого времени начинается его путь к самому большому делу всей своей жизни — открытию  силлаботоники в русском стихосложении. Как правильно должны чередоваться ударные и безударные слоги в стихах. 

В работе «Новый и краткий способ к сложению российских стихов с определениями до сего надлежащих званий» (1735), он разделил поэзию и прозу, обосновал свою теорию стихосложения, указал поэтические размеры, заметил, что поэмы бывают разными: эпическими, лирическими, элегическими, драматическими (перечислил 23 вида поэм). Тредиаковский первым ввёл в русскую поэзию древнегреческий гекзаметр и исследовал его разновидности. В 19 веке Жуковский и Гнедич, отталкиваясь от исследования Тредиаковского, блестяще перевели античным слогом «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. 

Немногим позже Ломоносов развил теорию стихосложения, его стали считать реформатором русской поэзии. Тредиаковский смириться с этим не смог и подал в суд. Тяжба тянулась долгие годы, но закончилась безрезультатно. Что тут можно сказать? Тредиаковский был выдающимся учёным, но как поэт уступал Ломоносову, его стихи современники считали малопонятными, перенасыщенными церковнославянщиной. В научных трудах он выступал против употребления устарелых слов, но в своих стихах использовал часто. Это затрудняло чтение. Видимо, тут сказалось начальное церковное образование, забыть церковную лексику он так и не смог. 

Творчество Тредиаковского обширно, он писал, оды, элегии, эпиграммы, псалмы,  драматические произведения в стихотворной форме. Не обошёл стороной даже басни, его «Ворона и лисица» предшествует одноименной басне Крылова. «Негде Ворону унесть сыра часть случилось; // На дерево с тем взлетел, кое полюбилось. // Оного Лисице захотелось вот поесть». Удивительного тут ничего нет. В те времена басня была довольно косным жанром, авторы пользовались древними, ещё эзоповскими сюжетами. 

Тредиаковский можно назвать предтечей русских бардов 19 века, Александра Сергеевича Пушкина тоже. Весенние мотивы в седьмой главе «Евгения Онегина» явно перекликаются с одой Тредиаковского «Вешнее тепло». «Пчела за данью полевой // Летит из кельи восковой...» похожа на тредиаковскую строку: «Летит пчела в пределы Флоры, // Да тамо слезы сеет Авроры; // Росистый съемля мед с цветков...». А известное стихотворение Плещеева «Травка зеленеет, // Солнышко блестит; // Ласточка с весною // В сени к нам летит.» подражает тредиаковской строчке «Се ластовица щебетлива // Соглядуема всеми есть; // О птичка свойства особлива! // Ты о весне даешь нам весть...». 

***

Сегодня поэзия Тредиаковского кажется архаичной и вызывает улыбку. Однако это совсем не значит, что она не заслуживает внимания. Для своего времени стихи его достаточно содержательны, хотя поэтический слог не всегда удачный. Только Ломоносов и Пушкин придали русской поэзии изящность и лёгкость. 

Критики не раз ломали свои перья в жарких литературных баталиях, споря о значимости  Тредиаковского в русской поэзии и культуре. Наиболее ретивые, следуя неблагодарной традиции, возникшей при Екатерине II, считали его скучным поэтом, мол, хорошо читается только на сон грядущий, чтобы поскорее уснуть. Однако не все так думали. Ценил его творчество Александр Радищев, недаром к своему знаменитому «Путешествию из Петербурга в Москву» эпиграфом взял строчку из «Тилемахиды» Тредиковского: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». 

В наши дни вполне справедливо замечание профессора Саратовского университета Л.Н. Душиной, что труды Тредиаковского по теории стихосложения гораздо ценнее, чем его стихи, он «первым «приступил к созданию силлабо-тоники, стихотворной системы, так привычной теперь нашему слуху, системы, в которой с легкой руки Тредиаковского пишут стихи более девяти десятых русских поэтов». 

Василий Кириллович Тредиаковский прожил сложную и яркую жизнь. В дворянской России, где к простым людям относились презрительно, нелегко было человеку из глубинки найти признание среди именитых. А он стал академиком и занял достойное место в истории русской культуры. 

Незадолго до смерти Тредиаковский сказал: "Исповедую чистосердечно, что после истины, ничего другого не ценю дороже в жизни моей, как услужение, на честности и пользе основанное, досточтимым по гроб мною соотечественникам".

Весна румяная предстала! 
Возникла юность на полях; 
Весна тьму зимню облистала! 
Красуйся всё, что на землях: 
Уж по хребтам холмисты горы 
Пред наши представляют взоры 
Не белый, с сыри падший, снег, 
Но зелень, из среды прозябшу, 
А соков нову силу взявшу; 
Раскован лед на быстрый бег. 

Читая эти не совсем привычные сегодня нашему слуху строки из оды «Вешнее тепло», вспомним добрым словом замечательного русского человека Василия Кирилловича Тредиаковского, стоявшего у истоков великой русской поэзии.