Пришли железными, уйдём желанными…

Домолчаться до…

Памяти Наташи

Забывая о главном —
сокровенном, словно нежное прозвище той,
что навек отлетела,
понимаешь: старик одинок во Вселенной,
переполненной страхами, 
склоками, сплетнями, болью,
но спасаемой светлой Любовью,
о которой не помнит никто, кроме строгого Бога,
растворившего нас в мириадах
бессмертных и смертных,
    искушавшего смелого древом и чревом,
соблазнявшего сильного словом и славой,
одарившего нищего чувством небесной свободы,
    наказавшего алчного холодом брачной постели,
научившего умного мудрости судного часа,
укрепившего самого слабого Символом Веры,
пожалевшего женщину, музу, русалку, корову,
защитившего мужа, стрижа, домового, медведя,
потерявшего всех, воскресившего всех… Остаётся 
одинокому Сыну спросить одинокого Бога:
одинокий старик домолчался до Главного Чуда?..

 

* * *

Любовь — неотвратимая отрава.
Твердят: «zero», «халява», «развезло»
Моих стихов авральная орава,
Моих грехов сакральное число.

Прощай, непредсказуемая слава!
Творят добро, перемогая зло,
Моих обид несметная орава,
Моих  побед посмертное число.

 

Зигзаг поэзии

Подставил правую — по левой врезали!
Сравнялся славою? Танцуй на лезвии!

Щека морозная… Строка сожжённая… 
Царица грозная… Арба гружёная… 

Влюблялись пьяными — венчались трезвыми.
Прослыв смутьянами, грешим шартрезами.

Подставил левую — целуют правую.
Прошепчешь «Верую!» — примчат оравою.

Карга учёная — училка смелая.
Горбушка чёрная… Горячка белая…

Стыдились трезвыми — рядились пьяными.
Пришли железными, уйдём желанными.

Планета левая? Держава правая?
Гетера беглая — овчарка Павлова.

Толпа трусливая… Пальба поспешная…
Молва глумливая… Тюрьма кромешная…

Постились пьяными — крестились трезвыми.
Дымим кальянами, гремя протезами.

Десница правая? Рука увечная... 
Рябина ржавая — рабыня встречная.

Осудишь левую, остудишь правую,
Прозвав холерою любовь лукавую.

Дрейфуем трезвыми, рифмуем пьяными. 
Зигзаг поэзии грозит зинданами. 

Перчатка правая? Перчатка левая?
Печать кровавая могил наделала. 

Овраги Вагнера кишат дантесами.
Дождавшись Ангела, расстанься с бесами.

 

Поэт: сумма слагаемых

Поэт состоит из записок — волшебных и полупьяных,
Курсантов, курсивов, курсисток, солдатиков оловянных.

Поэт состоит из озноба, взорвавшего раннее утро…
Ещё из одной особы, смеющейся почему-то.

Поэт состоит из чинариков, фонариков, канителей.
И, если послушать очкариков, апрелей, купелей, капелей...

Поэт состоит из ошибок — нелепых, нахальных, ничейных,                         
Авансов, отчётов, улыбок, портвейна, бассейна, глинтвейна.

Поэт состоит из признаний Христоса и Магомета.
Но только не надо «про знамя» — того и этого цвета…

Поэт состоит из морщинок старушки, монашенки беглой,
Дрезины, бездомной псины, пророчеств, рождённых Беллой.

Поэт, проклиная измены, за веру дерётся — до крови.
Накапав стихи из вены, грешно привирать «про любови».    

Remember, школяр: поэта совсем не волнует то, что
Осталась одна сигарета, почти не фурычит почта,
Пол-литра выпивки или в подвале бурлит цистерна,
Хореи грустят о верлибре… — наверно, жюльверны, скверно?!

…Ау, самиздат хоробрый, попробуй вспомнить, предатель,
Хрустальный голос особы — хотя бы к особой дате…

 

неспроста...

…а цветов на поляне — без счёта, словно в славном году,
что казался/блазнился Беглянке самым счастливым из
лет, затеявших чехарду — через бурную Теберду, —
со скалы на скалу — каприз! со звезды на звезду — сюрприз!
    
стоеросовых дурней поболе, чем ворон у межи… —
размножаясь, балбесы жируют: днесь державная спесь! —
отвлекись: моржуют ежи… — а жуки, журавли, ужи
знать не знают про жизнь во лжи! — так и есть, Кайсын, так и есть…

мудрецов, Илико, на Кавказе… — цыц, кацо! па-да-жди… —
ближе к Богу — особая тыща! — браво, гордый Нодар.
парадоксы горцев цени — улыбайся, хотя вожди
жаждут крови, кричат «распни!», отрицая небесный дар.

а грибов на пригорке — до чёрта, будто в грешном году,
что блазнился/казался Бродяге самым печальным от
указа царя Гороха до приказа: «дудеть в дуду —
Скомороху!.. пусть Какаду анекдотом травит народ».

ждёт Эльбрус. звал Казбек. из Архыза — Музы зов, но зазря:
козлотурна эпоха. охотник лихо рифму сразил.
Азраил: краковяк — цензуриха, па-де-де — попадья.
пропоёт Беглянка, скорбя: «Зинзивер, отзвенел, Фазиль…» 

всякий-разный люд без Креста, помянув  в суете Христа,  
прибывает… Молох пожирает краски, буквицу, звук.
Элиста: ноосфере Давид присягает… — неспроста… —
над Байкалом Расул проплывает… — а, бывает, — гайдук!

 

Игра не стоит свеч…

Валерии: 45 лет спустя

Из миллионов встреч — 
внезапные глаза, ликуя и грозя…
Их уберечь нельзя.
Их нужно уберечь!

В них — боль, призыв, гроза.
Неосторожным взглядом,
Прикосновеньем наглым
их осквернять нельзя.

Как яростно сквозят!
И я — их бренный пленник.
Но вечны во Вселенной
лучистые глаза.    

Пять сотен лет назад
свидание назначил
Языческим глазам…
А разве мог иначе?

Дерзя и очаруя,
ревнуя и дразня,
Вы выбрали меня.
А разве я другую?

…Вдруг вспомнилось: одни —
в церковенке нелепой.
Огни. Огни. Огни…
Ты ускользнула в Лету.
Шепнула: «Догони…»

Мы встретимся в Потом,
в Тогда ты исчезала —
Лукаво и внезапно,
как дождик за стеклом.

Что Бога нет, то — бред!
Глаза — и Бог, и дьявол.
«Любимый!» — повторяла
через пять сотен лет.

Пять сотен лет назад…
Цари, эпохи рухнут!
Не сгинут, не потухнут —
в них солнечный азарт.

…Мелькали имена —
в стогах, купе, отелях.
Года просвиристели.
Над сворой прохиндеев —
Глаза, как знамена!

Усталые глаза —
израненные лани.
Бегу воспоминаний — 
они убьют, сразят.

…Игра не стоит свеч…
И женщина уйдёт,
Как льдина в ледоход.
Её не уберечь.
Останутся глаза.

 

* * *

священные тени без помпы и понта
мишеля монтени мишени лермонта
астральная дата без позы и прозы
нагрянет когда-то мимозы от озы

 

* * *

Ты мне задолжала ни много ни мало —
Четыре прощанья на зябком вокзале: горят, как скрижали…

(Пронзительное признание и вера презрительно-сонная.
Чем пахнет память? духами? озоном?)

Ты мне задолжала… Порезче? Полегче? —
Печалью пожара оплавлены плавные плечи…

(Заласканное послание — испорченная борзая.
Чем пахнет память? сиренью? слезами?)

Ты мне задолжала… Как славно! Как горько! —
И нежность, и жалость, и славу, и гордость.

(Изысканное молчание — мальчишеская бравада.
Чем пахнет память? бензином? помадой?)

Ты мне задолжала ни мало ни много —
Полжизни, пожалуй… Я — раб остального.

 

Младенцы, не пришедшие с войны

Любая бойня — мимо воли Божьей:
Помимо, но во имя сатаны.
Прапрадед правнучонка уничтожит —
Мальчонку, не пришедшего с войны…
Фельдмаршал поджигает шнур бикфордов,
Взрывающий кроссворды ДНК.
Убитый пехотинец — звук аккорда,
Пронзающий пространства и века.
Про предка при суворовской награде
Прорыкает филолог Боря Дно,
Предателю в кромешном Сталинграде
Читая наизусть «Бородино»…
Генетик гениальный, предрасстрельный,
Под шерри-бренди травку покури…
Тебя прикончит враг или наследник
Под музыку кудесника Кюи?!
Война всегда кромсает божье Слово.
Кровавый ад — на радость сатане.
И снова снится поле Куликово.
И снова мальчик мечется в огне…
Мечтатели-хохлы, оленеводы,
Ценители цыплёнка табака,
Любители портвейна и природы,
Витайте в акварельных облаках!
Кружите над мороками Марокко,
Макарами, марктвенами, марго.
Рифмуйте: Ориноко — одиноко.
Танцуйте в ритмах танго и танго. 
Радируйте бездарному Пилату:
«Ужо тебе, паршивый атташе!..»
Творите, ростиславные, по Плятту.
(По блату? — Позабывшим о душе). 
Любите итальянок, кореянок,
Француженок, славянок… Ай-люли!
Но помните: в жене живёт подранок —
Грядущий или бывший, селяви.
…
Другие мы! И новый мир инаков,
И новый Рим, и новые штаны,
Поскольку не хватает зодиаков
Младенцев, не вернувшихся с войны.

 

* * *

ВЛ

Смеялась, корчилась, кривлялась,
Решая — пасть или пропасть,
Моя нечаянная радость,
Моя отчаянная страсть.

Дробилась, пряталась, змеилась —
На бис (без лозунгов и риз) —
Тобой дарованная милость,
Тобой украденная жизнь.

 

Страсти по Сергею

Учусь науке выживать, 
Склонив норовистую шею.
Ни танцевать, ни вышивать
Я не умел и не умею.

Капкан у Господа один:
И Гулливер, и лилипуты
Живут, не ведая годин
До самой аховой минуты.

Презрев науку выпивать
Бочонок зелия (от пуза!),
Прокрался тать, прорвав кровать,
Которую стелила Муза.

Калач у Ангела витой —
Затейливый узор по краю.
Валдай пленяет простотой,
Но я тоскую по Алтаю.

Забыв науку рифмовать,
Брожу по дикому Конгаю.
Ни быковать, ни фарцевать
Я не желал и не желаю.

Рефрен мистерии таков:
В ночах кричат белогвардейцы.
Катунь качает чудаков.
Тайга. Изба. И скерцо дверцы.

…Нательный крестик целовать,
Врастая в страсти по Сергею…
Ни продавать, ни предавать
Я не умел. И не сумею.

 

Век серебрится стансами

…здесь — ничего хорошего? там — ничего плохого?
грешного прошлого крошево… требуется психолог!

здесь — это в ранней старости. там — это в ранней юности.
если сейчас расстанемся, значит тогда разлюбимся.

жил-ошибался-каялся-падал-взлетал-влюблялся…
факультативно — крайности пьяного панибратства.

…там — позитив хорошего? здесь — негатив плохого?
вёшенка лешего дёшево… требуется филолог!

там — это в разной Азии. здесь — это в праздной Африке.
предкам — твои фантазии! внукам — мои галактики!

жил-удивлялся-странствовал-дрался-рыдал-смеялся…
конспиративно — странности стильного тунеядства.

…здесь — ренессанс хорошего? там — рецидив плохого?
брошка в домишке заброшенном… требуется астролог!

здесь — на ладошке Господа. там — на планете Воланда.
поздняя весть ниспослана — вечная ночь расколота.

дольше и дальше?! — станции жизни непредсказуемой.
век серебрится стансами Музы ненаказуемой. 

 

Под небом Пушкина

Кричали чайки. А волхвы
Многозначительно молчали…
Заложник облачной молвы
Лечил сердечные печали
Клочком беспечной синевы.

Как часто чрево пустоты
Вручает чопорному бесу
Чекушку чистой красоты:
— Увидев в зеркале принцессу,
Попробуй с Вечностью — на «ты»!

«Эгей, Марго! Огней арго! —
Ликует лектор-коммуняка. —
Эгрегор желчного Гюго –
Предвестник века-вурдалака!..»
Архангел вздрогнет: «Итого?»

Чужая муза, мужики,
За медяки продаст налево
Секрет божественной строки,
Рефрен бессмертного напева,
Всучив билет на Соловки.

Ассиметрично, рифмачи,
Лекало времени и места…
Ничейный гений, прошепчи:
— Невозвратимая невеста
Прозрачна в призрачной ночи.

Ломая руки у реки,
Попутав век, страну, планету,
Родная муза, чудаки,
Припишет грешному поэту
Ошибки — ритму вопреки*.

Стихи — мистерии назло,
Назло имперской истерии —
Живут… И в Царское Село
Бредут Серёги и Марии.
Под небом Пушкина светло.
_____
* Стихи — стихии вопреки — орали третьи петухи…

 

Изображение: Дж. Кольер «Леди Годива» (1898).