…А снизу постучали

Саша Филипенко «Красный крест»; М., «Время», 2017...

Известно: после смерти писатели попадают в телевизор. Это многих славный путь – от Веллера до Прилепина. Саша Филипенко явился в литературу из телевизора: «Мультличности» и «Прожекторперисхилтон» на Первом, затем «Вечерний Герасимец» и «Ездим дома» на «Дожде». Анамнез сулит тяжелую профессиональную деформацию… но без предисловия тут не обойтись.

Так вот. Из всех искусств важнейшим для нас является ТВ. А дальше можно продолжать ленинскую цитату уже без парафразы: «Потому что оно доходчиво до малограмотного пролетариата и неграмотного крестьянства».
Работа для целевой аудитории, не отягощенной избытком IQ, – отменная школа для литератора, слов нет. Что можно почерпнуть по ту сторону голубого экрана? Телеграфный стиль – простое, повествовательное, нераспространенное: в более сложной конструкции зритель попросту увязнет. («Мне нравятся короткие отрывистые фразы», – признавался Филипенко в одном из интервью). Тотальное отсутствие портретов, пейзажей, интерьеров и прочих архитектурных излишеств – на фиг они сдались, если есть видеоряд? (В том же интервью: «Лев Толстой исключительно подробно описывает каждого своего героя. Зачем тратить на это полторы страницы? Я часто слышу претензии: мол, почему у вас нет описательных моментов? Потому что они не нужны!») И полное пренебрежение к логике, психологии и фактографической точности: зрителю оно по барабану, главное – чтоб над вымыслом слезами.

Из такого материала С.Ф. слепил уже три текста – назвать их романами язык не поворачивается. А намедни представил публике четвертый.

Ситуация осложняется тем, что Филипенко выложил весь свой невеликий жизненный опыт в двух первых книжках. В «Бывшем сыне» он прилежно переписал все белорусские новостные ленты, в «Замыслах» поведал про «Прожекторперисхилтон» и покер. После взялся за то, чего фатально не знает: в «Травле» – за политическую журналистику (вышло смешнее, чем в «Перисхилтоне»), в «Красном кресте» – за российскую историю (и нокаутировал всех резидентов «Comedy Club’а»).

С чего бы начать-то? Пожалуй, со слезовыжималки – благо, вечерний Герасимец эксплуатирует ее на износ. Ему не привыкать: то мальчик в коме, то ребенок, выброшенный из окна. В общем, запасайтесь носовыми платками. Стало быть, у молодой пары трагедия: у беременной женщины обнаружили неоперабельный рак мозга. От аборта героиня самоотверженно отказалась. В результате из чрева фактически мертвой матери (через три месяца после отказа мозга, слава российской медицине!) извлекают здорового ребенка. Новоиспеченный вдовец с грудной дочерью на руках уезжает из Екатеринбурга в Минск: там родственники, они помогут. Минская соседка протагониста – 90-летняя старушка с синдромом Альцгеймера и 10-летним лагерным стажем – затевает до-олгую исповедь о репрессиях… Сказано же, запасайтесь платками: «Плотность эмоций. Колоссальный пресс чувств».

Право, не знаю, на кой читателю эта мыльная опера с отчетливым бразильским акцентом. Вряд ли быший гэгмен 1984 года рождения способен сказать о ГУЛАГе больше, чем Шаламов или Керсновская. Филипенко монтирует текст из ментальных клише, они же общие места: если жертва – то безвинная, если следователь – то садюга и насильник, если лагерь – то филиал ада на земле. Но чтоб до этих истин доискаться, не надо в преисподнюю спускаться…
Году в 1987 громокипящие обличения из разряда «все-что-было-не-со-мной-помню» впечатляли. А нынче от частого употребления заметно упали в цене – за пятачок пучок. Тем не менее, трюизмы в книжке – наиболее достоверная ее часть. Без них автор моментально въезжает в абсурд космического масштаба и космической же глупости. Там чудеса, там леший бродит, – Филипенко в своем репертуаре. В «Бывшем сыне» г-н сочинитель разработал новаторскую модель часов, стрелки которых выравниваются в половине девятого. В «Замыслах» модифицировал ножницы, приделав к ним рукоятку. В «Травле» основал коммунистическую партию Ниццы, независимую от Parti Communiste Français и вывел новую породу грудных детей, способных вырываться из родительских рук. А в «Красном кресте» с успехом продолжил начатое, побив свои прежние рекорды. Судите сами.

Русский лондонец с 10-летней дочерью и двумя гувернантками возвращается в Советскую Россию «в начале 1920 года». Ну-ну. На севере вплоть до конца февраля шли бои за Архангельск, на юго-западе Добрармия только-только заняла Ростов-на-Дону и Новочеркасск, на западе поляки начинали Мозырскую операцию. Белые-зеленые-золотопогонные, тиф и транспортный коллапс. Доброго пути!

Пишбарышни в Наркоминделе, по мнению Филипенко, документы не печатали, а «набирали» – слово это автор повторяет аж 10 раз. Не иначе, товарищ Литвинов заменил ундервуды и ремингтоны линотипами. Или – страх подумать! – компьютерами?

Заключенные в лагере каждый вечер «молятся маленьким иконкам». Не понял, у нас тут ГУЛАГ или ФСИН?
Старушка, – та, что с Альцгеймером, – рисует на двери своей квартиры красный крест, чтоб не заплутать ненароком. Однако день и час оппозиционного митинга помнит, как «Отче наш». Гражданином быть обязан!

Мужа другой старушки расстреляли в 37-м, а сына посадили в 39-м. «Этих людей советская власть уничтожила только за то, что, живя здесь, в Беларуси, они разговаривали на родном языке. Национальный вопрос. Здесь есть только один великий народ». Да-а? Сверимся с библиографией белорусских классиков. Якуб Колас: «Дрыгва» – 1934, «Нашыя дні» – 1937. Плюс Сталинская премия в 1946-м. Янка Купала: «Песня будаўніцтву» – 1936, «Беларусі ардэнаноснай» – 1937. Плюс орден Ленина в 1939-м и Сталинская премия в 1941-м. Хватит? А то могу продолжить.

Трехмесячная дочка главного героя «с интересом играла с дедом». И на том спасибо, что не в футбол.
Нет, паренек явно не в том жанре упражняется: ему бы фэнтези писать – на зависть Роулинг и Перумову…

Язык и стиль «Красного креста» – право слово, песня: ария Бизе из оперы Хозе. Исполать редактору Татьяне Тимаковой, что донесла до читателя авторские идиолекты нецелованными. «Оккупировавшие машины граждане», «исчерпавший финансовый потенциал рак»… Привет от профессора Преображенского: кто на ком стоял? «Ее трясло от потрясения», – без комментариев. Но пусть бросит камень, кто сам без греха, – а на российском ТВ еще не то бывает.
Все это частности, а общая картина такова: «Красный крест», как и прочие опусы Филипенко, – рассказ с тяжелой формой водянки. Автору хронически не хватает ни фактуры, ни умения ее анализировать, ни воображения. Последнее особенно заметно по «Красному кресту»: все немногочисленные реперные точки текста старательно скопированы из сети. Мертвая мать-инкубатор? – 5 июня 2016-го на сайте «Пролайф-Беларусь» появился материал «Рожденные после смерти» (http://www.pro-life.by/bioetika/rozhdyonnye-posle-smerti-ob-udivitelnyh-rozhdeniyah-udivitelnyh-malyshej/). Торт в виде Сталина в гробу? –14 апреля 2016-го блогер Alex_Prime отчего-то вспомнил давнюю акцию художников Шабельникова и Фесенко: 80-килограммовый торт в виде мертвого Ленина (http://www.liveinternet.ru/community/fitil_dom2/post388732630). Сопоставьте даты, а выводы придут сами. Тоже, кстати, телевизионная манера – заполнять пустоты в выпуске разнообразным сетевым мусором.

Но и его трагически не хватает для договорного объема в шесть авторских листов. В ход идет любой подручный материал. Стихи? Годится! Барто, Рыжий, Вяземский, Георгий Иванов, Леннон. Документы? За милую душу! Указ Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии», переписка Международного Красного Креста с НКИДом. И так далее.

Смертный приговор «Красному кресту», сама того не ведая, вынесла читательница Ольга Мишина: «Дала дочери подростку (13 лет) и она в восторге» (https://www.labirint.ru/reviews/goods/569503/). Текст литкружковского качества и впрямь рассчитан на семиклассниц. Или на взрослых с опытом и знаниями семиклассницы. На телезрителей, одним словом.

Как-то раз С.Ф. пооткровенничал перед журналистами: «Я думаю, что у меня к обществу больше претензий, чем к самому себе». Эффект Даннинга-Крюгера: чем ниже квалификация, тем выше самооценка. Вообще-то, надо бы ужесточить претензии к себе, любимому – тогда, глядишь, и проза станет похожа на прозу. Впрочем, и так сойдет: «Русская премия» за «Бывшего сына», премия «Сделано в России» за «Травлю», «Красный крест» в букеровском и яснополянском списках.

Времена, когда Багиров и Садулаев слыли образцово-показательными графоманами, вспоминаются с ностальгической нежностью. Но прав был Станислав Ежи Лец: едва мы оказались на дне, как снизу постучали…

От редакции: В марте 2018 года Саша Филипенко представлял Россию на 38-м книжном салоне в Париже в числе 38 участников - лучших писателей современной России. http://www.livreparis.com/zoom-sur/russie-pays-honneur/les-auteurs-russes/