«Не изменить вчерашний день...»

Не изменить вчерашний день... 

В ушах звенит – не изменить вчерашний день. 
И телефон не зазвонит, и тень заклинит дверь,
И не зайдёт прохожий, 
Чтоб, за беседой тихой и за чаем, 
Поговорить о времени печальном, 
И может быть, союзниками стать строки,
С которой утро постучится 
В распахнутые души дней вчерашних.
И может быть в рубашечках из ситца
Вернуться дети, что ушли однажды, 
С клеймом Освенцима на тоненьких плечах, 
И по чужой вине, – сгоревшие в печах… 
И может быть мы улыбнёмся им, 
Согреем чаем, теплотой души, 
И каждому подарим тульский пряник,
И каждому – альбом, карандаши. 
Вот размечталась, а они как тени 
Полупрозрачные, остолбенев, стоят, 
Напоминая ветки обгорелые, 
Обугленный в огне фруктовый сад…

 

Летят истребители   

Двадцать пятое сентября, –
Море, пляж, уходящий в сопки,
Вокруг сопок лучами тропки, 
Между сопками – рай «дикаря»!

Ветер поверху пролетает, 
Если зной, здесь теней что зря,
Будто штопкой песок латают  – 
Лох, акация, туй чешуя.

Слышу: «трр», «црр» и флейтовый свист, 
То не брачный сезон глухаря,
Может просто причудливый бриз 
Рассвистелся в конце сентября? 

Рядом бабочки мирно порхают,
В море блики мелькают, 
полоской – стрекозы, 
Местами рапаны в песке как занозы…
И как бы гармония, но что-то не так –
Летят истребители – это факт...

25.09.16 

 

Стресс

Стрессы каждый снимает, как может
Стрессануло – упала затылком об лёд
Без сознанья лежала минут пять
В уходящий високосный год
Сумки нет, а в сумке тысяч пять…

Стресс! – С гематомой вернулась домой.
Сегодня – среда, не выходной,
А в воскресенье разбился лайнер –
(Не стайер, не фляер гнедой).
Перед этой катастрофой моя потеря,
Растерянность и боль реальная, 
Всё –  выглядит серой фанаберией.

Вот так от стресса в стресс –
Девяноста два человека на дне моря,
Им уже не понадобиться «Скорая»,
Они – в другой параллели – «Известные».

Лайнер – по частям, тела – фрагментами,
Моментами кажется, что это вымысел
Режиссёра –  придурка, агента,
Чтобы оставить нас без сил.

Соглядай,  не лай, пёс нервный,
Разбился не последний лайнер и уже не первый,
Сыграй слезой на балалайке, бомж, в подземке
О тайнах катастроф земных, подводных, 
Случайных, неискусственных, природных,
О проблемах больших и проблемках, кем-то созданных …

28.12.16

 

Скорбь

Скорбим, скорбим Страной – по непорочным.
Разбился лайнер в выходной в «счастливом Сочи» –
Взлетел и рухнул в море! Горе! Свет мироточит…

Как падал, как крушился?
Акт гибели в секунды совершился.
Кто виноват? – Весь МИР! 
В любви, в быту – мы всё парим, 
Из Света лабуду творим. 

И я в «День памяти»  до Глобуса бреду.
Что будет в Глобусе – понять, невмоготу –
Помин всех душ невинных.

И ни один – из девяноста двух
Уж не порадует наш ум и слух, и дух…

 

Нет, не случай

Политика без крови не бывает, теряем лучших.
Случай? Нет не случай!
И смерь и страх – змеёй гремучей
В волнах кипучих хоронит прах из лучших– лучших –
В цветах, в венках, в слезах горючих…

 

Не в своё время   

Комочек ещё не родившейся мысли 
в воде обозначил дно.
На волнах несчётно количество чисел-
звёзд  неба, с луной заодно.
Волна принесла холодную мысль – 
мы родились не своё время.
И мысль улетела ввысь 
в созвездие «– конь» – разрушением…
Август в седле покидает юг, 
время разрешается от бремени,
Осень рождается, ветер – на слух – 
слышно листвы шевеление.
Осень! Навязчиво – Учкудук*, 
песня – в ней три колодца.
Энтин*, что он имел ввиду
между всех строк, социума?
Может погибших без войны 
в этих чудовищных катастрофах?
Грусть коснулась сердечной струны 
и затерялась в строфах…
Волна за волной – назойлива мысль 
– мы родились не своё время
Но мы родились, друг, живи и молись, 
а мыслю займётся – Бремер**
Когда душа воспарится в высь.

*Широко известен город Учкудук стал благодаря песне группы «Ялла» «Учкудук — три колодца» на слова Юрия Энтина.
**Бремер Фредерик (1892-1982), бельгийский нейрофизиолог. Разработал и ввел в физиологический эксперимент метод изолированного мозга.

 

Мы доверяем процессу жизни 

Мы доверяем процессу жизни –
Мы доверяем своей Отчизне,
Но только смерть косой нас косит –
Зимою, летом, весною, в осень – 
Без войн – наркотиком, инфарктом, раком,
Эболой в ботиках и диким страхом.
И завтра завтрак – во сне я вижу –
Таблеткой праха моей Отчизны

Проснулась утром, на завтрак – творог,
И улыбнулся родной мне город
И сын звонит: «Мамуля, как ты?»
И счастье гладит, как мягкий бархат.
Мы доверяем процессу жизни –
Мы доверяем своей Отчизне.

 

В душу октября 

По зеркальной лестнице
В зазеркалье
лезть бы мне,
Тихо и спокойно проникать в себя.
Дождь идёт на Пресне.
Я мелькнула крестиком
Мимо жизни пресной
В душу  Октября.

Санный
След и песенка,
Старый след на лесенке
Прошлой жизни странной
«Голову сломя».

Где по плану строилась
Со слезами весело,
Где в шеренгу строилась
Вся моя страна.

В чести сталевары,
В чести кулинары,
В чести скоморохи
Выходного дня.

Дождь идёт на Пресне.
Я мелькнула крестиком
Мимо жизни пресной
В душу Октября.

В ней остались парты,
Старенькие карты
И смешная девочка
Счастьем у Кремля.

Здесь осталась карточка –
Звёздочка на фартучке,
Октябрёнок мартовский
С шейкой журавля.

 

Блиц

Устремлённость потока – тока
Только толком не разберу –
Кто сегодня читает Блока,
Кто пытает себя на яру 
Эксперимента  поэзии новой.
А экскременты с яра
Сползают вниз,
Освобождая основу –
Суть слов,
Звук слова
Для вспышки блиц,
Готовой постараться
Запечатлеть в новом сосуде
(гуда, абсурда)
Те же «Двенадцать»,
Или другие двенадцать 
Лиц,
Улиц,
Столиц,
Которые могут показаться
Из распахнутых ресниц
Дали,
Вдруг на картине Дали,
В виде поэзии тока,
В виде предвиденья Блока,
В виде пришельцев с другой земли
(Планеты)
Потоком тока –
Энергией Света
Инопланетных 
Звёзд,
Лиц –
Вспышкой блиц…

 

В этой «Чудасии»     

Это неважно, что даже ландыши
Пахнут сегодня не так как вчера.
Мысли мои улетают в Ланды,
Лишь на мгновенье, потом – в государство Чера…

В штате Керала кокосовых пальм немало.
Буду я там разводить тары-бабры, и спесь,
Я для приличия, в Индии поубавлю,
Буду купаться и фрукты индийские есть.

Пусть здесь поют у костров монотонные барды.
Там – леопарды,  и песни другие звучат,
Там для свободы не строят законом преграды,
Там обезьяны ночами как кошки пищат.

И непременно там ходят по паркам пантеры,
Да и ленивцы вниз головой висят,
А уж о птицах, четыреста видов, к примеру;
Пальмы высоки, там крон не достигнет взгляд.

В этой «чудасии*» горы стоят голубые,
Бродят слоны, как приятели наших дворов,
Да и удавы там, кажется, даже ручные –
Всё это сказки из наших причудливых снов…

Вот оглянулась, стою у базара, и надо же,
Бабушка душечка мне предлагает ландыши.
Ну а вокруг обезьяны, как окаянные,
А ландыши пахнут уже океаном…

 

Оставляю в прошлой жизни грусть      

На забытом побережье океана 
бродят птицы неизвестной мне породы.
Катится клубочек из сафьяна, 
выпавший из очень старой оды.
Шум воды, простора, глубины 
пустоты в рапанных перепонках,
В небесах волшебные чёлны 
в белых рафинадных рубашонках.
А вода блестит, как хризолит, 
а клубок сафьяновый спешит,
Еле поспевая вслед за ним, 
я изображаю пантомимы –
Птицы, верблюжонка, пилигрима.
В пятках сердце жалобно стучит, 
надо выбираться из экстрима –

Думаю, –  клубок уже стоит.
Он стоит, где старый палисадник – 
в прибарачной зоне, у крыльца,
Тётя Дора кошку Мурку гладит, 
но у тёти Доры нет лица…
В ужасе толкаю я клубок 
и в обратный путь за ним стремлюсь.
Вспоминаю сказку «Колобок», 
оставляю в прошлой жизни грусть…
На забытом побережье океана 
бродят птицы неизвестной мне породы,
Катится клубочек из сафьяна, 
выпавший из очень старой оды…
Шум воды, простора, глубины, 
пустоты в рапанных перепонках.
В небесах волшебные чёлны 
в белых рафинадных рубашонках…

5
1
Средняя оценка: 2.792
Проголосовало: 250