«…Я ставлю запятую»

Тишакова Д. И. Общество потребления: Книга стихотворений. — Оренбург: Изд-во «Ямб», 2018. — 38 с.

Открыла по привычке последнюю страницу — так чаще всего начинаю читать новую книгу. На этой последней странице — нечаянное совпадение — «Последний стих»:

Здесь должна быть точка
или многоточие.
Но я ставлю запятую.
Так мало ещё написано,
так мало ещё сделано.
Уже завтра могут прийти
новые строки.
Они начнут другую историю.
Они могут звучать
совсем по-другому
и отдаваться другим эхом.

Чистотой звука, доверительной интонацией, прямодушием строки зацепили и повели за собой к другим.
Поначалу название книги, позаимствованное, как оказалось, у одного из стихотворений из раздела «Социальное», если не отталкивало откровенной публицистичностью, то и интереса не вызывало — «Общество потребления».
Вот оно, чуть сокращённое:

Мне опротивело общество потребления
и гонка за новинками.
Я не хочу новое платье
из китайской синтетики.
Оно воняет резиной
и не выдерживает стирки.
И суперновый смартфон,
воспламеняющийся в кармане,
тоже не нужен.
Я — за качественные вещи.
Хочу, чтобы вещь служила
пять лет, а не год.
Везде изобилие:
бери больше,
ведь не так уж дорого.
Но — у нас исчезает бережливость.
Сначала перестаём ценить вещи,
потом — людей…

Автор книги — Дарья Тишакова. Родилась в Оренбурге. Там же вышли два её предыдущих и тоже небольших поэтических сборника — «Именем моим…» (2011) и «Такое время» (2014). Лауреат Всероссийской литературной пушкинской премии «Капитанская дочка» (2009) и премии «Чаша бытия» альманаха «Гостиный Двор» для молодых поэтов Оренбуржья (2010). Участник Оренбургского областного литературного объединения им. В. И. Даля . Член Союза писателей России. Окончила Малую академию государственного управления в Оренбургской области и Оренбургский государственный университет. Журналист ГТРК «Оренбург».
Скорее всего, лирическая героиня Дарьи Тишаковой — зеркальное отражение её самой. Во всяком случае, граница между ними едва заметная. Какая же поэтесса в своих стихах?

Я хочу, чтобы мысли мои
стали чистыми, как слеза,
чтобы они приходили
без лишнего сора,
постепенно,
не сумбурно.
чтобы гармония царила
в мыслях и вокруг.

Несколькими страницами дальше:

Я самая счастливая —
я в ладу с собой.
Меня хотят поколебать
и подсовывают соблазны.
Но как чудесно,
когда после неверного поворота
вновь идёшь
по своей дороге.

И дальше:

Я не понимаю, что такое
творческий беспорядок.
Беспорядок — это хаос.
Что может родить хаос?
Что может родиться в хаосе?
Я могу работать только
в полном порядке <…>
Придут свежие мысли
и новые вещи,
когда и голова, и дом
избавятся
от старья и мусора.

Приоритет, как уже ясно, она отдаёт не рифмованному стиху, а верлибру. Объясняет так: «Так получается само собой. Рифмованные стихи сковывают мои мысли, их тогда приходится втискивать в рамки размера и подходящих рифм. Пока это сделаешь — смысл искорежится, стихи выходят более банальными. Для меня содержание важнее формы. Возможно, это связано с тем, что я не музыкальна и не могу мыслить сразу традиционным стихом… Лет пятнадцать назад я попробовала написать без рифмы, и руководитель нашего литобъединения Геннадий Фёдорович Хомутов увидел в этом мою силу».
Камертоном упомянутого раздела «Социальное», по сути раздела на злобу дня, — стихотворение, его открывающее:

Глаз за глаз,
зуб за зуб,
услуга за услугу.
Везде сплошной междусобойчик.
Поэта не хотят видеть
врачевателем.
Его просят
почитать о любви.
Любви не хватает.

Что ещё «на повестке дня» Дарьи Тишаковой, в стихах которой слышится внятный и убедительный голос её сверстников — тех, кто родился в 1989-м? Отнюдь не случайно она говорит здесь от имени обобщающего «мы»:

Последнее поколение
из Советского Союза —
мы надежда этого дня…

Немаловажная проблема — разрушающая нравственное сознание подмена ценностей. Скажем, горячее навязчивое стремление казаться, а не быть:

Как мы могли
согласиться променять
истину на видимость,
сущность на обёртку,
настоящую любовь
на временную страсть
и преходящий секс?

Дидактика снижается иронией и самоиронией, лёгким сарказмом:

Накопи три тысячи
и сходи на фотосессию —
будет что поставить на аватар
в социальных сетях.
Если нет платья,
дадут напрокат,
а также причешут и накрасят —
за отдельную плату.
Вот и «фоточки» готовы.
Не похожа на себя?
Плевать! Главное, что красиво.
Никогда не бываешь такой в жизни?
Тоже плевать.
Ведь в интернете
встречаешься с друзьями чаще,
и именно там важно
выглядеть хорошо.

А также — неожиданным выводом:

Очень просто создать видимость,
но сложно развить в себе
настоящее,
когда ты молод.
Женщины постарше скажут,
что следить за оболочкой
всё труднее и труднее,
а настоящего внутри —
хоть отбавляй.
Никогда не бывает
всё и сразу.

«Сознание забито ненужной информацией, / принесённой из социальных сетей…» — констатирует поэтесса.
Устав «от интернета и гаджетов», она объявляет «диджитал детокс, / информационное голодание».
И даже готова на отчаянный поступок:

Когда-нибудь я
разобью твой гаджет,
чтобы ты
смотрел на меня,
думал обо мне,
говорил со мной.
Не отвлекаясь.
Это не эгоизм.
Это спасение:
выведение из виртуального мира
в реальный.

С грустью подводит плачевный, пугающий, не имеющий, увы, возражений итог:

Нам некогда жить в реальности.
Мы живём в интернете.

И — ему подобный, неутешительный. Проверяя «регулярно» «социальные сети», «мы» — снова вводит то же местоимение, включающее и её саму, — испытываем вместе с тем дефицит обычного человеческого общения:

Мы боимся искренне общаться,
потому что это рискованно.
Надо производить впечатление
                                      и блистать умом
или поражать псевдоискренностью.
А просто поговорить — уже никак.

Явно не на пустом месте возникли и эти строки:

Нельзя прирастать душой даже к местам,
а к людям — тем более.

Прямой разговор о современной жизни продолжается в разделе «Философское». О чём конкретно?
О полном безразличии к своим предшественникам, оборванной связи поколений:

Мы до конца не знаем
своих родителей,
далёких предков —
тем более.

О взаимоотношениях между людьми, которые всё чаще и чаще строятся из корыстных соображений:

Когда о тебе вспоминает
бывший друг,
всегда надеешься,
что он вспомнил о тебе
просто так.
Что он соскучился,
что-то понял
в этой жизни,
и людей.
Но…
Скорее всего,
ему от тебя
что-то надо.

О необходимости дорожить временем:

В этот раз последних дней зимы два.
Високосность <…>
Подскажу один плюс:
наконец-то есть дополнительный день,
словно времени стало больше
для работы, для быта, для творчества —
кому для чего надо.

Кстати, слово «время» — одно из самых распространённых в «словаре» этой книги («Диджитал детокс», «Время», «Нет ничего более постоянного…», «Проносятся передо мной картины жизни…», «Когда оренбургское солнце…», «Летний вечер — это облегченье…», «Розы», «Раньше стихи приходили ночью…»).

Времени ровно столько,
сколько отмерил Бог.
Знать бы ещё, сколько именно
и как его провести,
чтобы не жалеть потом,
не желать другой жизни.

Тому, кто действительно занят делом, кто использует «шанс, / Который даётся временно», не до нытья, стенаний и сентиментальных вздохов:

Как хорошо, что Бог
дал нам голову,
а в неё вселил разум;
хорошо, что дал сердце,
а с ним —
любовь.
Хорошо, что дал руки,
чтобы трудиться,
и ноги,
чтобы идти вперёд.
Вот и всё —
живи и радуйся.
Всё получится!

Смена регистров — в стихах, объединённых в раздел «Личное». Собственно, стихов о любви меньше горстки. Одно из них:

Я вижу тебя
и вспоминаю свой 2007-й.
Ты улыбаешься мне —
и вместе с тобой
мне улыбается
моё 18-летие.

Лирические ноты и в тех, в которых подводит итоги пройденного, чтобы «в поисках себя» снова и снова менять пути-дороги:

Я уеду далеко.
А может, не очень —
не столько важно.
Важно сменить ритм жизни <…>
Я обязательно что-то найду,
неизвестную ранее
частицу души.
И вернусь
другим человеком.

И в тех, в которых оглядывается назад, в детство:

В нашем детстве
было меньше машин,
были больше палисадники.
В них зеленели кусты
и расцветали мальвы
Их сажали бабушки,
живущие на первых этажах.
Старушки ругались,
когда из цветов мы делали
кукол
и селили их
в густых кустах <…>
Палисадники были зеленее
и фантазия была богаче.

…Как это ни парадоксально, «составная» творческого процесса поэтессы — диктофон:

Я больше не пишу стихи
от руки.
Я их начитываю сразу
в диктофон <…>
Писать от руки — долго.
Читать что-либо — тоже долго:
проводить глазами по буквам.
А слушать и смотреть картинки —
гораздо быстрее.
Это можно делать на ходу.
И так всё сейчас — на ходу.
И стихи — тоже.

Тем не менее рука у неё жёсткая и твёрдая. Минимум выразительных средств. За исключением фразеологизмов, которые обыгрывает, выявляя их многозначность, легко и с явным удовольствием:

Крутится Фортуны колесо.
Так хочется уйти от всяких штампов,
И времени мне вроде бы не жалко,
Но всё быстрей, быстрей несёт.
И не выйти никак за рамки,
И паровоз уже изобретён,
И мы — не тончайшей огранки,
Но создаём прицеп-вагон.
Приделываем к поезду —
                          и вот уже он мчится.
А сдвинешь с рельсов — будет ведь беда.
Не зная дороги, не замечая лица,
Мы мчимся в вечное Никуда.

Но — подчёркиваю — полное отсутствие метафор. Заурядные эпитеты. Вроде призрачное прошлое, старый сон, пустынный тёмный переулок, бывший друг, большая крепкая семья, смутное время, засохшие розы, летний дождь, тёплые лужи…
Правда, картинка с теми же лужами не только осязаема, но и с необычным ракурсом:

Моя бабушка рассказывает о тёплых лужах,
которые оставались после летнего дождя
её детства.
По ним бегали дети войны,
приветствуя Победу.
Сейчас нет таких луж:
стоит пролиться дождю,
наступает холод.
И люди сейчас совсем другие —
тоже холодные.

Казалось бы, прозаический — в прямом и переносном смысле — пейзаж. Голый и унылый. Но даже и в нём — неизъяснимая прелесть:

Да, я урбанист до глубины души.
Мне даже нравится, как задувает ветер
между высотками
и пахнет жареной курицей из окон,
непременно с майонезом.

Как и в этом из той же серии:

И вот декабрь превратился в март.
Растаял, стёк в лужи, ушёл в грязь и «плюс».
А может, январь станет новым апрелем?
Месяцы стали двуличными, как люди.
Надоели.

Порой стихи напоминают дневниковую запись — с реальными именами, географией, деталями («Акушерка», «Со старых снимков…», та же «Моя бабушка…»). И даже, как написанное «на концерте поэтессы Веры Полозковой в Оренбурге 15.12.2015» и пронизанное иронией стихотворение «Вечер Веры», — репортаж:

Отмечена печатью гениальности
и силою рекламы,
Вера не торопится выходить к зрителям.
Девочки хлопали и ждали.
Они хотели поплакать вместе с ней,
сопереживать,
узнать себя,
понять себя.
«Вера, помоги!
Вера, дай нам веру!» <…>
У меня тоже есть
длинное красное платье.
Почти как у Веры.
Может, все поэтессы должны их иметь?
Но моё осталось в шкафу:
я же пришла на концерт после работы
и с утра была на стройке…
Вера блистает на сцене.
Вера читает стихи целых два часа.
Связано ли это
с высокой ценой на билеты?
За эти деньги я могла бы
купить рождественского гуся.
Возможно, плохое сравнение…
Вера помнит все стихи наизусть.
Ну и пусть.
Я не вспомню
ни одного своего.
Они рождаются и улетают…
Улетают…

Чем объяснить минимализм используемых тропов? Возможно, один из вариантов ответа здесь:

Это дань нашему времени
аудиовизуальной культуры.

Случается — заметим справедливости ради, — строки поэтессы словно выбиваются из привычного стиля, ставя в тупик нарочитой амбициозностью:

Я писатель — вывожу слова <…>
Красота этих рисунков видна не сразу.
Её увидит подготовленный,
как минимум, умеющий читать,
как максимум —
желающий меняться к лучшему.

Встречаются, на мой взгляд, и неуклюжие, необработанные, не выверенные на слух. Например, в стихотворении «Зеркало»:

В стихи мои будете смотреться,
как в зеркало.
И пенять,
что зеркало кривое,
а не рожа.

Впрочем, когда-то невольно она возразила на этот упрёк:

Пусть говорят —
Мои стихи наивны и чисты.
И неумелы:
В строчках лишь намёки
На мысль и ширь,
На образ красоты.
Но как ещё
Я передам, что есть?
Как можно мне молчать
С болящим сердцем?
И если взялся за перо,
Как можешь ты
Скрываться,
Запрятать душу всю в
Витиеватость рифм?
Как можно не смазать случайно
Чернила слезами?

Что же до огорчающих корректорских огрехов… Будем надеяться, автор постарается избежать их в следующей книге.
…Вернёмся в настоящее время. В ту же книгу. В стихотворение из раздела «Творческое», в котором Дарья Тишакова задаёт самой совсем не праздный вопрос. Вопрос, который точно так же, по-видимому, никогда не оставляет в покое тех, кто реализует свой талант через поэтические строки:

Для кого мне писать?
Есть ли читатель,
струны души которого
я смогу затронуть?
Есть ли люди, у которых
сохранились эти струны?

P.S. После выхода книги «Общество потребления» Дарьи Тишаковой учащиеся средней общеобразовательной школы № 8 Оренбурга выразили свои впечатления в рисунках.

Ольга Мищенко, учащаяся СОШ № 8 Оренбурга.

Елизавета Журавлева, учащаяся СОШ № 8 Оренбурга.

Алёна Зарубина, учащаяся СОШ № 8 Оренбурга.

Никита Камнев, учащийся СОШ № 8 Оренбурга.

Александр Казаринов, учащийся СОШ № 8 Оренбурга.