Загадка от стечения обстоятельств

Жена сосредоточено смотрела в чрево распахнутого старинного шифоньера. Сей дубовый артефакт достался нашей семье от моей бабушки по материнской линии, весил с полтонны и по этой причине никогда не принимал участие в мероприятиях по перестановке мебели. 
Несмотря на свои более чем внушительные размеры его сумеречное пространство было плотно завешано всевозможными предметами женского туалета.
Я стоял сзади и молча ждал того благословенного момента, когда моя ненаглядная, преодолев муки выбора, достанет из недр шкафа наряд подобающий нашему предстоящему походу в местный академический театр драмы.
– Дорогая. Если ты ещё минут пятнадцать потратишь на созерцание этой выставки изделий лёгкой промышленности, мы точно опоздаем на третий звонок! Будь добра поторопись с выбором.
– Тебе легко говорить. Напялил что под руку попалось и вперёд. Да и костюмы с платьями нам женщинам портные всегда шьют много дольше чем вам, мужчинам. Я уже не говорю о наших рысистых бегах на высоких каблуках по магазинам, торгующих тканями.
Вытянув вперёд руки, я всем своим видом показывал, что полностью согласен с моей ненаглядной половинкой.
– Надень вот это. – Показал я на изящный брючный костюм нежно сиреневого цвета. По-моему он очень подходит к цвету твоих глаз. А за это, по дороге в театр, ты услышишь от меня историю о самом скоростном изготовлении костюма, правда мужского, и к чему эта спешка в конце концов привела.
Из открытого окна послышался нетерпеливый сигнал клаксона. Заказанное такси подъехало к нашему подъезду.
– Давай начинай, я быстро. – Супруга торопливо усаживалась за туалетный столик. Надеюсь, твой рассказ как-то связан с темой сегодняшнего спектакля?
– Конечно. А как же иначе. Только прошу тебя, поторопись. Жалко, если счётчик таксомотора уничтожит весь мой гонорар за изданную книгу.
– Ничего, ты ещё напишешь. Твоя муза, то есть я, тебе в этом обязательно поможет. Что там, с этим мужским костюмом? Я жду.
– Хорошо. Но обещай мне, что как только я закончу – ты назовёшь героя моей очередной загадки.
Супруга оторвала свой взгляд от зеркала и посмотрела на меня.

Очередная загадка. Интересненько. Не томи. Видишь, я уже заканчиваю. И выгляни, пожалуйста, в окно, крикни этому нетерпеливому таксисту, что мы уже выходим.

***

Ночью 20 июня 1935 года возле старого дома в посёлке Загорянка остановился большой чёрный автомобиль.

– Я за вами, – не представившись, сказал водитель. – Быстро собирайтесь и едем в Москву.
– На Лубянку? – испуганно поинтересовался вышедший из дома постоялец.
– Нет. Пока только в ателье, а дальше видно будет.
– Но ведь сейчас ночь. Все ателье закрыты, – попытался возразить герой моего рассказа.
– Садитесь быстрее в машину. Времени совсем нет. То ателье, которое нам нужно, уж точно открыто. – Водитель почти силой усадил мужчину в автомобиль, который тут же сорвался с места.
Костюм сшили менее чем за сутки. Из ателье его отвезли прямиком на Белорусский вокзал.
Нашего героя буквально втолкнули в дверь вагона отходящего поезда «Москва-Париж». В купе его ждал вальяжно развалившийся Исаак Бабель.
– Дорогой мой, вам предстоит выступить на международном конгрессе литераторов. Давайте не будем терять зря времени и быстренько приступим к написанию текста выступления.

***

Дорогой мой читатель, на время оставим двух людей в мягком вагоне поезда и перенесёмся в Париж, в Посольство СССР, за неделю до описываемых событий.
– На бульваре Мон Парнас я сегодня подрался с Анри Бретоном – взволновано говорил Илья Эренбург. Об этом немедленно раструбят все эмигрантские, да и не только эмигрантские газеты. Я не могу после этого выступать на литературном конгрессе. В меня все будут тыкать пальцами. А я представляю не себя лично, а весь советский народ! Мне срочно нужна замена.
– И кого вы предлагаете? – не отрывая головы от бумаг, поинтересовался сотрудник посольства.
– Вот его, – Эренбург ткнул пальцем в фамилию в конце списка.
– Этого? – удивился дипломат. – Но он же.
– Никаких но! Если вы не согласны, дайте мне телефон, я буду звонить самому…
Посольский служащий знал, что Илья Эренбург запросто может позвонить самому, поэтому немного повозмущавшись для порядка, выбранную кандидатуру одобрил.
После этого героя нашего повествования ночью подняли с постели, срочно сшили ему в кремлёвском спец-ателье приличный костюм и, не мешкая ни минуты, отправили за границу.

***

Мужчина в новеньком с иголочки костюме к началу конгресса опоздал. Он появился в зале в предпоследний день. Тем не менее, совершенно разные, незнакомые ему люди встретили его бурными овациями и аплодисментами.
 «За границей мои книги практически не продаются. Их просто не переводят. Откуда же все они меня знают?» – подумал наш герой и быстро прошёл на отведённое ему место.
Собравшиеся в этом зале люди в тот момент хлопали не писателю, а беспартийному человеку из далёкого Советского Союза. Человеку не из элиты советского общества, не номенклатурному чиновнику, а трудяге пера, неведомо каким путём оказавшемуся на этом конгрессе.
По всей видимости, именно в тот момент наш герой осознал, что должен создать нечто такое, монументальное, что позволит ему там, в будущем, оправдать полученные авансом аплодисменты литераторов всего мира.
Он возвращался на Родину в состоянии полнейшего перевозбуждения. Всю ночь напролёт беседовал с соотечественниками, не давая тем поспать ни минуты.
– Вы понимаете, меня признала мировая аудитория. Мировая! Меня, ещё ничего толком не написавшего. Выходит, что они все в меня верят.
– Верят, верят, – бурчали соседи по каюте парохода. Мы все в тебя верим и любим. Только дай наконец хоть часочек поспать. Чёрт тебя подери!
– Роман! Я напишу роман. Только эта литературная форма достойна таких оваций, которых был удостоен. Вот увидите, у меня всё получится.
Кто-то попытался швырнуть в него подушкой, но наш герой не стал дожидаться. Он поспешил на палубу, на свежий морской воздух.
«В нём, в этом романе я наконец смогу преодолеть самого себя. Объяснюсь со своим временем, со своей эпохой» – размышлял он в одиночестве, вглядываясь в тёмные воды моря.

***

Десять лет ушло на сбор материалов и на выстраивание отношений с государственной системой. Он отказывался подписывать коллективные письма, с содержанием которых был категорически не согласен. Но редакторы центральных газет его фамилию обязательно впечатывали, наряду с другими. Наш герой порой высказывал весьма крамольные мысли и не только среди друзей, но даже в общественных местах. Но власти этого не замечали или делали вид, что не замечают. Началась и закончилась Великая отечественная война. И наш герой наконец приступил к задуманному роману. Писал долго – целых десять лет. А потом ещё пять.

*** 

Постаревший Илья Эренбург вернулся из очередной заграничной командировки. В тех далёких краях его любовница, а по совместительству законная жена бургомистра одного большого города однажды шепнула на ухо.
– Роман этого вашего, как его, ну ты знаешь о ком я, получит то, что заслужил.

***

Жена уже стояла в прихожей и в очередной раз поправляла причёску.
– Дальше не продолжай. Я уже знаю кто это. Давай поспешим. После твоих слов меня уже ничто не может остановить. Очень хочу посмотреть спектакль по его роману. 

А ты, читатель тоже понял, о ком сей рассказ?