Нарисуйте лошадь!

(А. Немзер «Раунд»; М., «Редакция Елены Шубиной», 2018).

Репин, по легенде, просил визитеров-абстракционистов нарисовать лошадь, – и если гости не выдерживали экзамен, гнал их взашей, справедливо полагая, что абстракционизм идет от дилетантства. 
Лет десять назад Анна Немзер попробовала нарисовать лошадь.
Дебютная повесть А.Н. «Плен» была о войне – что за комиссия, Создатель, читать эту высоковольтную, не-влезай-убьет, ахинею!.. Барышня путала дивизию с дивизионом, а револьвер с пистолетом. Вооружала советских офицеров браунингами вместо табельных ТТ. Ставила во главе расстрельной команды аж комдива. За здорово живешь раздавала личному составу отпуска по болезни родителей. И держала в санбате врачиху на сносях – смир-рна! почему до сих пор не в тылу? приказ 009 не читали?.. 

«Занимается изучением исторической памяти», – пишут о Немзер в издательских аннотациях. Исторического склероза, уточнил бы я. Но упрекать в недостоверности сказку для детей изряднаго возраста было бы совсем грешно.
А с сюжетом вышел самый натуральный гитлеркапут. Служила в Красной Армии девушка Надя, которая после войны стала журналистом и на восьмом десятке (камикадзе!)  рванула с «лейкой» и блокнотом к афганским талибам, и там, таки ойц, влюбилась в таджикско-еврейского мальчика Хамида, а у Нади был брат Гунар, который шести лет научился водить машину и хотел стать химиком, но стал клоуном, хотя Надя всю жизнь боялась клоунов, а еще у Нади был однополчанин Гелик, у которого был друг Митька, который написал антисталинскую поэму, которую Гелик, уходя на фронт, зашил в полу шинели (еще один камикадзе) и накрыл шинелью раненую Надю, а поэма попала в руки капитана Вешнякова, который спустя сорок лет вернул ее Гелику, которым после этого заинтересовались органы… Ну, вы поняли: «Дом, который построил Джек». Анна Андреевна, объясните для особо одаренных: кто-кто в теремочке живет?
В общем, лошадь получилась о восьми ногах, и все задние. Но что нам Репин, если есть Делоне и Клее?

«Раунд» снабжен манерным подзаголовком «Оптический роман». И главы названы соответственно: «Дифракционный предел», «Закон Снеллиуса», «Эффект Доплера»… Я потянулся было к справочникам, но вовремя остановился: наверняка ничего важного, просто Анна Андреевна хочут образованность показать и говорят об непонятном. Неймдроппинг, выражаясь языком «Раунда».
Да и роман, если разобраться, вовсе не оптический, но акустический. Герои страдают тяжелой формой логореи – вербатим, изволите видеть. Актуальный тренд: Алексиевич, Букша, Понизовский. Грех отставать.
Отвлечемся ненадолго. Прием в литературе – вещь многофункциональная. В идеале он делает авторский замысел очевиднее. Но это явно не наш случай. Гораздо чаще прием служит авторскому самолюбованию: ах, лобзайте меня, я вон как умею! Но это тоже не наш случай. А теперь наш случай: у Немзер прием маскирует полную беспомощность прозаика. Стенографировать марафонский треп персонажей много проще, чем писать портрет или пейзаж.

Занятная деталь: в Creative Writing School А.Н. ведет курс «Свобода прозы: инструменты текста» (маститый же литератор!). Свобода прозы в ее изводе такова: «Писатель волен скрывать имена, ни слова не говорить о ландшафте, вводить в заблуждение прозвищами, сообщать разгадку только в кульминационный момент, скрывать возраст персонажа…» То есть, ликвидировать как класс все мало-мальски затратные способы повествования.
«Раунд полностью отвечает этим критериям. Вместо лиц, характеров и действия здесь слова, слова, слова: интервью, показания на допросе, исповеди у психоаналитика, выступления в суде, панчи на баттлах – и что еще там?.. При многословии не миновать греха, предупреждал царь Соломон. 
Не зря предупреждал. Чтение «Раунда» – добыча радия: в грамм добыча, в год труды. Кое-как упорядочив словесную мешанину, получим искомое: оптикой занималась физичка Саша, которая сменила пол, и которую (которого?), несмотря на это, любил рэпер Дима (говорят, очень похожий на Оксимирона), которого интервьюировала израильская журналистка Тами, которая любила циркача Ари, который дружил с Димой и Сашей, а Дима в отместку Саше спал с журналисткой Ниной, у которой был дед, который давным-давно настучал в органы на деда Димы, который был известным цирковым режиссером… Ясен пень: «Дом, который построил Джек», – издание второе, исправленное и дополненное. Все на своих местах, даже цирк. Который с конями.

Елена Васильева полагает, что вот тут-то оптика и зарыта: «Повествование разворачивается таким образом, что читатель постепенно начинает понимать – читай “видеть” – больше и больше. Вот он без очков и видит только стоящих рядом с ним героев. Вот ему дали слабые линзы, и что-то прояснились. А вот финал книги: очки подобраны правильно; все герои наконец на своих местах, все связи между ними четко просматриваются».
Но, право слово, не затем люди читают, чтобы развязывать гордиев узел фабулы и отгадывать, кто и с кем в теремочке живет. Худлит, он, знаете ли, не ребус и не сканворд. Другой жанр.
Спасти книжку от читательского равнодушия могли бы яркие персонажи. Ан нет. На месте личностей обнаруживаем очередной комплект общечеловеческих ценностей. Все укурены в хлам. Все дружно считают Холокост главным событием мировой истории, таки да. Все дружно обожают акциониста Петю (ну, вы поняли). Все озабочены судьбой чеченских геев, прямо кушать не могут. В общем, полный набор актуальных трендов – вплоть до хипстерской фени: «Эти ваши баттлы, это же такой долбанный олдскул!.. Кукушка буллит петуха, покуда мочит он кукушку». Короче, крутой хайп, чреватый читательским фейспалмом.

А ежели на языке родных осин, то «Раунд» – роман об очень сытых и благополучных людях, для которых авторесса в поте лица одну за другой сочиняет надуманные драмы, чтобы публика не заснула окончательно. Дима на баттле задвинул панч в защиту чеченских геев и проиграл со счетом 5:0 – ужос-ужос, ведь рэп-тусовка такая гомофобная. Очень похоже на немое кино: актер изо всех сил закатывает глаза и заламывает руки, а на экране титр «Душевныя переживанiя» – для пущей ясности.
Закончим спойлер, если вы не против. В эпилоге – прекрасное далеко, 2030-й: темницы рухнули, свобода встречает голубцов у входа… Странное дело, но герои именуют сбычу заветных мечт Катастрофой (именно так, с заглавной).

Невольный бисексуал Дима, перекроенный нобелиат Саша и Нина предпочли держаться от нее подальше, в Бад-Вильдунгене, если не ошибаюсь. У них ménage à trois, совет да любовь.
«Лучший русский роман года – динамичный, мозаичный, остроактуальный», – умилилась Елена Макеенко. Вот именно: остроактуальный, и в этом самое слабое его место. У книжек такого сорта весьма ограниченный срок годности: скисают, едва-едва доехав до типографии. Тест не угодно ли? В каком баттле Оксимирон цитировал «Облако в штанах»? А когда Human Rights Watch заинтересовалась задержаниями гомосексуалистов в Чечне? А кто обвинил Павленского в попытке изнасилования? То-то же. Не говорю, что произойдет, когда окончательно забудутся трехнедельные удальцы, выйдут из моды рэп, вербатим и пиджин-рашен.

Сдается мне, я уже битый час какой-то хренью занимаюсь: толкую о принципах сюжетостроения, о кризисе восприятия. А всего-то и надо, что зачитать суровую рэпчину. Сейчас исправлюсь.

Говорю по чесноку – листен ту ми, систер: я олд фэшн бой, я не сраный хипстер. Ты можешь пальцы гнуть перед своей мажорной хеврой, а то я сегодня немного, типа, нервный. Ты папина дочь, а я реальный пацан, и ты мне хочешь впарить отстойный боян? Ты терла тут за оптику, так я тебе скажу, что я тебя в оптический прицел не разгляжу. Из тебя романист, как из меня Эзра Паунд. Слив засчитан, кирдык тебе. Раунд!

Анна Андреевна, сперва нарисуйте лошадь…