Панночка померла…

1

И лунное, и сонное
тут озеро легло –
гаданьем утомлённое,
ущербное стекло…

Омоют воды лёгкие
тела белым-белы,
и ветлы ветви робкие
склоняют в глуби мглы.

***

И, летом изнуренное,
сияние влекло –
лучами напоенное
гладь-жгучее-стекло –

вглядеться в неизменные,
в заветные черты
лица – в обыкновенные,
когда б это не ты!

2

Я – душенька, я мёртвая,
я по небу лечу,
слезами незаметными
поднебесье мочу.

И жалко мне оставлену-
ю в лесе, на лугу
плоть, больше не желанную,
поднять я не могу…

3

Белым-бела, ты умерла,
красивая лежишь,
не отражают зеркала
твой выдох, стынут лишь.

Как ты прекрасна, холодна!
Утопленниц таких
несёт днепровская волна –
белых сестёр твоих.

Идёшь ко мне – пока черту
не в силах пересечь;
ты улыбаешься – по рту
кровь долго будет течь.

***

На третью ночь через межу
пройдёт сначала взгляд,
потом пропустит госпожу
черта – нельзя назад,

не отступлю я, стану твой,
за ту ночь заплачу,
как надо, телом и душой.
И снова захочу!

4

А я чего?
Я не делал ничего!
Отпустите меня
ради света дня!

Не дайте пропасть
в раззявлену пасть
ада!
Не надо!

Я, что ль, девку убил?
Не хватило ей сил
мила друга возить
во всю бойкую прыть.

А теперь вон летает,
угомону не знает –
хуже ей, что ли,
в посмертной-то доле?

А я многое знаю,
дай угадаю
имена ваши
и кто чем страшен.

Я о вас напишу.
Призраки шу-шу-шу:
«Уж для славы, забавы
его вживе оставим».

5

Вий
Поднимите мне веки,
дайте посмотреть криво-косо!
Ох ты и подлец, брат философ,
ухайдокал девку!

Так бери её насовсем –
панночка да бурсак,
мёртвая и не так –
среди этих священных стен.

6

Хор (на разные голоса)
Наш теперь, наш!
Дерьмом ему лоб помажь!

И ты теперь наша,
от смерти лишь краше!

Будешь везде
на нём ездить!

Будет и он
на тебе верхом!

Будете летать,
звезды сбивать!

Вий
А повалит страсть-хмель –
так в земле сырой вам на двоих одна постель!