День памяти Наталии Хаткиной

В этот день 10 лет назад оборвалась жизнь самой яркой поэтессы Донецка — Натальи Хаткиной (02.09.1956—14.08.2009). Как человек, принадлежащий к другому поколению, я едва ли знаю о Наталье Викторовне больше, чем «Википедия». Я с ней даже не был лично знаком, но и астроному приходится изучать звёзды, находясь от них на почтительном расстоянии. 
Так что я взял на себя смелость рассказать о Хаткиной читателям "Камертона", благо что следы своего пребывания в мире поэты оставляют в «толстых» литературных журналах, газетах и книгах.

Аист на крыше, мир на земле

Появление Хаткиной на страницах советской периодики можно сравнить со вспышкой метеора, и я ничуть не преувеличиваю. В феврале 1974 года четыре стихотворения 17-летней девочки из Донецка опубликовала «Комсомольская правда». Газета, выходившая в свет тиражом 9 млн. экземпляров.

Главным из них стало стихотворение «Околом»:

Околом — какое слово! 
Это всё, что ломит око,
Всё, что взгляд нетерпеливый остановит на лету —
В синем небе голубь белый,
В синем море парус лёгкий,
Синим утром лист осенний догорает на свету.
Спит на варежке снежинка,
Бьются льдинки с тихой звенью,
Рыжий мальчик на плакате пишет красным слово "Мир".
В белом зале тихо-тихо,
Там на белой-белой сцене,
Рассчитав свои движенья, умирает черный мим.
Всё что надо и не надо
Извлечет из-за ограды,
Из пустышки выйдет радость — постарался околом.
Был бы мир наш обокраден
Без его случайных радуг...
Перевернутая надпись на тележке с молоком.

Важно сказать, что ценности ранних стихотворений Хаткиной не снижают даже «строки-паровозы» — созвучные пропаганде того времени детские призывы к миру, прозвучавшие в «Околоме» и затесавшиеся даже в поэтическое повествование о любви:

Ладони, заведённые за плечи,
То круг любви, мгновенный и извечный,
Круг будет тот же, но любовь другая —
Мои слова и рифмы повторяя,
К тебе подходит девушка − не я,
И ты вернёшься на круги своя.
Но то, что мы с тобой когда-то знали,
Поднимется чуть выше по спирали.
…
Всё возвращалось на круги своя,
Вращается огромная планета…
Но если возвращается война
Будь проклята навеки мудрость эта!
(«И всё вернется на круги своя»).
 
После «выпаривания» идеологии, в «сухом остатке» этой газетной подборки мы получаем настоящую поэзию. Так что неудивительно, что повзрослевшую Наталью столичные литературные журналы печатали один за другим. Судя по всему, первой это сделала «Смена» (эту публикацию, к сожалению, мне пока не удалось отыскать). Затем на Хаткину обратила внимание «Юность», возглавляемая поэтом Андреем Дементьевым. 

Попытки воздухоплавания

В июле 1985 года, когда стихи Хаткиной вышли в «Юности», Наталье было 28 лет, она закончила филфак Донецкого университета и устроилась на работу в детскую областную библиотеку — поближе к книгам и детям.

Дети же нам не должны.
Что мы им впишем в счета?
Порванные штаны?
Прожитые лета?

Сын, лопушок, дурачок —
мой колокольчик звенел,
встала беда за плечом,
а колокольчик звенел.

Холодно было в дому,
а колокольчик звенел.
Выжила я потому,
что колокольчик звенел.
(«Воспоминание», фрагмент стихотворения).

В своём «воздухоплавательном» стихотворении Хаткина преодолела притяжение атеистической эпохи, разрушавшейся с началом перестройки. И оформила поэтически мысль о том, что Слово — основа бытия, первоисточник любого движения: 

Корабль из реечек и планок,
летя, трепещет, как подранок,
но трепеща — летит! летит!
Им движет не мотор, а слово.
И слово это состоит
из воздуха и пузырей,
из радужных стрекозьих плёнок.

Его из глуби словарей,
шутя, извлёк на свет ребёнок.

Теперь оно забыто всеми.
Но если это вспомню время,
всей мощной массой вздрогнет сталь,
вдруг услыхав: Лилиенталь!

Ли-ли-ен-таль!

И истину царям с улыбкой говорить

Спустя три года произведения Хаткиной взяли в «Неву». Причем уже не пару стихотворений, а внушительный корпус весомых текстов. (№11/ 1988 год).

Оказалась бесцельной забава 
складным словом людей занимать, 
ведь у них есть бесспорное право
Не любить меня, не понимать.

Если я ничего не открыла 
никому — ни рабу, ни царю, — 
значит, я не о том говорила, 
и сейчас не о том говорю.
(Диптих, фрагмент).

Колодец или памятник?

За 2 года до развала СССР в Москве состоялось IХ Всесоюзное совещание молодых писателей, на которое была приглашена и Наталья Хаткина. Как результат — небольшое стихотворение в «Молодой гвардии» (№8/ 1989).

Упаду, 
как река — в песок,
и уйду, 
как река — в песок.

И тогда вам придётся
рыть колодцы.
Когда стоило лишь наклониться,
чтобы напиться.

В нём можно увидеть перекличку и с Николаем Олейниковым (Но капля за каплею льется —/ Окно отсырело давно/ Водою пустого колодца/ Тебя напоить не дано). 
 
И сразу с двумя «Памятниками» — пушкинским и державинским.
В предуведомлении к коллективной подборке молодых литераторов редакция подчеркивала, что перед нами — образцы творчества поэтов, разных по стилистической манере, уровню и характеру поэтического темперамента, но одинаково устремлённых «в осознании своего места в жизни». На самом деле, Хаткина пыталась очертить не столько место в жизни, сколько место в литературе. И открыто заявляла об этом.

Над базаром бессмертная мука гремит…

До момента демонтажа СССР у Хаткиной состоялось ещё несколько крупных публикаций — в киевской «Радуге» (№5 за 1990) и вновь в «Юности» (№4/1991).

Ленинград! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
О. Мандельштам—А. Пугачёва

Растворил репродуктор серебреный зёв,
и орёт во весь рот для потехи раззяв,
над угарной, базарной, кошмарной толпой,
то один, то другой шлягерок площадной.
Вот незримый затейник заводит опять
«Ленинград!» — («Петербург!») — «Не хочу умирать!»
Будто музычку этот безумный фантаст
продаёт на развес, да никак не продаст.
Что ты рожу воротишь, приятель-эстет?
Ты пойми, ничего в этом страшного нет.
Ведь по тем же закон, что крутят сейчас
эту смертную муку для всех и для нас,
ведь по той же кривой выводил он свой стих,
где ирония, смерть и шипенье шутих,
ведь по той же извилистой жизнь пролегла,
просвистела, провыла, сгорела дотла.

Над вокзалом рыдает толпа аонид,
над базаром бессмертная мука гремит.

И застыла гримаса на чьём-то лице…
Тяжкий камень в начале — и кукиш в конце.

Под тенью Ахматовой и Цветаевой

«Существование в истории нашей поэзии таких двух великих женщин, как Ахматова и Цветаева, налагает особую ответственность на всех других женщин, берущихся за стихи. Я надеюсь, что Наталья Хаткина это поймёт, и эти два имени прикроют своей благословляющей тенью и её, и всех женщин-поэтов…» — писал Евгений Евтушенко в предисловии к дебютной книжечке Хаткиной «Прикосновение» (Донецк, «Донбасс», 1981).

Первая книга поэта 

Позже Евтушенко включил стихотворение Натальи Викторовны в антологию «Строфы века» (Москва, «Полифакт. Итоги века,1999).
 
Но не присутствие в отдельной книге, ни сумма всего напечатанного, не дают гарантий, что имя того или иного останется в отечественной словесности.

В 2000-е годы Хаткина продолжала свою литературную деятельности, работая над стихами и прозой (три её рассказа можно прочесть в «Октябре», №9/2004).

В конце одного из рассказов Хаткина, появившаяся на свет в сентябре, написала: 

«Осенью приходи. Можешь по листьям походить. Они тебе все скажут. Они тебе скажут: облетишь — пожалеешь, облетишь — пожалеешь».

Хаткина, как и многие другие известные дончане, похоронена на кладбище с поэтичным названием «Донецкое море».