«Созвездия. Соцветия. Трава…»

***

Река бликует, бредит рябью,
В дожде кувшинками слепит.
Небесные разверзлись хляби,
Но это – радость для ракит.

Триумф для всякой водомерки,
Спешащий по изгибам вод.
И не мешает дождик мелкий,
И радость в камышах живёт.

Быть бесшабашным – так по-русски,
Влюбиться – и не пожалеть!
И паучок развесил рюшки, – 
На диво получилась сеть.

И чудеса вполне обычны,
Когда живёшь среди чудес.
И повернулся дом кирпичный,
Чтоб разглядеть получше лес.

***

Что говорить, коль лето мимолётно,
Незряч туман и влажны облака,
И будущее так бесповоротно,
Как бледное блужданье мотылька.

Встречаются закаты и рассветы
(Пускай ничто не вечно под луной),
До странности приветливы поэты,
Что иногда случается со мной…

И от воды в траве блуждают блики,
Русалки молчаливы и скромны,
И запахи ромашки и гвоздики
Не предвещают мировой войны.

И соловьи, и дальняя кукушка – 
Всё наполняет музыкой июнь.
И на болоте каждая лягушка – 
Почти царевна, лишь на воду дунь. 

***

Нашла коса на камень,
Искрятся облака.
Смолит цигарку Каин,
Не жалко старика.

Оса шальная жалит,
С полудня – духота!
И камни обнажает
Святая простота. 

Споткнуться – не разбиться,
Привычное житьё.
Дурманит медуница,
И радует жнивьё.

И ворон чёрным оком
Взирает вглубь времён.
И ранит ненароком
Косы искристый звон.

Но заживают раны
(Ведь подорожник есть!)
И дождь грибной мирянам – 
Давно благая весть.

И на пруду кувшинки,
И на косе роса.
И, кажется, тропинки
Уводят в небеса.

***

Дождинки пробую на вкус
В запущенном безлюдном сквере.
Сродни нанизыванью бус
Игра в осеннем интерьере.

Ласкаю ивовую прядь
И нет резона притворяться.
И необидно проиграть,
И непрестижно отыграться. 

***

Паутинка сквозь ушко́ продета,
Смерть Кощея на конце иглы.
Не грустите, что уходит лето,
Вечера пока ещё светлы.

Тайна есть в печали мимолётной,
Сколько света в небе голубом!
Встретившись с кикиморой болотной,
Поделитесь клюквой и теплом.

Ведь его становится всё меньше,
А кукушка продолжает счёт.
Дождик – разорившийся помещик
В чаще волчьи ягоды толчёт.

Он готовит горькую настойку,
Только не спешите зелье пить.
Просто осень начинает кройку,
А зиме досталось саван шить.

***

Здесь берега не то чтобы кисельны,
Но сколько тайны в шорохе травы.
Пчела и шмель на стебелёк присели,
Поникли пижмы жёлтые главы.

Ещё есть время до исхода лета,
До превращения цветов в плоды.
И смех русалок в отдаленье где-то
Не беспокоит тихие сады.

И не смущает дух провинциальный,
Патриархальность сгорбившихся дач,
Что помнят вздохи бабки повивальной,
И первый крик, и громкий детский плач.

Мне хорошо, и я почти свободен,
Восходит солнце и трава свежа.
И каждый встречный Господу угоден,
Тем более заблудшая душа.

***

Солнце к полудню рыже́е, 
И недоступно уму: 
В каждом окне – ворожея, 
В каждом дому – по кому. 

Крепко сплелись узелочки, 
Не развязать просто так. 
Трудно слагаются строчки 
В Богом забытых местах. 

Но почему-то спокойней, 
Если окружным путём 
К озеру, словно к иконе, 
Выйдешь безоблачным днём. 

Вспомнятся сами молитвы 
Нужные больше, чем хлеб… 
Травы на дне перевиты, 
Вечная тайна судеб. 

Не отвлекает сорока, 
Не беспокоит тоска. 
Русская песня – с востока 
И на воде – облака.

***

Созвездия. Соцветия. Трава.
Туманный луг, прижавшийся к просёлку.
Жужжащая в потёмках мошкара,
И не найти в сыром стогу иголку.

Зачем искать, и надо ли искать
Прошедший дождь среди июльской хмари?
Не просто так нисходит благодать
На огород соседки бабы Вари.

Не просто так трепещут васильки
(Пусть сорняки, но как они красивы!),
И облака в закате высоки,
И исцеляют запахи крапивы.

Проходит грусть, и отпускает боль,
Искрятся поутру и зреют злаки.
И хорошо, что снится хлеб да соль, – 
России вечной дорогие знаки.

***

Кувшинки и водовороты,
Стихии родины светлы:
Сплетенья вербы и ветлы,
И заколдованные воды. 

И вновь на Троицу печали
Не так обидны и горьки,
И долго тлеют угольки, – 
Русалки греются ночами.

***

Среди травы вечерних водоёмов,
В кругу сплетений лилий водяных
Блуждают тени облаков бездомных,
Мерцают нимбы муромских святых.

Осознаёшь искристых дней мгновенность,
И нет печали, и светла печаль.
И на Руси всегда ценилась верность,
Тепло свечи и острой сабли сталь.

Застыл осоки истончённый стебель,
Хранит преданья дедовских времён.
Среди кувшинок дивный белый лебедь
Любовью от стрелы заговорён.

И не смущают сонные русалки,
Когда сюда случайно забредёшь.
И отцветает папоротник в балке,
Когда грибной накрапывает дождь.

Явь

Перебирает камешки вода,
Дрожит в протоке тонкая осока.
Не говори, что нынче одиноко, – 
Уже взошла желанная звезда.

Смотри: трепещут в омуте круги,
Наверное, не спится водяному.
Ещё успеем добрести до дому,
Покаяться и возвратить долги…

Ну а пока нам нечего шепнуть
Орешнику, траве, случайной птице.
Привидится такое вот, приснится;
Но это явь. Прозренье. Крестный путь.

Дожди

Наступают сумерки на лето,
У реки почти не слышно птиц.
Время откровений для поэта
В монотонном звоне острых спиц.

Неспроста дожди ведь зарядили,
Выстужают души и дома…
Но мечтать они не запретили,
Если есть и посох, и сума.

Потому пойду плутать бесцельно
По тропинкам скользким от дождей.
Это время кратко и бесценно
Для поэтов, птиц и ворожей.

***

Не отпускает августа жара,
Медовый Спас порадовал на славу!
Пора уйти в прохладу со двора,
На озеро, где водяные травы.

На ветерке трепещет березняк,
Летят стрекозы группой пилотажной.
Дым шашлыка, и песню про большак
Выводит хор задумчиво-протяжно.

И осени как будто вовсе нет,
Хоть и мелькнёт листок позолочённый.
И безмятежны дворник и поэт,
И мирно дремлет в травке кот учёный.

И, кажется, что вечно будет так:
Вода и роща, юркие стрекозы,
Теплом налитый придорожный злак,
Слияние поэзии и прозы.

***

Как вы сказали: «С жестами трагедий
Растут кусты на окском берегу…»
Да буду я вовек дурак последний
Пока туда хоть раз не забреду.

Таруса. Незатейливое имя.
Трава. Тропинка. Русская тоска.
Благословите же меня, Марина, –
Блаженного Ивана-дурака.

Хочу увидеть камень, в землю вросший,
Хочу понять, как жизнь идёт ко дну…
Не обижайтесь, не сердитесь, в общем,
Что я нарушу вашу тишину.

Сон

Запах болотной травы.
Дождь. Изумрудная ряска.
Мертвенный блеск тетивы.
Так начинается сказка.

Леший заснул на пеньке,
Бродит кикимора лесом.
Лист золотой на песке
Бабе Яге интересен.

Время туманов и грёз,
Неуловимых прощаний.
Всхлипы осин и берёз
Светлую грусть обещают.

Скрипнет сухая сосна – 
И встрепенётся ворона.
И в продолжение сна
Замироточит икона.