Куликово поле. Поэма

За други своя  – Михаилу Павлову

Знамя и слово

Широкая длань тяжело выбирает орало,
Над русской равниной когтисто кружит вороньё.
На русской равнине призывно труба прокричала,
И стяги взметнулись – за древнюю волю её.
Они наплывают – литые, кровавые зори,
И лик светозарный под яростным ветром распят.
Вся нечисть слетелась, беснуется в бешеном оре,
Кривые мечи о святые хоругви звенят!
Очнись и откликнись на голос священного зова,
Литавры, и бубны, и гусли играйте «поход»!
Рыданьем и кликом певучее русское слово
Тебя, как и прежде, под эти знамёна зовёт –
На Девичье поле, на сбор общерусского войска,
Где строил Боброк в боевые порядки полки,
Где каждый на месте и знает спокойно и просто –
Большой полк, резервный и левой и правой руки.
Кольчуги блестели на солнце, сверкали зерцала,
Хоругви и копья волнами качались, как лес.
Великая сила в Коломне оплотом стояла,
Всей Русской земли – от Коломны до края небес.
Здесь с князем Димитрием рядом вся ближняя свита –
Князь Серпуховский Владимир, Бренок и боярин Квашня,
Два схимника в чёрном, а схимы крестами обшиты,
Нетленным оружием Бога и Троицкого монастыря.
Как солнце стояло  одно на все стороны света –
Монахи за князем едино ступали вдвоём.
И свет исходил от могучих фигур Пересвета,
Андрея Осляби, и все озарялись кругом.
Кресты кумачами мерцали на Девичьем поле
И всякий из воинов ведал – за Бога идём,
За церковь святую, за князя и древнюю волю.
И вместе мы все победим или вместе падём.
Священники войско святою водой окропляли. 
Владыка Герасим Великого князя встречал.
Молебны служили. Небесные рати сияли.
Герасим на битву Димитрия благословлял.
И час наступил, и высокие трубы взревели.
На дальний поход, на татар, по приокской косе.
А вслед купола золотыми лучами горели,
Наверное знали – назад возвратятся не все…

Дикое поле

Ночами пречистыми  звёзды 
Взирают свысока на суеты  людские,
Смыкаются с далёкими огнями
На синих ожерельями холмах.
Нет, кажется, конца и края
Просторам и туманам, миражам.

Теперь  и юртам, и обозам, и телегам,
Задравшим в небо длинные оглобли.
Здесь утром пастухи садятся на коней
И объезжают   тучные стада.
Степнячки в  синих шароварах
Подоят скот и вычешут верблюдов.
Сидят на корточках, и пахнет молоком,
Скотиной, пылью, дымом и мочой.
Жизнь, обыкновенных полная забот,
и тихих радостей, казалось бы, но то –
не мирный стан, то войско отдыхает,
готовое надеть доспехи,  и  в мгновенье
соединиться в сотни, тысячи и тьмы.

То воинство безбожного Мамая
Большой змеёй,  Олега ожидая,
Ягайло (О спасении молюсь)
Ползёт на Русь.

Встреча Великого князя Московского
Димитрия с Олегом Рязанским    

«Димитрий, Мамай со всем царством
Идёт в землю Рязанскую против меня и тебя;
Ягайло также. Но ещё рука наша высока,
Бодрствуй и мужайся».
Олег Рязанский

И двинулся грозный Восток.
А Запад на встречной стремнине.
Сольются в бурливый поток,
Сметут, что лежит в середине.
Блистают удары копыт,
Тугих арбалетов пружины.
А Русь против Руси стоит,
Распалась на две половины.
Москва – белокаменный звон!
Рязань – золотая столица!
Святые хоругви знамён,
Скуластые, смуглые лица.
Победа – в тяжёлой руке,
Молима небесною дланью.
Стояли полки на Оке,
Дружина – в лесах под Рязанью.
К шатру подбирался восход,
Пылала заря огневая.

– Обнимемся,  спробуй вперёд
Тяжелые орды Мамая…

– Ты тоже меня не вини,
Твоя невозможная плата.
Останься, и Русь сохрани
По праву названого брата.

– Добро, но уже поспеши,
Не ведай другого восхода.
Ягайло к Мамаю бежит,
Ему ещё два перехода.
Ты к вечеру в Дон перейди,
А утром готовься на сечу.
Мосты за собой поруби,
Ну, с Богом. Ягайло я встречу.
Еще. У Мамая  батыр –
Бессмертный монах из Тибета,
Клубок демонических сил.

– Мне Сергий прислал Пересвета,
Ослябю. Зри свиток в руце –
То благословенье на битву.
Посланье в терновом венце,
Со скрепой  постом и молитвой.

С поклоном Хрулец и Квашня,
Вернейшие князю бояре,
В шатре подносили огня
И свиток Олегу подали.
Олег над огнём прочитал,
А факелы дымом клубились.
Потом свою речь продолжал,
И князь, и бояре крестились.

– Я зрел Челубея в бою.
Он, жизнь просидевший в седле,
Всю чёрную силу свою
По небу метал и земле.
Топтали копыта коня
Врагов беспощадно и смело,
И гулом гудела земля,
И пламенем небо горело!
Роняли батыры клинки,
От ужаса лопались вены,
И в пыль рассыпались полки,
И в бег обращались тумены.
Димитрий, он бес и шакал!
Он смертью и яростью дышит.

– Но Сергий мне Слово сказал,
И я его Слово услышал.

– И я тебе, княже, о том.
Иди. Ну а в ночь перед битвой
Не думай, что будет потом,
Спасайся крестом и молитвой.
О главном тебя упредил,
А ты упреди Пересвета.
Над скопищем дьявольских сил
Важна перед битвой победа.
Ты ровно и сильно стоишь
В своём послушании строгом.
Я верую, ты победишь,
Бо чист пред Русью и Богом.
Простимся уже, наконец.
Вас ждут в вашем войске и стане.

И вышли Квашня и Хрулец
За князем и скрылись в тумане.

На Дон

Скакали в опор, подгоняли коней,
Вокруг растилась равнина.
«Во всем прав Олег,
Но сейчас мне нужней
Его боевая дружина».
Так думал Димитрий «И беды земли
О светло-светлой и красно украшенной
Всё от того, что дружить не могли,
От несогласия нашего».
Скакали вперёд, подгоняли коней,
Высокое солнце вставало.
И думал Димитрий, что мало людей
На силу татарскую встало.
И думал Димитрий «Ещё бы нужны
Тверцы, новгородцы, рязанцы,
Смоляне. С литовской опять стороны
И духом сверхстойкие брянцы».
Скакали  и часто меняли коней
За Дон, мимо войска, к Непрядве.
И думал Димитрий уже веселей
«Не в силе Господь, а в правде»

С Востока и Юга надвинулся страх
От Поля до русского стана.
Любимая Русь обращалась во прах
Под тяжкой пятой басурмана.
На крышах тесовых мох зеленел,
И окна холодные стыли,
И дым расстилался, и воздух звенел,
И бабы от ужаса выли.

Все церкви на русской земле
распахнуты настежь стояли
В их тёмной святой глубине
оплывшие свечи пылали.
Молитвы гудели, и клир возглашал
О ниспосланье  победы,
О сохранении жизней  взывал,
И плакали жены и деды.

Уж солнце клонилось в закат,
Пришли благодатные вести:
Олег и Ягайло стоят
И топчется каждый на месте.
«Всё сделал Олег, как сказал,
Одной, христианской,  мы веры.
В подмогу дружину прислал
Упорных  рязанцев с Мещеры».
Димитрий, с восторгом кричи:
К тебе вельми ростом и статью
Андрей и Димитрий Ольгердовичи
С большою и кованной ратью!
– Господь! Ты услышал молитвы  мои,
И Сергия вещее Слово.
Литва! Принимаю дружины твои
Как раз для полка западного.
Шли воины с русской земли, 
Ручьями впадали в течение,
К полкам отовсюду текли
В московское ополчение.
Здесь всякий и, кстати, и впрок.
Закатное солнце светило.
– Однако ты видишь, Боброк?
Идёт, собирается сила.

До вечера князь и Боброк
Всё поле кругом обскакали.
Изъездили вдоль, поперёк,
Ворон, куликов поднимали.
– Боброк, собираем совет,
Доложимся, что повидали.
Нам всем перед Богом – ответ,
А сделаем, как порешали.

Совет

Орлы клекотали невмочь, 
И волки свирепые выли,
И вороны каркали в ночь,
И очи от темени стыли.
Огонь над собраньем пылал,
Гореньем и отсветом алым.
Димитрий под факелом стал
Со словом князьям и боярам:
– Братья, мы на битву пришли
И крепко подумаем вместе –
А надо нам Дон перейти?
А, может, остаться на месте?

Ольгердовичи наперёд
Прошли и перекрестились.
Окинули взором народ 
И князю вдвоём поклонились. 
– Не стань на остатнем пути.
Нам видится ясно и просто
И скажем тебе – перейти,
Коль хочешь надёжного войска.
Димитрий душой просветлел
И будто запыхался бегом.
Услышал он то, что хотел.
О том говорили с Олегом.
Кому-то пришлось поперёк,
И ропот прошёлся в народе.
– А ты что нам скажешь, Боброк?
– Я тоже скажу – переходим!
Мы были на поле, и там
Овраги и слева, и справа.
Защита бокам и тылам.

– Командуйте! Всем – переправа!
– Микула Васильевич! 
Встал.
– Тебе полк передовой.
Вы сдержите первый удар.
Твой полк и сторожевой.
Держи крепко имя своё,
Потом отойдёте к Большому 
Полку. Ты – копья остриё!
– Да, князь. Мы на сечу готовы,
Готовы и в небытиё…
– Андрей Ольгердович справа,
С Коломенским полком.
Вас не обойдут по оврагу
И речкою Дубяком.
– Князья Белозерские, сыне,
Надёжа и главный мой нерв!
Татарам покажете спину,
Уйдёте назад за резерв.
А далее – боле ни шагу.
Маневр проведёте такой.
Надеюсь на вашу отвагу
И лучший свой  полк западной.
Показывал к долу присев:
– Татары ударят охватом.
Мы сзади поставим резерв
Закованный в шлемы и латы.
– Владимир Андреевич стой
с Боброком в Зелёной дубраве.
Вы держите полк западной.
Ударить – решаете сами.
Затем обращался к Квашне.
– За верность твою и отвагу,
Иван Родионыч, тебе
Стоять возле княжьего стяга.
Я знаю твой полк Костромской,
Надёжная это опора,
Проверенный и боевой.
А, впрочем, увидим всё скоро.
Под знаменем будет Бренок.
Вам в помощь Иван Смоленский.
Вы встретите конный поток,
Стремительный, страшный наскок –
Стоять и не двигаться с места!

– Любимые братья мои!
Скажу на прощанье в дорогу –
Мы сделали всё, что могли
А боле – доверимся Богу…

Поединок

Где будет труп, там соберутся птицы.
Да сколько же слетелось их сюда?!
Скулят и тявкают шакалы и лисицы,
Черно на небе, и темна вода.
Взревели трубы, двинулось вперёд
Всё войско русское, не нарушая строя.
Пред ним носилась задом наперёд
Толпа татар, свистя, по-волчьи воя.
Темир-Мурза, огромный вширь и ввысь,
Рукой манил и силою игрался,
Звал на себя. – Гей, выйди и сразись!
Гей! Никого?!    Презрительно плевался.
Навстречу вышел инок Пересвет
В подряснике. С копьём и на коне.
На Север помолился, на рассвет:
«Игумен Сергий! Помогай же мне!»
Туман растворялся незрим,
Высокое солнце вставало.
– Иду переведаться с ним.
А схима крестами сияла.
– Господня рука высока
Не ведает ирод проклятый.
Коня приударил в бока.
О Боже, и правый, и святый –
Всё громом кругом взорвалось,
Дотоле не виданной сшибки.
И небо ударом взвилось,
Упало и всё потряслось,
Пронзили друг друга насквозь, 
Уста озаряли улыбки.
И рухнул  с коня Челубей,
Хрипел, что исчадие ада.
«Я тоже убит, но скорей
К Ослябе, мне падать не надо,
К братам». Две могучих руки
В крылатую гриву вонзились
И гулко вздохнули полки,
И молча они расступились.
И вспыхнул сияющий свет
Навеки, на многая лета,
Упал схимонах Пересвет,
Но грянуло громом – по-бе-да-а-а-а!

Упал он мёртвым, но живым
Крестом горят куколь и ряса.
И развивается над ним
Нерукотворный образ  Спаса.

Димитрий подъехал к Бренку.
Своё одеяние снял.
Велел ему стать на полку
И царские знаки отдал.
Отъехал в полк передовой
Без знаков и царских регалий.
И бился как воин простой,
Под ним двух коней поменяли.
Сам жив на коротком веку,
А после переднего боя
Вернулся к Большому полку
Московскому пешему строю.

Битва

И с яростью, с воем сошлись
На поле великие рати.
Неистово, плотно дрались,
Покуда дыхания хватит.
Покудова рубит рука,
Покуда колени держали,
Где свет озарял облака –
Небесные рати сияли.
У Троицы Сергий молил
Победы, смиряя усталость.
И духом над полем парил,
И зрел он, что здесь совершалось.
Мечи о доспехи гремят,
И буйные головы сложат,
Ножи под лопатки сквозят,
Ну кто кого здесь переможет?
Ни силы, ни воздуха тут.
Убитые в землю снопами.
Но русы стоят, не бегут,
Объяло всех чёрное знамя.
А воздух тяжёлый смердит
И пылью, и кровью, и потом, 
Центр сильно и крепко стоит,
И держит удары пехота.

Мамай чингизидов призвал,
Те знойные очи разули.
Рукою на фланг показал,
Стратеги согласно кивнули.
И бросили разом с холма
Последнее, всё, что осталось.
Лавина летела, ломя,
Во фланг, словно в масло вонзалась.
И с тыла – к большому полку
Секундами тикают нервы.
И вот уже видно реку.
И вот уже смяты резервы.
Орда от восторга визжит,
А солнце парит невесомо.
Немного – и всё побежит,
Мгновенья  уже  до разгрома…
И войско почти не стоит,
И в мыслях – в леса да овраги.
Бренок, Вельяминов убит,
Подрублены чёрные стяги.
Кочевники яро рвались
К Димитрию. Вмиг окружили.
С трудами к нему прорвались,
Едва от поганых отбили.
Бурлила кругом замятня,
И вены от ужаса стыли.
Боярин со свитой – Квашня
Берёзу над князем срубили.
Потом пробрались по колку,
Бежали назад по оврагу,
Бежали к Большому полку,
Упавшему княжьему стягу.

Западной полк

Всё поле в пыли, как во тьме,
Здесь каждому выпадет доля…
К Мамаю на Красном холме
Повсюду с великого поля
Гонцы непрерывно снуют,
Струною натянуты нервы.
– За Смолкою русы бегут!
– Все силы туда! И резервы!

Волнуется полк Западной,
Видны басурсманские спины,
Нависли на русских горой,
Плывут безудержной лавиной.
Валились тела на тела.
И дрогнули тут  небывальцы…
Ломились татары. Победа текла
К Мамаю. Сквозь русские пальцы…

Владимир Андреевич в голос рыдал
И обращался к Боброку– 
(Боброк неподвижной скалою стоял)
– Ну что от стояния проку?!!
Сегодня Господь не за нас.
Ты видишь кровавые реки?
Боброк! Не ударим сей час –
Мы прокляты будем навеки!

Волынец сквозь слёзы глядел
На холм басурманского стана.
В седле неподвижно сидел
И молвил решительно:
– Рано…
Он воздух ноздрями тянул,
Высокое солнце сияло.
Вдруг ветер им в спины подул.
– Вперёд! Наше время настало!
И ринулся вниз Западной,
Зверьём из Зелёной дубравы.
Стреляли, кололи копьём,
Рубили налево, направо,
Кромсали на полном скаку
В капусту врага без остатка –
За всю вековую беду –
Наотмашь,  и крякали сладко!

Мамай дожидаться не стал
И с малой дружиною скоро
Всё бросил и в степь ускакал,
Навстречу беде и позору.
На Волгу и далее в Крым
Ушёл,  и его не достали.
Рубили бегущих за ним,
И многие поприща гнали.

После битвы

Под вечер возвращались из погони.
Ещё дышала грудь лихой отвагой.
И князь Владимир стал на поле боя
На поле боя встал под княжьим стягом.
Но страшно было быть  и видеть было страшно.
Всё поле в трупах человеческих. Стога
Из мёртвых тел, кругом валы и башни
И русских воинов, и воинов врага.
И человеку не пройти, коню не въехать
На всю громаду собственных неправд.
Глаза слезятся, голос стонет эхом.
Прости, Господь! И не вернуть назад
На поле брани павшие полки
Живот и жизнь отдавших за победу.
Бояр любимых, воинов и смердов,
Под чёрный стяг у княжеской руки.
Ночь простоять и пережить рассвет,
«А близких всех душа не позабудет…»
Такого войска не было и нет,
И много лет теперь уже не будет.

И крови потоки текли 
В овраги и реки багряно,
Под знамя сходились полки 
И слёзы лились невозбранно.
Уж тьма нисходила на них,
По полю, по крови и грязи,
Средь мёртвых вокруг и живых
Искали Великого князя.
В Зелёной дубраве нашли,
Доспех весь измят и иссечен,
И в комьях земли и в крови, 
Но жив князь и не искалечен.
И радость была велика
Остатнему храброму войску,
Что жив и рука высока,
Господь за грехи его спросит
И в покаянье простит.

Димитрий на поле брани
С главой преклоненной стоит
И радуется в печали.
Димитрию честь и почёт.
В веках благодарное слово.
Всей Русской землёй наречён
Он именем князя Донского.
А павшие воины веют
Венцами.  И скорбным итогом
Своё дерзновенье имеют
Молиться за нас перед Богом.

Эпилог

Давно забыты многих имена,
Тела истлели и истлели кости.
Из древней тьмы на мировом погосте
Из века в век звучат лишь письмена.
Война есть смерть, и не бывать иначе.
Роса обильно тяжелит поля –
То до сих пор оплакивает плачем
Своих погибших Русская земля…