«Вдохновение» под карантином
«Вдохновение» под карантином
Вспомнились мне те, давние времена, когда группа молодых людей, спасаясь от «чёрной смерти» - чумы, в 1348 году покинула свой родной город Флоренцию и удалилась в загородную виллу Пальмьери во Фьезоле. Там, ставший затем великим итальянским писателем раннего ренессанса-возрождения Джованни Боккаччо собрал, а затем написал своё знаменитое произведение - собрание ста новелл «Декамерон» (дословно – «десять под сводом», - их было: 7 женщин и 3 мужчин).
Вот и мы гонимые государственным распоряжением от «эпидемии заразы» по своим квартирам и домам, чтобы не собираться в группы в общественных местах, вынуждены были отказаться от проведения традиционных публичных поэтических чтений «ВДОХНОВЕНИЕ» авторов Литвы, пишущих на русском языке, и не только, посвящённых Международному дню поэзии 21 марта. Однако жизнь не остановишь, и пока живы все мы, невозможно обуздать творческий порыв людей, который особенно ярко и всесторонне проявляется в тёплых лучах весеннего Солнца, которое 21 марта объявило нам всем начало астрономической весны, ибо день стал длиннее ночи… и как тут можно молчать?!
Предлагаем нашим читателям подборку стихотворений наших авторов - поэтов, изложенных в алфавитном порядке, чтобы не ущемить ни чьих позиций. Все вы, наши авторы, должны были получить памятную грамоту нашей организации, однако теперь этот документ будет стоять рядом с вашим фото, и вы можете его сами вывести на бумагу и повесить в своём помещении в рамочке на стеночку, чтобы и другие видели, каким почётным и важным делом вы занимаетесь.
Пользуясь общественной привилегией, приданной мне членами нашей организации - председателя Союза русских литераторов и художников «РАРОГ», - позволю начать наше заочное, и вместе с тем вполне на современном техническом уровне оформленное, поэтическое «ВДОХНОВЕНИЕ»…
Прежде всего, представляю нашего виленского художника Виктора Ивановского, с экспозицией его живописных полотен «ЯРКИЕ ЦВЕТА КАРТИН», которая могла бы в живую украсит зал нашего традиционного весеннего «ВДОХНОВЕНИЯ», а теперь представлены ниже в публикации стихотворений поэтов.
Виктор Ивановский родился ровно год после запуска в СССР первого искусственного спутника Земли - 4 октября 1958 г. в городе Ленинграде, после чего семья сразу переезжает в Вильнюс. Образование получил в Новой Вильне, окончил 25 среднюю школу. Художественному искусству учился в Вильнюсской художественной школе имени Ю. Веножинскиса. Является представителем реалистического художественного искусства – жанры: пейзаж, абстрактное искусство, сюрреализм, портреты. В его художественном творчестве преобладают работы в стиле импрессионистов…
Картинами художника Виктора Ивановского проиллюстрированы некоторые стихотворения авторов нынешней публикации.
А теперь к «ВДОХНОВЕНИЮ» с весенним вдохновением и мыслями о нашей жизни, заботах, переживаниях, с чувствами и эмоциями, которые только и может во всей полноте передать поэтическое слово умного и чувствительного к мирским болям и людской судьбе поэта. Настоящий год – юбилейный, ибо 75 лет назад Европа была отчищена от расовой и нацистской скверны фашизма. Но реалия текущих событий не могут освободить наше сознание от мыслей неуклонной борьбы за гуманные идеалы человечества, столь усердно и обильно попираемые ненасытной и влиятельной волей алчных слабаков, загубивших в течение веков миллионы человеческих жизней на Земле…
ИВАНОВ Валерий (Вильнюс)
БЕЛЫЙ СТИХ – МОЙ ПЛАЧ
Белый - цвет траура королей.
Человек - повтори десять раз миллион!
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
Человек - повтори шестьдесят раз миллион!
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
Человек - повтори двадцать раз миллион!
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН. МИЛЛИОН.
Повтори! Повтори! Повтори!..
Ты прочёл лишь в округлённой форме,
Лишь во времени обозначил,
В своё личное время вставил,
В округлённой форме – до МИЛЛИОНА,
Вспомнил каждого,
Кто погиб в войнах ХХ века.
Ты прочёл им молитву.
Ты стал их частью.
Ты стал их мыслью.
Ты стал их телом.
Они стали лишь частью тебя.
Но себя ты не вспомнил…
Ты никак не почувствовал,
Ты никак не узнаешь,
Что пришлось этим людям пройти.
Отвлекись ты немного,
Ты подумай немного,
Осознай ты немного,
Что и ты – округлённый,
- до миллиона,
Округлённый с другими,
- до миллиона,
Можешь быть упомянут
Кем-то, когда-то…
А быть может тебя округлят ещё больше?
До числа ещё больших размеров!
Но, быть может тебя уж никто, никогда,
Никто, никогда, никогда, никогда…
Но, быть может тебя уж никто никогда,
- НИКОГДА!
ОКРУГЛЯТЬ И НЕ СТАНЕТ.
- НИКТО!
И никто, никогда… и не вспомнит про нас…
ПРО УБИТЫХ ЛЮДЕЙ !
Ибо некому будет вспомнить о нас…
НА ЗЕМЛЕ БОЛЬШЕ НЕТ... И НЕ БУДЕТ ЛЮДЕЙ !
ПАСХА 2019 ГОДА
…и звучали литавры могучие,
Громыхая ударами неба,
Стрелы молний, во тьме вездесущие -
Нам посланцы извечного Фэба*.
Утверждает Креатор** могучий:
Берегите вы Землю Святую,
Пусть ваш ум, неустанный и жгучий
Сотворит благодать мировую.
Чтобы дети росли и любили…
Чтобы матери счастливы были…
А отцы создавали… и пели
Гимн Земле – Боготворной купели.
Чтобы было так всюду, вовеки,
Чтобы смерть отступала от жизни…
Вы достойны Великих свершений -
Вы Вселенского разума дети!
* Фэб – бог Солнца
** Креатор – лат. отец, основатель, создатель
БАХМЕТЬЕВА Елена (Вильнюс)
ПАМЯТИ ВАЛЕРИЯ АГАФОНОВА*
Тридцать пять лет
Тебя уже нет.
Но ты оставил яркий след.
Он излучает белый свет.
Я помню, как дыханье затаив,
Твой голос публика в себя вбирала,
И чувством, тембром – залы полонив,
Ты восхищал её – душа вся замирала.
Твой голос и сейчас звучит,
По всей Земле – по всей планете…
И в сердце он моём живёт,
Пока дышу на этом свете.
Спектакль «В озёрах памяти», в Литве.
И «Театр Романса» твой в Москве.
А в Питере почётная доска на доме, где ты жил…
Ты о своей карьере вовсе не тужил.
Статьи, пластинки, сайты, фестивали,
Стихи и диски, что тебе посвящены…
Фильм «Порог сердца» в твою честь создали…
Всего не перечесть, - и всё ли мы назвали?..
Тебя лишь нет, уж столько лет минуло…
Хочу вживую слышать пение твоё.
Твой День рождения сегодня, но уныло,
Бьют капли зимнего дождя в окно.
Звучит по радио твой голос, слышу я.
Услышать его можно в интернете…
Тебя лишь нет. Нет навсегда!
Мне не найти тебя на белом свете…
Осталась запись в утешенье.
Внимать твой голос – наслажденье.
Со мной согласны те, кто раз,
Хотя бы слышал твоё пенье.
Всего сорок три года прожил ты.
Двадцать из них ты был со мной.
Спасибо за романсы, за любовь и за цветы,
За пение, за дочь, конечно, мой родной!
*Валерий Борисович Агафонов (1941-1984), артист Ленконцерта. Его отец Борис Лукич Агафонов по причине слабого зрения был освобождён от службы в армии, но ушёл на фронт Великой Отечественной войны добровольцем и погиб под Смоленском, останавливая вражескую танковую колонну. Мать Мария Леонидовна Коноплина оказалась в блокадном Ленинграде с 3-х летней дочерью Нелли, с младенцем сыном Валерием и с парализованной свекровью. Уходя на работу, она вынуждена была, отведя дочь в детсад, оставлять сына в дворницкой с хлебным мякишем во рту на целый день. Причина смерти Валерия Агафонова, по врачебному диагнозу, - врождённый порок сердца, но быть может это стресс от прогремевшего вражеской бомбы на набережной Фонтанки, что рядом с Моховой улицей, где жила семья Агафоновых.
МЕЧТА ЗЕМЛЯН НА 9 МАЯ
О если б люди всей Земли
Однажды осознать могли,
Что все они – одна семья,
И Вы, и мы, и ты, и я.
И соблюдая строго вето
На пушки, бомбы, пистолеты,
Как были б счастливы тогда,
Однажды – раз и навсегда.
Уже в минувший и ушедший век,
Не будь в нём войн - тех страшных бед,
Как счастлив был бы человек,
Даря потомкам дружбы свет.
О если б жители планеты
На войны утвердили «вето»,
Поняв однажды, что Земля,
Единая, великая семья.
Все стали б счастливы тогда,
Однажды – раз и навсегда.
БУГАКОВ Михаил (Вильнюс)
ПУШКИН
Ещё, как прежде кучеряв,
Ещё любил попойки.
И кажется, ещё вчера
Он проходил вдоль Мойки.
В ней воды медленно текли
И осенью, и летом.
И не встречала Натали
Уставшего поэта.
Следы пирушки на лице
И командорский шаг.
Умчалась юность как лицей,
Свечой горит душа.
А дома ждут его счета.
Скандалы не стихают.
И приближается черта
Меж жизнью и стихами.
СТАРАЯ ТЕОРИЯ
Весною думаем об осени,
А осенью – наоборот.
Куда б судьба нас не забросила –
Всё ностальгия не берёт.
Куда бы жизнь не заносила:
В пустыню, в тундру ли, в тайгу, -
О доме вспомним мы насилу
И то почти что на бегу.
Но есть тоска – огнями горна –
Всё обжигает сердце нам.
Острее лезвия у горла –
Тоска по прежним временам.
Я трезвенник и я безбожник,
Но пью, перекрестясь, вино.
И я кричу: «Эй, бог – сапожник!
Крути назад своё кино».
Хочу цвидеть на экране
Друзей «прекрасные черты»,
Возможно, мы переиграли,
Но не переступив черты.
Из одного мы рода – племе6ни.
За нами разных дел груда.
И наша Родина – во – Времени:
Семидесятые года.
«Вы в кризисные годы жили!» -
Теперь кричат со всех страниц.
А мы лишь матом обложили
Четверг, как рыбный день страны.
А остальные дни недели –
Счастливых лет и зим пора.
Мы были молоды на деле
И лишь теория стара.
ГРИГОРЬЕВ Юрий (Вильнюс)
БАЛЛАДА АРХЕОЛОГИИ
Красота не беззащитна –
Просто нечего ей делать
Там, где толку в ней не зрят.
Вот пример: один народ
Мастерил начальству гроб,
А другой для Девы Мысли
Строил храм в лазурной выси.
А товарищ критик Н.
Говорит, что пирамиды
Совершенней Парфенона:
Бога – нет, начальство – есть.
Слыша это, Девий дом
Тает в небе дивным сном.
Ешь пустыню, кушай хлам...
Но в земле – обломок камня:
Как в зерне полей мерцанье,
В нем таится прежний храм.
А товарищ Н. в Крыму
Виноград сосет и солнце.
Рядом кто-то землю роет,
Что-то ищет, что ли, там…
И внезапно – нате вам:
Лезет девушка сквозь хлам.
Грязь на белом юном теле…
Цветоносной капители
Спутанные волоса…
И, ещё не осознав –
Что явилось, - ты внезапно,
Как подружку в лёгком танце,
Душу ощутишь свою.
И не ставь на жизнь в раю.
И гроба тебе не мерка –
Ты соизмерим с бессмертьем!
Впрочем, это я стою.
Ветром, светом, громом – море!
Всех вещей земная мера –
Я очнулся ото сна!
Рядом встала дева-кора.
Мир прекрасен, как весна.
БАЛЛАДА О ПРАВНУЧКЕ
Старушка в озере лесном купалась
До жёлтого листка.
И, словно с бала, к дому возвращалась,
Свободна и легка.
От пращура, волшебника-поэта,
Был ей в наследье дар:
Стать негрская (горения примета)
И крови ровный жар.
И если б ей припомнить, хоть случайно,
Войну и Казахстан –
Она бы только повела плечами
И выпрямила стан.
Ведь неопределим и неподвластен
Таинственный завет,
Что всяк из нас рождается для счастья,
Хоть, может, счастья нет.
Но с древних строк мы Тайную Свободу
Несём по жизни всей –
В тюремных безднах, в бедствиях народных…
Меж всех земных страстей.
…Случилось так, что некий дух сомненья
Таился в том лесу.
Он вдруг сказал: «Эй, бабка! Я сильнее!
Я в гроб тебя снесу.
Я хам?! Я – Хаос. Логика событий!
Движенье чисел!! Масс!!!
А ты – цветочек, небом позабытый,
Ни нация, ни класс»
Тот голос так внезапен был и страшен,
Что дрогнула душа.
Но тут же – как в бою на смену павшим!
Чужую мощь круша! - .
ДРУГОЙ шепнул:
«Наташа! Свет мой! Что вы?
Не бойтесь, милый друг!»
Она уже не трусила. И снова
Узнала всё вокруг –
И лес, и путь.
И между сосен ясным
Полуденным огнём
Весь дом земной распахнут был, как счастье.
Как счастье – день за днём.
От автора: Вообще-то пра-правнучка (см. В.М. Русаков. «Рассказы о потомках Пушкина») - Наталья Евгеньевна Воронцова-Вельяминова. (1907-1992), в 70-х годах отдыхала на Крыжацком озере у Василия Капитоныча. Упомянутый тут «жёлтый листок» выглядел ужасно романтично: на самом берегу озера горит золотом под солнцем берёза, а под ней крохотная женщина сушит, расчёсывая, огромную золотисто-седую гриву до табуретки («Лорелея» - говорила Лика). И жуткое лицо – негритянское, иссеченное казахстанскими ветрами (туда в 1939 г., после возвращения северо-западных губерний, погнали всех, кто не утратил связь с русской культурой)
Ещё один казахстанский анекдот: там её приставили к волам, но те слушались только мата, и она от той работы отказалась, несмотря на все угрозы за невыполнение приказа в военное время. Вечная ей память. Помню и люблю.
ДЕБЕСЮНЕНЕ Лайма (Каунас)
МОНОЛОГ СОВРЕМЕННОЙ ЖЕНЩИНЫ
Я – женщина – жена, домоработница и мать,
И, кроме этого, мне хочется стихи писать.
Я – женщина, сыграть мне надо тысячу ролей –
Все главные, и выбрать не могу, что мне милей...
Спектакль этот – под названьем „Жизнь моя“,
И очень строгий режиссёр – по имени Судьба.
Играю роль свою... Сюжетных линий тут уйма,
Нет грима, масок, репетиций, повторить нельзя...
Ах, любопытный зритель, вас интересует жанр?
Признаюсь я: трагикомедию играю вам:
Комедия – не сварен борщ, полночный скоро час,
Трагедия – нет вдохновения писать сейчас...
И драма тут – ремарки и конфликтов круговерть...
Не верится? Смотри, анализируй и проверь...
Течениям и модам спектакль не подвластен мой:
Сюрреализм – букет, будто метлу, муж приволок;
Натурализм – весь день верчусь как белка в колесе;
И романтизм – зимой в снегах цветушая сирень;
И реализм – будильник слишком рано разбудил;
Как жаль, импрессионизм раньше срока погубил...
ВЫПЬЕМ КОФЕ
На прощание выпьем мы кофе –
Вкус его горьковатый до дна.
Не любили, наверно, мы вовсе –
Разойтись суждено навсегда.
В чашках будем размешивать сахар –
Сладость нашу любовь не спасёт.
И не стоит ни ахать, ни плакать:
Всё, что было, остыло, как лёд.
Замечаем, как чашки пустеют
И чернеет осадок на дне...
То, что было, вернуть не сумеем:
Правил нету в любви и в войне...
ЖОЛОНКО Елена (Вильнюс)
ЗАБЫТЫЙ ХРАМ
Забытый храм в селе умершем,
Лишь тени фресок на стене
И дверь скрипит в осиротевшем,
Травой заполненном дворе.
Вот ангел с ликом просветлённым
Златые крылья развернул,
Христос усталый, измождённый
Смиренно голову пригнул.
Тоска Марии, горе давит
В пыли Голгофы у креста
И прародитель руки тянет
К ногам воскресшего Христа.
И вот в сиянье света Дева
и Сын Её на облаках,
И Константин святой с Еленой
Крест держат на своих руках.
Забытый храм. Проломы в стенах.
Молчат его колокола.
И лишь одно надежду дарит -
Кресты его и купола.
Ссылка на песню, исполняет Дмитрий Жолонко:
https://youtu.be/Per_HND87CI
КОЛЕЧКО
Из рябины красной я сплету венок,
Нà плечи наброшу матушкин платок.
И пойду босая по тропе к пруду -
И колечко брошу в мутную волну.
Ты плыви, колечко! Спрячь его, вода!
Позабыть хочу я милые глаза,
Позабыть хочу я шёпот до утра -
Оказались ложью все его слова!
Я не буду плакать - было всё, прошло.
И колечко тихо улеглось на дно.
И пойду я снова по траве домой -
Ровно бьётся сердце, нет тоски былой.
ЖУРАВЛИ Евгений (Калининград)
***
Неспроста суть Христа проста – простить запросто, с чистого листа, душу опростать, выше стать, да расхристанным под крест встать
Осуди же ты меня, осади, и с собой сюда на крест усади, посидим мы до седин на кресте, посудачим о судьбе во Христе
Но устали петь уста у креста, что задача всех спасти – непроста, станем ставить новый мир мы добром, а закончим снова сталью и огнём
Но огонь горит не только во тьме, есть искра во мне и в тебе, так зажжём же мы пожар во сердцах, да закончим свою жизнь на кострах
В том и суть, что тех, которые спасут, кто как сосуд собою правду несут, тут ведут на суд чтоб спросить, правда ли что крест всех простит
Но с креста я только в небо взлечу, нелегко нести свечу, но молчу, по плечу ведь было жить лет до ста, да устал, но стала совесть чиста
Дай же руку мне, оставим наш страх, есть ещё места на кострах, перестанет жизнь быть пуста, нам с Христом за пазухой – хоть с моста
***
Я стрелял в белых и черных, но всегда любил искусство
это и стало моим искусством.
С чувством,
с нежностью
скрадывая момент нажатия курка
дрожью каждого позвонка
я выкраивал звучание каждой ноты
громких редких заказов и рутины чужой пехоты
в симфонии судеб человеческих бурь страстных
я стрелял.
В белых и чёрных,
в желтолицых, голубых и в красных…
И поверьте,
в этом и есть и Бог и Любовь,
возвращающие нас вновь и вновь
к первозданной истине деления на «свой-чужой»
я стрелял.
Я получал инджой.
Ни предательства, ни лжи, ни ненависти -
только эта формула
способна искренне пронести
благодарность к срываемому цветку, которому цвести и цвести…
Прах аз есмь и в прах возвращусь вновь.
Человечество – вирус, не спасёт его и Любовь.
Да я и сам человек…
и смотрю сейчас на тебя, малыш
пусть земля тебе будет пухом…
тыдыщь…
ЗАМЫЦКОВ Михаил (Москва)
ВЗАИМНОСТЬ
Спасибо Господу, что я люблю
Тебя за нежных глаз очарованье,
А все слова любовного признанья
Нужны мне словно крылья журавлю.
Какая прелесть, в утренней тиши
Друг другу руки протянуть спросонья,
Весь мир держа на собственных ладонях,
Пойти вдвоём велением души.
Пути пусть будут наши нелегки,
Но как прекрасно в мире очерствелом
В единстве быть с тобой душой и телом
Любым невзгодам в жизни вопреки,
И радоваться солнечным лучам,
Любимый голос слыша в телефоне,
И даже ноткой недовольства в тоне
Не огорчать друг друга сгоряча.
Рабочий день оставив позади,
Мне вечерами непременно надо,
Поймав людей завистливые взгляды,
С волненьем прижимать тебя к груди.
Нет счастья больше, чем заснуть вдвоём,
Согрев друг друга в ласковых объятьях,
О чём с любовью буду вспоминать я
Ненастным утром или ясным днём.
И чувствовать тебя такой родной,
Стараясь быть к тебе как можно ближе,
Не важно где, в Москве или Париже,
Быть дома там, где рядом ты со мной.
СТИХИ ДЛЯ ЛЮБИМОЙ
Одной тебе пишу свои стихи я,
Я их люблю, как любит сына мать,
Писать кому-то - не моя стихия,
Мне для других и слов двух не связать.
В них к Богу возношу свои моленья,
Они о том, как я был одинок,
Пронизанные долей сожаленья
О том, что в жизни что-то не сберёг.
Ошибок много совершил, наверно,
Стараясь выжить из последних сил,
Но Бог в своей любви ко мне безмерной
С тобою нашу встречу подарил.
Ты в жизни моей верная опора,
Источник нежной, преданной любви,
А я живу тобой, с судьбой не споря,
Как в зеркало гляжусь в глаза твои.
Горит свеча надеждой негасимой,
Огонь в камине теплится едва,
Я вновь пишу стихи моей любимой,
Распяв, как на кресте, свои слова.
В них радость лет, заполненных тобою,
И, несмотря на вечный непокой,
Доволен я вполне своей судьбою,
Что подарила счастье жить тобой.
ЗУБАКОВ Валерий (Вильнюс)
ОЖИДАНИЕ
Когда судьба хранит твой дар
От преждевременных успехов,
И не скупится на помехи,
Чтоб, не растрачивая жар,
Свободный от хлопот о славе,
Ты утешался подле книг,
И будни праздновал, не зная
Ни отпусков, ни выходных,
И в суете земного рая
Расслышал гул страстей иных,
И чью-то душу пробуждая,
В свою нечаянно проник,
И тайный обретя язык,
Очнулся, время исполняя…
СОНЕТ
Когда впитается роса,
И травы выправят колена,
Заполнят запахи леса,
И тесными вдруг станут стены,
И тяжесть слова в звон полей
Пойдет искать свое звучанье,
Чтоб сводным хором тополей
Унять наполненность молчаньем,
Одну тебя возьму с собой,
Одену в чистую страницу,
Перемешав словарь земной,
Тобою назову зарницу,
И дождь тобою окрещу,
И над страницей погрущу.
ИЛЛАРИОНОВ Александр (Алитус)
Я ПИШУ
Стихи я пишу в одиночестве,
Между миром и реальностью,
Между творчеством и прорoчеством,
Между сущностью и банальностью.
В пограничном каком-то слое,
Я стараюсь души одежды
Воплотить в заветном слове,
По веленью души и надежды.
По себe, сами рифмы не сложатся,
Не сплетутся в узор серебристый,
Если славы тебе только хочется,
Или мысли, не очень чисты.
А стихи можно только выстрадать,
Их нельзя написать от скуки,
И, как чувства в гармонии выразить-
Нет, наверно, такой науки.
Это надо всё сердцем чувствовать,
И душа, чтоб была прозрачная,
Чтобы мысли светились чуточку,
Чтобы юность в душе не растрачена.
Посмотрите вокруг, да около,
Сколько тем и сюжетов невиданных,
И не надо взмывать в небо соколом,
Чтобы видеть подчас очевидное
Пережить надо и перемучиться,
Смотришь - тема сама появится,
А вот так, просто, вряд ли получится
Стать поэтом и сразу прославиться.
ПРИНЦИП
Я лирикой Создателем обижен,
Зато сарказмом я не обделён,
Я не был вплоть до плинтуса унижен,
И не был до небес воознесён.
Люблю я правду резать напролом,
А сдерживать её – не научился,
Прямой, тяжёлый, словно лом,
Ну вот такой Я получился!
Люблю я юмор и людей весёлых,
А сам я скромен, честно вам скажу,
Но показать характер я способен,
И если это надо – докажу.
Не знаю к негодяям я пощады,
И к подлецам – их братьям по крови,
И мне не надо никакой награды,
Коль есть несправедливость – позови!
Конечно, их закон осудит Божий,
И это там, где Высший суд вершится,
Но в нашем мире будет суд построже,
Пожёстче с подлецами обходиться.
Иначе принципам моим цена – копейка,
И жизни смысл теряется, уходит
Порхать по жизни, петь, как канарейка,
Я не хочу, мне это не подходит.
Уж лучше быть циничным и суровым,
Чем безразличным, или равнодушным
Всегда за всё в ответе быть готовым,
При этом быть, весёлым и не скучным.
Поэтому не требуйте внимания,
За свой поступок добрый иль красивый,
И будет Ваше скромное молчание
Намного громче и красноречивей.
Вот этот принцип я в себе лелею,
О чём нисколько не жалею!
КАНАЕВА Регина (Вильнюс)
ВЕСНА К НАМ ЗАВТРА ВОЗВРАЩАЕТСЯ !
Зима сегодня попрощается,
Покинет нас до будущей зимы.
Весна к нам завтра возвращается,
Не надо больше снежной кутерьмы!
А даже если и задержится
Зима на несколько деньков.
На ярком солнышке понежится
Не страшен труд ночных её оков!
Забудем скоро про метель,
Приятно нам весны дыхание.
Задорный, солнечный, дружок капель,
Зовет с красою на свидание!
КОФЕ НА ДВОИХ
Чашу кофе на двоих
Выпьем мы с утра.
Чувст не пряча вековых,
Знать пришла пора.
Нам рассвет встречать вдвоем,
По - утру дела.
Провожая день за днем,
Эта Чаша на двоих,
Вручена судьбой.
Выпить кофе с рук святых,
Я хочу с тобой.
КАШТАНОВ Александр (Вильнюс)
ФАНТАСМАГОРИЯ
На зелёный свисток деревянного камня
Я построюсь в шеренгу, отдам лихо честь.
Настежь дверь отворить бы вполсилы — куда мне,
Хоть и знаю, что выход опальный мне есть
Разотру купола, что синее лазури,
Разбросаю охапку малиновых звёзд...
Погляжу: что вулкан непогашенный курит,
Растоплю кровью айсберга вздёрнутый нос.
Да несбыточных мечт ветром охолонуться б!
Протрезветь от видений былого и дум...
Пусть они, ну когда-нибудь, всё же вернутся,
Только не торопясь...ну, часам этак к двум...
ТРОЙКА
И зима не зима, и дожди — не снега...
Хулиганит пронзительный ветер...
За окном тёмных мыслей сплошная тайга
Окружает огонь сигареты...
Не пристало по возрасту мне тосковать,
Нет привычки — мусолить былое...
Но уносится вдаль дум томящая рать,
Не советуясь даже со мною...
Старый дом на откосе вдруг грезится мне,
Лица старых друзей на пороге...
Их не видел давно, даже мельком, во сне,
Улетевших своею дорогой...
Это, видимо, знак... вот привиделось вдруг:
Тройки белой галоп с бубенцами...
Прерывается бега стремительный круг,
Без полозьев кренённые сани...
Это всё — не беда, это всё — пустячок,
Даже звёзды летят с небосклона...
Високосный с порога намётывал срок,
Поправляя на тройке попону...
КОФМАН Эллен (Атланта, США)
***
Ценности в жизни иметь очень важно...
Золото, деньги, успеха вершины -
Вот, что в цене в наше время, а также
Яхты, курорты, айфоны, машины.
Жаль, всё дешевле становится дружба,
Падают цены на помощь и верность,
Правды и чести, пожалуй, не нужно,
И за бесценок идёт человечность.
Если кто добр, то, наверно, "с приветом",
Если кто честен, то глуп и наивен.
Модно одет и с деньгами при этом -
Тот сможет сделать карьеру и имя.
Только прозрение всё же настанет.
Может быть, поздно, но сменится сцена:
Жизнь по местам всё на полки расставит
И назовёт настоящую цену.
Я БУДУ ИДТИ НАВСТРЕЧУ
”Я сделаю тысячу шагов к тебе навстречу,
но ни одного - вдогонку.”
Я буду идти навстречу,
Покуда идешь ко мне ты.
Меня позовешь - отвечу
С любого конца планеты.
Я буду тянуться сердцем,
Пока ты биенье слышишь,
Я буду лететь птицей
Всё выше, и выше, и выше.
Я солнышком тёплым стану
И ярким слепящим светом,
А ты - будь звездой ранней,
Попутным моим ветром.
Любовь я такой вижу -
Идти навстречу друг другу.
Идти, чтобы быть ближе.
Навстречу, а не по кругу.
Вновь день завершится ночью,
Зажгутся огни повсюду...
Но если уйти захочешь,
То знай, догонять не буду.
КУНЦЕВИЧ Иван (Латвия)
* * *
Я знаю: в жизни всё бывает,
Но человек порой скрывает,
Что был он глух, что был он нем
В плену земных своих проблем.
И правду прятал на года,
Что в жизни встретилась беда,
Что болен был, болел душой
За мир лишь только частный, свой.
А обо мне нигде, ничуть
Он не болел, чтоб в жизни путь
Соседу легче стал в стране
И жил бы радостней вполне.
Он думал: «Всё перенесём,
Добро с годами наживём,
Жизнь станет солнечной к нему –
Все блага жизни одному!»
Так думал он... А что теперь?
Разбит сарай. Разбита дверь.
И в дом, где жил светло всегда,
Пришли и горечь, и беда.
И стал он заново решать,
Что страсти надо обуздать,
Жить честно, в равенстве с соседом,
И положить конец всем бедам.
И он пришёл к соседу: «Друг,
Земное время – жизни круг.
Давай жить честно, мирно, дружно.
И что делить? Да что нам нужно?
Чтоб свет по жизни, радость, смех,
В делах сопутствовал успех,
По божьи жить, делиться с другом,
Рубашкой, кровом, счастья кругом!
***
Всё быстротечно в жизни нашей:
Река, ветра и облака,
И небеса, что звёздной чашей,
Минуты жизни и века.
И быстротечны – утро, вечер,
Перрон, вокзал, пути разлук,
Мечты о море и о лете,
И сосен шум, и дятла стук.
И взлёт волны морской, и дюны,
Круженье чаек и мосты –
Всё быстротечно, даже струны,
Которые тревожишь ты.
ЛАВРЕНТЬЕВ Константин (Вильнюс)
***
Как странно всё же человечишка устроен:
Невнятна тушка, в голове мыслишки роем…
И если в чём-то он одном подбит-подкован,
То в остальном, то в остальном – увы, бракован.
Да будь он даже чемпион и весь в медалях,
Не твёрже пули будет он, не крепче стали.
К примеру, он учёный муж или политик,
Достоинств прочих вы в нём уж и не ищите.
Но…
Бывает очень и очень редко –
Подобно правде и красоте,
Что всё в гармонии у человека
И всё к тому же на высоте.
В общении душевный ты и симпатичный,
За это ценят, но и большего обычно
Не ждут. А если телом ты, как бог, прекрасен,
Вопрос ума в тебе для многих сразу ясен.
Все эти наши как бы целеустановки –
Не наши то они на деле, то неловки.
Свет разума не проникает повсеместно –
Ещё нам многое в природе неизвестно.
Про волю лучше помолчу уже я вовсе –
От волевых безмозглых грязнет мир в уродстве.
Но…
Бывает очень и очень редко –
Подобно правде и красоте,
Что всё в гармонии у человека
И всё к тому же на высоте.
НЕ ВЛЕЗАЙ! УБЪЁТ!
Не влезай! Убьет!
Плакат, замок и всё окрест
Предельно строго голосило.
И, тем не менее, ты влез,
И там таки тебя убило.
Вам хоть пиши, хоть не пиши -
Такие уж вы все задиры -
Хоть кол на голове теши,
Всё норовите во все дыры…
И что, что видел ты раз пять,
Как Ванька в проводах копался?
Электрик знает, как влезать,
И чем совать… А ты нарвался.
Ты ж был простой педальный лох,
Причём ни разу не электрик!
Ты весь обуглился и сдох,
Синкретинический эклектик,
Эмпирик даже, я б сказал,
Но в невысоком смысле слова…
Куда ты только не влезал!
Я не сужу тебя сурово,
Но польза от тебя одна,
Что будут пышные поминки,
Что выпьют родичи до дна,
Что не прольётся ни слезинки.
ЛЕОНТЬЕВ Сергей (Москва)
ОДУВАНЧИК
День весенний так обманчив:
То – как туча, то – как шёлк!
Милый, милый одуванчик,
Как же юн ты, как же жёлт!
Солнце рыжее пасётся
В небосиневом кругу –
Одуванчики под солнцем,
Как цыплята на лугу!
Огонёчки полевые,
Сквозь нечёсаную сныть
Дружно вытянули выи –
Солнца вешнего испить!
Но весна отсоловьится –
Тяжек времени каблук!
Побелеет, отжелтится
Одуванчиковый луг,
Полетят, завьются дымкой, –
Только дунет ветерок, –
Невесомые сединки
По обочинам дорог,
По лугам, опушкам, поймам –
Упадать в земную плоть,
Чтоб задумалось с тобой нам:
Хорошо решил Господь! –
Божьим словом, Божьим делом
Прописал земную суть:
Всё на этом свете белом
За собой оставит путь!
Вот и наше, человечье,
Одуванчику под стать:
Уходить и бесконечно
Новой жизнью прорастать!..
ГОРОД ПЛАЧА
Городам-кладбищам Второй мировой:
Сталинграду, Ленинграду, Минску,
Хиросиме, Нагасаки, Берлину, Дрездену,
Кенигсбергу, Ковентри и ещё, и ещё...
Тепло под ворот скрыв, без карты, наудачу,
Минуя томных дев и ветреных чудил,
Я, тих и нелюдим, вступаю в Город Плача.
Двадцатый век всего меня исхолодил!
Здесь до сих пор земля подрагивает мелко,
Хотя вокруг тебе – и мир, и благодать!
Доверчиво берёт с руки орешек белка,
И, ежели не знать, вовек не угадать,
Что падали сюда тяжёлые фугасы,
Несли, роясь, свои смертельные кули,
И лопались они, и вырывали с мясом
И церкви, и дома у плачущей земли!
Что огненная сталь, разорванная в клочья,
Валила с ног людей, как кукол ростовых!
Что отвернулся свет, и дни сменились ночью,
Что чёрные ручьи бежали с мостовых!..
Пусть мир живёт уже в четвёртом поколенье,
Упрятана война под траурный гранит,
Но только обернись – и холод по коленям,
Ведь город до сих пор кровит, кровит, кровит!
Под сводами его, напитанная кровью,
Пульсирует душа, раздета и боса!
Неужто мы опять живём в междувойновье?
Досыплется песок, и рухнут небеса?
Когда я здесь, то кажется всегда мне,
Как будто бы слеза течёт из камня.
И нету слов, и нечем говорить.
Но лишь один, один вопрос задам я:
Кому ещё неймётся ПОВТОРИТЬ?
Поджечь, взорвать, убить – чего во имя?
Идите вы с доктринами своими!
А лучше – все сюда, глаза не пряча,
Сюда, сюда, на площадь, в Город Плача!
Где студят раны городу снега,
Где память бесконечно дорога,
А ненависть к войне неохладима
И свята, как стена Ершалаима!
Дотроньтесь же – до камня, кирпича ли!
Они полны и скорби, и печали.
Прислушайтесь, вглядитесь: здесь она,
Под камень замурована, – война...
Забудем, успокоимся, и тут же
Она змеёю вырвется наружу!
Скорбеть и помнить. И никак иначе,
Ведь наша память – тот же оберег!
Я, тих и нелюдим, вступаю в Город Плача,
В двадцатый век.
МЕЛЬНИКОВА Раиса (Вильнюс)
КИРИЛЛИЦА
Кириллицы россыпи вязенные
В тиши выводились пером,
И буквицы стилеобразно
Рассаживались за столом.
И чинно священный рисунок
Ложился в задуманный слог:
От альфы Кирилла структурой
Был собран тех букв каталог.
Несут старорусские руны
Заложенный древними смысл,
Из них в мире новой культуры
Звучит многозначная мысль.
Нам шлют письмена вековые
Сакрального духа запас,
И мы, постмодерном больные,
Кириллицей радуем глаз.
В ТЁМНУЮ ПОРУ
Из цикла «Ночное перо»
Закрылись дня скрипучие ворота,
Минорно погрузился мир в покой.
А почерк бредил свежею строкой,
И диктовал ритм эпос Гесиода.
Желанье тлело – в темень заглянуть,
Строки закрытость трогала молчаньем,
Орфея тень мелькнула у причала,
Он в море фраз отыскивал свой путь.
В раздумье устремился на восток
Поэт. Ему невыносим указ синода.
Причиной для крестового похода
Не станет слов стремительный поток.
Зайдёт поэт за облачную грань,
Найдёт глаголов обновлённых сущность,
И примет бой словес неравнодушно,
Отдав перу заслуженную дань.
ОЛИФСОН-ЦЕРЕНЯ Людмила (Вильнюс)
ХОЧЕТСЯ ЗАБЫТЬСЯ
Хочется забыться,
Глядя на рассвет.
И не заблудиться
Мне за далью лет.
Мыслей вереницы,
Успокою бег.
В зорьку окунусь я,
В розовый рассвет.
По утру оконце
Шире распахну,
Ласковый свет солнца
Глубоко вдохну.
Думы не тревожат,
Светится заря.
Утро ночь итожит,
В предвкушении дня.
Вновь весна надеждой
В сердце оживёт.
Приобнимет нежно,
За руку возьмёт.
Утро мудренее
Всех вечерних смут.
В новый день с рассветом,
Радостно войду.
ВРЕМЯ НЕУМОЛИМО
Небо обуто
В тёмные тучи,
Хмурит свой взгляд.
Ветер морозный,
Зябкий и грозный
Тешиться рад.
Воздух колючий,
Тучный и жгучий,
Эхом звенит.
Нотой минорной,
С жалобой звонкой,
Рвётся в зенит.
Снова не спится,
С неба струится
Матовый свет.
Память листает
Жизни страницы,
Прожитых лет.
Время несётся
Неумолимо,
Вспять не вернёшь.
Поезд по жизни
Неудержимо,
Катит вперёд.
С чувством выводит
Ветер рулады,
Песнь о любви.
Музыку эту
Слушаю жадно,
Трепет в груди.
Утро ласкает,
И обнимает
Свежий рассвет.
Бодро шагает,
Чинной походкой,
Смыв ночи след.
ПОЗДНЯЯ Эльвира (Вильнюс)
РЯБИНОВАЯ ГРОЗДЬ
Свеча, прильнув к столу,
Чадит тревожным сном.
Тень рамы на полу
Развенчана крестом.
Над бездною расплат
Глухих житейских смут
Не устаёт Пилат
Вершить кровавый суд.
В смирении любовь,
И не сорвать капкан,
И вновь сочится кровь
Из незаживших ран…
Но вот дурман испит,
И смолк в пустыне глас,
И душу исцелит
Успокоенья час,
И, вроде, не горчит
Рябиновая гроздь…
Но в дверь опять стучит
Ночных кошмаров гость…
ЗАБЫТОЕ БЫЛОЕ
Когда, устав, осенний дождь замрёт,
И будет тлеть дрожащая свеча,
Забытое былое невзначай
Безжалостно пространство разомкнёт.
И где-то в нём знакомый силуэт
Раздвинет ночь и запалит звезду.
И мне опять, пусть даже на беду,
Безумно хочется бежать на свет.
И я бегу, захлёбываясь мглой,
Отбросив все терзающие «нет»,
Туда, где исчезает силуэт,
И тает свет в туманности сырой...
ПОСПЕЛОВ Евгений (Москва)
***
Сквозь череду несвязных снов
идёт душа, пытаясь вспомнить
к спасенью резкий поворот,
где улица на холм приводит
и упирается в Восход,
над скромным храмом возведённый,
там толщиною в луч проход
сияет лишь для посвящённых.
Но мне ценнее только Свет
на этой улице просторной,
где ветерок сдувает след
походки нежно-непокорной,
где, видя старое лицо,
я горечь сглатываю горлом...
Но вряд ли всё предрешено,
и можно нить судьбы без торга
лучом небес перековать
в рисунок более красивый,
где в летней комнате кровать
истомлена неторопливо. —
И так по улице с холма
сойти сквозь запахи броженья,
посуды, отголосков сна
и чувствовать стопами тренье
и все весомости себя,
всю яркость жизни и невзрачность,
взметая шагом сор житья,
собой пронзая мир прозрачный…
На этих улицах людских
под пенье матери младенцу
неясный смысл лучей тугих
растёт и пробивает сердце…
Да, перед узкой дверью вВерх
дороже мне, как дар, упавший
на жизнь мою всевышний смех
лучом любви животворящей...
***
Когда ребёнок был ещё ребёнком,
запертый в своих играх,
он бежал через городской парк к озеру
и ветерок поднимался в его волосах —
ребёнок смеялся от удовольствия
так быстро бежать по земле…
Когда старик был ещё стариком,
запертый в теле,
он всё реже смотрелся в зеркало,
в котором почти ничего не осталось —
только грань Пробужденья…
Но никто так и не выспался за свою жизнь —
этот сон для каждого краток.
Когда жизнью была только жизнь,
мы не придавали ей значенья.
День не стоил почти ничего —
он терялся легко, настолько был мал.
И когда день был только днем,
мы хотели наполнить его любовью,
и она приходила.
И тогда любовь была сама собой…
Женщина становилась женщиной,
а мужчина мужчиной.
Над ними сияли звёзды и пела луна,
ночь распахнулась новым значеньем:
стали понятны цветы, их ароматы,
еда перестала быть только едой.
Когда мужчина был ещё мужчиной,
он думал только о женщине,
и когда женщина была женщиной —
она была прекрасна,
её волосы были балдахином
над нежностью глаз и губ,
кожа была лучшей одеждой
и грудь ждала поцелуя…
Как хорошо, что ещё есть слова!
как лучи июльского утра в столбике пыли у окна —
когда ребёнок был еще ребёнком,
он любил всё называть,
он мог открывать этот мир словами,
его поцелуи были чистой каплей влаги
на лепестках,
он жил без воспоминаний,
и самой большой утратой была пуговица…
Ребёнок смеялся и плакал безмятежно
в тишине души,
вечность, из которой он выбежал в сад,
ещё не схлынула с него.
И когда он рисовал и ему не нравился рисунок,
он комкал лист,
но это был всего лишь смятый рисунок,
а не жизнь…
И пока ребёнок был ребёнком,
пока мужчина и женщина были друг другом,
и старик ещё держался за сердце,
мечтая быть запертым в играх, —
они,
то есть мы,
все жаждали жить любя,
так и не выспавшись
за эту жизнь...
РУССКИХ-АБОЛИНА Наталья (Вильнюс)
ОСЕНЬ В ДЕРЕВНЕ ТУРГЕЛЯЙ
Поехали в деревню, там яблоками пахнет,
Рябина за забором рубинами горит.
Поехали в деревню, не то ты — в клетке птаха.
Там старый кот голодный крылечко сторожит.
Поехали в деревню, там синий лес за полем,
Сосед грибов корзину пораньше принесёт.
Ему совсем не надо печалиться о доле,
Его бутылка водки, как верный друг, спасёт.
А я тебе в деревне накрою стол под вишней —
Холодные закуски, горячее вино,
Свернувшись на коленях, от счастья кот чуть дышит,
Ведро с водой мечтает погреть на солнце дно.
Поехали в деревню, там прячутся туманы,
И потихоньку осень плетёт зиме венок.
Поехали в деревню, залечим свои раны
И увезём на память слетевший к нам листок.
ОХОТА
У ноября нет платья, нет короны.
Пожухлый лист сгребают на компост.
Сосед-охотник зарядил патроны
И выставил в лесу свой чёрный пост.
Охота! Как звучит прекрасно!
Убийство — слово для немых.
А на пригорке серебристый скальпель
Свежует зайцев, то есть, лишь косых.
И я ропщу, но слабо, как предатель.
Протест мой, как мышиный писк.
Сосед, как золотоискатель,
Балдеет под собачий визг…
Нет, мне не надо золотой охоты,
Не надо развесёлой кутерьмы.
Собакам она — радость и работа,
А мне — как счастье горькое взаймы…
СЕРЁГИНА Алина (Москва)
ВПЕРВЫЕ
Боль появляется, как гонец.
Быстро собраться и ехать в темпе...
Мой золотой олененок Бэмби,
Вот мы и встретимся наконец!
Сколько же я прогнала их прочь –
Страхов, отчаяний и раздумий,
Прежде, чем врач в голубом костюме
Мне объявила, что будет дочь!
Чувства мои бы - да на мольберт! –
Их хорошо написал Маме бы...
Дочь как письмо голубого неба,
В розовый спрятанное конверт.
Номер любимый тогда набрав,
Ставшая вмиг уязвимо-хрупкой
Я горячо говорила в трубку:
"Девочка! Девочка! Ты был прав!" ...
Боль обрывается, как глава.
Всё вылетает из головы, и
Знаешь, мне кажется, что впервые
Я не могу подобрать слова.
ЛАВАМИ
Уже пора бы успокоиться,
Охолонуть и поумнеть,
Но ты касаешься рукой лица,
Чтоб дню - веснеть, а мне - юнеть,
И я ветрами дую, лавами
С вулканов рухаю стремглав,
Не спрашивая: "Ду ю ла'вэ ми?"
Поскольку что мне с этой "love"?
Кометой огненной - не тлеющей –
Лечу на первую звезду...
Не быть мне снежной королевишной,
Не жить мне скованной во льду,
Я против льдинок в сердце Каевом –
Любой, пока горит - юнец,
И ты меня не успокаивай,
Хочу отчаяться вконец!
Пускай бросает в жар от имени!
Пусть нервы тянутся, звеня!
И всё же, всё-таки - а ты меня?
А ты - меня?
СКАРДЖЮВЕНЕ Валентина (Вильнюс)
***
Ты пойми – не размолвка меж нами
Позвала меня в белую ночь.
А уехала я за стихами,
Отметая обыденность прочь.
Ну а там наброжусь и намокну
Под своим ленинградским дождём,
Насмотрюсь в незнакомые окна,
А со встречей чуть-чуть подождём?
Ты позволь мне наплакаться всладость,
Незаметно с дождём пополам.
Мне поездки – унылая радость,
Дни рождения новым стихам.
А к тебе я вернусь обновлённой,
Ты меня понемножку прости.
А потом, от любви утомлённый,
Ненадолго опять отпусти?..
***
Рвутся ниточки, рвутся тонкие,
Отдаляются берега,
Где когда-то смешной девчонкою
Начинала судьбу слагать.
То задорная, то с грустинкою,
Как в Неве по весне вода,
А вот нынче слеза росинкою –
Рвутся ниточки навсегда.
Где вы, близкие?..
Захоронены…
Души так на подъём легки.
Рвутся ниточки, связи кровные,
Только в памяти узелки.
СМИРНОВ Вячеслав (Вильнюс)
ПОРУЧИК, СЫГРАЙТЕ!
Поручик, опять Вы играете в долг.
К чему та бравада за час до атаки,
Со смертью бессмыслен сей торг,
Штык спишет всё там - в драке…
Вам фарт не пришёл и в - Германскую,
Взамен - вам любовь медсестёр в лазаретах…
Увы, Вам не стать богачом и в - Гражданскую.
Сыграйте про молодость ту, в эполетах.
А вот и ракета, - ваш банк для живых,
Прошу всех – храните солдат!
Ужасно, что мы убиваем своих,
Ведь русские там же, в окопах сидят.
Поручик, вы вновь в бой с гитарой,..
Ту песню споём до конца…
С гитарой в бою – не удачная пара…
Она не спасёт от удара клинка.
Но, вновь тот унылый блиндаж,
И банк уже легче делить игрокам…
Поручик сыграйте, - судьбу не продашь,
Налейте друзья нам по сотенке грамм…
ЗАТЕРЯЙСЯ…
Трофеем шнапс - и в блиндаже гулянка.
Я душой давно уж не болею:
Затеряйся моя похоронка,
Если в сабельной атаке уцелею.
Командир банк закрыл очень тонко,
Проиграл «Брегет», но я не жалею:
Затеряйся моя похоронка,
Если в штыковой атаке уцелею.
Взводная гитара зазвучала звонко,
Грусть, печаль я одолеть сумею:
Затеряйся моя похоронка,
Если в штыковой атаке уцелею.
Вестовой поздравил меня громко,
Наградной наган теперь имею:
Затеряйся моя похоронка,
Если в штыковой атаке уцелею.
Замерцала от ракеты неба кромка,
И надежду на отбой уж не имею:
Затеряйся моя похоронка,
Если в штыковой атаке уцелею.
На земле лежит морозная пелёнка,
Я от стужи без вина хмелею:
Затеряйся моя похоронка,
Если в штыковой атаке уцелею.
А потом - на трамвайной конке…
Я в «Астории» душу отогрею:
Затеряйся моя похоронка,
Если в штыковой атаке уцелею
СУОДЕНЕ Эляна (Каунас)
***
Вступает март в права,
И ветками мимоз
Эфира поит ткань,
Он думает всерьёз
Что должен просиять,
Процвесть, провозглашая
Свечение всех чакр
На теле Мироздания...
Бутоны вспыхнут звёзд,
Галактик дальних кроны
Услышат запах роз,
Фиалки-недотроги,
И запоют ручьи
Окраины Вселенской,
И будет вечной жизнь,
Как соловьихи песня.
ФИЛОСОФСКАЯ ИМПРОВИЗАЦИЯ
На публикацию Валерия Иванова
О, что есть трансцендентное, скажите!
И Вы даёте мне ответ:
Непостижимые наития,
Которым доказательств нет,
И быть не может - недоступны,
Велик столь Промысла секрет,
И всё же приоткрыты людям,
Свой воспитавшим интеллект.
Метафизический язык
Доступен числам, оказалось,
Возможно к тайне подойти,
Непостижимых матриц.
Но сердце видит всё без шор,
Без исчислений даже,
Открыт Всебытия простор,
Сверхзнание всё краше...
ХИЖИЙ Нина (Вильнюс)
МАРТ
Не беда, что метет метелица,
Ночь по - зимнему холодна...
Март, обычно, надвое делится,
Днем капель и ручьи - весна!
На пригреве воркуют голуби,
Бурно радуясь новизне,
Не о голоде, не о холоде,
О вернувшейся вновь весне!
Полно, зимушка, канителиться
Полудремой, остатком сна.
Снег лежит? Ну какая безделица...
Пусть себе, все равно - весна!
СЮЖЕТ В ОКОННОЙ РАМЕ
Сияет солнце в оконной раме,
Как на портрете.
Вот куст сирени благоуханной
И рядом дети.
А вот пичужек веселых стая
На ветках клена
И одуванчиков желтых много
В траве зеленой.
Взгляну налево, березы ветви
Полощет ветер,
И всюду солнце, и буйство красок
На белом свете.
Я снова вижу в оконной раме
Пейзаж неброский...
Кусты сирени, скамейку рядом
И две березки
Мне не подвластны холсты и кисти
Таланта нету...
Я просто, глядя в свое окошко,
Пишу сюжеты.
ХОРОШИЛОВА Людмила (Вильнюс)
СОЛДАТКИ
Плачет солдатка, горюет душой:
под Севастополем, или Москвой,
может под Киевом, иль Костромой,
плачет - с войны не вернулся домой
мальчик единственный, добрый, милый.
В скорби стоит над братской могилой:
гладит цветы, слезой поливает,
плача, снова его вспоминает:
детские ручки, ножки, улыбку,
как теребил он мамину юбку.
Вместе мечтали, вместе взрослели,
жить, любить они очень хотели.
Жаль, война судьбы эти сломала,
напрасно ждут родные причалы.
Солнце для них навек закатилось,
жизнь без сыночка маме не в милость.
Снова и снова ходит солдатка
к братской могиле, гладит оградку.
Сына - кровиночку не дождалась,
скорбью, печалью душа обожглась.
Нет у нее ни мужа, ни сына,
В сердце печаль, глухая кручина.
Где их могилы?.. не знает никто,
не потревожит покой их ничто.
Семьдесят лет пролетело с тех пор,
раны болят и саднят до сих пор.
Сколько скорбящих мам в этом мире?
Скольких детей во тьму проводили?
А в Бранденбурге или в Берлине,
мама другая плачет о сыне.
К братским могилам ходит и просит,
чтобы все войны канули в осень…
Мне непонятны порядки в стране:
ТВОЙ сын убил… МОЕГО... на войне…
Как же за это давать ордена?
Разве мы звери? Ведь правда одна -
хочется мамам счастья, и мира,
с детства учили сказкам красивым:
добрыми быть, нежно, верно любить,
разве все это нам можно забыть?
Просят о мире мамы на свете.
Слушайтесь, наши - взрослые дети!
Любовь, нежность и жизни вам дали,
не хотим, чтобы вы умирали!
СМУТНОЙ НОЧЬЮ
Вам меня не понять!
Мысли роем жужжат в голове,
серебрится белая прядь,
где-то Истина бродит на дне…
Трезв мой ум, не хочет он спать,
он завис на какой- то строфе.
Коли рубят, то рубят с плеча,
чтоб больше уже не звенеть.
Кровь – по жилам, струя горяча…
Обрубила Любовь! Не петь
про рассветы и нежность луча.
Накоплю на белые крылья,
и смутною ночью в полет…
Угасает пыл от бессилья:
слишком мал, ненадежен плот,
раскрошилась мечта под пылью.
Снова, снова судьба на нуле,
и колкость взглядов цепляет.
Хитрый бес пропоет на заре,
Мысль не спит… сверлит, терзает,
а свеча растеклась на столе.
Вам меня не понять…
ШЕРЕМЕТ Елена (Вильнюс)
ДЕНЬ ВЕСЕННЕГО РАВНОДЕНСТВИЯ
День весеннего равноденствия.
То весна за окном, то зима,
И снежинок с утра кутерьма (?!).
Всё же март на земле главенствует.
Зябнут ветви, они протянуты
К солнцу, жаль, только греет едва.
Но сегодня небес синева –
Словно очи весны распахнуты!
РАЗВИЛКА
Иду гулять излюбленной тропой.
Увы, бродить в лесу одной не внове –
Он стал моим убежищем, судьбой,
Спасеньем в миг, когда на честном слове
Былые узы – зиждутся едва,
Препоны в отношениях столь явны,
Предлог размолвки каждой – ерунда.
Подтачивает сердце горечь правды.
...Развилка здесь, а с этого холма
Когда-то силуэт твой приближался.
Как жаль, что я продолжить не смогла
Сюжета светлой сказки... Затевался
Не заговор, не бунт – банально: фальшь
Вплелась в канву и обрела интриги
Гротескный образ, вызвавший демарш
Мой, твой. И с той поры ношу веригу.
...Иду гулять излюбленной тропой.
Зарос пригорок – встреч заветных место.
Ты предназначен был не мне судьбой –
С тобой лишь сердце бьётся
в темпе престо.
ШПАКОВСКАЯ–ИДИР Ирина (Вильнюс)
***
Посвящается А. Б.
В тихом городе твоём –
Ночь,
В тихом городе твоём –
Снег;
И печаль тебе давно –
Дочь,
И живёт она с тобой –
Век.
Чёрной лентой перевязаны
Сны,
Как гитары обесточенной –
Гриф.
В каждой песне – ожиданье
Весны,
В каждом новом восхождении –
Срыв.
Твоя слабость – талый лёд
Из-под век,
Твоя сила – пламя свеч
На ладонь...
В тихом городе твоём –
Снег,
Но я знаю, что под снегом –
Огонь.
P.S.
Но дум высоких отражением
наполнены любви слова,
являя духа восхождение -
в поэме новая глава.
И забываются печали,
и пандемия, карантин...
уходит лодка от причала
в миры парящих бригантин…
Раиса Мельникова
Публикацию подготовил и проиллюстрировал Валерий Иванов.
