«Война и мiр»

Новороссия

Сны стали яркие сниться, 
Детские вещие сны. 
Где-то пылают зарницы 
Близкой по крови войны. 
Где-то становится летом 
Парень, сгоревший в броне. 
Только ведь я не об этом, 
Я не о том совсем... Не 
Понимая, откуда 
В нас эта вечность течёт, 
Наспех прощаемся с чудом, 
Свой не жалея живот. 
Что же нас встретит на древнем 
И бесконечном мосту? 
Домик над речкой в деревне? 
В детстве уроненный стул? 
Жизни мелькнувшей начало? 
Тёмные волны извне? 
…Старый отец у причала 
С парнем, сгоревшим в броне. 

***

Доцветает в одоньях багульник,
Май звенит – белозубый охальник.
Свежий мох на седой караульне
Зеленеет – острей и печальней.
Где-то стонет кукушка, и в сердце
– Отдаётся тревожно и глухо.
Вдоль болотин прохлюпают берцы,
И отыщешь, где вольно и сухо…
Так и брёл ты – к себе да сторонкой:
В тот подъезд, где – на время забытый –
Безутешно заплакал ребёнком,
Одиночеством враз не убитый;
В детство то, в то последнее лето,
В звоны ос над цветущим затоном,
Где заснул, в одночасье согретый,
В мире том, золотом и влюблённом…

***

                              Брат: доколе же мне вставать и падать?
                              Старец: до кончины твоей.
                                                        Из жития Сисоя Великого

Так и будешь вставать и падать, 
И платить совершенству подать. 
А взамен: по озёрам плавать, 
В землянике с сынишкой ползать. 

Будешь плакать не понарошку 
О невольных своих и вольных. 
А затем – поедать окрошку 
Среди жизнью своей довольных. 

Будешь помнить стрелковку, ВОГи*, 
Накипь гари на добрых лицах. 
И развалины вдоль дороги… – 
Лишь посмей за них не молиться! 

Будешь, будешь... Пока на этом – 
Не решат, что с тобою делать. 
А на том – обзовут поэтом, 
И схоронят под землю тело. 
_________________________________________
* ВОГ – выстрел к подствольному гранатомёту. 

Сороковой день отца Александра Шумского

Горек дым осеннего сиротства
На путях небесного родства.
Где московских улиц первородство
Помнит дух молитв и озорства.

Как тебе теперь, наш добрый отче,
И заботы, и дела земли?
Я не верю – что лишь только прочерк
Между дат, и дальше – не внемли!

Я не знаю, как и обратиться
– Там, на этих страшных воздусех,
Где душа – не бабочка, не птица,
А одна – пред Богом, и при всех.

Только знаю, батюшка, и верю:
На путях незримых, без конца,
– Там, где нам оплакивать потерю,
Ты стоишь под знаменем Отца!

Мистерия

                            посв. Светлане

В этих сумерках чайных,
В гуще зарослей сонных,
Среди чаек случайных,
Между веток лимонных –
Над великой водою
И землёю без дна
Обдаёт наготою
Первобытной луна.
За потерянным светом,
За бессонным огнём,
Как за древним поэтом,
Тёмной ночью, как днём;
За весенней богиней,
За осенней бедой –
В красной жертвенной глине,
Со священной едой
Погружаются в реку
Те, кто стали рекой,
Что течёт к человеку
Из вселенной другой.
Эти лунные блики,
Эти россыпи звёзд –
Как забытые лики,
Как открывшийся мост,
Где впервой не качаясь,
Вперив очи во тьму:
Ты идёшь – получаясь,
И навеки – к Нему!

***                       

                          Отцу-фронтовику

Нынче брали Париж. 
Завтра возьмут Берлин. 
Дальше нельзя – шалишь! 
Дальше будет Шали. 
Холод и адреналин. 
Дальше будет Донецк – 
Там, где лежит твой брат. 
Где ты бредёшь, отец? 
Как тебе там, солдат? 
Видел я твой Бухарест, 
Пару бутылок взял. 
Так и не съездил в Брест, 
Где ты тогда не пал. 
Вот, побывал на войне. 
Слова такого нет. 
Просто в тебе и во мне 
Тьма не задавит свет. 
Радость у нас с тобой: 
Он – как отец и дед. 
Он не оставит бой 
Там, где нас больше нет… 

***

Было, как в сериале:
Наши не наших гнали.
После их отозвали…
Чтоб пить дорогое вино.
Ветер свистит в спортзале,
В раздолбанном вдрызг спортзале
– Такое у нас кино.
Дальше будет разруха.
Оно неприятно для слуха,
Но очень полезно для духа
Тех, кто ещё живой.
Будем об этом помнить:
Люди уходят в полночь,
Те, кто живёт войной…

 С Кубой – Горловка

Художник: В. Жданов.