Барысы да шулай: Как Ренат Беккин всунул три бестселлера в один

Р.И.Беккин. Ак Буре. Крымскотатарская сага. — Санкт-Петербург: Русско-Балтийский информационный центр "БЛИЦ", 2021. — 600 с.

…и кстати, сочинитель жалуется, дескать, его книга не найдёт у нас массового читателя. 
Сейчас я это опровергну. Переверну всё с ног на голову. И скажу конкретно — кто, где и когда будет запоем впиваться в эти страницы зубами. Ну, не совсем эту. Но не суть…

Сразу предупрежу. Надо приготовиться к продолжительно-внимательному чтению. Автор экономист, историк, учёный, преподаватель. 
Притом что многие художественные(!) книги, сделанные именно профессорским составом, часто разбивались о невозможность, так сказать, олицетворить-олитературить, одухотворить пусть и немалые, пусть весомые — знания. Не в силах обернуть их во флёр нетривиально-изобразительных ролей. Превратив воспоминания — в беллетристический материал. А — не в сухие перечисления событий. С картотекой данных, дат и чисел. У Беккина по-другому…
Востоковед, спец по исламской экономике — въяве побеждает в творчестве радикализм учёных сентенций с необходимым (скучным) материализмом формул. 
Кадры (условного фильма) раскиданы по роману реально трогательные. 
Наподобие того как отец гл. героя, например, приехал после долгого отсутствия в Крым. Нашёл старый дом предков, заселённых чужими, ничего не ведающими людьми. И как одна игрушка из далёких детских видений связала память нескольких поколений. 
Впрямь сильно, до слёз.
И надо быть готовым, следуя за автором, — понять и простить. И отпустить. Людей. Историю. Век. Что сделать не всегда легко. 
Легко описать, но — не прочувствовать. 
Приступим, помолясь…

Книга подоспела ко времени. Сходу вымолвлю — это очень честная правильная вещь.
Может, где-то проигрывает в лингвостроении и фонетике. Но в чём не проигрывает точно — в правде о таких сложных неподкупных штуках, как Совесть. И — Честь с большой буквы.
Тем более актуализируясь в связи с нынешними украинским перипетиями, — а пишу обзор на Р. Беккина в (далеко не весёлом) финале февраля-2022. Абсолютно не зная, чем там, — у незалежній, — кончится дiло. И кончится ли там вообще.

Текст огромен — 600 страниц. Это и хорошо, и плохо одномоментно.

Посему — по пунктам

Чтобы легче уразуметь конститутивную фабулу. Причём замечания будут и чисто технические. И лингвистические.

1. Роман-аллегория (назовём его так) подоспел, — оттого как в описываемом солидном многостраничном томе главенствует опасная «раздрайная» крымско-татарская тема: будто в назидание другим народам. С её тайной исповедальностью, магической незавершённостью. Неизбывностью. 
Тема присоединения. Также ментального НЕсоединения определённых недовольных групп населения, лиц. Звучит замысловатый психологический мотив, насыщенно-разнообразный: в плотной ткани текста. Покрытой поливекторной историей вопроса. Протеста. Воспоминаниями об СССР. Юмором, в конце концов. Тонким. Восточным. Неярким. Завуалировано-неярким: скажем так.

2. Язык. Понятный. Лёгкий. Грамотно сконструированный — без экивоков (за исключением пунктуации). Но… 
Много тавтологий. Лексических повторов. Пунктуационных ошибок, — повторюсь. Логических, — кстати, мало. Собственно, сам русский язык — на очень хорошем уровне. И дело не в национальности (вполне русского в анамнезе) автора — именно в лингвостроении. Всегда всем это говорю. Потому как бывает, мол, самый что ни на есть почвеннический писатель навроде «Иван Иваныча Сергеева-Мценского» излагает чрезвычайно не по-русски: скользко, коряво, неточно. Ситуационно кучеряво. 

3. Сюжет. Идёт неспешное повествование о родословной гл. героя. Его семьи. Бывших недругов-друзей. О людях, живущих испокон веков там, откуда их насильно изгнали по воле Высшего. 
Местные аборигены считали полуостров островом, «Зелёным о-вом» — в океане бесправия. Островом, воплощавшим всю Россию в их глазах разом, целиком. 
Бесстрашно воевали за него в Великой Отечественной. Потом сидели за него, родимого, по лагерям. Страдая за него, несчастного. Передавая святые те страдания наряду с традициями детям, внукам. Правнукам. Уже на уровне баек. Легенд. Сказаний:

«— А люди куда делись?
— Люди ушли под воду вместе с мечетью.
— Весело получилось, — усмехнулся Искандер. — Они про¬сили о спасении. А тут получается, их спасли от огня, а затем утопили.
— Они не погибли, — заметила Джамиля. — Наоборот, по велению Аллаха они обрели вечную жизнь.
— Вечную жизнь на дне озера?
— Мечеть поднимется из воды, как только будет возрожде¬но государство у татар, — не заметив или не пожелав заметить иронии Искандера, ответила Джамиля».

4. Восприятие. Автор прекрасно владеет аллюзивными логарифмами конструкций. Используя их аккуратно и актуально. Под стать неспешности повествования: «В СИЗО Искандер узнал, что мать предала отца огню. Не случайно в русском языке используется слово «предать», когда говорится о сжигании чего-то дорогого, родного. Это и в самом деле было предательством». 

Итого

Ладная история жизни. Любви. Но… (И тут подходим к основному.)
История, размытая донельзя! Читая роман, я обнаружил в нём ряд слоёв.

Снова по пунктам 

Авантюрно-плутовской роман. Да, он есть в массиве текста. Вышла бы архисмешная, сверхостроумная история некоего Казанского религиоведческого университета. Если бы автор отделил эту часть. 
К тому же под юмористическую сурдинку можно подсунуть совершенно любые политические «крамолы». И непростой вопрос организованной преступности в приснопамятных 90-х. О чём в книге писано немало. Но — полярно-популярные мотивы потонули в авторском метании туда-сюда: от (практически архивной) крайне серьёзной мемуаристики — в смехово-куртуазную ажитацию, и наоборот. 

Мемуарно-исторический пласт. Сталинское переселение народов.
Связав ауру своей семьи в паутину сложнейших переплетений временно́го континуума, автор явно не доработал стержневую интенцию. [По прошествии месяцев с опубликования рукописи — сейчас наверняка видно.] В ущерб опять же личным воспоминаниям детства. Аллюзиям отрочества-молодости. В ущерб трансформациям из мемуаристики в авантюризм.
То была бы стопроцентно другая, законченная книга. С любимым научным уклоном. Без шуток-прибауток. И — фантасмагорий. 

Мистика. По диагонали присутствующая в проекции романа. Скорей всего, пойдёт в пункт 1-й. В авантюрную повесть.

Документалистика. Да, въяве прослеживается в канве повествования. Без неё никак. Но и с ней — тоска зелёная. 
Тоже практически самостоятельная книга. Связанная с научной работой Беккина. Что было бы вполне оправданно и в свете крымско-татарского движения. И — в раскручивание темы — департационной проблемы в частности. Плюс развитие-генезис Меджлиса, его ответвлений, проблем. Удач-неудач, интеграционной политики, мн.-мн. др. 
Действительно, целая обособленная документальная книга. Автор постарался её всунуть в «Ак Буре» с энигматическим волком из народных преданий. И — не получилось. Увы.
 
Вывод

По итогу мы ясно лицезрим в приличном тяжёлом «кирпиче» Беккина три полноценные книги. У каждой из которых есть заинтересованный читатель. Причём не только русский. Всемирный читатель. [Если сделает так, как я предложил.] 
У документальной — собственно протагонисты: — крымские татары. Научное сообщество. Студентура, естественно.
У мемуарной — то же самое. Плюс историки-архивисты, изучающие конкретные (не псевдонаучные) интегралы событий. 
У популярно-массолитовской плутовской — весь широкий (если не сказать, гигантский) спектр российского фэнтези-читательства. Любящего мистико-концептуальный, конспирологическо-приключенческий пласт. Загадочный контекст кабалистики: с говорящими волка́ми и чудищами-оборотнями с задатками всеведущего пророка.

Вот и всё. Барысы да шулай (татар.).