Моменты-2

ЖИЛКА

Юрий Трофимович всю жизнь работал учителем начальных классов. Не сидел сложа руки и когда вышел на заслуженный отдых – устроился колхозным весовщиком. За рулем почти всех автомашин и колесных тракторов, которые заезжали на весы с картофелем или свеклой, были сплошь его ученики. Когда и выросли! Давно ли, казалось, учил писать их слова «мама» и «рама», а уже, глянь ты, управляют таким транспортом! Бывший учитель гордился своими питомцами, а когда стоял на весах, был таким же строгим, как и на уроке в классе: никогда не завышал и не занижал оценок. Так и тут, на весах: ни грамма приписок, хотя иной раз нет-нет да и поглядывали на его некоторые бывшие ученики так, словно выпрашивали несколько килограммов груза в свою пользу. Где там! И не заикайтесь!
Учил Юрий Трофимович и своих сыновей-близнецов. Они не шибко стремились к учебе, а вот работы не чуждались. Поэтому после десятилетки даже не заикнулись о поступлении в высшее или среднетехническое учебное заведение, а прямиком подались в строительное училище. А когда закончили учебу, получили распределение в Москву, оттуда их сразу же отправили в командировку под Ригу. На газопровод. Где-то на объекте надо было плитку положить, фасады подремонтировать. Строители же. Одним словам, устроились лучше и не придумать: и свету посмотрели, и деньги неплохие получали. Тогда не было мобильников, и один из братьев, Володька, решил написать родителям письмо, рассказать про свою жизнь. Те же волнуются, ведь первый раз так далеко от дома оказались сыновья, как и что там у них.
А через некоторое время вырвались на несколько дней братья-сыновья и сами на побывку. Как раз подвернулись октябрьские праздники. Не с пустыми руками приехали, привезли подарки отцу и матери. Ждал подарок и сыновей. Точнее – одного из них, писаря. Он заметил свое письмо на столе, густо испещренное красным карандашом. А внизу стояла отметка – 2. 
Володька обиделся:
– Больше не буду писать!
Набросилась на Юрия Трофимовича и жена, также бывшая учительница:
– Ну и что ты наделал, дурень старый?! Руки чесались? Возьмут и, правда, дети перестанут писать? Головой же надо думать!..
Бывший учитель ничего не ответил. Смотрел на всех по очереди, и по его глазам можно было понять, что он не переживает, наоборот – счастлив. Не беда, что сын сделал несколько ошибок в письме, кому-то же надо и строителем быть, а радовался, наверняка, тому, что у него проснулась учительская жилка…

ПОДАРОК

Актеры Гомельского государственного театра кукол были приглашены в Алма-Ату на международный фестиваль. До Москвы добирались на своем автобусе, оттуда – самолетом. Где-то перед самой границей с Россией остановились. Перекур. Актеру Евгению Храмову глянулся лесок, который был рядом. «Может там и грибы есть?» Прихватив складной ножик и полиэтиленовый пакет, он исчез. А вернулся – как завязать – с полным пакетом белых грибов, подосиновиков и подберезовиков. За считанные минуты набрал!
– Ну, и что мы будем с этими грибами делать? – поинтересовался кто-то.
– Я и сам не знаю, – пожал плечами Евгений. – Когда же на глаза их попалось столько, что не удержался. Сработал инстинкт охотника…
Один из актеров предложил:
– А давайте возьмем их с собой? А там видно будет…
Так и сделали. Ну а потом произошло то, что произошло: гомельчане привезли частичку Беларуси для… белоруски, которая почти вся жизнь живет в Казахстане. Женщина, а работает она в театре, принимая подарок от земляков, едва сдерживала слезы:
– Вот спасибо вам! Я же так давно не видела даже, не то что ела, белорусских грибов. Словно на Родине побывала… 

КУЗНЕЦ-ИГОЛКА

В своей повести «Пляши от печи, постреленок!» я использовал некоторые истории, услышанные в разное время от земляков. Даже оставил отдельные фамилии, хотя произведение у меня, сами понимаете, художественное. А почему бы, решил, не увековечить хороших людей, с которыми когда-то жил рядом, ходил по одним и тем же тропкам-дорожкам? Одним из таким героев был в повести Гирш Моцкин, известный на всю окрестность кузнец.
Из повести: "Гирш Моцкин – маленький, худой еврей из Журавич, небритый, поэтому на его лице морщины видны только на лбу. Он приехал на велосипеде, который выиграл, говорят, по лотерейному билету. 
Прийти посмотреть на велосипед притопал даже дед Гришка. Оценил.
– У меня, видимо, ноги коротковаты, а то бы достал до педалей, – сказал он, как всегда перед этим поправив на голове свою старенькую шапку. – Хотя и вещь хорошая, а на телеге все же лучше ехать: крутить педалями не надо, особенно, если дыхалка слабая, – как у меня. Сиди себе и едь. Хочешь, можешь ворон считать. Интересно проследить, как Гирша Моцкин поедет? Умеет ли, антихрист? Мне кажется, он его катит, рядом идет, а за руль держится для праформы... вроде ехал-ехал – и только что слез. Хотя серпы зубрит исправно. А навести серп сложнее, чем педали крутить, тем более такому дохлому, как он».
Оказывается, не только серпы зубрил исправно Гирш Моцкин. Позвонил мне однажды земляк, признался, что моя книга «Ворона», в которой помещена повесть «Пляши от печи, постреленок!», стала у него настольной. Кому из писателей было бы не приятно услышать такое! Я – не исключение. Однако меня куда более заинтересовало, что Гирш Моцкин ковал даже иголки для деревенских женщин. Тогда в магазине их было не купить, рассказывал земляк, так женщины просили его: сделай иголку, Гиршечка, ты все умеешь. А то нет даже чем ту же сорочку и штаны мужику заштопать. И кузнец делал.
Не знаю, сколько еще будет жить хорошая память про этого человека у моих земляков. Мне же приятно, что, написав про него в свое время, я продлил той памяти век, приятно, что присоединился к этому…

ПАРИЖАНКА ИЗ РАЙЦЕНТРА

В одном районном центре нашей Гомельской области жила девушка. Не так важно, где работала, тут иное интересно – не повезло ей с внешним видом, поэтому бы и замуж пара, а женихи избегают, а чем и как тех привлечь – не находила. А потом все же придумала! Пришла в фотоателье, заявила, едва переступив порог:
– А вы можете меня красивой сделать?
Фотограф внимательно смерил девушку с ног до головы, улыбнулся, не сразу ответил:
– Попробуем…
Через день девушка показывала фотокарточку подругам и знакомым:
– Отгадайте, кто это?
Повисала, как правило, пауза. Кто-то удивлялся, направляя взгляд то на карточку, то на девушку:
– Неужели это ты?!
– Я! – гордо отвечала девушка.
А кое-кто вообще не мог ее узнать. Хлопали лишь глазами, пожимали плечами…
Как бы там ни было, вскоре эта фотокарточка засветилась в интернете: хочу познакомиться с мужчиной… Предложений долго ждать не пришлось. Посыпались, словно горох из торбы. Красавица ведь от тоски исходит! Она остановилась на французе. Завязалась переписка. И как результат – приглашение в Париж. Собралась ехать. Волновалась сначала: как встретит ее жених? Не укажет ли от ворот поворот? Ведь на карточке же она одна, а на самом деле – совсем другая. А потом махнула рукой, успокоила себя: «Чему быть, того не миновать!» И – в путь.
Не знаю, как встретил ее жених-француз, может, и таблетку от сердца проглотил, когда первый раз увидел девушку из белорусского райцентра, однако человек он был, по всему видать, просто гостеприимный: ну коли ты уж приехала в такую даль, то живи, что же тут поделаешь, не прогонять же тебя. Тем более что и я не молодой перец…
Расписались. А через год муж умер. Не знаю, как сложилась дальше судьба белорусской парижанки, но надеюсь – неплохо: имущество же, нажитое старым мужем-французом, перешло ей…
Возможно, она опять выставила ту счастливую карточку в интернете?
Правду ведь говорят: не родись красивой… Ну а дальше вы знаете.

ЗОЛОТАЯ СВАДЬБА

Золотая свадьба – важное и значительное событие в жизни каждой семейной пары. Случилось оно и в жизни Николая Титовича и Марии Константиновны Ковалевых. Время пролетело, и сказать нечего, быстро. Вроде бы только вчера поженились, а тут и на тебе – аж полвека миновало!
– Будем отмечать золотую свадьбу! – твердо заявил Николай Титович перед своими домашними. – Обязательно! А как и где – решим. На то имеется еще время. Подумаем.
Сперва хотели отметить золотую свадьбу в кафе, что поблизости с городской квартирой, даже прикинули, во сколько денег обойдется торжество. Не так и много. По карману не ударит. К тому же, сыновья запротестовали: о деньгах вы, уважаемые папа и мама, не беспокойтесь, это уже наша забота.
Предложение же Марии Константиновны собраться дома за праздничным столом отклонили сразу. «Отдохни, мама, хотя в такой день», – сказал один из сыновей. Она послушалась. А сама, пожалуй, еще и подумала: «Хорошие ребята у меня. Понимают…»
А ближе к этой знаменательной семейной дате почему-то заскучал Николай Титович. Стал молчаливым, подолгу ковырялся в семейном альбоме, разглядывал карточки. 
– Не заболел ли ты, дед? – поинтересовалась Мария Константиновна.
– А знаешь – и заболел! – резво вскинул голову хозяин. – Держу эту вот карточку в руках, и вспоминаю, как свадьба у нас тогда проходила в деревне. Присядь, девушка, присядь.
Жена улыбнулась и послушно присела рядышком с мужем на диван.
– Ну-ну.
– Что «ну-ну». Это нас сфотографировал тогда Шура. Когда первый раз из-за стола вылезли. Солнечный день тогда был. Теплый. Собрал он всех в кучу, приказал: становитесь поближе к жениху и невесте. К нам, значит. Повыше голову! Улыбочку! Память будет! 
– Помню, помню, а как же, – кивала головой Мария Константиновна. – Боже, какие мы тут молодые! Как дети!..
Выдержав паузу, Николай Титович тихо промолвил:
– Знаешь, ни в какое кафе мы не пойдем…
– Почему это?
– Я так решил. Думаю, ты со мной согласишься. У каждого нашего сына есть машина. Сядем и махнем в деревню – туда, где родилась наша семья, откуда мы сами начались. Там и отметим юбилей.
– Так там же, в нашей деревне, почти никого уже не осталось! С кем отмечать будешь? – не согласилась жена.
Николай Титович похлопал по фотографии:
– Кто нам надо – все тут… Без них не было бы у нас праздника. Твои и мои родители, два деда и две бабки, соседи, гармонист Мишка, барабанщик Аркадий, фотограф Шура… Он хотя и не попал на карточку, ведь сам фотографировал, но зайдем и к нему…
Ребята поддержали юбиляров. Караваном приехали в деревню. Столы поставили на том самом месте, где проходила тогда свадьба. Дома, правда, давно нет, но сад жив. Пригласили и молодых соседей, они выручили табуретами и столами. Посидели, поговорили. А потом все пошли на погост. Огромный букет цветов сперва нес сам Николай Титович, а потом его перехватил сын. Отец, не спеша, положил по розе каждому, кто был на свадьбе. 
– Без этих людей не было бы нашего праздника…– тихо повторил он слова, которые говорил когда-то своей Марии Константиновне, и склонил голову в поклоне.
Его поддержали все, кто стоял рядом.

Художник: Е. Зайцев.