В ожидании Надин

Одноактная драма для двух пожилых актеров – мужчины и женщины

Канун 2023 года, старый дом на окраине большого города

Кухонка в позапрошловековом доме: плита, раковина, холодильник, софа, книжная стенка, картины на стенах. 
У окна – стол, накрытый на троих.
На углу широкого подоконника – высокая белая орхидея с двумя последними увядающими цветами. 
Вой метели за окном.
Три двери – в спальню, в ванную и входная.

Дверь спальни открывается. 
Выходит ОН – седовласый, в прошловековой тройке с бабочкой и с каллорифером в руках. 
Ставит каллорифер напротив стола, втыкает штепсель в розетку.
Подходит к входной двери, смотрит в глазок.
Поворачивает ключ, открывает дверь, выглядывает, оборачивается на часы на стене. 

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС из ванной. Никуда не выходи!
ОН. А куда ты выйдешь? (Закрывает дверь). 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Что ты сказал?
ОН. Слух, говорю, у тебя, Люба! Ты даже, когда спишь... (Подходит к каллориферу, прикладывает руку... идет к окну, прикладывает руку к батарее). Ну сволочи, а... с**и...
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Не ругайся!
ОН (подходит к окну, отдергивает занавеску). 22 градуса. И чего они добиваются? Чтоб мы окочурились? Если не от этой заразы... 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Ты обещал!..
ОН. Обещанного три года... Какая метель, а!.. метелища! «Мело-мело по всей земле, во все пределы»! Ну и куда ты так? на кладбище – что?.. Вот засранец, а! Нет, ну ты посмотри на него, а! Красный же свет был! Стрелять таких надо! 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Са-ша! 
ОН. Такой гололед, а он!.. Нет, ну ты посмотри, что эта сволочь на мерсе!.. Вот с**а, а! 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Ты обещал! 
ОН. Да из-за него бабай! с велика! – прямо патрульным под ноги! Хорошо хоть... короб его... Нет, ну ты!.. ты посмотри, что они вытворяют?! 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Что случилось? 
ОН. Да тоже что и всегда, Люба!.. Вон, как в струнку перед ним! Вы ему еще в ножки поклонитесь! Из правительства, небось, а как же! из «властителей» наших! А виноват бабай, конечно! Он же – никто! Зеленый же свет был бабаю! Противогазы разуйте, реплойды! Сколько приседать перед всякой сволочью? 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Отойди от окна! 
ОН. ...Ты хоть по-нашему-то шпрехаешь, бабаюшка?.. 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Что ты сказал?
ОН. Да-а. Теперь точно кто-то без новогоднего пайка останется. Как и мы с тобой. 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Не открывай окно! 
ОН. Чтоб в снеговика превратиться?.. И чего этому бабаю у себя в кебабнице?.. Любовался бы на священных коровушек да Камасутру штудировал. Нет, он, понимаешь, к нам приперся! Чтоб на велике по гололеду... А я что говорил, а! (Отодвигает орхидею, отдергивает занавеску, открывает окно – орет). Убрали грабли от бабая!! Слышите, вы!! (Вытаскивает из кармана пачку сигарет, высовывает руку в окно). Вас! на камеру снимают!! Слышите, вы, реплойды!! Привет с большого бодуна!! (Машет другой рукой). Дверь ванной открывается. Вбегает ОНА – худенькая и маленькая, как девочка, с легким макияжем на лице, в праздничном платье. Чтоб вам! – ж**ой об лед!! Чтоб вам!!. 
ОНА. Закрой окно и не ругайся! Сейчас же! 
ОН. Ж**а – литературное слово! Не тебе, училке!.. 
ОНА. Хочешь, чтоб мы замерзли? (Закрывает окно, задергивает занавеску). Хочешь, чтоб они к нам поднялись? 
ОН. Делать им больше нечего! (Отступает). 
ОНА. Опять в тюрьму захотел? 
ОН. Да нашу-то дверь на четвертом без лифта! – разве что автогеном, Люба!.. 
ОНА. Не лезь на рожон, сколько раз!.. 
ОН. А за что они на бабая набросились? Зеленый же был бабаю!.. 
ОНА. Отойди от окна! 
ОН. Это этот в шубе – на мерсе на красный!.. 
ОНА. Не трогай занавеску! 
ОН. Все-все-все. (Убирает руки за спину и – в окно). В штаны наклали – что? Сладкая парочка... 
ОНА. Отойди от окна! 
ОН. Да в этих противогазах! они нас разве в бинокль! Реплойды! 
ОНА. Рептилойды, сколько повторять? 
ОН. А что – не похожи? Не похожи? 
ОНА. Что раз говорил! ОН. Поволокли, поволокли бабая, смотри! 
ОНА. Отойди от окна, сказала! 
ОН. Да им не до нас, Люба! Они теперь бабаю за углом! Маска у него старая, а если еще и сертификат левый, как... 
ОНА. Забыл, на каких мы правах? 
ОН (оборачивается). На птичьих, Люба! В апокалипсическом мире живем! Накануне!.. 
ОНА. Хочешь, чтоб каждый из нас – опять на свою жердочку? В свой уголочек? Хорошо! (Поворачивается). 
ОН. Прости, Люба, не уходи! Пожалуйста! Нервы шалят... 
ОНА. Пойди температуру измерь! 
ОН. Да сколько ее мерять! 
ОНА. Дай сюда лоб! (Подходит, прикладывает руку к его лбу).
ОН. Да мой лоб!.. 
ОНА. Молчи! 
ОН. А вот ты, Люба, ты... 
ОНА. Я измерила! И таблетки выпила! 
ОН. Да я не о температуре! 
ОНА. А о чем ты? 
ОН. Ну-ка... (отходит от окна) повернись-ка. 
ОНА. Что? 
ОН. Люба, ты... 
ОН. Что я? 
ОН. Прям... лет на десять помолодела. 
ОНА. Что-что? 
ОН. На десять, точно. 
ОНА. Это потому что уже два года как в парикмахерской не была? 
ОН. А тебе и не надо. Вон как волосы по-королевски... Но в этом платье ты замерзнешь. Красота, конечно, требует... (Подходит к каллориферу, прикладывает руку). Еле-еле душа в теле, а? чини-не чини. На ладан дышит бандура. Как и две наши батареи. Люба... 
ОНА. Как и мы с тобой. 
ОН. Ну это еще бабушка надвое... (Идет в спальню). 
ОНА. Ты куда? 
ОН. Айн момент, моя прекрасная фрау! (Выходит в спальню). 
ОНА. Врун, болтун и... (Оглядывает стол, подходит к книжной полке, берет подсвечник с длинной свечой, ставит на середину стола, подходит к окну). 
МУЖСКОЙ ГОЛОС из спальни. Люба, а где?.. А, нашел! 
ОНА (в окно). Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы... 
ОН выходит из спальни с длинной вязаной кофтой. Свеча горела на столе... 
ОН. Свеча горела. (Подходит, набрасыват Любе кофту на плечи, обнимает). Ну что-что, а свечу-то мы можем зажечь. (Подходит к столу, достает спички, зажигает свечу. Заглядывает в пустую пачку сигарет, вздыхает). Так курить хочется... Знаешь, Люба, если после этого Нового года нам-таки отключат отопление и свет, а эти су... молчу-молчу! – жильцов-то почти не осталось! Кто им платить будет? Святой Лаврентий? 
ОНА. Саша!.. 
ОН. Если отключат, как в писульках своих грозятся... я буржуйку сварганю. 
ОНА. Что ты?.. (Оборачивается). 
ОН. Я уже знаю как и из чего, инженер как-никак. Мы же – под самой крышей, Люба, а на крыше – старая печная труба. Если эту стенку разобрать (показывает), трубу от буржуйки можно в печную трубу... 
ОНА. Этот дом скоро развалится! Все стены в трещинах!.. 
ОН. Тогда мы точно не замерзнем, поверь мне!.. 
ОНА. Его еще в прошлом веке, еще при советской власти и – через пень колоду, как всегда.. 
ОН. Проблема в другом, Люба: чем топить? Книгами или мебелью? 
ОНА. Только не книгами. 
ОН. То-то и оно. 
ОНА. Ты таблетки выпил? 
ОН. Два раза уже... 
ОНА. Позвони дочери. 
ОН. Да сколько ей!.. 
ОНА. Сейчас же! 
ОН (осматривается). А где?.. 
ОНА. В спальне на столике. 
ОН. Айн момент! (Идет в спальню). 
ОНА (поворачивается к окну, вздыхает и – заговаривая себя). На улице вьюга Все смешала в одно, И пробиться друг к другу Никому не дано... И пробиться друг к другу... 
ОН (выходит из спальни). Что? (Оборачивается). Что? 
ОН. «Что-что-что»! Занято! Час уже трындит, черт знает с кем... 
ОНА. Саша!.. 
ОН. Да нашу дочу, сама знаешь, хлебом не корми – дай по мобиле потрындеть. Помнишь, как она у нас – вот здесь, на этом самом стуле, не раз и не два – два битых часа, два битых!.. 
ОНА. Она наша дочь!.. 
ОН. А то, что отец с матерью голодные сидят, ей... 
ОНА. Саша!.. 
ОН. А что, Саша, Люба! что Саша? Два часа до Нового года, а у нас – хоть шаром покати! Два яйца в холодильнике! И один этот... 
ОНА. Замолчи!.. 
ОН. Я говорил ей, вспомни? Ну приедь ты раньше, ну мало ли что, знаешь, в каком мире!.. 
ОНА. Может, с ней что-то случилось, а ты!.. 
ОН. Да с ней-то что может случиться, Люба? Привитая – не раз и не два уже, все документы на руках, никакие реплойды – рептилойды, ладно! А то, что она каким-то там двум непривитым динозаврам продукты везет – пойди докажи, что непривитым! Пойди докажи, что папе с мамой, а не другому кому. Может, полюбовнику своему? Которого у нее до сих пор нету. 
ОНА. Да что с тобой сегодня?.. 
ОН. Дожили, понимаешь! (Подходит к окну). Как праздник какой – так комендатский час! Как будто эта зараза именно в праздники и выползает на улицы! Идиоты! Край непуганных идиотов! И это уже никогда не кончится, сама говорила! Это... 
ОНА. И что теперь? что? 
ОН. Да я не про заразу, Люба – я про идиотов! 
ОНА. Хватит на стенки лезть! 
ОН. Вон еще одна парочка нарисовалась! 
ОНА. Отойди от окна! 
ОН. Нет, ну ты посмотри на них! 
ОНА. Где наша дочь, Саша? 
ОН. В дороге! (Оборачивается). И пусть не спешит – вон какой гололед! А мы подождем – первый раз что ли. Люба, (подходит к ней, обнимает), у нее же день рождения сегодня, забыла? 
ОНА. Как же! 
ОН. Поздравления, небось, как из рога изобилия!.. Садись. Садись-садись, (усаживает ее на стул, становится на колени, завязывает рукава кофты). 
ОНА. Перестань. (Развязывает). 
ОН. Вот угораздило тебя дочку в новогодний вечер родить, а! Ничего не говори и не вспоминай! А вот я никогда не забуду! (Встает). Никогда! как в том сраном роддоме, в том советском холодильнике, один, как перст! выбегал каждые десять минут с сигаретой, а мне... после каждого возвращения! – толстуха эта на вахте – а каллорифер только у ее ног: «идите, мужчина, уже Новый год встречать, завтра придете». Ага, говорю, сейчас – только стринги натяну! 
ОНА. Не было тогда стрингов... 
ОН. Но труселя-то были! Что ты к словам придираешься? А потом выходит вторая такая... в квадратных ок-кулярах со стаканом шампанского. «Разродилась ваша женушка, мальчишку, небось, ждали?» Нет, отвечаю, ежика в тумане! Живы, мать вашу?! 
ОНА. Саша!.. 
ОН (отворачивается к окну). Прости. Полгода на сохранении! а эта лахудра... Мне даже посмотреть на тебя и на... «Мальчишку», ага... с**а... 
ОНА. А я... когда на руки ее... 
ОН. Люба... (оборачивается). 
ОНА. ...глазки и пальчики – все. Больше ничего не помню. 
ОН. А я помню, как первого января... ищу тебя в окне, ищу! – ничего не вижу! четвертый этаж, а снег вот такими хлопьями... 
ОНА. А потом напился и не приехал нас встретить. 
ОН. Люба!.. 
ОНА. Хорошо, Гриша приехал... 
ОН. Опять двадцать пять! (Ходит по кухонке). Ну говорено-переговорено об этом – ну сколько можно? Повинился уже сто раз! Что ты мне последние перья из головы?.. 
ОНА. Принеси мне телефон. 
ОН. Люба!.. 
ОНА. Сейчас же! Ну! 
ОН идет в спальню. Что ты от меня скрываешь, Саша?.. Са-ша? 
ОН (выходит из спальни). С чего ты взяла? (Подходит, протягивает телефон). Занят, Люба, за-нят! 
ОНА берет телефон, включает, подносит к уху... оборачивается. ...А я тебе что? 
ОНА. А почему занят? 
ОН. Поздравления принимает, говорил уже! 
ОНА. Нет, Саша, нет... Что-то не так... я чувствую... я... 
ОН. Да что не так-то?.. 
ОНА. Ты говорил с ней? 
ОН. Когда? 
ОНА. Когда я спала! 
ОН. Не говорил. 
ОНА. Не ври! 
ОН. Люба, я знаю только то, что и ты! 
ОНА. Поклянись. 
ОН. Опять двадцать пять!.. 
ОНА. Саша!.. 
ОН. Клянусь дочей, что знаю только то, что и ты! Что еще? что? 
ОНА. Может... она опять?.. 
ОН. Что «опять»? 
ОНА. Заболела. 
ОН. Даже не начинай! 
ОНА. Она каждый день с больными, с заразными... 
ОН. Да она не медсестра какая-нибудь – она главврач! 
ОНА. Потому и подхватила заразу! И два месяца!.. 
ОН. Да когда это было!.. 
ОНА. А что за год изменилось? что? Только хуже стало! 
ОН. Да она не старуха, чтоб!.. 
ОНА. Так не говори! Вот так не говори!.. 
ОН. Она уже четвертую прививку сделала! И пятая не за горами, и шестая... 
ОНА. Перестань!.. 
ОН. И каждая – все дороже и дороже! А если, как в Италиях да Германиях!.. 
ОНА. Замолчи, сказала! 
ОН. Не привьешься вовремя – и никуда из дому! как мы с тобой. И эти с**и, поверь мне, не нажруться, пока все деньги из нас!.. 
ОНА. Ты мне еще про антидот расскажи! 
ОН. И антидот введут, вот увидишь!.. 
ОНА. Хватит! (Кладет телефон на стол, сжимает голову). Хватит! Мы... совершили роковую ошибку... 
ОН. Даже не начинай!.. 
ОНА. Если б мы еще в 21-ом... 
ОН. Мы были б на кладбище, Люба! Как многие привитые старики нашего возраста и старше! Про непривитых я вообще! И не только у нас!.. 
ОНА. Заткнись!.. 
ОН. И доча нам, вспомни! нет, сначала, конечно: «прививайтесь, прививайтесь», а потом: «куда с вашими букетами болезней прививаться!» А она не просто врачиха – она доцент! Она-то понимает... 
ОНА. Да, она понимает... она... 
ОН. Да что она понимает, Люба? Кто вообще хоть что-нибудь понимает? Почему привившиеся старики – и разными прививками, заметь... 
ОНА. Замолчи! (Закрывает уши). 
ОН. А кто мне: «не мы себе жизнь дали, Саша, и не нам ее!..» – кто это мне? не раз и не два!.. 
ОНА. Мы бы помогли дочери... 
ОН. Чем, Люба? Тем, что привились бы, а потом сдохли, да? Этим бы «помогли»? Мы и так эту квартиру доче оставим – больше некому! Мы дачу продали, и все деньги ей!.. 
ОНА. Опять про дачу, да? 
ОН. Да я не про дачу, Люба! 
ОНА. Я ошибалась, Саша. Я... 
ОН. Ты никогда не ошибаешься, Люба! никогда! Я тебя очень прошу! успокойся, пожалуйста... 
ОНА. Что нам делать, Саша? 
ОН. Ждать, Люба, ждать! Ничего другого... 
ОНА Смерти? 
ОН. Опять двадцать пять! Для нас она – не за горами, Люба! Но сегодня – мы дочу ждем! Которой ты – ты, Люба! дала такое замечательное имя – Надежда. 
ОНА. Сегодня... у нашей Надежды... 
ОН. День рождения! 
ОНА. ... нет надежды... 
ОН. Да не можешь ты этого знать, Люба! И никто не может! Никто не знает, как эта зараза? и что эти... «властители мира» с ней сделают! Если б вы не отобрали у меня компьютер!.. 
ОНА. Ты бы мозгами двинулся! 
ОН. Чья бы корова, Люба! Кто в психушке полгода – я или?.. 
ОНА встает и идет в спальню. 
ОН. Прости, Люба! Прости! Дверь спальни захлопывается. 
ОН. Да что со мной такое, а? (В спальню). Прости, Люба – это не я, поверь мне, это язык мой, дурак... А кто бы мозгами не двинулся, Люба? Когда пошла эта волна смертей! Помнишь, как я каждое утро... 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (из спальни). Напомни мне! давай, напомни!.. 
ОН. Я тебе еще не все говорил, Люба! И это в начале года было! А в конце? Что мы?.. кроме того, что нам Надька говорит? Успокаивая двух динозавров! «Молодцы, что не привились»! А то, что нам теперь из дому выйти нельзя! А то, что нам! А про купить хоть что-нибудь – я вообще молчу! Мы даже заказать ничего не можем, потому что дочка нам сертификаты левые! И строго-настрого – не раз и не два, чтоб мы носу из дому! Потому что всех уже через телефон проверяют! 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Не говорила она такого! 
ОН. А кто говорил? Я? Нам уже ничего нельзя, Люба! Никуда нельзя! Сын Гриши мне, вспомни! о смерти привитых папы и мамы – а я?.. 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. А что ты? что ты? 
ОН. ...на похороны единственного друга!.. 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Куда? В Украину? 
ОН. А почему, мать твою!.. Сволочи! С**и!.. (Ходит по кухонке). «Властители мира», понимаешь! Выпустили джина из бутылки, а теперь, думают, что оседлают его! Ага! Жди с мешком да с е**шком! Да еще за наш счет, сволочи!..  Если б у нас хоть телевизор остался! Хотя... Нет, права, доча, права! Зачем нам это сраное «окно в мир», когда правды все равно никто не скажет! Музычку послушать?  
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Громче, Саша, громче!.. 
ОН (подскакивает к двери спальни). Чтоб потом уколоться – и на дно колодца?! Так мы и так уже!.. на самом дне! На четвертом этаже! И никогда мы настоящей правды не узнаем, сама говорила! (Ходит по кухонке). «Мы в прозрачном мире живем, мы»! Ага, в прозрачном! (Подходит к окну). В таком прозрачном, что за простым стеклом уже ничего не разглядишь! И вроде все про все знают, и вроде все проверить можно, да? а на деле? Никто и ничего не знает! Что там на с этой заразой и почему! Даже наша ученая Надька! Думают, конечно, что знают! а как же! и все умные такие, а на деле? Что на деле, Люба? Ни хрена! ни хрена! 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Матом, Саша, матом!.. ОН (оборачивается к спальне). Почему сколько темных окон, Люба?! Где люди?! Все праздники запрещены – это понятно. А где люди? Ладно, старики умерли. А год назад, помнишь? Сколько еще окон светилось! Музыка, фейерверки! Праздники позапрещали, а люди? А вот вам – «властителям»! (Вскидывает правую руку, ударяя по ней левой). На весь ваш запрет! Какие во дворе разборки были с реплойдами – с рептилойдами, ладно! Помнишь? Люди еще как-то сопротивлялись! боролись! А сегодня? Лапки кверху? Что? Дверь спальни открывается. 
ОНА останавливается у ванной, прислоняется к двери, складывает руки на груди. 
ОН. Что? (Отступает к окну). 
ОНА. Тебе напомнить. Как я тебя по лестнице. Всего в крови? Как на каждой ступеньке... Если б не Надя... 
ОН (отворачивается к окну). Да на мне, как на собаке... 
ОНА. Ты не увиливай от ответа! Ты!.. 
ОН. О, о, еще один гонит! Посмотри на смертника... 
ОНА. Не увиливай от ответа, сказала! (Отрывается от двери). 
ОН. Какого ответа, Люба? (Оборачивается). Разве ты меня?.. 
ОНА. Всю жизнь с тобой, как на вулкане!.. 
ОН. Да какой из меня вулкан, Люба? Один дым остался... 
ОНА. Хочешь, чтоб я в этом дыму задохнулась? (Подходит). 
ОН. Ну прости ты меня, Люба!! 
ОНА. Да сколько раз на дню прощать? Сколько? Я тебе не мать Тереза! 
ОН. Та еще с**а была... (отворачивается к окну). 
ОНА. Предупреждаю последний раз... 
ОН. Смотри-ка, к нам завернул! Я думал, он! (Оборачивается). Может, это Надька его, а? Типа, сюрприз родителям. Типа, Снегурочка. (Снова поворачивается к окну). К нам, точно! Извини. (Обходит ее, идет к входной двери). 
ОНА. Ты куда? 
ОН. А кто в нашей развалюхе остался, Люба? Я сейчас. (Поворачивает ключ, открывает дверь). 
ОНА. Никуда не выходи! 
ОН. Да я только в пролет загляну! (Выходит, закрывая за собой дверь). 
ОНА. Никуда не выходи, слышишь?! Саша!! (Смотрит на телефон, вздыхает и – заговаривая себя). По улицам метель метет, Свивается, шатается. Мне кто-то руку подает И кто-то улыбается... И кто-то улыбается... Саша! (Идет к двери). Саша!! Дверь открывается. 
ОНА. Что? что? 
ОН. (закрывает за собой дверь, запирает на ключ, оборачивается, потирает руки). Облом, Люба, об-лом. В офис он, что на первом остался. Молодцы ребята, затащили парня к себе вместе с великом! Нет, есть еще нормальные люди, есть! Не стукнул бы кто, что они гуляют. А то налетят эти... рептилойды... Холодрыга какая, а. (Ходит по кухонке). И так курить хочется. И выпить! Да, Люба, выпить, извини! Выпить за здоровье всех наших... 
ОНА. Что с тобой, Саша? 
ОН. ...«властителей мира»! Такую, знаешь... полновесную чарочку! За то, чтоб все эти су... молчу-молчу! «умные и гуманные люди», что ты! – чтоб они лобстером подавились!! Чтоб у них икра через нос и уши!!. Ну куда ты опять, Люба? 
ОНА (идет в спальню). «Айн момент»! 
ОН. Вот слова уже не скажи! Люба!!. (Подходит к столу, смотрит на телефон). Ну хотя бы позвони! Два слова маме! Если б не мама, тебя бы, Надька... Дверь спальни открывается. Входит ОНА с сигаретой в одной руке и с «мерзавчиком» водки в другой. Ставит «мерзавчик» на стол, сигарету – на пробку. Садится на стул, закидывает ногу за ногу. 
ОН. Люба... 
ОНА. С наступающим, Саша. 
ОН. Вот так вот, значит, да? Ладно. (Идет в ванную). 
ОНА. Ты куда? 
ОН. Айн момент, фрау! (Закрывает за собой дверь ванной). 
ОНА. Саша!.. (Оборачивается к телефону на столе). Позвони, доченька, пожалуйста. Папа уже на стенки лезет... Дверь ванной открывается. Входит 
ОН с тремя розами – бледно-желтыми с нежно-розовыми краями – в одной руке, и плиткой шоколада – в другой. 
ОНА. Саша... 
ОН. Твой любимый, бельгийский с апельсиновым... 
ОНА. Откуда?.. 
ОН (кладет плитку на стол, преклоняет колено, вручает розы). С наступающим, Люба. Прошу. 
ОНА (берет розы). Откуда?.. 
ОН. Что? 
ОНА. Розы откуда, спрашиваю? Не отворачивайся, не отворачивайся! 
ОН. Лучше тебе... 
ОНА. А если б тебя арестовали? Если б тебя!.. 
ОН. Да если бы да кабы... 
ОНА. А что бы со мной было – ты подумал? Ты подумал, идиот?.. 
ОН (встает с колен). Опять двадцать! И с этой женщиной, а! Я сорок лет!.. 
ОНА. Не сорок, не сорок!.. 
ОН. Опять подлавливаешь меня, да? Ладно. Сорок четыре. Женились мы в 86-ом, 14 апреля, твой день рождения – 9 августа, Надька родилась в том же 86-ом, 31 декабря. Лена... сегодня бы ей... 22, прости. Прости, Люба! Прости! Да что со мной, а? Идиот, идиот... (Отворачивается к стене). 
ОНА (садится с розами на стул). Если тебя арестуют, молчи! или ты умрешь, я, молчи!.. нет, я не покончу с собой, нет. Я просто умру. 
ОН (оборачивается). Я тебя похороню, Люба – обещал же! Сколько можно?.. 
ОНА. Ты только и делаешь, что обещаешь! Ты и дочь! Откуда розы?.. Саша? 
ОН. Я же не спрашиваю: «откуда «мерзавчик»? Ну сигарету ты у меня спи... 
ОНА. Даже не!.. 
ОН. «Свистанула», я хотел сказать! 
ОНА. Знаю я, что ты хотел сказать! Говори! 
ОН. Люба... 
ОНА. Или я сейчас же эти розы!.. (Встает). 
ОН. Даже не понюхаешь? 
ОНА. Я еще в ванне! Все понять не могла – откуда запах? 
ОН. Твои любимые, Люба... 
ОНА. Говори, Саша! 
ОН. Люба... 
ОНА. Саша! 
ОН. Ладно! Только ты сядь, пожалуйста. Садись! Иначе – я ни слова... 
ОНА садится на стул. 
ОН. Вчера, когда ты после обеда... 
ОНА. Вот знала я, знала! нельзя после обеда... 
ОН. Почему? В нашем возрасте – соснуть... 
ОНА. На базу поперся, да? 
ОН. Ну что за выражения, Люба!.. 
ОНА. На базу? 
ОН. А сколько до нее идти? Я ж не по улице – я ж задворками, один забор впереди! Сколько раз я через него! Не сердись ты, Люба, ну не отворачивайся ты от меня! База ж на отшибе! Ну хоть одно чудо должно было случиться или нет? И оно случилось! Видишь – случилось! 
ОНА. Хочешь в гроб меня... (отворачивается). 
ОН. Парень оказался приличным, не местный, наверно. То есть, где черный ход с базы – не знал да и мыслей, может, у него таких не было, чтоб с чужими деньгами. Как у того мерзавца, что с моими деньгами – через черный!.. 
ОНА. Что? (Оборачивается). Что ты сказал? 
ОН. Ничего. 
ОНА. А когда ты?.. 
ОН. А я не говорил? 
ОНА. Ну давай, давай, вгоняй меня в гроб, давай!.. 
ОН. Всего один раз, Люба! 
ОНА. Давай, давай!.. 
ОН. Это на той неделе было, когда мы пенсии получили. Надька позвонила, что опять не приедет, помнишь? Ты заснула, я взял карточку... 
ОНА. Молодец, мо-ло-дец... 
ОН. А что нам второй день не жрамши спать ложиться? Я вам не Плисецкая! У меня – вот! (показывает) – брюки уж на честном слове, а не на подтяжках! Не сердись ты на меня, Люба! ну не порти праздник! сколько у нас их осталось, ну пожалуйста! 
ОНА. Я знала, я чувствовала... 
ОН. Ты всегда и все чувствуешь! Всего один раз, Люба! Я же только мусор выношу, ты же знаешь! Только мусор... Ну не грызи ты меня. Пожалуйста. 
ОНА смотрит на розы. 
ОН. Можно? 
ОНА. Мусор вынести? Выноси! 
ОН. Да какой мусор, Люба! Выпить... можно? А то я... как цуцик уже... такая холодрыга. Я тебе плед принесу. 
ОНА. Не надо. 
ОН. Не сердись ты на меня, Люба! Я же о тебе... 
ОНА. Обо мне? Ах, ты обо мне, вот как... 
ОН. О тебе. А ты обо мне. Можно? (Кивает на «мерзавчик»). 
ОНА. Ну если ты «обо мне», то можно... (ОН берет сигарету, сует за ухо, откупоривает «мерзавчик»). И мне плесни. 
ОН. Водки? 
ОНА. Ну шампанского нам пока... 
ОН. Так еще вечер, Люба! Приедет доча, вот увидишь, и мы с тобой – ой-ей-ей как!.. В бокалы? 
ОНА. За рюмками я не пойду. 
ОН. Понял! Тебе глоток (наливает)... 
ОНА. А себе... «полновесную чарочку». 
ОН (смотрит на нее). Ну ты знаешь, за что я тебя люблю, да? (Опрокидывает «мерзавчик» в бокал). 
ОНА. Как же, как же... 
ОН. Ну за то, что врун, болтун, хохотун, и тебе со мной никогда не было скучно – это понятно. Больно – да, страшно – да, это я про два года тюрь... 
ОНА. Саша... 
ОН. Извини. Но скучно – никогда, да? Признавайся, женщина! Никогда! А я тебя – за другое. 
ОНА. За другое? 
ОН. Нет, скучно мне с тобой тоже никогда... 
ОНА. За какое «другое»? 
ОН. А за то, что ты – судьба моя, Люба. За то, что встретив тебя, я понял, что уже никакого выбора у меня больше никогда не будет. Что бы там не стряслось и кто бы там в жизни не встретился. 
ОНА. Ах, вот оно как... 
ОН. Не сразу понял, конечно... 
ОНА. Ну кто бы сомневался... 
ОН. Но хорошо, что понял. 
ОНА. Ах, значит, все-таки... 
ОН. И за такую судьбу – только спасибо сказать. Жизни или Богу – это тебе лучше знать. (Берет два бокала, преклоняет колено). Прошу. (Протягивает бокал). С наступающим, судьба по имени Любовь. Прошу. 
ОНА (берет бокал). Врун, болтун и... 
ОН. Хохотун. С наступающим, Люба. 
ОНА. Нет, Саша, сейчас мы выпьем за нашу дочь. Чтоб... 
ОН. Чтоб здорова была! 
ОНА. Чтоб здорова была. Чокаются, выпивают. 
ОН. Мм, сказка!.. Закусить? (Кивает на шоколад). 
ОНА. Не хочу. 
ОН. Люба... 
ОНА. Не хочу! 
ОН. Давай, я розы... (встает). 
ОНА. Я сама. (Встает). А ты... покури пока. 
ОН. Здесь? 
ОНА. Выгонять за дверь судьбу по имени Александр да еще в новогодний вечер... (Идет в спальню). 
ОН. Благодарю, сударыня! Вы милостливейшая из всех женщин на земле! (Закуривает, приоткрывает окно, подходит к телефону). Ты позвонишь, засранка, или нет? Мы же без куска хлеба сидим. У тебя совести хоть на донышке? Хотя... совесть – она либо есть, либо ее нет. (Подходит к окну). С наступающим, живые! О, а вы-то откуда, воробушки? (Оборачивается). Из спальни выходит ОНА с розами в вазе, входит в ванную. 
ОН (оборачивается к телефону). Это не у тебя праздник, Надин, а у папы с мамой. Твоей заслуги в том... 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС из ванной. Кухню не застуди! 
ОН. Айн момент, Люба! (Оборачивается к окну, затягивается, выдыхает). Хлебушка нет, извините. Вот приедет доча, покормлю вас, как всегда. От себя оторву, вы же меня... (Снова – телефону). Хочешь, чтоб мама – опять? Теперь-то ее ни в одну психушку... 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС из ванной. Позвонила? 
ОН. Нет! 
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС из ванной. А с кем ты говоришь? 
ОН. С самим собой, Люба! «С кем протекли его боренья – с самим собой, с самим собой»... Дверь ванной открывается. Входит 
ОНА с розами в вазе. 
ОН. Сейчас, сейчас... (Затягивается последний раз, выдыхает дым в приоткрытое окно, тушит сигарету в пепельницу, закрывает окно). Все-все-все! (Берет пепельницу, вытряхивает в мусорное ведро). 
ОНА. Я долго ждать буду? 
ОН. Сейчас, сейчас... (Освобождает место на столе, смотрит, как ОНА ставит вазу с розами). Какая красота, а! 
ОНА. Обещай мне, Саша, что больше ты никогда из дому (подходит к нему), не предупредив меня... 
ОН. Клянусь! (Становится на колени). Но! 9-го августа... 
ОНА. Саша!.. 
ОН. Клянусь, милая, что до 9-го августа – ни шагу без твоего ведома! (Садит ее на стул, обнимает за ноги, кладет голову на колени). Клятвенно клянусь! 
ОНА прикладывает руку к его лбу. 
ОН. Если горячий, то от любви. 
ОНА. Холодный. 
ОН. Значит, здоров. Слышишь? (Оборачивается к окну). Чирикают, а! Одиннадцатый час, а они! Уже не то, что люди – птицы, екнулись, Люба. В каком мире живем, а! (Встает с колен, подходит к окну). Как его звали?.. Ну художника этого? 
ОНА. Какого? 
ОН. Французского, что в конце жизни только воробьев рисовал? Ну ты же мне сама говорила!.. Люба?.. 
ОНА. Не помню. 
ОН. Вот почему он только воробьев рисовал, а? А потому что понял, что они все – разные! Что нет двух одинаковых воробьев! И я, каждый день наблюдая, на все сто согласен! Каждый воробей – вот как эти снежинки – отличаются один от другого! Как и все люди! Как и мы с тобой. Таких, как мы с тобой, Люба – больше никогда не будет. Как не будет всех этих умерших стариков! Не будет больше таких людей! Никогда! Знаешь, когда я это в первый раз понял? Когда бабушку хоронил! Когда комок мокрой глины на ее гроб бросил! Целый мир ушел, Люба – вот что я тогда понял! И никто уже никому не расскажет – ни как бабушка с подругой еврейскую девочку четыре года прятали, ни как она пленных русских солдат хлебом из подола кормила, и за ней потом эссэсовцы с овчарками по подворотням! Ну бабушка-то свой старый город, как свои пять пальцев! А дома ее четверо детей ждали! Плюс еврейская девочка! Это только то, что я знаю! А чего я не знаю – уже никто не узнает! Никто и никогда! Как это можно не понимать? Как это? Почему люди так изменились, а, Люба? Зараза эта их так изменила или что? Или это уже было в них и только ждало своего часа? И вырвалось! и как вырвалось! Как можно взять деньги у старика и не принести ему хлеба? Обворовать его! Не водки я просил, Люба – хлеба! Что с этим парнем не так? И вроде интеллигентый, в меховой куртке, у него, наверно, папа-мама есть. Зачем ему мои последние на хлеб? Зачем ему – через черный ход? В апокалипсическом мире живем, Люба, я говорил тебе... 
ОНА. Хватит! (Встает). Я не желаю! Я хочу жить!.. 
ОН. Люба... 
ОНА. Я хочу!.. любить тебя и дочь! Я хочу!.. проснуться утром и... выпить чашечку кофе! 
ОН. Вот! эта твоя чашечка, Люба – и есть палка в апокалипсическое колесо! 
ОНА. Заткнись! 
ОН. Прости. Что-что, а кофе у нас есть. На два дня – но есть. Если хочешь – сварганю тебе чашечку. Прямо сейчас! 
ОНА. Не хочу! 
ОН. Тогда шоколадки съешь. Пожалуйста. И сядь, прошу тебя. Успокойся, пожалуйста. (Усаживает ее на стул, разрывает обертку плитки, отламывает кусочек, протягивает). 
ОНА. Сам тоже съешь! (Берет кусочек шоколада, отправляет в рот). 
ОН. Конечно, с удовольствием! (Отламывает кусочек, отправляет в рот)... Мм, как вкусно. Вкусно? 
ОНА. Вкусно. 
ОН. Мандаринчика бы сейчас. А лучше б – яблочка. Чтоб, прям, с дерева... Если б мы дачу, Люба... 
ОНА. Опять начинаешь? 
ОН (встает). Лес бы прокормил, Люба! А камин норвежский! А речка в двух шагах от дома! 
ОНА. А зимой? 
ОН. А что зимой, Люба? Соленья, варенья, я бы картошку посадил – до самых окон! 
ОНА. А рожь – ты бы тоже посеял? «До самых окон». Пять километров до магазина! С нашими фальшивыми сертификатами нас... 
ОН. А сколько мы за дачу нашу?.. 
ОНА. Дочери хватило! И на квартиру и... на лечение... (Берет со стола телефон, включает). А вот если... 
ОН. А вот если эти с**и еще с антидотом замутят... 
ОНА. Прекрати! 
ОН. ... никаких денег не хватит. Сначала – вирус, потом – вакцина, а она – бац! смерте-ельна! и не только для привившихся стариков! И нате вам – антидот! Хочешь жить, идиот – покупай антидот! По немеряной цене! Влезай в ипотеку! Прошу! – врата ада открыты! 
ОНА. Почему все время занято? 
ОН. Здоровье, Люба – это тебе не квартиру купить, не машину! За здоровье люди последнее отдадут! Вот теперь и будете, «человеки», всю жизнь на нас, «властителей», горбатиться! Сволочи, сво-ло-чи! 
ОНА. Громче, Саша, громче! (Бросает телефон на стол). 
ОН. Как они нас, а! захомутали, Люба! А мы, дураки, еще в 21-ом, помнишь? – «скоро все это кончится, скоро вся эта зараза»! А вон оно как все кончается-не кончается! И если бы только смертями стариков! Так сократить население, а! И войны никакой не надо – что ты! И все пенсии – себе в карман! Молодцы – ну что сказать! Нобелевскую им – в зубы!.. 
ОНА. Ты еще окно открой!.. 
ОН. А в новом-то году – что будет, а, Люба? Настоящая зараза только сейчас и разворачивается, я говорил тебе! Тебе и Надьке! Еще летом, когда вы у меня компьютер отобрали!.. 
ОНА. Ну ты же у нас спец, конечно! Ты же у нас во всех этих заговорах!.. 
ОН. Да нет никаких заговоров, Люба! Cколько тебе повторять? Есть банда зажравшихся идиотов, у которых, кстати, ничего не выйдет! Ни-че-го! Думают, они самые умные! Как же! Да они перегрызутся прежде, чем мы все дуба дадим!.. 
Звук пришедшей эсэмэски. ОН ее услышал, ОНА – нет. 
ОН. Открыли, ящик Пандоры, понимаешь!.. (Подходит к столу, берет телефон). 
ОНА. Что?.. Это Надин?.. Саша? 
ОН включает телефон, читает эсэмэску. Надин, Саша? 
ОН. Да какая!.. Опять эти... скидки дурацкие. (Поднимает голову к окну, скрипит зубами, стонет). 
ОНА. Что с тобой? 
ОН. Со мной... все хо-ро-шо. 
ОНА. Позвони ей, Саша. 
ОН. А чего ей звонить? Чего ей?.. 
ОНА. Позвони, слышишь? Сейчас же! 
ОН. Она в шоколаде, поверь мне! (Стирает эсэмэску, делает вид, что включает телефон, подносит к уху). Да-а... не найти нашей доче настоящего мужика, ой... 
ОНА. Не говори так! Так не говори!.. 
ОН. Сорок лет!.. 
ОНА. Не сорок, не сорок!.. 
ОН. Ну 36! Что ты к словам придираешься? 
ОНА. Какие «настоящие»? Где они – настоящие мужчины? 
ОН. А женщины? 
ОНА. Саша!.. 
ОН. Не дождаться нам внуков, Люба, ой, не дождаться... 
ОНА. Не каркай! не каркай! Была бы Надин здорова, а там... 
ОН. А что с ней сделается?.. 
ОНА. Хватит! Ну что? что, Саша? 
ОН. А «что-что-что»! Занято! (Возвращается к столу, кладет телефон в тарелку, идет в спальню). 
ОНА. Ты куда? 
ОН. За минералкой! (Выходит в спальню). 
ОНА (берет телефон с тарелки, смотрит на экран). Сейчас же позвони отцу, тварь неблагодарная! Или что там у тебя вместо сердца?.. 
ОН возвращается с бутылкой минеральной и пледом через руку. Подходит к столу, наливает в бокал минералку. 
ОН. Тебе? 
ОНА. Не хочу. Что с ней не так, а, Саша? 
ОН. Да что с ней «не так», с врачихой, которая?.. 
ОНА. Не с «врачихой», Саша, не «с врачихой»! (Бросает телефон на стол). ОН. Ну не приедет сегодня – завтра приедет! Первый раз, что ли? 
ОНА. Ах, завтра! Вот что она... 
ОН. Может... причина какая «уважительная». 
ОНА. Какая-какая?.. 
ОН. Может... она себе... 
ОНА. Что себе? 
ОН. Настоящего мужика нашла! На новогодний вечер. Настоящего Деда Мороза. Да не бросит она папу с мамой, Люба! Не так воспитана. Хотя... какое там! «воспитание», «обучение». Вспомни школу, Люба. Коту под хвост им это наше!.. 
ОНА. Что ты скрываешь от меня? 
ОН. Мужик – это тебе не с подругами потрындеть! Но за подарком она точно прискачет! Никогда такого не было, что Надька под новогоднюю елочку не заглянула! 
ОНА. Вспомнил! Когда это было... 
ОН. Всегда! (Пьет из бокала). Да-а. «Славно выпить водочки граммов этак сто. Можно минералочки, но... уже не то». Не то, Люба, не то. 
ОНА. Не то, Саша, не то. 
ОН. Слышишь?.. 
ОНА. Что? 
ОН. Музычку, слышишь? (Подходит с пледом к окну). Это из соседнего дома. Окно открыли, ты смотри... совсем страх потеряли. Это из дурацкой той (оборачивается), новогодней, помнишь? «Щас шампанского оформим, будем с вами наравне». (Поет). «Жда-ать у-уже недолго, ско-оро будет елка»... 
ОНА. Саша... 
ОН. Что? 
ОНА. Тебе медведь на ухо наступил. 
ОН. Что да, то да. (Подходит к ней с пледом, придвигает стул, садится рядом, накрывает ее и себя пледом, берет ее за руки). Как ледышки, а. 
ОНА. А у самого? 
ОН. А «у самого» – сердце горячее. 
ОНА. Кто бы говорил. 
ОН. Хочешь еще шоколадки? Ну, пожалуйста... 
ОНА. Не хочу. 
ОН. Может, кофе сварганить?.. Что?.. Что ты так на меня, Люба? Да ничего с нашей дочей, поверь мне... 
ОНА. Хорошо, что ты у меня есть, Саша... 
ОН. Это хорошо, что у меня есть ты, Люба. Что бы я без тебя... 
ОНА. Врун, болтун и... 
ОН. Ну хохотуна из меня сегодня не получилось, прости. Хотя... ой, Любаша, «нам ли быть в печали»? 
ОНА. Никуда больше не выходи. 
ОН. Что ты. Только мусор выбросить. Да и какой у нас... А завтра начну буржуйку варганить. 
ОНА. Правильно. Этот дом только и остается, что развалить. 
ОН. Да не могу я без дела, ты же знаешь. Послушай, у нас еще два яйца в холодильнике. Может, я тебе яичницу?.. 
ОНА. Не хочу. Себе сделай, вон как живот урчит, весь день ничего... 
ОН. Да не могу жрать эти яйца! Я мяса хочу, Люба, мя-са. 
ОНА. Мясожор. 
ОН. Ну что за выражения, Люба. Согрелась, милая? Да все будет хорошо, Любаша... 
ОНА. Никакая я не «Любаша». Может, еще и не отключат нас. 
ОН. А кто им эти штрафы?.. 
ОНА. Замолчи! 
ОН. А может, и не отключат. Мало ли что им в голову стрельнет, этим... молчу-молчу! «Гум-манистам», я хотел сказать. 
ОНА. Знаю я, что ты хотел сказать. 
ОН. А сейчас... знаешь что?.. давай... 
ОНА. Что «давай»? 
ОН. Стихи почитай. Только не про зиму, не про метель... 
ОНА. Ты же не любишь, как я... 
ОН. Очень люблю! 
ОНА. Не ври! 
ОН. Только не про зиму и метель! и так уже... Пожалуйста, Люба. Я тебя очень прошу. Еще один подарочек для неудавшегося хохотуна... 
ОНА. Не рассуждай, не хлопочи, 
Безумство ищет, глупость судит;  
Дневные раны сном лечи, 
А завтра быть чему, то будет. 
Живя, умей все пережить: 
Печаль, и радость, и тревогу. 
Чего желать? О чем тужить? 
День пережит – и слава Богу. 
ОН. Молодец! Блеск! «Дневные раны сном лечи»... «день пережит – и слава богу». Блеск! 
ОНА. Еще не пережит, Саша. 
ОН. Так еще... 
ОНА. Кто написал? Автор кто? 
ОН. Ну кто-кто... кто? Умный человек, дураку понятно... Ну, наконец-то, ты улыбнулась, Люба. Почитай еще. Пожалуйста. Вот такое же умное. 
ОНА. Для дураков? 
ОН. Люба!.. 
ОНА. Дай подумать. А потом ты пойдешь и измеришь температуру, обещай.

ОН. Да лоб у меня холодный, как у... 
ОНА. Саша!.. 
ОН. Ладно, ладно... Откуда-то снизу доносятся удары в дверь и мужские голоса. ОН и ОНА оглядываются на входную дверь. ОН прикладывает палец к губам, поднимается, подходит к окну. 
ОНА (шепотом). Что, Саша? 
ОН. Воронок, Люба. О, еще один... Стукнула какая-то с**а. Прям, целым отрядом к нам... Теперь этих с офиса... (Идет к двери). 
ОНА. Не выходи. 
ОН подходит к входной двери, смотрит в глазок. Поворачивает ключ в двери. 
ОНА (шепотом). Пожалуйста, Саша. 
ОН оборачивается, прикладывает палец к губам, открывает дверь, выглядывает. 
ОНА. Дождались... (Сжимает голову). 
ОН выходит на лестничную площадку и сразу же возвращается, запирает дверь, выключает свет, идет к окну. Возвращается на стул. 
ОНА. Заснуть... заснуть и видеть сны... «Леноре снится страшный сон, Леноре ничего не снится»… 
ОН. Да, сегодня нам... 
ОНА. Тихо! (Оборачивается к двери). Слышишь? 
ОН поворачивается к двери, встает. 
ОНА. Поднимаются? Туши свечу. 
ОН оборачивается и задувает свечу. 
ОНА. Ключ вытащи. 
ОН на цыпочках подходит к двери, вытаскивает ключ. 
ОНА. Иди сюда. Поднимаются? 
ОН (подходит к стулу). Хорошо, что доча... 
ОНА встает, затыкает ему рот ладонью, сажает на стул, садится рядом, накрывает себя и его пледом. 
ОН. Люба... 
ОНА. Молчи.
Чуть слышно доносится «дурацкая» новогодняя песенка.
В дверь стучат.