«Пенза – моя вдохновительница»

Кому из любителей российской истории и культуры неизвестно имя Дениса Васильевича Давыдова – прославленного героя Отечественной войны 1812 года, эпатажного гусара, блестящего поэта и прозаика, на редкость щедро одаренного человека, еще в детстве отмеченного великим Суворовым? Поэты воспевали его в стихах, художники – на живописных полотнах. Он дружил с Пушкиным. Им восхищался Лев Толстой. Портрет «Дениса-храбреца» украшал кабинет Вальтера Скотта, писавшего, что «его имя останется в веках на самых блестящих и вместе с тем горестных страницах русской истории…».
В письме к Н. М. Языкову Денис Давыдов признавался: «Пенза – моя вдохновительница. Холм, на коем лежит этот город, есть мой Парнас с давнего времени; здесь я опять принялся за поэзию».
Что же связывало знаменитого генерала с губернской Пензой? Одни считают – «большое чувство». Другие – погоня за поэтическим вдохновением. А писатель Геннадий Серебряков, автор романа «Денис Давыдов», убежден: «три года великой беды и великого, ни с чем не сравнимого счастья». Но главное – великолепный цикл лирических стихов, которыми поэт-партизан не только увековечил имя пензенской красавицы Евгении Золотаревой, но и несказанно обогатил всю русскую литературу!

В Верхней Мазе

В конце 1820-х – начале 1830-х годов, устав от битв и «службы царской», Денис Васильевич вместе с многочисленным своим семейством (женой и сыновьями) поселился в имении Верхняя Маза Симбирской губернии (ныне Ульяновская область – прим. авт.) – в «деревне степной и удаленной от всего мыслящего». По праздникам наезжали соседи, и бравый гусар часами слушал их болтовню о «посевах сахарной свекловицы», «выгодности разведения мериносов» и «немудреные деревенские сплетни». В будние дни спасала работа над военной прозой, псовая охота, переписка с друзьями (А. С. Пушкиным, П. А. Вяземским, В. А. Жуковским), поездки в Москву, Петербург, Саратов, Пензу...

«Был на ярмарке в Пензе»

В июле 1832 года Денис Васильевич сообщал князю Петру Андреевичу Вяземскому: «...был на ярмарке в Пензе. Ты знаешь, что…  для меня ярмарка и трактиры – верх блаженства».
Губернская Пенза в ту пору и впрямь славилась шумными, веселыми, разгульными ярмарками. Петропавловская (с 16 июня по 1 июля), Никольская (с 1 по 15 декабря), Семиковская (на 7-й неделе после Пасхи)… Они приурочивались к большим религиозным праздникам. Чем здесь только не торговали! Шелковыми, полушелковыми, шерстяными и льняными тканями; железными и галантерейными изделиями; москательными и бакалейными товарами; фарфоровой, деревянной и стеклянной посудой… Продавали хлеб, рыбу, домашний скот. Из «заморских» деликатесов привозили чай, кофе, вина, миндаль…
Покупать приходилось лишь поутру: в остальное время дня ярмарка была местом всеобщих увеселений и свиданий. Меж лавками, лабазами, торговыми рядами в поисках новых знакомств и симпатий прогуливались разряженные девицы и услужливые кавалеры. Разноцветные вывески, звонкие песни, частушки, отовсюду звучащий смех – все создавало атмосферу праздника. Здесь устраивались балаганы, карусели, качели. Приезжал цирк. В ярких и блестящих костюмах, сопровождаемые толпой зевак, артисты с дрессированными обезьянками и собачками, исполнявшими танец, триумфально шествовали на площадь. И шла потеха!..

«Здесь ежедневные балы…»

Здание Дворянского собрания в Пензе

В другом письме к Петру Андреевичу из Пензы Денис Васильевич сообщал: «Здесь ежедневные балы, гастрономические обеды, вечера, катанья, благородные спектакли и концерты…» По свидетельству мемуариста, размах их был столь велик, что «подобного веселья… сроду Питер не видал». «На балы приглашались к семи часам» и открывались они «обыкновенно польским, затем следовал неизбежный экосез. Потом начинались кадрили с меном, вальс, матрадур, вальс-козак, галоп. Иногда танцевали мазурку. Оканчивалось всё веселым котильоном, и потом переходили к ужину», после чего шел «гроссфатер» и «резвостям и беготне конца не было»: за первой парой «танцевавшие весело мчались через все открытые комнаты, не ограничивая себя одною большою залою»...
Вообще, «образ жизни пензенских дворян имел великое сходство с тем, который вели тогда столичные дворяне. Городским забавам, сюрпризам, домашним спектаклям, маскарадам конца не было»!

«Вошла – как Психея»

В 1832 году на святочной неделе живший в Пензе соратник Дениса Давыдова по Отечественной войне 1812 года – добрый и образованный Дмитрий Алексеевич Бекетов – представил знаменитого певца-гусара своей 22-летней племяннице. Евгения Дмитриевна Золотарёва принадлежала к старинным дворянским родам губернии, состояла в дальнем родстве с А. С. Пушкиным, а впоследствии доводилась троюродной бабушкой А. А. Блоку. Барышня была образованная: окончила пансион, прекрасно музицировала, знала наизусть всего «Евгения Онегина»! От дяди Д. А. Бекетова была наслышана о ратных подвигах Дениса-храбреца и даже зачитывалась его поэтическими опусами.
Поначалу их отношения напоминали невинный флирт.

Зала в Дворянском собрании, где Д. Давыдов танцевал на балу с Е. Золотарёвой

Вошла – как Психея, томна и стыдлива,
Как юная Пери, стройна и красива…
И шепот восторга бежит по устам,
И крестятся ведьмы, и тошно чертям! –

– написал ироничный Денис Давыдов в декабре 1833 года при появлении очаровательной Eugenie на бале в Дворянском собрании. А в письме к П. А. Вяземскому полушутя пояснил: «…как я, подобно тебе, не могу быть без юбки-вдохновительницы, то избрал для себя бывший твой предмет Золотареву и, подобно тебе, веду ее к бессмертию». Однако вскоре поэт осознал, что в ней «природа, не искусство, // Ум обольстительный с душевной простотой… // И в каждом слове мысль, и в каждом взоре чувство!». Он шлёт Евгении новинки литературы: роман Дюма, повесть Пушкина «Метель» – и ноты популярных в столицах романсов. Их встречи–расставанья обретают для него все больший смысл:

Уходишь ты – и за тобою вслед 
Стремится мысль, душа несется,
И стынет кровь, и жизни нет!..
Но только что во мне твой шорох отзовется,
Я жизни чувствую прилив, я вижу свет,
И возвращается душа, и сердце бьется!

«Я Вас люблю»

«… Я теперь в восторге поэтическом, – писал Денис Давыдов своему другу, князю П. А. Вяземскому. – Без шуток, от меня так и брызжет стихами… З-ва как будто прорвала заглохший источник… Я, право, думал, что век сердце не встрепенется и ни один стих из души не вырвется. З-ва все поставила вверх дном: и сердце забилось, и стихи явились, и теперь даже текут ручьи любви…»
Переполнявшим душу вдохновением «певец-гусар» делился и с А. С. Пушкиным: «Знаешь ли, что струны сердца моего опять прозвучали. На днях я написал много стихов, так и брызгало ими. Я, право, думал, что рассудок во мне так разжирел, что вытеснил последнюю поэзию; не тут-то было, встрепенулась небесная…»

Портрет Евгении Золотарёвой до наших дней не сохранился

За три года упоительного восторга, счастья и любви Денис Давыдов посвятил Евгении Золотарёвой целый цикл из 18 «пиес», каждую из которых можно отнести к лучшим образцам русской любовной лирики. Среди них «Романс», «После разлуки», «Я Вас люблю»:

Я Вас люблю так, как любить Вас должно:
Наперекор судьбы и сплетен городских,
Наперекор, быть может, Вас самих,
Томящих жизнь мою жестоко и безбожно.
Я Вас люблю не оттого, что Вы 
Прекрасней всех, что стан Ваш негой дышит,
Уста роскошствуют и взор Востоком пышет,
Что Вы – поэзия от ног до головы!
Я Вас люблю без страха, опасенья
Ни неба, ни земли, ни Пензы, ни Москвы, –
Я мог бы Вас любить глухим, лишенным зренья…
Я Вас люблю затем, что это – Вы!

«Меринос собакой стал»

О любви знаменитого гусара и юной красавицы судачила вся Пенза. Меж тем роман их близился к печальной развязке. В 1835 году у Дениса Давыдова и его жены родилась дочь Юлия. А в 1836-м Иван Васильевич Сабуров, помещик, литератор, агроном, занимавшийся разведением элитной породы овец (тоже, кстати, влюбленный в Золотареву), под псевдонимом Мурзы Чета опубликовал язвительное сочинение «Четыре роберта жизни», где «не пощадил…пензенских жителей обоего пола», в том числе и влюбленного «партизана-подагрика», в котором все без труда узнали Дениса Давыдова. В Пензе поднялась «ужасная суматоха». Боясь скомпрометировать Евгению, взбешенный Давыдов ответил лишь «раскаленной эпиграммой»:

Меринос собакой стал – 
Он нахальствует не к роже,
Он сейчас народ прохожий
Затолкал и забодал.
Сторож, что ж ты оплошал?
Подойди к барану прямо,
Подцепи его на крюк
И прижги ему курдюк
Раскаленной эпиграммой!

А Евгения Золотарева дала согласие на брак с отставным офицером, участником Отечественной войны 1812 года Василием Осиповичем Мацневым.

«Но каплет кровь ещё из раны»

Уехав в Москву, Денис Давыдов сетовал в письме к Петру Вяземскому: «Итак, я оставил степи мои надолго… Однако не могу не обратить и мысли, и взгляды мои туда, где провел я столько дней счастливых и где осталась вся моя поэзия!». А жене как бы между прочим сообщал: «Был у Золотаревых. Eugenie, кажется, замуж идет за какого-то Мацнева, помещика орловского и пензенского…».
Пронзительно-щемящим чувством веет от стихотворения «Выздоровление» – последнем в цикле, вызванном головокружительным романом с пензенской красавицей:

Прошла борьба моих страстей,
Болезнь души моей мятежной...
Исчезло все! – Покой желанный
У изголовия сидит…
Но каплет кровь еще из раны, 
И грудь усталая и ноет, и болит.

С тех пор из-под острого пера Дениса Давыдова не вышло ни одной поэтической строки. А через три года, в апреле 1839–го, его не стало. Чудом избежав смерти в десятках сражений, певец-гусар тихо умер от апоплексического удара на 55–м году жизни...

Увековечили

Бюст Д. В. Давыдова в Пензе (скульптор В. Г. Курдов)

19 мая 1984 года в Пензе, на улице Кирова, торжественно был открыт бронзовый бюст Дениса Давыдова. На четырехгранном постаменте из розового гранита курсивом выполнена надпись: «Пенза –моя вдохновительница». Это был уже пятый памятник знаменитому генералу в России и единственный, увековечивший его не в военном мундире, а в гражданской одежде. Через несколько лет территория, на которой располагалась скульптура, была передана Троицкому женскому монастырю и обнесена глухой стеной. По иронии судьбы певцу-гусару, поклоннику женской красоты Денису Давыдову пришлось три года провести в святой обители! В 2002–м по настоянию монахинь памятник был перенесен на улицу Московскую, в сквер возле дома № 72, где он зиждется и поныне.
Автор поясного портрета – заслуженный художник РФ, пензенский скульптор Владимир Георгиевич Курдов. А инициатор его создания – второй секретарь Пензенского обкома КПСС в 1961–1986 годах Георг Васильевич Мясников, в день его открытия записавший в дневнике: «Денис великолепен… с грустью в глазах от пережитой любви в Пензе…»

Художник: Д. Доу.