Дерзкий пловец в обморочных водах неземного

120 лет назад, 7 мая 1903 года родился Николай Алексеевич Заболоцкий, русский советский поэт, переводчик. Член Союза писателей СССР. Репрессирован в 1938 году. Реабилитирован посмертно в 1963 г.

«Худые, лысые мужья сидят, как выстрел из ружья»…

Тихие жалостливые, седые пенсионеры... Умолкающий осенний день в тихие минуты объятий экстаза «немощного заката». Иль «тихий час» увертюры сокровенной летней ночи… Это вот состояние некичливости, суховатости, что ли. Блёклости — до сдержанности. Притом с явственным чувством приоритета ума и знаний, образованности — до энциклопедичности.
Избегавший трескучести, он смирен и скромен. И вовсе не боится быть незамеченным. Не боится жертвовать аристотелевским аффектом греха и беспричинного веселья — ради истины. 
Меньше крика — больше правды: так можно было бы охарактеризовать концепцию философии его гротескной тишины — без военизированной бушующей меди и взрывов пиротехники. Тому порукой — долгие годы под «лагерным конвоем». Лишь отточившие глубину и яркость с виду отнюдь не ярких, но главных человеческих ценностей: преданность, любовь, свобода, жизнь…

Согласен, впечатление на публику Заболоцкий производил неоднозначное:

• Косноязычие. Да, немного есть, не всмотревшись пристально.
• Старомодность. Можно обнаружить подобное: не вчитавшись.
• Однообразие. Да, опять-таки мнемоника с кондачка, без вдумчивого анализа. 

Его творчество даёт три простых, но острых ответа предыдущим тезисам:

• Хлеб — утоляет голод. Пирожные — не накормят. 
• Мишура — сделана из «картонного» маргарина. Жизнь из мишуры — картонна априори.
• Русский язык Заболоцкого — этика, этика и ещё раз этика.  

Отсюда, из нескончаемых экзерсисов мышления, упражнений, тренировки разума — идут тотальные противопоставления природе вещей, миру природы, «неотделимого» влечения зла к добру, и наоборот. Где психическое неотделимо от физического. Где тайна бездонного людского терпения постигается чрез тайну животных. Чей трепетный «лесной» континуум — не что иное, как предтеча сотворения собственно человеческой духовности. Ведь у коня есть лицо. А у зверей — тоже имеется душа.   

Вкратце пробежимся по глобальным вопросам, ставящимся поэтом. Некая мини-лексикография по Заболоцкому. (Чуть наукообразно, но тем не менее…)

1. Проблемы красоты. Внешней и внутренней. Тут — сама контроверза даёт, вроде бы, ответ. Опоясанный отражением лирики слов.  
2. Мысль — и безмыслие. (Через «З») Бессмыслие пустоты. Экзистенциальная величина грёз о важном, бесконечном. Декартовская интуиция бессознательного.
3. Для чего дано сердце? Ответ: дабы отдать его при случае ближнему, если тот нуждается в этом. Парадигма «веяния духа». В обнимку с детьми и ангелами, поющими на свирелях греческих богов. 
4. Чёткий и чуткий метафоризм словесных фиоритур. Графика архитепичной предметности. Вплоть до физиологического ощущения тяжести фраз: «кусок влаги», «косматый лебедь каменного века», «соски сирени».
5. Нарратив отсутствия покоя в нашем дольном мире в частности. И — в галактическом пространстве вообще. С галлюцинациями неизбывной тоски. 
6. Неволит читателя испытать нереальность поэзии: «обман с мечтами пополам», «её глаза — как два обмана»…

При всём том заблуждается зритель целенаправленно. Чтобы, пройдя опыт этих «играющих громами» обманов, найти верный, выверенный путь в своей дальнейшей жизни. Понять роль неразличимых на первый взгляд секретных знаков — «отзвуков». Вписанных литыми жерновами русской истории в евангелие судьбы многострадальной родины.