«Не мудрствуя лукаво…» Часть II

Алла НОВИКОВА-СТРОГАНОВА 06 июня 2023 636

(к 120-летию Е.А. Благининой)

Благининское творчество пробуждает глубоко личные, дорогие воспоминания. Моя мама Нина Михайловна Новикова ровно на двадцать пять лет была моложе Благининой, а ушла из жизни в тот же год, что и знаменитая поэтесса.

Моя мама (слева) с подругой. Середина 1950-х годов

Детство мама провела в тех же краях, где родилась Елена Александровна и где прошли её ранние годы, – в Свердловском районе Орловской области.

Дом с мемориальной доской в селе Яковлево

Позже мама и меня возила по этим местам. Иногда я проводила здесь летние каникулы. Деревни Гостиново, Давыдово, Яковлево, Хотетово, Еропкино, Плоты, село Никольское с церковью святого Николая Чудотворца («Никола», как называли деревенские, был престольным праздником во всей округе) – все они расположились так близко друг к дружке, что легко можно было обходить их пешком.

Над рожью, дождиком примятой,
Стоит денёк почти сквозной.
Орловский ветер пахнет мятой,
Полынью, мёдом, тишиной.
Иду стеной высокой хлеба,
Иду, иду да постою,
Любуясь, как упало небо
В наполненную колею. («Колея»)

Иногда мне выпадал случай прокатиться по окрестным деревушкам на лошадке, запряжённой в тележку. Местность здесь равнинная, лесов мало – только перелески и берёзовые рощицы. Зато вокруг раскинулись пруды и озёра со множеством водоплавающих птиц, душистое разнотравье пёстрых лугов, золотистые поля с ромашками и васильками посреди густых колосьев ржи. Ребёнком так славно было приезжать сюда летом из душного, пыльного Орла.

Солнце жёлтым косяком
Улеглось на лавке.
Я сегодня босиком
Бегала по травке. («Уморилась»)

Благинина на протяжении своей жизни нередко навещала родные места, вдохновлялась ими: «Это было давно, в пору моей юности. Ехала поездом без билета, а меня высадили, как раз в нужном месте. Я пошла через рожь, а навстречу дедушка, Михаил Иванович Солнышкин. Увидев меня, обрадовался. “Ну, вот, внученька, и встретились. Из поезда прямо в мои объятия”! Вспомнила я потом ту встречу, тропинку через рожь и написала стихотворение».
«Орёл моего детства, юности утопал в садах, в колокольном звоне. В привокзальном районе было пыльно, тесно и темно, но таких людей, как те, что этот район населяли, забыть нельзя. Стихи я начала писать с восьмилетнего возраста и первое стихотворение написала в Яковлевском парке», – вспоминала поэтесса.
Она родилась в деревне Яковлево, а моя мама рядышком, примерно в пяти километрах – в Гостиново – жила с сёстрами у своей бабушки во время оккупации Орла фашистами в страшные годы Второй мировой, ходила в яковлевскую школу. Сейчас эта школа носит имя русской поэтессы-землячки Елены Благининой.

Школа в селе Яковлево

Мой дедушка – мамин отец – воевал на фронте. Четыре дочки остались полусиротами, когда в возрасте чуть за тридцать умерла их мама. Вот и взяла их на попечение старая бабушка. Это была такая же самоотверженная «бабушка-забота», словно вышедшая из одноимённого стихотворения Благининой.
Помню, мама часто рассказывала о том времени. Немцы заняли орловские деревушки, выгоняли жителей из домов. Прогнали из гостиновской избы в сарай бабушку с внучками, отбирали у них последние немудрёные продукты – картошку, домашний хлеб. Голодные девочки иногда подглядывали в дверную щёлку, как в их горнице захватчики пировали немецкой тушёнкой, шнапсом, хохотали нагло, во всё горло. Однажды маме удалось подобрать конфету, выпавшую из кармана фашиста. Он заметил, скорчил страшную рожу, стараясь больше испугать, погнался с автоматом за ребёнком. Мама убежала, долго пряталась.
Во время бомбёжек девочки с бабушкой укрывались в огороде, где сами вырыли небольшой окопчик. Но разве мог он спасти от прямого попадания? Вот они все сидели под бомбами и снарядами и только молились, хором читали «Отче наш…» – молитву, которой выучила их бабушка. Больше спасаться было нечем.
Елена Александровна Благинина, будучи уже известной столичной поэтессой, жила в те годы далеко от Орла, но очень тяжело переживала о судьбе оккупированного города, о родном своём Яковлево.
Во время войны Благинина написала множество детских стихов от лица своих маленьких героев. Они рано повзрослели, узнали горе, испытали страдания и ужасы военного времени:

Но пришёл конец забавам,
Нету больше тишины.
По моим высоким травам,
По моим густым дубравам
Прокатился гром войны.
На войне четыре брата,
И отец, и вся родня.
Опустела наша хата.
Мать, весёлая когда-то,
Всё скучней день ото дня. («Гармошка»)

Детям постарше пришлось взвалить на себя все домашние труды, заботы о младших, пока взрослые воевали на фронте и трудились в тылу:

Наш отец давно в походе –
Третий год как на войне.
Наша мама на заводе,
А кому с братишкой?
Мне! («Вставай»)

Они испытывают постоянную психологическую угнетённость, тревогу, страх за своих близких – отцов, старших братьев:

Если письмо запоздает отцово,
Сразу покажутся грустными дни.
Бабушка с мамой, конечно, – ни слова,
Только я вижу – боятся они. («Чижик»)

Даже беззаботные прежде игры видоизменяются, подчиняясь военной тематике, становятся какими-то не по-детски суровыми. Девочки играют уже не в дочки-матери, а во фронтовых медсестёр и санитарок полевых госпиталей:

Я делаю игрушки
До самой темноты:
Из деревяшек – пушки,
Из лоскутков – бинты.
Я будто санитарка,
А печка – лазарет.
Бойцам на печке жарко,
Да лучше места нет. («На печке»)

Мальчуганы грезят о боевых подвигах на полях сражений:

Повстречаться бы с танкистами
И сказать им так: «Друзья!
Вы воюете с фашистами,
Воевать хочу и я!» («Хорошо бы…»)

Ребята терпеливо ждут отцов с фронта, пишут им ободряющие письма, шлют поздравления с праздниками, стараясь храбриться, ничем не выдавать своей недетской душевной боли, неотступной боязни за жизнь родных людей:

Папа! Ты вернёшься невредимый!
Ведь война когда-нибудь пройдёт?
Миленький, голубчик мой родимый,
Знаешь, вправду скоро Новый год!
Я тебя, конечно, поздравляю
И желаю вовсе не болеть.
Я тебе желаю-прежелаю
Поскорей фашистов одолеть!
<…>
Поклонись бойцам и командирам,
Передай им от меня привет.
Пожелай им всякую удачу,
Пусть идут на немцев, как один…
…Я пишу тебе и чуть не плачу,
Это так… от радости…
Твой сын. («Папе на фронт»)

Настоящему герою-мальчишке, своему земляку, Благинина посвятила целую поэму – «маленькую повесть в стихах» «Гармошка» с подзаголовком: «Посвящаю юному партизану Мише Курбанову – воспитаннику Некрасовского детского дома в Орле».

…И ушли мы к партизанам
Из родимого села.
Лес густой – вот наша хата,
Командир – вот наш отец.
Я стрелять из автомата
Научился, как боец.
Иногда ходил в разведку
И в дозоре службу нёс.
Только это было редко –
Говорили: «Не дорос!»
<…> Сколько вражьих эшелонов
Загремело под откос!
<…> Сколько сделано налётов –
Не один взорвался склад!
Сколько взято пулемётов,
Автоматов, мин, гранат!

Для детей времён Великой Отечественной войны не надо было проводить ни специальных «уроков мужества», ни «разговоров о важном». Тогда все точно знали, за что именно воюют советские солдаты – за освобождение родной земли, каждой её любимой приметы, за дорогих и близких людей:

За Родину свою,
За наш колхоз, за речку,
За вербу у плетня,
За дом, за эту печку,
За маму, за меня. («На печке»)

За то, чтобы война никогда больше не повторилась:

Чтоб над всем таким большущим миром
Днём и ночью был весёлый свет… («Папе на фронт»)

Маленькие герои не покладая рук трудились наравне со взрослыми, помогали восстанавливать то, что разрушили фашистские захватчики:

Мы строгали и пилили,
Нас учили мастера.
Вместе с ними ели-пили,
Отдыхали у костра.
После – снова за дела…
Наша стройка быстро шла! («Золотой мост»)

Когда Орёл был освобождён от оккупантов в августе 1943 года (в нынешнем году – 80 лет со дня освобождения «города первого салюта»), Благинина, как и все советские люди, с восторгом восприняла первый с начала Великой Отечественной войны салют в Москве в честь победы в танковом сражении на Орловско-Курской дуге. Вместе с Союзом писателей поэтесса организовала выездную бригаду литераторов в Орёл, избавленный от немецко-фашистской нечисти. «Была на родине – в Орле, – записала Елена Александровна. – Много удивительных и разнообразных ощущений испытала я, бродя по родным улицам разорённого фашистами города. Ощущения эти я попыталась обобщить в книжке “Золотой мост”».
В это же время она написала «Орёл 43-го», «Лестница, которая никуда не ведёт», «Окно», «Сына проводила на войну», «Триптих (Плач по убиенным)» и другие трагические стихи.
В стихотворении «Была и буду» отразилась удивительная жизнестойкость, своего рода «лирическая дерзость» мужественной женщины-поэта, пережившей испытания военного лихолетья:

Ты, война, меня не повалишь.
Я из Ванек-встанек.
Ты мне хлеб сухой жевать велишь,
А я его как пряник.
Ты мне воду в ледяном ковше
С крутого овражку.
А вода всегда мне по душе.
Я её, как бражку.
Потому что жизнь нельзя убить.
Ну никак, хоть тресни.
Как жила я, так и буду жить.
С хлебом,
С водой,
С песней!

«Мне дороги все стихи, где Вы – “россиянка, солдатка, вдова” – “в хлебе, в воде, в песне”…», – написал Благининой К.И. Чуковский (1882–1969).
Без лукавых мудрствований, ясно и просто, как хлеб насущный, как вода, как пение птиц на заре, слагала свои стихи классик детской литературы Елена Благинина:

Вместе с солнышком встаю,
Вместе с птицами пою:
– С добрым утром!
– С ясным днём!
Вот как славно мы поём!

В послевоенные годы поэтесса нередко приезжала в родной Орёл на творческие встречи с читателями. Чаще всего они проходили в Орловской центральной детской библиотеке имени И.А. Крылова. Ребята активно переписывались со своей землячкой, слали ей рисунки. Удивительно, но листы незамысловатого художества до сих пор целы. Благинина хранила эти подаренные ей бесхитростные знаки детской признательности. Впоследствии передала рисунки в музей.
Она дарила детской библиотеке свои книги, фотографии с автографами. «Будьте здоровы! Поклонитесь всем ребятам, которые писали мне, и всем, которые не писали, а читают хорошие книжки у вас в библиотеке», – так заканчивается одно из благининских писем, содержание которого даёт представление о том, сколь тесным было общение поэтессы с её земляками.

Фото Е.А. Благининой с автографом-письмом в Орловскую детскую библиотеку имени И.А. Крылова. Май 1949 года

В 1970-е годы, в своём детстве, я тоже была активным читателем этой библиотеки. Мой дом располагался прямо напротив, через дорогу. Читала так быстро и так часто приходила за новыми книгами, что недоверчивые седые библиотекарши, прежде чем выдать следующую партию книжек, заставляли меня пересказывать содержание ранее прочитанного.
К великому сожалению, сейчас легендарное историческое здание детской библиотеки имени И.А. Крылова («крыловки», как мы её называли) в центре города оккупировано предпринимателями-рестораторами. Библиотека была закрыта несколько лет назад, а в этом доме обосновалось «доходное место» – ресторан итальянской и грузинской кухни.
И это не единственная безобразная капиталистическая гримаса, уничтожающая духовное и культурное наследие ради «мамоны», «золотого тельца», вездесущей наживы, в городе, именующем себя – с подачи местных властей – «литературной столицей России». Продолжается опошление имён великих земляков – всемирно известных русских писателей, профанируются названия их произведений. «Очарованный странник» Н.С. Лескова (1831–1895) превратился на родине писателя в гостиницу и ресторан. «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева (1818–1883) обернулось агентством недвижимости.
Совсем недавно на улицах Орла развесили баннеры, на которых призывы к сортировке бытовых отходов соседствуют с портретом Тургенева и выглядят так, будто написаны от имени классика мировой литературы: «Я ничьих мнений не разделяю; я разделяю мусор».

Эта горе-экореклама – верх пошлости, издевательства над классиками русской литературы – писателями-орловцами. «Как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома?» – риторически вопрошал Тургенев за год до смерти в стихотворении в прозе «Русский язык» (1882). Этот вопрос писатель мог бы задать и сегодня.
Благодарение Господу Богу, что Благининой не довелось увидеть такого глумления над духовно-нравственным культурным наследием; не пришлось испытать горечь и стыд за нынешний Орёл, в котором, как писал Лесков, впервые «увидел свет Тургенев, пробуждавший в своих соотечественниках чувства человеколюбия и прославивший свою родину доброю славою во всём образованном мире».
Сама поэтесса заняла достойное место в славном ряду русских писателей-земляков. В лирике, наполненной искренностью, добротой, христианской и народной мудростью, в конце жизненного пути Благининой в полный голос зазвучали молитвенные мотивы («Memento mori», «Осанна», «Да не сокрушится дух мой…»):

Да не сокрушится дух мой прежде тела!
Господи! Тебе ведь всё равно!
Сделай так, чтоб птицей отлетела,
А не завалилась, как бревно...

«Человеческой доли раба», прошедшая свой тернистый путь, удостоилась благодатного утешения свыше, неисповедимого милосердия Божия:

И послышался голос летучий,
Неминуемый, будто судьба:
– Не казни ты себя и не мучай,
Человеческой доли раба!
Припади к Моему изголовью,
Истомлённые веки смежи,
Про солдатскую эту, про вдовью,
Материнскую скорбь расскажи.
Утолю Я тебя, упокою,
Все печали твои отпущу,
Срок придёт – прахом лёгким накрою,
Вешний цвет над тобою взращу.
И забудешь ты гул окаянный,
Бранный грохот небес и земли…
Высоко – над сосновой осанной
Облака золотые текли. («Осанна»)

В гармонии завершающих аккордов лирической поэзии Елены Благининой – христианская устремлённость к Богу, к вечности, к неизмеримым высотам духовным.