«И невредимыми пройдут через огонь…»

***

Глядит в окно моё луна,
А мне темно.
Девятый год глядит война
В моё окно.
То хрип, то стон в моей груди,
То жар, то лёд...
Я говорю ей: «Уходи!» – 
Девятый год.
Плету, как кокон, забытьё,
Но все равно
Глазницы чёрные её
Глядят в окно.
Гремят разрывы по реке,
Поля красны...
Стоит мой дом на островке
Среди войны.
Её ухмылки нет кривей,
В грязи, в крови:
«Отдай мне только сыновей...
Сама – живи...»
Мне не по силам с ней в борьбе,
Не по годам...
Но сыновей своих тебе
Я не отдам!
Они не сгинут, не падут,
Не смей, не тронь!
И невредимыми пройдут
Через огонь...
Моя молитва – им стена,
И в стынь, и в зной...
И тенью падает война
Передо мной. 

***

На моём берегу
Может всяк человек
Пришвартовывать:
Здесь найдётся ночлег,
И беседа и ночью, и днём.
Я стрелять не могу.
Я могу только перебинтовывать,
И молиться за всех,
Кто сегодня опять
Под огнём.
Я могу только ждать.
И другого не знаю усердия.
Только плакать могу,
Как княгиня со стен в старину.
Может, стану и я
Для кого-то сестрой милосердия,
И платком с головы
Чью-то смертную боль оберну

***

В новогоднюю ночь
Напеку пирогов,
Всех ушедших за край
Помяну.
Помолюсь за друзей,
Помолюсь за врагов,
За распятую нашу
Страну.
Помолюсь, а в ответ
То ли стон, то ли вой,
То ли скрежет по тонкому
Льду,
То ли бодрый наш хор
Про союз вековой
В девяносто зловещем
Году.
С новым годом, друзья,
С новым годом, враги,
Пусть Господь будет мерой
Для всех.
В мавзолее темно,
Только в склепе шаги
И безумный оборванный
Смех.

***

Теперь не плачь: за что нам это?
Теперь подумай: для чего?
Вошло в огонь восьмое лето,
Ушло восьмое Рождество.
Всё горше чаша слёз недетских,
Всё ближе небо за спиной,
И чёрный крест ночей донецких
На сердце каменной виной.
Но всё же дети ходят в школы,
И новый год, как чудо, ждём,
И праздник зимнего Николы
Украшен бисерным дождём.
И вот на поле грозной сечи
Опять ночная пала тень...
Горели души, гасли свечи,
Просил надежды новый день...

***

Станет воздух золотисто невесом,
Заскрипят на детских скрипочках сверчки,
Август скатится горячим колесом
По тропинке, мимо дома у реки.
Пламень красный, виноградное вино,
Разливают неземные сторожа,
Очищая наши души, как зерно,
Меру тяжкую в руках своих держа.
Степь широкая лежит у блокпоста,
Камень вещий тот да буйна голова...
Словно молится у каждого креста
Суховеем обожжённая трава.
И сквозь толки, и насмешки, и навет,
Сколько коршуну над степью ни кружить,
Кто-то знает: после мрака будет свет,
Кто-то помнит: после смерти будем жить.
И стоит она под тучей воронья,
Во успении приявшая живот,
Богородичная родина моя...
Тихой радости сияющий кивот.

***

Душа улетела солдата
В ту землю, где жил он когда-то,
Последним крещеньем креститься,
С родными местами проститься.
Смутилась душа, огорчилась,
Услышав, что с нею случилось,
Что храбро она воевала,
Что в клочья её разорвало...
Над гробом закрытым у храма
Рыдают невеста и мама...
Летела душа с полустанка,
Из башни горящего танка,
Где, взвода отход прикрывая,
Не знала ещё, что живая...

***

Вот и рухнула жизнь, как кабинка пляжная
под ударом внезапного урагана...
Как идёт вам эта форма камуфляжная
И глаза ваши из балаклавы
смотрят так же, как смотрели
глаза ваших прадедов,
ваших прапрадедов из-под
касок, фуражек, кубанок...
И нет в них ни лихости, ни удали,
А только лютая усталость
и огрубевшее терпение...
Врут казачьи песни, врут...
Они только душу дерут...
Ты ж моя пташка, канарейка...
Умереть бы за вас за всех мне одной,
чтоб больше жизни ни одной
не отдать страшной бабке с вонючим ртом...
Тяжёлые бои в городе Золотом...
Сыночки мои, сыночки,
вы уходите группами и поодиночке,
помните, вы учили, что сумма квадратов катетов
равна квадрату гипотенузы?
И тянутся, тянутся, тянутся
кровные кровавые нервущиеся узы...
И глаза ваши из балаклавы,
как перед ударом казачьей лавы...
Я ведь всего лишь женщина, Господи...
Отведи эту чашу от них, отведи...
Лучше меня одну, Господи,
лучше меня одну...

Художник: И. Башмаков.