«Играют ветры, с кленов лист срывают…»

Верба

Твой мощный ствол…
И древние морщины…
И роскошь буйная
Побегов и ветвей.
Жила ты в век
Прабабушки моей
И, даст Бог,
Будешь жить
При внуках сына.
Твоих ветвей зелёный водопад
Тревожит ветер, треплет, развевает,
Листва твоя трепещет и играет,
Красив и нежен вешний твой наряд!
Быть может и прабабушка моя
Сюда под вечер тихо приходила,
И в горе утешенье находила,
Как нахожу его сегодня я.
Щекой касаясь теплоты ствола,
И руки разведя, и слёз унять не в силах,
Молитвенно шепчу: «Создателю хвала!
Я счастлива была! Я этот мир любила!»

Верхний Гнутов

Хутор Верхне – Гнутов –
Где осталось детство,
Где под крутояром
Синяя Цимла,
Где живёт подруга – 
            ласковое сердце,
Где сказались сами
            первые слова.
Там внизу, в овраге
            «партизанский лагерь»
И «тарзанья» тропка
            через камыши,
Там мы в плен «фашистов»
В жаркой битве брали
И про трёх танкистов
Пели от души.
Там в лапту играли,
Там линей ловили,
Там в Цимле плескались
Аж до синевы.
Там под жарким солнцем
Дико загорали,
И загар держался
До конца зимы.
Там мы «зайчьи ушки»
Ели как конфеты.
И паслён, и сладко
Пахнущий укроп,
Там нашли в овражке
Пару пистолетов,
Автомат немецкий,
Несколько штыков.
Там Витёк Шевченко
Разряжал патроны
И один рвануло
Под его рукой,
Ранен был, контужен,
Но могло быть хуже,
Всё же Витька выжил –
            молодец такой!
Там родник студёный,
В балочке под клёном,
Был водой прозрачной
До краёв налит,
Над болотцем – лужей
Лунь залётный кружит,
Пестрокрылый чибис
Жалобно кричит.
Там цветут в полнеба
Яркие закаты,
Там в полях просторных
Горизонт далёк,
Там меня встречает,
Как давно, когда-то
У степной дорожки
Синий василёк.

***

Вешние воды размыли овраг
И обнажились древние кости…
Кто здесь покоится? Свой или враг?
Здесь, на давно позабытом погосте.

Нет в этом мире покоя живым…
И не на вечно земля упокоит.
Вот бы вернуться сюда молодым
В год миллионный? А впрочем, не стоит…

Время пройдёт и забудется всё…
Как бы ни жил ты и что бы ни делал…
Чуешь, планету порою трясёт
Кто-то всесильный, охваченный гневом?

Наша земля не на все времена.
В пыль и её обратит бесконечность.
Только душа нам бессмертной дана – 
Наша душа, устремлённая в вечность.

Мы ей даны? Иль она нам дана?
Что за вопросы?! Не сыщешь ответа!
И не подскажут ни солнце, ни лето.
Ни беспредельных небес синева.

В первый ли раз мы на свете живём?
А уходя, навсегда ли уходим?
Я – человек. Мы – подобье Господне?
Может и мы
                      никогда не умрём!..

***

Вздымается громадная волна
И катится на берег величаво.
Всё далеко – любовь, печаль и слава,
Когда на берег катится волна.

И грозный шум разбившейся волны,
И синие, сверкающие брызги –
Пусть много было их в минувшей жизни,
Всё также новизной они полны.

В ревущий водопад крутой волны
Бросается отчаянная птица.
И вечно будет песня моря длиться,
И птичьи крики,
            и удары волн,
Весь этот мир,
            что вечной жизни полн.

Вздымается громадная волна
И в берег бьёт светло и величаво.
Всё далеко – и золото, и слава!
Когда над сердцем властвует волна…

             Когда над сердцем властвует волна!

Возмездие

В ясный весенний вечер
Вишни в цветенье белом,
Вышел ко мне навстречу
Мальчик один несмелый,
Ласково улыбнулся
И протянул мне руки,
Словно ко мне вернулся,
После большой разлуки.
Зло я над ним шутила –
Знаю, мол, всё заранее
Скажешь: «Валюша, милая,
Выйдешь ли на свидание?»
И говорить мне будешь –
Я тебе всех дороже.
И что меня ты любишь,
Жить без меня не можешь.
«Сказкам не верю этим!
Бред это и фантазия,
Нету любви на свете! 
Нет моего согласия».

Мне он сказал: «Довольно!
Славный ответ дала.
Слышать мне было больно 
Злые твои слова.
Надоедать не буду
Этой гордячке вновь –
Господи! Сделай чудо!
Дай же ты ей любовь!
Пусть не меня полюбит, 
Но горячо навечно,
Пусть то уроком будет
Девочке бессердечной».

Внял ли мольбе той Бог,
Я ль виновата в этом,
Только пришла любовь,
Горькая – без ответа.

Сколько уж лет и зим
Было, а сколько будет?
Тот, кто так мной любим,
Вовсе меня не любит.

Впору просить пощады:
«О милосердный Боже!
Больше любви не надо!»
Только ведь не поможет…

Осень, я так устала.
Тени на снег ложатся.
С этой любовью шалой
Всё не могу расстаться…

***

Все явственнее признаки
Усталости моей,
Серебряные призраки
Весенних тополей
Воздели ветви белые
В осенний снегопад,
Снежинки оробелые
Над осенью летят.

И кожею русалочьей
Почуяв холода,
Дрожит от криков галочьих
Студёная вода.
Стоят нагими толпами
Деревья у реки –
И снег, и листья жёлтые…
Мгновенья – мотыльки.

Пожухли, поломались
У речки камыши,
Где мы вчера купались –
Сегодня ни души.
Лишь шорохи неясные,
Лишь лепет сонных вод,
Да в небе птиц встревоженных
Прощальный хоровод.

Причины или признаки
Усталости моей,
Серебряные призраки
Берёз и тополей,
Скольжение беззвучное
Тяжёлых облаков,
Соседство неразлучное
Пройдох
        и простаков. 

Встреча

Ты идёшь мне навстречу –
Это много и мало.
А в степи душный вечер –
Солнце в тучи упало.

На губах твоих бродит
Улыбка мальчишья.
И во мне, и в природе
Перед бурей затишье.

На равнинной дороге
Меня закачало.
Непослушные ноги 
Шагают устало,
И глаза защипало,
И румянец на щёки.
А в степи, что молчала,
Гром грохочет далёкий…

***

Грохочет гром и дождь стеной,
А на ресницах висит упрямая и горькая слеза,
Исчезнуть бы, средь бездны раствориться,
За руку бьющую пред Богом не молиться,
Верни мне душу иль возьми меня, гроза!

Крепчает ветер. Шквальный дождь.
А на ресницах висит упрямая и горькая слеза…

***

               Егорке

Душа моя горит
Невыносимой болью.
Душа моя болит,
Душа зовёт его –
Святою, материнскою любовью
Душа моя полна. Но кто вернул кого?
Мой милый, мой родной!
Страшней на свете нет
Такой вот вечной, навсегда разлуки!
Дитя моё! Не удержали руки!
Я не спасла тебя…
Всё ж в мире правды нет…
Коль я виновна – так меня бы бить,
Но не того, кто жить едва лишь начал,
Теперь весь мир мне видится иначе…
И жизнь саму я не могу любить.

***

Зазвенела в саду синица – 
Значит снова пришла весна.
Желтогрудая синяя птица
Прогоняет остатки сна.
Здесь зимой никому не сладко,
Здесь от стужи дрожит земля.
И клевала она с оглядкой
Корм, что ей оставляла я.
У колодца пила водицу,
Ночевала в коровьем хлеву.
Желтогрудая звонкая птица – 
Птицей счастья её зову.

Изгой

Что ж!..  Меня за родню
Не считает родня.
Впрочем, может, родни
Просто нет у меня.
Словно я рождена
На ином берегу…
И не в те времена…
И судьбу не найду…

Мне б удачи чуть-чуть…
Да чуть-чуть отдохнуть…
Но дорога моя
– В неизбывное путь:
То обрыв, то скала,
То трясина вокруг,
Как во сне иль в бреду
Заколдованный круг.
……………………………..
Где тот берег реки,
Где тот мост на реке,
Что за странный браслет
Был на детской руке?

Где тот тихий рассвет,
Где дорога моя,
Где родимая кровь?
Не чужая родня?

Не ответит никто,
Лишь молчанье в ответ,
Лишь в душе чьих-то глаз
Удивительный свет,
Лишь в ночи под луной
Чей-то ласковый зов,
Словно стёртая запись 
родных голосов…
…Как размытая запись
                родных голосов…

Клеветники

Со слов чужих,
то лживых,
        то предвзятых,
Порою люди судят обо мне,
А я стою с улыбкой виноватой –
Беды своей свидетель, в стороне.

А там клеветники и интриганы
С завидным рвеньем сети зла плетут,
Где выгодно – растравят сплетней рану,
Где надо – суть событий переврут.

Страшны мне их ехидные улыбки.
Двуличность и характер воровской,
Они – природы тяжкая ошибка,
Издержка эволюции людской.

Но мне всего обидней, если тот,
Кто дорог мне, молчит, скрививши рот,
И, выслушав их злую клевету,
Меня обходит чуть не за версту…

Осень 

(акростих – Лидии Руфовне )

Лепечут что-то заросли осин.
Играют ветры, с клёнов лист срывают.
Дрожат и рвутся нити паутин,
Идут дожди, усталости не знают.

Идут дожди, поют над мокрой пашней.
Росой висят на веточках ракит.
Угрюмый вяз – парадность потерявший,
Фанатик лета – жалобно скрипит.

Ольха купает серый мрак ветвей
В потоках серебристого дождя.
Не знаю почему, милы мне с давних дней,
Едва ль не с той поры, как помню я себя,
Летящая загадочность ветров,
В промокшем небе табунок утиный,
Тропинок вязь у дальних хуторов,
Туман тягучий над речной долиной, 
Тяжёлый шум настойчивых дождей
И ожиданье белых зимних дней.

Сафонова Оля

Сквозь гул и скрежет –
Детский смертный крик.
Погибла девочка!
Отравлен самогонкой
Её убийца, сломлено поник.
А пять секунд назад
Она смеялась звонко.
О время! Только что
Она была живой,
Такой красивой, доброй и весёлой.
И вот уж «Со святыми упокой…»
И никогда ей не прийти из школы,
И не гулять с любимым под луной,
Не стать ни взрослой, ни женой, ни мамой.
И шепчут губы матери упрямо:
«Ох, дочка! Что ж ты не дошла домой!»
Безбрежность НИКОГДА
И краткий миг прощанья…
Нестройный хор старух,
Слова молитв,
Нездешних встреч немое обещанье –
Свеча в недвижных пальчиках горит.
О Господи! Что с нами происходит,
Когда таких детей
И так вот смерть уводит?
Способны мы лишь горестно молчать.
Когда Чужие правят в нашем доме,
Молчим потерянно у жизни на изломе!
Молчим, зато другие говорят.
Другие?! Тридцать сребреников – смерть
В разлив и оптом предлагают бойко.
Кровавая и грязная попойка,
Ублюдочная злая круговерть:
Отравлен. Утонул. Убит. Пропал.
С гадючьей пасти яд течёт в бутыли.
Лишились мы ума,
Стыд, совесть, честь забыли!
И катится беды девятый вал.
Сквозь гул и скрежет –
Детский смертный крик.
Погибла девочка.
Отравлен самогонкой
Её убийца, сломлено поник.
А пять секунд назад 
Она смеялась звонко…
Отравлен. Утонул. Убит…

***

Сыплет холодным дождём
Серое небо без звёзд.
Мокрой тропинкой идём
Рядом и всё-таки врозь.

С тобой и уже одна.
И та и уже не та.
Душа моя холодна.
Как вечная мерзлота.

Будто в огне голова…
И в долгую эту ночь
Застряли в груди слова,
Что нам не смогли помочь.

Над полем рассвет бредёт,
Чего мы от утра ждём?
Пришёл видно наш черёд
Понять, что не так живём…

Телефонный разговор

Звучат до сих пор слова
Из милой ушедшей дали,
Уж вроде слышны едва,
Но словно дороже стали.

«Я слушаю, говори!»
В словах твоих нетерпенье.
«Я слушаю, говори!»
К чему же сопротивленье?
«Я слушаю, говори!»
И губы горят от жажды.
«Я слушаю, говори!»
И сказано всё однажды.
И смысла полны слова,
Что были для нас немыми.
И кружится голова
Под звёздами голубыми.
«Я слушаю, говори!»
Давно, далеко звучало.
С заката и до зари
Меня в полусне качало,
Страдание подарив,
Лечило от тяжкой боли,
Как символ твоей любви,
Как солнечный луч в неволе.

«Я слушаю, говори!»
Беды предзнаменованье…
«Я слушаю, говори!»
Предчувствие расставанья…
«Я слушаю, говори!»
Чуть слышный сигнал отбоя…
«Я слушаю, говори!»
И вот мы молчим с тобою.

    Невнятный гул проводов
        Доносит твоё дыханье
            Сквозь зарево городов,
                Сквозь время и расстоянье…

Тормосин

Далёкий предок мой
В излучине Аксенца
Поставил свой курень
И двор огородил. 
Синь неба и воды
Ему запали в сердце,
Тревожный шум левад 
Как песни он любил.
Сколь было на веку!
Не рассказать былого…
Он сыновей растил
И волю воспевал.
Он соколом взмывал 
На Дончака лихого.
Он на Азов ходил
И с турком воевал.
Селенью казаков
Свое оставив имя,
Навеки уходя 
Потомкам завещал
Беречь, что станет сил,
Священную Россию,
Наш православный Дон –
Начало всех начал.
С тех пор прошли века…
Пылали злые войны,
Цвёл благодатный мир
И вновь тонул во мгле.
Тебе, о предок мой,
 Я знаю неспокойно
За всех детей твоих,
Живущих на земле.

Фамилия моя

Во мгле седых веков,
В анналах бытия
Созвучна именам
Реки, народа, края,
Откуда ты пошла, фамилия моя,
Неведомо родне, 
И я того не знаю.
Когда-то город жил,
Торговый город – Тана.
А рядом воды влёк
Могучий Танаис.
Круговорот судеб
В движенье неустанном:
Рожденье, рост, расцвет…
Закат, скольженье вниз.
Проходят времена, 
Меняются народы,
Теряются навек
Среди племён чужих.
Стирают имена
Пожары, войны, воды,
Дерзанья и труды
Народов молодых.

Дыханием веков
Тот город был сметен,
Следы пожарищ – битв,
Цветущий жизнью скрыты.
Теперь здесь – град Азов,
Река наш тихий Дон,
Иные имена 
У новых Танаитов.

Не всуе помяну я тех, кто раньше жил,
Кто передал другим святое жизни пламя,
Кто преданно любил, кто Родине служил,
Чья кровь бунтует в нас,
чей норов правит нами.

В манящей мгле веков, 
В анналах бытия
Созвучна именам
Реки, народа, края.
Откуда ты пошла, фамилия моя,
Неведомо родне, и я того не знаю.

Художник: В. Качанов.