Денис Давыдов: поэт, герой, патриот

От редакции

День рождения знаменитого партизана и поэта Дениса Давыдова — прекрасный повод задуматься и о герое, и о народе, так неприятно удивлявшем «иностранные делегации» в 1812, 1941 годах. И даже задурив, за-майданив изрядную его часть, все равно столкнулись с единством российского многонационального народа.
Герои 1812 года Денис Давыдов и его близкий родственник генерал Ермолов, как и многие соотечественники — выходцы из Орды, о чем он весело писал:

Почтенный пращур мой, такой же грубиян,
Как дедушка его, нахальный Чингисхан,
В чекмене легоньком, среди мечей разящих,
Ордами управлял в полях, войной гремящих.
Я тем же пламенем, как Чингисхан горю:
Как пращур мой Батый, готов на бранну прю…

А ещё Денис Давыдов — прообраз гусара Денисова, героя «Войны и мира», влюбленного в юную Наташу Ростову, о которой тоже будет рассказ удивительный…

​

240 лет назад, 27 июля 1784 года родился знаменитый герой войны 1812 года, прославивший свое имя не только на военном поприще… 

Как видится, родившемуся в Москве и проведшему детские годы на Полтавщине мальчику блестящая военная карьера буквально была предначертана судьбой. Еще бы: отец — «бригадир» (звание, среднее между полковником и генерал-майором), дед — генерал-аншеф (эквивалент современного «генерала армии»), в родственниках — будущие герой Отечественной войны генерал Раевский и командующий Кавказским корпусом генерал Ермолов.
Когда Денису исполнилось 9 лет — полк его отца посетил с проверкой командовавший войсками на территории Малороссии величайший российский полководец Суворов. И шутливо предрек мальчику большую славу на поле брани — и 3 победы. Будущий генералиссимус ошибся лишь в одном — побед у Давыдова к концу жизни были в десятки раз больше… А первой из них стало зачисление 17-летнего юноши в гвардейский Кавалергардский полк, — куда его поначалу не захотели брать из-за слишком низкого роста. Лишь чуть позже смягчились — и молодой кавалергард начал нести службу. Впрочем, молодой дворянин знатного рода, получивший хорошее домашнее образование, да еще служащий в столичном гвардейском полку, прогнозируемо уделял время не только военным занятиям. И ладно бы просто кутил с друзьями-офицерами и крутил интрижки с местными красавицами, — но еще и развивал свой незаурядный талант поэта. И не просто поэта, — но еще и сатирика, баснописца. 
Переход власти сначала к императору Павлу (а затем, после его убийства в результате заговора, к его сыну Александру) однозначно стал дополнительным фактором, благодаря которому за матерью и бабушкой вышеозначенных «венценосцев» Екатериной II укрепился титул Великой. Слишком уж «мелкими» (а порой — и «самодурствующими») выглядели ее преемники. Басня «Орлица, Турухтан и Тетерев», которую как минимум приписывают Давыдову, как раз и была посвящена этим трем императорам. С весьма нелицеприятной характеристикой жестокого Турухтана и глухого к мнению подданных Тетерева — на фоне ностальгии по мудрой и благородной Орлице. А в басне «Голова и Ноги» эти самые «Ноги», то есть подданные, в конце достаточно прозрачно намекают управляющей ими без всякого сочувствия к их бедам Голове:

Коль нами право ты имеешь управлять,
То мы имеем тож всё право спотыкаться;
И можем иногда, споткнувшись, — как же быть? —
Твоё могущество об камень расшибить!».

***

Неудивительно, что за такое творчество, расцененное в качестве «возмутительного» даже новым императором, поначалу пытавшимся провести целый ряд либеральных реформ, уже в 1804 году поручик Давыдов был отправлен из столичного Петербурга подальше. В Белорусский гусарский полк — в фактическую ссылку. Однако просто наслаждаться своим статусом, красивым мундиром и прочими вызывающими зависть у «обывателей» атрибутами «гусарской жизни» Денис Давыдов не захотел, попросившись на войну. Тем более Россия как раз воевала с Наполеоном в Европе. После ряда нередко комических перипетий молодой гусар стал адъютантом ученика Суворова и соратника Кутузова — будущего героя Отечественной войны генерала Багратиона. А своей храбростью в боях заслужил высокий орден святого князя Владимира с мечами 4-й степени. Даже после подписания Тильзитского мира с Наполеоном ротмистр Давыдов всячески избегал расслабленного времяпровождения мирной жизни. Как он сам писал своему двоюродному племяннику: 

«…Мирная и покойная жизнь никогда мне ничего не внушает, мне надо потрясения моральные, и сильные потрясения, и я тогда только поэт».

Так что в 1808 г. он принимает участие в боевых действия со Швецией, польстившейся на роль британского «прокси» в войне, развязанной против России в интересах Лондона. В следующем году — бравый гусар дерется уже с турками на юге, которых, по большому счету, тоже дипломатически и финансово стимулировали воевать с нашей страной все те же англичане.

***

За два месяца до начала вторжения Наполеона Давыдов становится подполковником Ахтырского гусарского полка. Весь период отступления российских войск до Москвы его гусары успешно прикрывали походные порядки армии Багратиона, время от времени вступая в ожесточенные схватки с французами. Довольно символично, — но деревня Бородино, после исторической битвы вблизи нее получившая всемирную известность, с 1799 г. принадлежала семье Давыдовых! Так что в ходе знаменитого боя была сожжена даже расположенная там помещичья усадьба… Как известно, Бородинское сражение стало роковым для князя Багратиона, получившегося там смертельное ранение. Тем не менее за 5 дней до битвы этот полководец согласился с предложением своего давнего соратника об организации партизанского отряда в тылу французов — и отдал соответствующий приказ. 
Вообще сами по себе боевые действия небольших отрядов на вражеских тыловых коммуникациях считать неким «ноу-хау» Дениса Давыдова не приходится. Подобные операции были «в моде» со времен Тридцатилетней войны в Европе первой половины 17 века, во времена Русско-Шведской войны при Петре. Когда исход кампании того или иного года зачастую решался без единого «генерального сражения» — если более удачливому противнику удавалось нарушить снабжение войск оппонента. Однако Давыдов, в октябре произведенный уже в полковники, воевал во вражеском тылу в качестве не просто командира «диверсионного отряда», состоявшего из «кадровых» военных. Последние насчитывали под его командованием лишь чуть больше сотни бойцов — 50 «ахтырских» гусар да 80 казаков. А «львиную» долю бойцов Давыдова составляли… самые обычные крестьяне, взявшиеся за оружие, чтобы бороться с оккупантами! То есть самые что ни на есть настоящие партизаны.

***

В России традиции партизанского движения теряются в глубине столетий. Взять, например, подвиги дружины Евпатия Коловрата в боях против полчищ Батыя, где воевали отнюдь не только профессиональные воины, но и мстившие за погибших родных уцелевшие горожане и крестьяне. А то же ополчение Минина и Пожарского, — кстати, ставшее уже вторым по счету после Первого ополчения, потерпевшего неудачу при попытке выдворить поляков из Москвы? Да и с лета 1812 г. в действующую российскую армию постоянно вступали немалые отряды все того же ополчения, где опытными воинами были в лучшем случае немногочисленные командиры из числа «отставников» по возрасту или состоянию здоровья.
В этой связи «обиды» французов на то, что «русские воюют не по правилам», высказываемые в том числе и на высшем уровне дипломатических контактов, мягко говоря, беспочвенны. В том числе — и в отношении ополченцев-партизан. Особенно — под командованием полковника Давыдова — и других русских офицеров. Вполне в духе и согласно «букве» современных Женевских конвенций, признающих законными «комбатантами» в том числе и партизан. При условии открытого ношения ими оружия, заметных знаков отличия, наличия организованного командования и соблюдения законов войны. С последним, кстати, у подчиненных гусарского полковника было все очень строго. Скупая справка с подведением итогов его партизанской деятельности гласит, что численность захваченных в ее ходе пленных составила 3,5 тысячи солдат и офицеров французской армии! Это, напомним, при изначальном количестве ушедших в тыл врага за своим командиром гусар и казаков числом аж 130 человек! Понятно, что число уничтоженных «давыдовцами» врагов было тоже немалым, если не большим. Но дело даже не в этом. 
То есть русские партизаны-«варвары» (согласно французским оценкам) законы благородной войны соблюдали, беря сдавшихся врагов в плен. А вот «благородный рыцарь» Наполеон, узнав об уроне, наносимом его тылам партизанами Давыдова, приказал в случае взятия в плен немедленно расстрелять офицера! Ну, не имеют права обычные вражеские военные наносить столь сокрушительный урон его армии! Стало быть — не солдаты они, а обычные разбойники — и путь для них один, в петлю. Еще можно заметить, что сам по себе верный тезис историков, «Наполеон проиграл потому, что Кутузов заставил отступать его армию из Москвы по старой, уже разоренной, Смоленской дороге» верен лишь отчасти. Его тыловики-снабженцы наверняка смогли бы «наскрести» что-то «на пропитание» армии даже и проходя по оккупированной территории «по второму кругу». Но это лишь в случае, если бы могли беспрепятственно удаляться в стороны от пути движения главных сил. На пути чего как раз и стали русские партизаны — самой яркой фигурой среди которых был Денис Давыдов. 
Конечно, другие коллеги гусара, офицеры во главе партизанских отрядов, были не менее храбрыми. Но сочетание храбрости, военной удачи, поэтического дара и широкой известности не только в России, но и за рубежом — все же дает больше шансов получить бессмертную славу. Достаточно сказать, что портреты гусарского полковника-партизана рисовали даже британские художники, а популярный по сей день английский писатель Вальтер Скотт лично переписывался с ним, с уважением называя «черным капитаном».

***

Изгнание жалких остатков «великой армии» Наполеона за пределы России не стало завершением войны — врага надо было добить окончательно. Вплоть до 1815 г. Денис Давыдов воюет в составе уже регулярной российской армии. В ходе Краонского сражения в марте 1814 г., например, ему пришлось взять на себя командование целой кавалерийской дивизией — все более старшие офицеры которой были убиты или тяжело ранены.
Собственно, в начале этого года герою уже присвоили было звание генерал-майора. Но из-за бюрократической путаницы нужные документы где-то затерялись — так что почетные эполеты Давыдов получил лишь под конец следующего, 1815 г. Да и то не без досадных недоразумений. Когда, например, его сначала поставили командовать драгунами. То есть фактически — обычной пехотой, лишь при передвижении садившейся на коней. А потом предложили командование конно-егерской бригадой — бойцам которой не разрешалось носить пышные гусарские усы, которыми полковник очень дорожил.
Пришлось подавать в отставку. К счастью, император был в хорошем настроении, сказав «Раз он хочет быть гусаром — пусть гусаром и остается!» Заодно распорядившись возвратить герою войны заслуженный генеральский чин. Впрочем, говорить, что даже после этого восстановления справедливости военная карьера 31-летнего гусарского генерала пошла «без сучка и задоринки», не приходится. Все дело в том, что ему все время пытались «разширить обязанности» далеко за пределы его прежних и любимых «гусарских» интересов. Например — назначать вроде бы «на повышение» начальником штаба корпуса, — но только пехотного. Да, в общем, генералы, даже кавалерийские, уже с «саблей наголо» в лихие атаки ходить и не должны — их удел командовать подчиненными через адъютантов и вестовых. Тем более что даже и сейчас, когда порог старости значительно увеличился, период между 30 и 40 годами считается уже предельным (если вообще желательным) для пребывания в «штурмовых», атакующих подразделениях. А уж в начале 19 века — тем более…
Опять же, после бурной и наполненной эпическими подвигами молодости пришла зрелость — и желание создать семью. Так что после нескольких неудачных попыток Денис Васильевич в 1819 г. женился на Софье Чирковой, дочери известного генерала, младше его на 15 лет. Жена не только принесла Давыдову богатое приданое (в частности — большое поместье), позволившее уже практически не зависеть от генеральского жалованья. Но стала ему и верной спутницей жизни, матерью 9 детей. Простившей мужу даже временную измену — 3-летнее увлечение Евгенией Золотаревой, племянницей своего сослуживца, младше Давыдова на 27 лет. Недаром в этот период у поэта появляются строки:

…Ты смяла на главе венок мой боевой,
Ты из души моей изгнала жажду славы,
И грезы гордые, и думы величавы.
Я не хочу войны, я разлюбил войну, —
Я в мыслях, я в душе храню тебя одну…

Так что с 1820 г. военная карьера бравого гусара шла, так сказать, «урывками». Хотя, вопреки высказываемой иногда версии, что «начальство боялось его неблагонадежности», увольнять Давыдова «вчистую» все же не хотели. Вместо этого обычно разрешая многолетние «отпуска по состоянию здоровья» — с пребыванием за штатом, в резерве. И даже когда в 1823 г. Денис Васильевич все ж таки ушел в отставку — уже в 1826-м новый император Николай попросил его вернуться в армию для участия в Персидской кампании. В 1831 же г. Давыдов, опять по просьбе императора, крайне успешно воевал с польскими мятежниками. Так что по итогам кампании получил и звание генерал-лейтенанта, и орден Святой Анны 1-й степени.

***

Куда большую известность в период после окончания войн с Наполеоном Денис Давыдов приобрел как поэт. Впрочем — как прозаик тоже, в жанре мемуаристики и военно-исторических исследований, в частности — по партизанскому движению. Он был лично знаком с Пушкиным, Одоевским, Грибоедовым, Вяземским, Кюхельбекером — и другими выдающимися людьми, по справедливости вошедшими в «золотой фонд» русской культуры 19 в. Стихотворения Давыдова чаще всего принято называть «гусарской поэзией». Образцом которой могут служить, например, такие строки из «Гусарского пира»:

Ради бога, трубку дай!
Ставь бутылки перед нами,
Всех наездников сзывай
С закрученными усами!
Чтобы хором здесь гремел
Эскадрон гусар летучих,
Чтоб до неба возлетел
Я на их руках могучих…

В тоже время у поэта немало образцов совсем не «гусарского юмора» в общепринятом (и не очень приличном) смысле этого слова — включая очень проникновенную любовную лирику:

О пощади! — Зачем волшебство ласк и слов,
Зачем сей взгляд, зачем сей вздох глубокий
Зачем скользит небрежно покров
С плеч белых и груди высокой?
О пощади! Я гибну без того,
Я замираю, я немею 
При легком шорохе прихода твоего;
Я, звуку слов твоих внимая, цепенею…
Но ты вошла — и дрожь любви,
И смерть, и жизнь, и бешенство желанья
Бегут по вспыхнувшей крови,
И разрывается дыханье!…

***

Впрочем, и к концу жизни Денис Васильевич не утратил умения критиковать не нравящиеся ему идеи и их выразителей. Интересно заметить, что, несмотря на близкие знакомства в кругах, где вращались «декабристы», — сам он к их движению не примкнул. Возможно потому, что ему претил их радикализм. В отношении, например, готовности одной из группировок революционеров вообще отказаться от армии! И это в стране, окруженной «заклятыми друзьями», так и ждущих, чтобы натравить на Россию очередного «Лжедмитрия» или Наполеона. В «Современной песне», написанной за 3 года до смерти поэта, презрение к либералам звучит просто неприкрытое. Особенно из числа тех, кто с пафосом рассуждал о «свободе», — одновременно «запамятовав» освободить хотя бы собственных крепостных, фактических рабов.

Был век бурный, дивный век:
Громкий, величавый;
Был огромный человек,
Расточитель славы.

То был век богатырей!
Но смешались шашки,
И полезли из щелей
Мошки да букашки.

Всякий маменькин сынок,
Всякий обирала,
Модных бредней дурачок,
Корчит либерала.

Деспотизма супостат,
Равенства оратор, —
Вздулся, слеп и бородат,
Гордый регистратор.

Томы Тьера и Рабо
Он на память знает
И, как ярый Мирабо,
Вольность прославляет.

А глядишь: наш Мирабо
Старого Гаврило
За измятое жабо
Хлещет в ус да в рыло.

А глядишь: наш Лафает
Брут или Фабриций
Мужиков под пресс кладет
Вместе с свекловицей…

***

Последние годы Денис Давыдов провел в своем имении Верхняя Маза в Симбирской губернии, получая тихие радости жизни. Любил жену и воспитывал детей, занимался охотой, писал стихи, переписывался с верными друзьями. Там он и скончался 22 апреля 1839 г. Почти мгновенно, без мучений, от «апоплексического удара» — как воин в бою от вражеской пули… 
Его супруга Софья пережила мужа на 40 лет. А сам Давыдов оставил по себе память многограннейшими талантами, подаренными на благо стране и людям — храброго бойца и умелого полководца, ироничного сатирика и вольнодумца, автора пронзительных стихов и ценной прозы. Хотя самой яркой для потомков, конечно, осталась его деятельность в организации массового и эффективного партизанского движения в тылу французской армии, — сыгравшего исключительно важную роль для победы России в Отечественной войне 1812 г. 
 
Обложка: Д.В.Давыдов, худ. Карл Гампельн. 1850 г.

​