Валентин Сорокин: «Я отсюда…»

25 июля — день рождения поэта Валентина Васильевича Сорокина. Но встреча с высоким, лирико-трагедийным советского, российского классика — праздник обоюдный. Здоровья Валентину Сорокину и приятных минут читателям!

Я отсюда

Свято помню дороги и встречи,
Мудрость книг и стихов разговор.
Но сравнить тебя не с кем и не с чем,
Край мой, чудо заводов и гор!

Здесь гудками и грохотом грозным
Ночь пугает в лесу медвежат.
Здесь озера — упавшие звезды,
Голубея, под солнцем дрожат.

Я отсюда в сражение вышел,
Потому среди ночи и дня
Над собою не чувствую крыши,
Отделяющей мир от меня.

Здесь любому отдам я, как брату,
Радость дружбы и счастья венец.
Я тебе благодарен за правду,
Край мой,
                 добрый и честный кузнец!

Защищая в себе человека,
Я взрослею и верую сам
Не парадной крикливости века,
А морщинам твоим и глазам...

***
Есть в грозном гуле непогоды
Стихии вечные черты,
Неустрашимый зов свободы,
Которой не утратил ты.

Сражается вода и суша.
Седых пространств коловорот.
Калит на этом споре душу
И силы пробует народ.

В час гнева океан безбрежен.
Поэт, не пасмури чело, —
Когда твой край бурлит, мятежен,
Ты сам, как молнии крыло.

Твоя ликующая песня
То падает,
             то вновь горит
В штормящих тучах поднебесья,
Где жизнь со смертью говорит.

Где в грозном гуле непогоды
Куются вечности черты —
И меч, и дух, и гимн свободы;
И плачешь, торжествуя, ты!

Перед Богом

А мы живем, то плача, то робея,
То не суля пощады никому...
Я не хотел бы видеть, как Помпея
Исчезла в наползающем дыму.

Я не хотел бы слышать, если боги
О гибели нам скорой говорят,
Пусть на моей и на чужой дороге
Всё те же звезды вечные горят.

Сравнимы беды или не сравнимы,
Грешно копаться в пекле и в золе,
Но мой народ лишь потому гонимый —
Добрее нет другого на земле.

Он заслонил знаменами планету,
Идя вперед и падая вперед,
Так разбросал себя по белу свету,
Что, может быть, уже не соберет.

И чем ему, действительно, гордиться,
Соседей спас и незнакомых спас,
Теперь легла железная граница
Между могил...
                         И разделила нас.

Не надо с нашим горем препираться,
Есть глухота и есть обиды зов:
А вдруг мы вновь надумаем подняться
Перед крестами братьев и отцов?!..

Яблоней расцветая

Ветры летят, и ветры
За горизонт садятся.
Словно бы километры,
Годы недолго длятся.
 
Жизнь — это скорый поезд,
Жизнь — это гром заречный.
Знаю ль, где успокоюсь
Я навсегда, навечно?
 
Яблоней расцветая
В далях необозримых,
Пусть надо мной витает
Голос моей любимой.
 
Горькой душой поэта,
Как-нибудь на рассвете,
Низко за все за это
Я поклонюсь планете.
 
Ветры летят, и ветры
За горизонт садятся.
...Словно бы километры,
Годы недолго длятся.

Вознесение Христа

Ах, как сердце прохладе радо, 
Даже зной не беру я в счет. 
Голубая вода Евфрата 
Прямо в чашу долин течет.

И звенят над волной подковы 
Серебристых тяжелых рыб, 
Где покладистый, тальниковый 
Ветер сник у гранитных глыб.

Мост серебряный — музыкальный, 
Многострунный, полетный звон. 
Где-то там, за горою дальней 
Он, распятый, очнулся, Он!..

И серебряные долины 
Отзываются неспроста 
На рыдания Магдалины 
И на муки ее Христа.

Сколько звезд над землей светилось 
И шепталось благих молитв, 
Прошумело и
                 прокатилось 
По народам трагедий, битв?

И пустынились, погибая, 
Тюрьмы, храмы и города. 
Но жива еще голубая, 
Олегенденная вода.

Упаси тебя от пирата, 
От снарядов из-за границ, 
Голубое лицо Евфрата, 
Серебристый камыш ресниц!

Альбатрос

Каким-то потрясенный горем,
На высоте луны и гроз
Пять суток, серебрясь над морем,
Бессонно реял альбатрос.

Мы не поймем вовек причину,
Зачем он, храбрый и незлой,
С шестого круга вдруг в пучину
Упал серебряной стрелой.

Туманом бездна серебрилась,
Возбуждена и солона,
Со дна глубин к горам катилась
Шумящая о нём волна.

Всё перевяжет вихрь и пена.
А, может, с гребнем роковым
В его простор вплыла измена 
И стала камнем гробовым?

И ты, мятежный стихотворец,
В порывах жертвуя собой,
Не альбатрос, так ратоборец,
К зениту поднятый судьбой.

Овеяны астральной пылью,
По сиротеющей земле
Свистят твои седые крылья
Над ползающими во мгле.

Когда страна в раздорах тонет,
Тропа надежд истреблена,
Твоя душа кричит и стонет,
На звездный свет устремлена.

Не укротить тебя, витийца,
Не спрятать славу под засов,
Для глупых ты — самоубийца,
Для гениев — бессмертный зов.

***
Переменчивая доля,
Не пугай и не грози.
Жизнь моя звенит, как поле,
Посреди большой Руси.

То капели, то морозы,
То такой ударит град,
Обломает все березы, —
Свету белому не рад.

Нелегко в краю любимом
Через рытвины и гать
На ветру неодолимом
Несгибаемо шагать.

А еще трудней, скажу я,
Испытать — и на себе
Злобу, цепкую, чужую,
Тенью ставшую в судьбе.

Не пустое, не простое
Горе,
               если голова
Стала зоркой и седою,
Как полночная сова.

Путь мой, долгий и немилый,
Вновь я шлю тебе привет,
Потому что за могилой
Ничего другого нет.

***
Мчится поезд, большой и зеленый,
Пополам разрывающий день,
И глядят на него изумленно
Малыши избяных деревень...

Им восторг растопырил глазенки.
Душу выбил титан громовой.
А под ними — забор и сосенки
И вот этот простор ветровой!

Если даже минуют их беды,
Озарят золотые огни,
Все равно подрастут и уедут
Из-под крыши отцовской они,

Потому что до сладостной боли
Над вершинами белых берез
О высоком призванье и доле
Им пропел городской тепловоз.

И, заметив далекие вспышки
Семафоров,
                      пронзающих
                                                бор,
К раздорожью другие мальчишки
Прибегут на веселый бугор.

Пылание зари

Этот вечер, красный, красный,
Потому что солнца шар,
Раскалённый и опасный,
Полыхает, как пожар.

Этот вечер нежный, нежный,
Потому что там, в душе,
Гром, высокий и мятежный,
Силы выплеснул уже.

Эти звёзды, умирая,
В ночь слетят, и, чуть слышна,
Мир от края и до края
Околдует тишина.

Даже луг не заискрится,
Лось не выпрет на тропу,
И не крикнет филин-птица,
Озираясь на дубу.

И опять меня из дома
Ни сестра моя, ни мать, —
Будет горько и знакомо
Чей-то голос поднимать.

Не боясь и не страдая,
Я готов сойти туда,
Где звенят, не увядая,
Наши страсти и года.

Не лес шумит

Не верю я, что мы одни на свете 
Среди вселенских неизмерных верст. 
Вот в грудь мою вчера толкнулся ветер, 
А где заплакал, видимо, у звезд.

Но я земной, я там его не встречу, 
Коль здесь и виноватей, и скорей 
Раскосоглазый убывает вечер 
К рыжеющему кладбищу морей.

А поле просит ливнепадной тучи, 
И за хребтом твердеющих веков 
Не лес шумит отвагою могучей, 
Пустыня — мертвым хором родников.

От омута растем и от урёмы, 
Из пламени трагедий и трудов... 
Сверкают в глубях марсианской дремы 
Жемчужины погибших городов.

Но человека не гранят разоры 
Планет и предков, горе не гнетет: 
Друзей хоронит, страны и просторы, 
А сам идет, осиротев, идет!

Закат сгорит

В черёмушниках белых мая,
В пьянящей зелени лесов
Я поцелую, обнимая,
Тебя средь птичьих голосов.

День вызвенился колокольно
В берёзах белых — голубой,
И ни о чём душе не больно,
Ведь ты со мной и я с тобой.

Пусть пролетают наши годы
И песню нашу там, вдали,
За чёрные крутые воды
Вдруг уронили журавли.

Черёмуховый куст белее
Пурги, охапки снеговой,
И ты дороже и милее
И горше думы вековой.

Закат сгорит, но остается
Созвездий зовная тропа,
В России русским не дается
Простое счастье и судьба.

О, сколько сил и сколько воли
В страданиях погребено, —
За горизонтом плещет поле,
Как жаль, что пройдено оно!..

***
Я видел сон: смуглы и загорелы
От злых пустынь и августовских дней,
Кочевники в меня вонзали стрелы,
Прицеливаясь медленно с колен.

Была земля шатрами их покрыта,
Повытоптаны травы и леса.
Храпели кони, цокали копыта,
И хохотали щурые глаза.

Команда раздавалась учащенно,
А я, свою беспомощность кляня,
Стоял один, ничем не защищенный,
Тебя от них собою заслоня.

Бежал огонь по каждому суставу,
Горели раны — красные цветы.
И думал я: когда ж стрелять устанут?
Нельзя мне падать, ведь за мною ты.

Очнулся — день, в траве горланят птицы.
Трещит костер, и вот твоя рука,
Плечо, щека и влажные ресницы,
В которых ночевали облака.

Понятное каждому

Что жизни отдано,
Не убывает.
Железный холод
Травы не убьёт,
Блажен, кто мудро
С другом выпивает,
И жалок тот,
Кто беспробудно пьёт.
 
Я выпивать садился
И гордился
И только позже понял:
У плеча
Бес, не один,
Вертелся и крутился,
В улыбку брата
Зависть облача.
 
Доверчивый,
Восторженный и бравый,
Доступный
Ядовитому, ему,
Я поднимал
С нацеженной отравой
Стакан
И не перечил никому.
 
Лишь на заре
В моей груди кричали
Такие боли,
Сердцу не вздохнуть.
А тот бандит
Посапывал ночами,
А днём вершил
Свой кособокий путь.
 
Мрачнеет небо,
Двигаются тучи.
Тоска в полях,
Скорей бы хлынул дождь.
Я все ещё
По-прежнему везучий,
Хоть голова седа,
Как летом рожь.
 
На ветке ивы
Тенькает синица.
Орёл кружит
Высоко вдалеке.
Пусть никогда к вам
Враг не постучится
Ни с кистенем,
Ни с чаркою в руке.

Поэт и время

Много зла и мало песен,
Вечно груб и мелок быт,
Дом твой тесен, мир твой тесен, —
Как под грохотом копыт.

Думы бурею прибило,
Сгасла страсть в ее гульбе,
Но горит твоя рябина
И склоняется к тебе.

Не тоскуй, поэт, о доле,
О покое, о любви,
Где упали вздохи поля —
Соловьи лежат в крови.

Ты и сам — цветок природы,
Куст, истерзанный, седой,
Словно тучи, движешь годы,
Над собой и над водой:

Над холодной тайной бездны,
Где крушенья взметены,
И желанья — бесполезны,
И пророчества — темны!..

Благодарение

Когда душа
Смятенью отдана,
Измучена тоской
Несовершенства, —
Не суетой, не славой,
Не блаженством —
Раскаянием
Жизнь моя полна.

Есть люди —
Опрометчивы и злы,
Язык у них —
Взбешенной кобры жало,
Как головня
Среди седой золы,
Чадят они
В предчувствии пожара.

Есть люди
Из породы холуёв —
Не ссорятся,
Ни в чём не протестуют,
Но прикажи —
Рассветных соловьёв
Они, зажмуря очи,
Арестуют!..

Есть люди
Будто звёзды в темноте,
Горят и светят
В жуткое пространство
И, восходя
К великой красоте,
Не сеют рознь,
А утверждают братство.

И я судьбу
За то благодарю,
Что сам я
Независимо доныне,
Высоких трав
Желаю косарю,
Воды нежданной —
Путнику в пустыне.